Набтаал в ответ лишь неуверенно улыбнулся.
- Правда?
Внезапно Шерил стала совершенно серьезной. Уперев руки в бедра и злобно сверкнув глазами, она спросила:
- А что же мы, собственно говоря, должны сотворить?
На несколько секунд наступила тишина. Набтаал размышлял.
- Ну, - начал он, - я, собственно, уже пытался заговорить с вами об этом пару дней назад, когда мы были в казарме, но вы даже слушать меня не пожелали. Для начала нам всем следует понять, осмыслить, что нас здесь гораздо больше, чем охранников.
- Больше, - передразнила Шерил, в ее голосе послышалась растерянность. Она как будто не верила, что Набтаал действительно произнес это.
- Именно, - с энтузиазмом принялся кивать тот. - Шмиддер один, а нас много.
- Много, - недоверчиво протянула Шерил.
- Конечно. Пока Шмиддер может набрасываться на каждого из нас поодиночке, он силен. Он победитель. А вот если мы станем выступать сообща, это изменится. Тогда он уже не сможет так с нами обходиться. Разумеется, это предполагает, что мы должны будем как-то организоваться. Поэтому я предлагаю для начала создать комитет защиты наших интересов.
- Комитет?!
- Правильно, комитет. С его помощью мы сможем придать больший вес нашим голосам. Давайте сегодня вечером в казармах созовем собрание и выберем в состав комитета нескольких заключенных - по принципу свободного и тайного голосования, разумеется. После этого необходимо составить петицию, которую мы передадим Крофту и в которой мы…
- Петицию…
- Да, петицию, - Набтаалу, видимо, показалось, что он говорит невнятно, поскольку уже два раза его не то передразнили, не то переспросили. - В ней мы укажем Крофту в вежливой, но настойчивой форме на то, что добыча бирания при условии некоторого улучшения условий жизни может заметно вырасти, и уж этот аргумент он просто так мимо ушей не пропустит. И это только начало.
Его глаза лихорадочно заблестели на фоне толстого слоя грязи, покрывавший лицо. Похоже, он начинал понемногу заводиться.
- Я уверен, что этой акцией мы поднимем дух заключенных других секторов, и они тоже организуют подобный комитет итак далее, это даст нам возможность впоследствии объединиться в крупный союз.
- Союз!
- Конечно А потом…
Что должно быть потом, так и осталось неизвестным.
Седрик Сайпер оторвался от стены Хватит! Он больше ни секунды не желал слушать этот идиотский треп. Нет уж, лучше прямиком отправиться к Шмиддеру и самому попросить, чтобы тот отвесил пару ударов хлыстом. Его охватило настоятельное желание пару раз долбануть этого партизана по башке и рявкнуть ему в ухо «Эй ты, Набтаал, у тебя все дома?» - но Седрик лишь ухватил его за воротник и притянул к себе.
- Набтаал, - прошипел он. - Слушай меня внимательно! Если ты желаешь остаться сегодня в живых, тогда заткни глотку и убирайся так же быстро, как пришел сюда!
Партизан Набтаал попытался освободиться, но хватка Седрика была железной.
- Послушай, Седрик, - прохрипел он. - Ты… ох., ты совершаешь большую ошибку. Ты… ты должен просто спокойно все уложить у себя в голове, и сам тогда увидишь, что я прав.
- Ты думаешь? - мрачно вопросил Седрик.
- Да, конечно! И прежде чем ты сейчас снова призовешь на помощь свою силу, подумай, что в один прекрасный день сюда придут мои люди и освободят меня.
- Твои люди! - презрительно усмехнулся Седрик. Видимо, этот Набтаал всерьез верил в рождественских гномиков-роботов! Вытащить отсюда никого невозможно в принципе. Местонахождение Луны Хадриана относилось к числу самых строжайших тайн во всей Галактике А на тот случай, если кому-нибудь могло бы взбрести в голову отправиться сюда, даже если бы каким-то чудом эта тайна стала ему известна, то на здешней орбите имелись и спутники-киллеры, убийцы, - маленькие такие спутнички, мимо которых не смог бы пройти ни один незваный гость. И уж наименьшие шансы имел бы корабль партизан О'Шилли, которым и без того было куда летать.
- Ба! Да твои люди не в состоянии без посторонней помощи и задницу себе подтереть. Так что уж избавь меня от твоих россказней, будь милостив, и исчезни же наконец. Понял?
- Но я…
- Но ты должен уши мыть, как следует, а то стал плохо слышать, - Седрик чуть посильнее сжал ему шею и дождался, пока лицо Набтаала не покраснело, несмотря на прикрывавший его слой грязи. - Значит, я повторю тебе еще раз, по буквам… М-о-т-а-й о-т-с-ю-д-а! Мотай! Ясно тебе?
Как побитая собака, Набтаал поспешно убрался.
Седрик повернулся к Шерил.
