Тот пожал плечами.— Правда, — подтвердил Виктор. — Я разговаривал с кем-то... Между слоями.— Между слоями разговаривать нельзя, — возразил Немаляев. — То есть не запрещено, а просто там нечем это делать. Ни рта, ни ушей... Даже перемигиваться затруднительно. Глаз у тебя там тоже нет.— Сан Саныч, где наши колеса? — простонали за дверью.На кухню, еле перебирая ногами, ввалился человек в таких же шортах, как на Константине. Они были похожи: одного роста, одного телосложения и с одинаковыми прическами — нейтральными, неприметными.— Я сюда их принес, — ответил Немаляев. — Угощайся. А это наше пополнение. Виктор, Сапер, — представил он.— Виктор, — повторил Мухин, протягивая через стол руку.— Сапер, — сказал мужчина. — Это не профессия, это вроде имени.— Ага, понятно...— Как там у тебя? — спросил Немаляев.— Движется потихоньку, — ответил Сапер, закидывая в рот таблетку. — Нормально. Сегодня подвели итоги опроса. У нас двадцать процентов.— Двадцать — мало.— Сан Саныч, я не волшебник. Народ жаждет бухла, женщин и чудес. Где я им возьму чудеса?— Витя, пойдем, это скучно, — буркнул Константин. — Тебе еще кое с кем познакомиться надо.— Тоже ваши? — спросил Мухин, выходя в коридор.— Наши, — выразительно произнес Константин, и Виктор уловил в его голосе то ли досаду, то ли обиду.Колени и кончики пальцев еще подрагивали, но тиски, сдавившие голову, уже разжимались — постепенно, позволяя ощутить сам процесс выздоровления и в полной мере им насладиться. Мухин не знал, что бы он делал без таблетки — не первой, капсулы в пищевой оболочке, а этой, тетра... или макро-.. хрен запомнишь.— У вас тут летальных исходов еще не было? — осведомился он.— Это несмертельно. Сапер сразу по две-три штуки заглатывает.В желудке у Виктора что-то взбрыкнуло, и он прислонился к книжному шкафу.— А если б мы там не... Короче, на сколько ее хватает этой вашей отравы?— Одна доза держит в трансе часа четыре. Две — около семи. Три никто, кроме Сапера, не пробовал.— Блин... «доза»! — скривился Виктор. — Вашему Саперу не позавидуешь. Чем же он там занят? Коллекционирует концы света?Он намеренно сказал «вашему Саперу», давая понять, что пока в это дело не впрягается. И Константин его прекрасно понял.— Конец света Сапер ни разу не застал. Он бывает только в одном слое. Старается организовать то, о чем я тебе говорил. Воплощает нашу мечту.— Мечту о диктатуре?— О сильной власти, которая удержит страну от психоза и самоубийства. По-моему, оно того стоит.Виктор отклеился от шкафа и дошел до поворота. За углом оказалась узкая кишка с одной дверью.— Ну, воплощает... А когда он сюда возвращается, тот Сапер, который там живет, он ведь все забывает. Так?— Так. В том слое он никакой не Сапер, а Гена Павлушкин. Сапер пишет ему подробные инструкции.— Инструкции, как стать вождем? — удивился Мухин. — Этому можно научить?— Сапера Сан Саныч консультирует, а у него опыт большой. И к тому же вождем Саперу не надо, он только готовит почву. Чего мнешься-то? — Константин распахнул дверь. — Милости просим!Комната была вся пепельно-серая и до отвращения казенная. Вдоль стены стоял строгий стол с десятком мониторов. Клавиатура оказалась одна, она лежала ровно посередине, а системного блока не было и вовсе.— И кто же вас спонсирует? Сколько барыг на паяльник посадили, чтобы все это оборудовать?— Барыга у нас свой, он и без паяльника счета оплачивает. Тоже перекинутый.