Ну ничего! Завтра они с Лехой, то есть, пардон, с Алексом, непременно, валят в
Питер на тусу, и там, конечно же, будут обалденные девчонки, про Марьяну он
и думать забудет!
Не, а по приколу, если они там посреди улицы Ч есть там у них улица какая-то
, вроде нашей Тверской, черт, как же ее?.. Ч вот если они посреди этой улицы н
ачальницу словят?! Нет, ему, Бэзилу, она вообще глубоко фиолетова, но пореш
или же ей ничего не говорить, потому что, кроме попойки в компьютерной тус
овке, у них с Лехой Ч ой, то есть с Алексом, Алексом, как же это запомнить-то?!
Ч есть важное дело.
Некий неизвестный, тоже, видать, папик, захотел программу, такую особенну
ю, обещал заплатить хорошо, а кто же от такого откажется?!
Договаривался Ле… Алекс, Алекс договаривался, и по условиям зачем-то нуж
но хреначить в этот самый Петербург, а туда же Ч на тебе! Ч начальница мы
лится! Вот идут они по улице, которая у них вместо Тверской, и Любанова выр
уливает, то-то видок у нее будет! Говорят, городок-то маленький, не Москва-
столица!.. Бэзилу от этих мыслей было немного неуютно, как и от предстоящей
работы Ч все-таки он никогда и ничего не взламывал… за деньги. Все больш
е для собственной чистой радости, кроме того, среди «программеров» непри
лично платить за время в сети, гораздо приличней у лохов натырить! У лохов
он тырил, а по заказу, да еще незнамо что… нет, никогда. Может, от этого-то он
и чувствует себя проституткой, а не тем, кто он есть на самом деле, Ч продв
инутым «программером»! А может, от того, что Марьяна смотрела так жалостл
иво!
Впрочем, печалиться некогда.
Бэзил Gotten Пивных со странным тяжелым чувством покинул приемную главного
редактора Валерии Алексеевны Любановой, и если бы кто-нибудь сказал ему,
что это чувство называется интуицией, и это именно она, интуиция, подсказ
ывает ему, Бэзилу, что не надо ездить ни в какой Питер, и телефон того, кто пр
едложил им легких денег за странную программу, тоже хорошо бы забыть нав
сегда, а компы, в которых номер остался, свести на городскую свалку и поруб
ить там топором в мелкий винегрет, Бэзил бы ответил этому кому-нибудь, что
он ламер последний!

* * *

Ч Говорят, Баширов очень нашим заказом интересуется.
Ч Откуда такие сведения поступили?
Лера Любанова завела глаза к потолку и вверх, в направлении потолка, помо
тала головой, как будто сведения поступили непосредственно с небес.
Ч Из Лондона.
Ч Ты общалась?.. Ч непонятно спросил Константинов, и Лера кивнула. Роман
Полянский провел в блокноте длинную черту, словно подытожил нечто важно
е, хотя ничего такого он не итожил и с неудовольствием отвернулся в сторо
ну.
Странный вопрос Константинова он отнес на свой счет и немного обиделся.
Такой вопрос мог задать только «посвященный» или особо приближенный, и,
задавая его, Саша будто демонстрировал перед Романом свою близость к сил
ьным мира сего.
Сильные Ч это Лера Любанова, рядышком, и Вадим Сосницкий, в отдаленной ло
ндонской ссылке.
Ч Он сказал, что Садовников наверняка обращался и к Боголюбову тоже, но ч
то-то у них не…
Ч Не срослось, Ч подсказал Константинов.
Ч Не сложилось, Ч не приняла подачу Лера, не любившая жаргон. Ч Боголюб
ов не дурак, чтобы такие вещи ни за что ни про что упускать. Кроме того, по сл
ухам, за ним Баширов, который с нашим с незапамятных времен на ножах. Саш, я
тебя прошу, пока меня не будет, ты пригляди за ребятами, чтобы они не навор
отили чего не надо!
Ч Тебя не будет только один день.
Константинов очень не любил неясных поручений. Он креативный директор, о
н придумывает оформление, дизайн, у него в подчинении пиар-служба, реклам
а и все такое, он не может «приглядывать» за отделами и за пишущей братией
. Даже если возьмется ненароком, пошлют они его к черту Ч и будут правы!
Ч Нам очень важно, Ч говорила между тем Лера, Ч чтобы до подписания бум
аг никакие сведения не просочились в прессу. Особенно во вражескую.
Ч Что есть вражеская пресса? Ч подал голос переставший обижаться Рома
н Полянский.
Ч Все, кроме нас! Ч провозгласила Лера. Ч Есть только мы, и больше никог
о! Надеюсь, это как раз понятно, мальчики?
Мальчикам все было понятно.
Грядущие президентские выборы Ч вот что заботило всех крупных и очень к
рупных политиков и бизнесменов! Несмотря на то что на предыдущих выборах
им всем доходчиво и с примерами объяснили, что на грядущих кандидат у нас
будет только один, а остальным лучше не соваться и просто сделать вид, что
это и есть демократия, но престол манил. Ох как манил престол!..