- Ну, а что касается тебя…
- Можешь ничего не объяснять, - не дала ему договорить она. - Мне уже и так все понятно.
Сказав это, она повернулась и пошла прочь.
Седрик с облегчение и легким сочувствием смотрел ей вслед, затем нагнулся, чтобы взять свою длинную кирку. Самое время было браться за работу. Он уже и так достаточно проваландался и не имел желания давать лишний повод Шмиддеру еще для одного удара хлыстом. А этот типчик в любой момент мог вынырнуть здесь.
Седрик Сайпер повернулся к стене штольни, и его лицо сморщилось от отвращения.
Во Вселенной было три существа, которых он ненавидел пуще всего на свете. За ними, разумеется, следовал в порядке убывания и целый ряд других тварей, которых он терпеть не мог, но эта троица лидировала с большим отрывом от остальных, причем уже не первый год.
На первом месте стоял, вне всякого сомнения, Крофт, управляющий рудниками по добыче бирания на Луне Хадриана. Иногда Седрику казалось, что этот командир вообще не подозревал, что здесь имеется такой вот заключенный по имени Седрик Сайпер, но наступали дни, когда он был уверен в том, что Крофт не упускал ничего, чтобы ухудшить и без того кошмарное положение означенного Седрика Сайпера.
Второе место занимал Шмиддер, который, казалось, твердо верил лишь в две истины; первая - он являл собой образец представителя расы господ данного витка спирали Галактики (и большинство сардайкинов разделяло эту точку зрения); вторая - заключенные подчиненной ему секции но своему происхождению были не чем иным, как дерьмом на палочке, мусором, и посему никакого иного обращения не заслуживали.
На третьем месте находилась стена, перед которой Седрик сейчас стоял.
Он должен был признать, что постепенно он стал рассматривать ее как своего рода живое существо (а не просто как какую-то там с гену из гранитоподобного скального камня с матовыми вкраплениями жил бирания), как некое создание, которое жило и даже мыслило, которое прекрасно понимало, что происходит вокруг него самого и с ним, и реагировало на все это особым злобным образом. Где-то глубоко внутри он был твердо убежден, что стена эта пристально наблюдает за ним, ни на секунду не теряя из виду, в особенности тогда, когда он молотил по ней киркой или вгрызался в нее при помощи лазерного бура. Время от времени она бросалась в него камнями и могла даже подставить ножку. Однажды ей удалось в какую-то долю секунды изготовить в качестве оружия против него огромный кусок камня странной продолговатой формы с острыми как бритвы кромками, который явно был нацелен в его затылок. И, не среагируй он достаточно быстро, ему бы уже не пришлось теперь проклинать свою судьбу. Позже, разглядывая то место на спине, откуда был вырван шмат мяса толщиной с ладонь, он окончательно убедился, что это была не просто галлюцинация или его фантазии.
Со временем он, как и остальные заключенные на Луне Хадриана, которым еще удавалось остаться в живых, сумел развить в себе нечто вроде шестого чувства, подсказывавшего ему, когда бираний в очередной раз нанесет удар, и это дало ему возможность своевременно уклоняться от этих атак, Повсюду в Галактике бираний являлся том материалом, спрос на который год от года не только не падал, а наоборот, резко возрастал, Кроме того, многие считали, что этот минерал приносит счастье, его носили на цепочках вокруг шеи, нередко в драгоценных оправах, Седрик никак но мог себе представить такого, он не понимал, как этот дьявольский, упрямый материал может иметь что-то общее со счастьем, но поскольку очень многие готовы были отдать целое состояние за кусок бирания, поскольку из-за него развязывались кровавые битвы, то что-то и этом все же было! Но тот же бираний, если попадался в больших количествах, мог и убивать. Да, он был убийцей, вероломным, хитрым убийцей, и в первую очередь он убивал тех, кто вынужден был его добывать!
«Ничего удивительного», - размышлял Седрик, орудуя киркой. Он сам не стал бы действовать по-другому, попытайся кто-нибудь при помощи силы отдирать куски от его тела.
Подчас у него даже складывалось впечатление, что стена только и ждала, что он, когда кончится его смена, повернется и отправится в казарму, чтобы тогда тайком от нее взять, да и нарастить такой же в точности кусочек, какой он отбил от нее, чтобы ему было чем заняться в течение четырнадцати часов следующей смены. И, разумеется, он не был одинок в своих подозрениях - но что с того? Не было здесь инстанции, к которой он и ему подобные могли бы апеллировать.
Седрик Сайпер был приговорен к пятидесяти метрам. Вынося ему этот приговор, все до единого судьи и остальные, присутствовавшие на этом, с позволения сказать, процессе, наперебой уверяли, что ему еще повезло, что это приговор мягкий, даже чересчур. И действительно, они решили принять во внимание его давние заслуги терминатора, а также его верность правительству на Тау Кита, о которой не забыли, Тогда-то ему и пришлось услышать о других обвиняемых, которые были приговорены к двум сотням метров, а кое-кто получил даже пятьсот. В конце концов, что такое пятьдесят метров скал? Что стоит прорыть их? Не так уж это, должно быть, тяжело.