— Н-да... — проронил Виктор, еще раз оглядываясь. — Торгаш, гэбэшный начальник, мент-маньяк, бомж-политолог... пардон, бич. И как его... Гена Камушкин, да? Отщепенцы спасают мир. При помощи подземного Интернет-кафе. Для полного счастья им не хватает только порнографа...— Ты можешь в это не верить, — холодно произнес Константин. — Тебя никто не заставляет.— Да с радостью! — воскликнул Виктор. — Я бы с радостью поверил! Но ты же помнишь Воробьевы горы? Наши приветы долетели раньше. И что? Оттуда тоже приветики пришли. Какая разница, кто первый? Если уж в Америке противоракетная оборона не сработала, нам-то куда? У нас всей ПРО — три кольца вокруг Москвы. Москва — это еще не Россия.— Три кольца не везде, в некоторых слоях и того нет. Фокус не в том, чтобы суметь защититься, а в том, чтоб друг на друга не напасть.— "Фокус"!.. Для этого надо столковаться с американским президентом, ни много ни мало. Но если он — чурбан с лассо?!— Есть у нас перекинутый... Перед массовой миграцией он туда отправится и не нажмет на кнопку. Больше от него ничего не требуется.— Вы... у вас есть президент США?!— В отдельно взятом слое. Там он стал президентом, да. И без всяких лассо, между прочим. Но это наш секрет, — сказал Константин, отыгрываясь за «вашего Сапера».Выдержав взгляд, он придвинул к себе клавиатуру и начал что-то быстро натюкивать.Один из мониторов ожил, и в нем запрыгало нутро дорогого автомобиля. С краю, в затемненном и явно бронированном окне, пронеслась серая глыба Госдумы. Затем возник мягкий кожаный потолок, и на его фоне выплыло лицо — приветливое, как у всех гэбистов.Шибанову было под пятьдесят. Кажется, он собрался лысеть, но потом раздумал: волосы лишь слегка отступили назад, оставив между двумя проталинами закругленный мыс. То же было и с сединой: виски отливали сталью, — но не более. Точно Председатель ГБ чего-то сильно испугался один-единственный раз и после этого разучился бояться навсегда.— Здравствуй, Костя, — произнес он доброжелательно. — Мухин уже с нами? Здравствуй, Мухин.— Здрасьте... — ответил Виктор. Ни камер, ни микрофонов он в комнате не нашел, но по реакции понял, что его видят и слышат.— Значит, вот какими кадрами мы пополняемся. Творческая интеллигенция... — заметил Шибанов с усмешкой. Он не поворачивал головы, но обращался, понятно, уже не к Виктору.— А также научная, — в тон ему добавил Мухин. — Я был ботаником. Вернее, зоологом.— Ботаник — это хорошо... Что ж, работайте, — сказал Шибанов и без предупреждения отключился.Константин снова защелкал клавишами. После хлопка по «Энтеру» монитор, стоявший левее, сразу показал чью-то морду.— Он?.. — Пухлые губы брезгливо сморщились. — Этот оборванец? Ну-у, Костя...— А ты-то кто? — резко спросил Мухин. Он допускал, что пиджак, купленный на вещевом рынке, вызывает зависть не у всех, однако оборванцы одевались гораздо хуже.— Я Юрий Макаров! — объявил мужчина с таким апломбом, будто его звали по меньшей мере Вильям Шекспир.Коммерсант носил мелкие очочки в золотой оправе, и сам он был весь какой-то золотой, светящийся, с бледной кожей, светло-серыми глазами и желтым цыплячьим пухом на голове. Выглядел он лет на сорок и принадлежал к тому типу честных меценатов, что восстанавливают церквушку, а после ежедневно проезжают мимо и сами себе говорят: «Это я ремонт проплатил. Это я разрешил им тут молиться».— Дело твое. Костя... — изрек Макаров.Виктор уже собрался ответить, но Константин стиснул кулак и махал им до тех пор, пока коммерсант не исчез с экрана.— Смотрины окончены, — проговорил он с облегчением. — А то кормильцы обижаются, когда мимо них что-то проходит. Они же все-таки кормильцы...