Белые начинают и выигрывают.
Садовникова, лидера правых, поддерживал «лондонский изгнанник» Вадим С
осницкий, а кого поддержит Ахмет Баширов, было пока не слишком понятно Ч
все-таки до престольного праздника, или престольной битвы, Ч кому как бо
льше нравится! Ч оставалось еще полтора года. Ходили слухи, что Баширов и
Кольцов, два супертяжеловеса-миллионщика, объединятся и поддержат како
го-то центристского кандидата. И именно потому, что это было самым логичн
ым, журналисты и политики подозревали, что ничего такого не произойдет.
В конце концов, только в старушке-Европе государственная власть держитс
я на объединении интересов и капиталов, а в России-матушке со времен Новг
ородского княжества эта самая власть держится на расколе и междоусобиц
е.
Дружили не «за», а «против», кто успел, тот и съел, нас не догонят, сегодня ты
соратник, а завтра противник, причем непримиримый, причем самый главный,
вот тебе, вот тебе, получай, получай!..
Предполагалось, что спарринг между кандидатами на престол будет жестки
м и циничным, и сейчас, на берегу, как будто прощупывалась будущая глубина
этого самого цинизма Ч по пояс, по горло или по самую маковку. Лере Любано
вой и ее журналистам представлялось, что даже глубже, чем по маковку.
Нефтяное благополучие последних лет, когда золотой водопад низвергалс
я на державу просто так, потому что баррель вместо одиннадцати долларов
вдруг стал тянуть на полтинник, убаюкало и усыпило тысячеглавую гидру го
сударственных проблем, которая еще так недавно разевала всю тысячу свои
х пастей. Тоненького ручейка, который оставался после того, как водопад р
аспределялся по личным карманам, вполне хватало, чтобы кормить и поить н
арод. Сонное состояние гидры именовалось почему-то «стабильностью», хот
ь и понятно было, что цена ей Ч грош, и как только тот самый баррель вдруг с
танет стоить даже не одиннадцать, а восемь долларов, все, все пропало!..
Производства стоят, как и стояли, новых технологий как не было, так и нет, н
аука не только умерла, но ее даже и похоронить успели, и на похоронах спляс
ать Ч научные институты сдали в аренду под казино, компьютеры продали н
алево, истребители разобрали на «цветные металлы», а криогенные установ
ки по дешевке сплавили китайцам, им нужнее, они хоть знают, что с ними дела
ть!..
Гидра, убаюканная ручейком, все спала и даже похрапывала.
Чернобыльцы пару раз объявили голодовку, требуя выплат многолетней дав
ности, шахтеры побузили на окраинах, военные в очередной раз подтянули п
ояса и с тоской огляделись, что бы такое еще продать. Продавать больше был
о нечего, все уже продали. На задворках тлела война, которой не было ни кон
ца ни краю, и стыдливые лицемерные рассказы о ней в новостях напоминали х
ронику советских времен Ч вот сельчане отправились к урнам для голосов
ания, чтобы «выразить волю» и «поддержать законную власть». Вот над школ
ой затрепетал российский флаг, за партами сидят чумазые и глазастые дети
в платках и фуфайках, таращатся в камеру. Вот «гостеприимно распахнул дв
ери» институт, готовый принять первых студентов.
По ночам стреляли не только в горах, но и в городах, на блокпостах взрывали
заминированные машины, как будто сами по себе вдруг находились склады с
оружием, которого хватило бы на то, чтобы вооружить до зубов армию неболь
шого, но амбициозного государства.
И все это было так привычно, так невыносимо скучно, что журналисты почти з
евали, когда рассказывали про институт, «гостеприимно распахнувший» дв
ери. К взрывам в метро все тоже быстро привыкли, как и к тому, что вдруг повс
еместно стали гореть дома Ч а куда же им деваться, они свой век отжили, а д
ва века не протянешь!.. Ремонтировать их было не на что Ч весь ручеек уход
ил на усыпление гидры, Ч новые строить тем более не на что, и плачущие люд
и в платках и мятых ночных рубахах, в несколько часов потерявшие все, вызы
вали только минутное сочувствие, не больше.
Беспризорники заполонили вокзалы и рынки, и о том, что нынче их почему-то
развелось еще больше, чем во время Гражданской войны, тоже говорилось ст
ыдливо и негромко, словно никто в этом не виноват, да и особенного ничего н
ет. Подумаешь Ч беспризорные дети в официально невоюющей стране, а что т
ут такого?! Бомжи с наступлением весны вылезли из теплотрасс и подвалов н
а свежий воздух, в скверики и парки, и теперь дети в ярких комбинезонах, ко
торых вели за руку мамы, старательно обходили спящих на газетах, обросши
х сивыми бородами мужчин и краснолицых женщин в свалявшихся шапках.