Однако сегодня он уже знал, что не было ни малейшей разницы, сколько тебе предстояло прорыть - пятьсот метров, пятьсот километров или пять тысяч световых лет. Просто все эти градации, все эти отрезки пространства были не чем иным, как просто ядовитым сарказмом, издевательством по отношению к приговоренным, последней злой шуткой, которую можно было позволить себе отпустить на их счет.
Уже в самый первый день Седрик сделал для себя два важнейших открытия. Первое состояло в том, что работать ему предстояло, что называется, голыми руками. Единственными инструментами, которые имел в своем распоряжении заключенный, были старые кирки, совковые лопаты и не очень большое количество старинных лазерных буров, мощность которых была феноменальной. Если ты по недосмотру, после того как заканчивал смену, совал к себе в карман одну из этих неуклюжих штук, позабыв при этом ее выключить, то дырка в штанах тебе была обеспечена. Второе открытие состояло в том, что скальная порода, сквозь которую он был обязан прорыть пятидесятиметровый туннель к свободе, была лишь чуть мягче, чем подвергнутый плазменной обработке металл.
Если верить измерительным приборам, которые следили за тем, как продвигается его работа, Седрик сумел углубиться в штольню уже на целях четыре метра.
Четыре метра за два года!
А теперь было уже совсем легко вычислить если он не сбавит темп, то не пройдет и двенадцати лет - и он на свободе! Двенадцать лет! Но это было всего лишь теорией, арифметикой. А практика, которая только и принималась в расчет на Луне Хадриана, говорила о том, что здесь, внизу никто дольше четырех лет не выдерживал. И все дело было в бирании и в том медленном отравлении, которое было повсеместным явлением среди заключенных. Лучшим примером тому был Дункан. Три года (ну может быть, три с половиной) пребывал этот Дункан в рудниках, и даже самые что ни на есть убежденные оптимисты давали ему теперь дня два, от силы неделю. Впрочем, если Седрику и удастся пережить эти двенадцать лет, то Крофт наверняка подложит ему свинью, найдет предлог, чтобы задержать его здесь. И все лишь для того, чтобы, не дай Бог, не пострадала репутация и не был создан прецедент, что, дескать, на руднике выжил человек, заключенный, и сумел потом возвратиться с Луны Хадриана. Для Седрика была почти невероятной мысль, что здесь кто-то будет утруждать себя тем, чтобы помещать трупы умерших или погибших заключенных в контейнер и отправлять на кораблях на родину. Скорее всего их просто предпочитали бросать в какие-нибудь заброшенные шахты. Или же Крофт давал приказ поджаривать их и потом этим блюдом угощал своих офицеров о столовой.
Нет, шансы когда-либо выбраться отсюда равнялись нулю. Если бы его спросили сейчас, откуда он черпает силы, чтобы продолжать жить, оказавшись во мраке этой безысходности, то он скорее всего не смог бы дать на этот вопрос вразумительного ответа. Все заключенные рано или поздно сводили здесь счеты с жизнью. Таким образом, они в один миг могли положить конец своим страданиям и не дать фракции сардайкинов необходимое и ожидаемое от них количество бирания. Конечно, этого было маловато, но, по-видимому, не существовало другого средства отплатить своим мучителям.
Как бывший терминатор, Седрик не боялся смерти, но, задумай он покончить с жизнью, ему бы пришлось обратиться за помощью к троим йойодинам, которые тоже вкалывали в этом секторе Вот они бы с удовольствием помогли ему в этом, Или можно было попытаться полезть на рожон - скажем, оскорбить Шмиддера, который тоже наверняка помог бы ему, пальнув разок из своего луче мета.
Почему же он тогда не пошел по пути самоубийства, а предпочитал ежедневно сантиметр за сантиметром вгрызаться в камень, идя навстречу неминуемой смерти? Вполне вероятно, причиной была его мысль об отмщении, вора в то, что однажды он сможет отплатить тем, кто бросил его сюда.
Седрик понимал, что по сути своей мысль эта смехотворна, как и надежды, связанные с ней. Это наполняло его мрачным гневом заставлявшим с удвоенной силой молотить киркой по скале, пытаясь отколоть кусок побольше, Металлическая кирка выбивала искры и так болезненно вибрировала в руке, что он с трудом удерживал ее.
Усилием воли Седрик подавил в себе гнев. Ему следовало быть чуточку поумнее и не расходовал силы попусту. Вдруг его глаза широко раскрылись, когда он увидел, что от стены внезапно стали отваливаться большие куски и падать прямо на него В последнюю секунду отпрыгнув в сторону, Седрик избежал опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32