— Президент США, — напомнил Мухин. — Он тоже тут бывает, в подвале?— Нет, Президент — он в Белом доме, — отшутился Константин. Получилось довольно коряво, но сглаживать он и не собирался. — Пойдем на кухню, поешь по-человечески. Или, может, после?— После чего?— Я подумал, тебе еще раз прогуляться захочется — самому, без проводника.— Чтоб эти уроды меня совсем уделали?..— Там, где мы с тобой побывали, все закончилось, и ты туда уже не вернешься. Нужно тело, твое собственное тело, иначе во что тебя перекинет?— Не знаю... Тебе видней.— Это был риторический вопрос, — пояснил Константин, выходя в коридор. — Мы без оболочки существовать не можем.— Оболочки?! — Виктор с сомнением посмотрел ему в затылок. — Ты что... ты не считаешь себя человеком?— Если человек — это личность, то считаю. Если мясо и кости — то нет, — спокойно ответил Константин. — Тебя только что били, правильно? Попробуй найти синяки...Мухин машинально провел языком по зубам. Крыть было нечем.— Синяки остались на мясе, — продолжал Константин. — Мясо осталось в том слое. А здесь оно у тебя другое. И, кстати, тоже не твое.— Почему же оно...— Не надо спорить, мне это неинтересно. Все, что тебе дано понять, ты поймешь сам. Что не дано — не поймешь никогда. А я этим сыт по горло. Два года уже...— Ты говорил, в апреле сюда попал.— Сюда — в апреле, — подтвердил Константин. — Но на этом слое свет клином не сошелся. Были и лучше, просто здесь совпало удачно: и Шибанов, и Макаров, и яы с Немаляевым. И еще, кроме нас, люди кой-какие...— А тот слой, где вы э-э... почву готовите, — он какой?— Обыкновенный. Макдоналдс, Большой театр — все как везде. Мрази всякой тоже хватает.—А Сапер?..— Да?..— Что там делает наш Сапер? — спросил Виктор. Константин остановился и, медленно обернувшись, положил руку ему на плечо.— Все-таки «наш»?— Я ведь сам пришел, — усмехнулся Мухин. — Просто никак не соображу, что от меня требуется. Чем я могу быть полезен президенту, миллионеру и Председателю ГБ?— Здесь — ничем, конечно. Но ты же не только оператор или ботаник, как я не только мент или осужденный убийца. У нас может быть столько ролей и столько жизненного опыта, сколько мы захотим. Пока все миры не выгорели дотла... А чем конкретно заниматься — сейчас мы тебе расскажем. Сан Саныч!.. — позвал Константин.— Да слышали мы все. Идите сюда!Мухин отодвинул стеклянную перегородку — при этом ему показалось, что в одной из пяти закрытых комнат раздался какой-то шорох, но Немаляев заглушил его своим голосом:— Знакомство с шефами подействовало, или это под впечатлением от экскурсии? Или заранее был согласен?— Витя сомневается, что у нас получится создать островок безопасности. И еще он хочет знать, что ему придется делать.— А что мы делаем?.. — поднял брови Сапер. — Мотаемся туда-сюда...— Разыскиваем разных людей, собираем информацию, — добавил Константин. — Вроде курьеров. В общем, по обстоятельствам.Последняя фраза Мухину не понравилась — она напомнила то, что говорил Петр, но цепляться за слова он не стал. В конце концов, при нем расстреляли троих подонков, и он не слишком о них горевал. Да его и самого вчера вечером убили... Не так уж это и страшно.— Пока полностью не освоишься, никаких заданий для тебя не будет, — сказал Немаляев. — Костя, на каком перебросе ты научился выбирать?— Где-то на десятом.— Я примерно на пятнадцатом, — подал голос Сапер.— Во-о! А у тебя их сколько? Четыре?— По-моему, да...— Практикуйся. Нам для этого надо было в каждом слое подыхать, а у тебя такой замечательный шанс.