Зато повсеместно открывали залы игровых автоматов и игорные клубы, вокр
уг которых толпились немытые подростки с лихорадочными губами и глазам
и. Держава прогуливала дармовые нефтяные доллары и в ус не дула, и все пони
мали, что вот-вот всему настанет конец.
Те, кто еще несколько лет назад так рвался к власти, так спешил, так ратова
л за народ и процветание, дорвались, передушили конкурентов и с азартом и
жадностью дорвавшихся стали хватать, тянуть, грести, волочить, красть, ра
ссовывать по карманам и счетам. От них не было спасения. Они ничего не виде
ли вокруг, они жадничали и давились, но остановиться не могли Ч время их п
оджимало, время! На следующих выборах на смену им придут другие и передуш
ат нынешних, тех, кто не успеет убежать, и припадут к кормушке, и начнут хва
тать, грести, рассовывать по счетам и карманам. Самые разумные, насосавши
сь, отваливались, как пиявки, и, рыгая и ковыряя в зубах, отправлялись «на п
окой» Ч в тихие спокойные страны, где продаются особняки и футбольные к
лубы, а также острова с народцем, яхты и лагуны, и располагались там уже на
всегда, надежно, основательно, с достоинством и благожелательным взгляд
ом на мир.
Журналистам было скучно. Невыносимо скучно. Писать не о чем и снимать неч
его.
В прошлом году от летней сонной скуки напали вдруг на некоего эстрадного
деятеля, который, тоже от скуки, облаял на пресс-конференции некую журнал
истку Ч можно подумать, что он первый облаял или последний!.. Скандал выше
л на всю страну, и вся страна была всерьез озабочена этим вопросом, и загов
орили даже о «возрождающемся национальном достоинстве», в том смысле, чт
о это самое достоинство и попрал эстрадный деятель. Суд присудил деятелю
извиниться, и тот извинялся и каялся, и опять на всю страну разбирались, о
т души он покаялся или нет, и сочувствовали оскорбленной, и вспоминали с у
милением, что вот в былые времена мужчины женщин не оскорбляли и в их прис
утствии не садились даже, не то что уж матом крыть! Оскорбленная прослави
лась, а деятель приуныл, и журналисты написали, что хамить никому не позво
лено!..
Потом все опять встрепенулись и навострились, как морские коньки. Говоря
т, что морской конек большую часть жизни проводит почти что в спячке и тол
ько время от времени, подчиняясь загадочному биологическому ритму, вдру
г пробуждается и летит без разбора невесть куда.
Некий скромный министр из ничего не означающего министерства с бухты-ба
рахты принялся крушить чужие особняки и дачи Ч бороться за сохранение п
рироды. Толком никто не знал, сколько именно особняков он сокрушил, и сокр
ушил ли вообще, и чьи, но выглядел министр внушительно. Брови сдвигал стро
го и говорил министерским голосом: «Мы не позволим!» Пока разбирались, чь
и дачи сокрушать первыми Ч политиков, или артистов, или обыкновенных об
ывателей, Ч в центре Москвы порубили пару чахлых сквериков и тройку дет
ских площадок. В сквериках заложили небоскребы, а на площадках Ч гаражи,
Ч а что делать, мегаполис растет, развивается, приезжих селить некуда, то
лько в небоскребы! Перепуганные жители соседних домой выдвинулись с пла
катиками и нарисованными от руки транспарантами Ч не надо, мол, небоскр
ебов, у нас солнца и так нет, сплошная загазованность и нарушение норм осв
ещенности, но министру в это время было некогда. Он воевал с не ведомыми ни
кому дачниками.
Но и эта тема наскучила Ч очень скоро. Морской конек впал в спячку и пробу
дился только от того, что папа римский плохо себя почувствовал. В стране, г
де религию отменили несколько десятилетий назад, причем основательно о
тменили, со скидыванием крестов и расстрелом духовенства, здоровье папы
стало, разумеется, темой номер один Ч а как же иначе?! Некоторое время гад
али, помрет или не помрет, и с удивлением показывали людей по всему миру, к
оторые искренне за этого самого папу переживали, некоторые даже плакали
. Папа балансировал между жизнью и смертью, и это тоже быстро надоело Ч ну
а дальше что?!
Ну совсем ничего, ну что же делать-то?!
Вольнодумные каналы все позакрывали еще сто лет назад, вольнодумных жур
налистов, которые утверждали, что войну надо заканчивать и бюджетникам п
латить, отправили на вольные хлеба, а немногочисленные оставшиеся остор
ожничали и боязливо жались. Шут ее знает, свободу эту!.. Сегодня свобода, а з
автра Тишина Матросская, кому она нужна такая?
Вокруг было липко и влажно, и как-то невыносимо, как бывает, когда туча уже
сожрала горизонт и подбирается все ближе и ближе, и внутри ее все наливае
тся лиловым и черным, и ветер крутит песчаные вихри, и оттуда, издалека, тя
нет холодом и чувством опасности, и все еще непонятно, что там Ч дождь или
смерч?
1 2 3 4 5 6