— А что, если у меня не получится? — спросил Виктор.— Со временем это дается все легче и легче, — возразил Константин. — Дело в тренировке. Ну а если все же не научишься, мы тебя сами отсюда заберем. В конце, когда эвакуироваться будем. Одного тут не бросим, не волнуйся. Нас слишком мало. Перед эвакуацией примешь капсулу, и я тебя направлю, куда надо. Только тело твое здесь придется... того. Иначе транс закончится и тебя выдавит обратно.— А когда надо будет... эвакуироваться?— Зависит от успехов Сапера.— Месяц, — бросил тот.— Сан Саныч, вы тоже летаете? — осведомился Виктор.— Летаю, а как же! — засмеялся Немаляев. — В тлеющих слоях много любопытного. Там за мешок муки можно все государственные тайны купить. Правда, этот мешок еще достать надо...— Тлеющие?..— Это те, которые погибают сами, без мировой войны. Где люди превращаются в скотов.— А которые не погибают?.. Есть такие слои?— Есть. Это миры, где миграции еще не было. А где уже была... Везде одно и то же. Государство исчезает, появляется полная свобода... Мнимая, — уточнил Немаляев. — Свобода взять чужое, изнасиловать, убить. Любое общество — это система ограничений. Какие уж там ограничения!.. Там и границ-то нет... Я думаю, если б люди просто лишились памяти, сразу все, — и то было бы лучше. Ну, слонялись бы идиотами, корешки бы съедобные выкапывали, на голубей охотились. Изобретали бы себе какие-нибудь правила — пусть дурацкие, но обязательные для всех... Но они же не дети, они же помнят. Человек с пистолетом становится хозяином, человек на танке становится богом. Пока солярка не кончится...Сапер покатал по столу белую капсулу и толкнул ее Мухину. Виктор накрыл ее рукой и долго не решался оторвать ладонь от теплого пластика. С того момента, как он очнулся в «девятке», прошло чуть больше суток. За это время он прожил три жизни: не буквально, но по тому опыту, что отложился в памяти, — да, прожил. И это были его собственные, настоящие жизни. И сейчас ему предлагали четвертую — сразу, без передыху. А потом будет пятая, шестая, седьмая — пока он не научится плевать на все эти условности. На все эти жизни, смерти и что там еще бывает?— Мозги у меня не выкипят? — спросил он.— Обязательно выкипят, — заверил Константин. — Соберем и засунем обратно. Погоди, не на кухне! Я тебя отведу. Тазик больше не понадобится — тебе вроде уже нечем...Комната Мухина находилась посередине — квадратов пятнадцать, немаленькая, с кремовыми стенами. Цвет Виктору не понравился, но он решил не придираться. Обстановка была примерно такой, как он и ожидал: полуторная кровать, телевизор, гардероб с пустыми вешалками и кондиционер.— Бритву и зубную щетку найдешь в ванной, — сказал Константин. — Будут еще пожелания — запишешь, охрана доставит.— Какие тут пожелания?..— Ну, не знаю. Один... член нашего коллектива, например, повесил у себя шторы. В пику Сан Санычу.— Разве бабу попросить...— Это пожалуйста, через полчаса привезут.— Надувную? — хмыкнул Мухин.— Естественно. Все, не буду мешать. Да!.. Снадобья щибановские вон там. — Он показал на тумбу под телевизором. — Но это потом, у тебя уже есть. Расслабляйся.Виктор прилег на кровать и повертел во рту капсулу. Закрыв глаза, он попытался представить себе слой, в который сейчас попадет. Он мечтал перенестись в какую-нибудь утопию, где женщины играют на арфах, мужчины пьют из золотых кубков, а дети не умеют плакать. Где никто не снимает порнуху, потому что любовь — это не ремесло, а искусство.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9