— Он помолчал, собираясь с мыслями. — Я голосую за предложение полковника Стелла, за чувство собственного достоинства и за борьбу до победы!
Две трети находящихся в зале встали и разразились бурными аплодисментами, эхом отразившимися от обшитых дюрасталью стен. Речь Брема перетянула независимых на сторону Кастена; первое сражение было выиграно. Стелл почувствовал, что его лицо расплылось в идиотской улыбке. Бригада обрела дом.
Глава седьмая
Провожая взглядом склоняющееся к далекому горизонту солнце Фригольда, Стелл сидел, боясь пошевелиться, боясь, что даже легкое движение может разрушить очарование момента. Небо окрасилось в оранжевые и золотистые тона, из далекой пустыни долетал теплый, мягкий ветерок. Поверхность озера подернулась рябью, маленькие волны разбивались о берег у самых ног Стелла. На другой стороне озера купалась в угасающем солнечном свете вилла. Оранжевые и золотистые блики делали ее похожей на замок с какой-нибудь древней картины. Вокруг жужжали насекомые, и ночные птицы, отыскивая их, перелетали с ветки на ветку, мерцая светящимися крыльями. Сказочная, волшебная страна, зачарованное место, огражденное от жары, песка и всех прочих «прелестей» этой планеты магическим заклинанием, настолько хрупким, что его могло разрушить даже дыхание. Зная, что наступит день, когда вернешься сюда, можно месяцами вкалывать в пустыне, не боясь никаких трудностей. Кстати о трудностях…
Ну вот, очарование исчезло. Стелл вспомнил, сколько еще работы ему предстоит и сколько людей зависят от того, как он справится с ней. И все же он заставил себя выбросить из головы эти мысли еще хотя бы на несколько часов. В конце концов, имеет он право на небольшую передышку или нет?
— Прекрасно, не правда ли? — спросила Оливия, подходя к нему. — Ты рад, что оказался здесь?
— Да, — ответил он, глядя ей в глаза, — это прекрасно. И я рад, что оказался здесь.
Улыбаясь, она поставила на низкий столик поднос с фруктами и холодным мясом. И замерла на мгновение, задумчиво глядя на воду. Запах ее духов обволакивал Стелла. Внезапно он почувствовал, что желает эту женщину, как никогда не желал никакую другую. Во рту пересохло, дыхание перехватило, но он не двинулся с места. Момент был упущен, и вскоре они уже сидели у столика в дружеском молчании, наслаждаясь не только едой, но и обществом друг друга, и окружающей красотой.
Потом они пошли прогуляться по парку виллы. Обустраивать его начала еще мать Оливии, а потом, когда она погибла, ее дело продолжила Оливия. Это был не расчерченный на квадраты и круги парк в формальном смысле слова, а нечто более утонченное и изящное. Цветы и кустарники были рассажены так искусно, что складывалось впечатление, будто они выросли здесь сами по себе, и тем не менее во всем ощущался глубокий замысел. Время от времени Оливия останавливалась, обращая внимание Стелла на то, что казалось ей особенно интересным, а потом делала гримаску и смеялась, заметив, что он ничего не видит, потому что не сводит с нее глаз. И по дороге так естественно было взять ее за руку, и так приятно чувствовать прикосновение ее плеча, слышать мягкое журчание ее голоса.
А когда они поднялись на просторную веранду, чтобы понаблюдать, как садится солнце, было так естественно обнять ее за талию. А когда она повернулась, заглядывая ему в глаза, казалось вдвойне естественным, что их губы встретились и он забыл обо всем в кольце ее мягких, теплых рук. Наконец солнце опустилось за горизонт, и они ушли в дом, оставив мрак ночи за спиной. И не видели, как в темном небе ярко вспыхнул метеорит, войдя в атмосферу Фригольда и устремившись к поверхности планеты.
На экране возникла яркая вспышка. Не сводя с нее взгляда, ком-техник Чу сердито нахмурилась и тряхнула головой, отбрасывая на спину блестящие черные волосы. Ее пальцы быстро запорхали над клавиатурой. Чашка ароматного голубого новоиндийского чая была тут же забыта. Высоко над станцией слежения, где работала Чу, система спутников откликнулась на ее команды, отслеживая, зондируя и оценивая падающий метеорит.
Чу обрушила древнее китайское ругательство на головы пиратов, во время каждого очередного набега вырывающих из системы слежения новый приличный кусок. Спутники стоили дорого, и Фригольд просто не мог себе позволить заменять их достаточно быстро. Но как, интересно, можно работать, если от системы осталась едва половина? Чу не раз выражала недовольство по этому поводу, но дело не двигалось с места. Ладно, сегодня вроде бы все обошлось, судя по информации, заполнившей экран. Чу расслабилась. Просто еще один камень упал с неба, вот и все. Непонятно почему, но в последнее время это случалось довольно часто. Однако никаких признаков двигателя, оружия, необычного излучения или жизни на этом куске скалы выявлено не было. Значит, нечего и волноваться. Быстрая проверка показала, что попадание не угрожает ни одному из поселений. Чу вернулась к своему чаю и выругалась, обнаружив, что он остыл.
Внутри «метеорита» командующий Кланом Фиг, не сводя взгляда со своих приборов, удовлетворенно ухмыльнулся, когда зондирование закончилось. Как всегда, все прошло гладко. Ничего удивительного. В конце концов, корабль был совсем крошечный, еле-еле вмещающий его одного, и тщательно экранированный. Это плюс жалкое состояние планетарной спутниковой системы, плюс некомпетентность людей уже позволили более чем двумстам членам Клана Песков приземлиться, используя ту же самую уловку. По мере того как замаскированный под метеорит корабль продолжал нестись к земле, кусочки скалы, набрызганные по его поверхности, начали раскаляться и внутри становилось все жарче. Но, даже если температура повысится до ста градусов, по меркам роннанцев все еще будет немного прохладно, и Фиг пожалел, что не надел костюм с подогревом. Ничего. Судя по тому, что он слышал во время краткого совещания, на поверхности будет тепло. Именно это обстоятельство, а также наличие субстанции, именуемой термиумом, стало причиной того, что Вторая Роннанская Империя заинтересовалась этой планетой.
Поверхность Фригольда стремительно приближалась, и Фиг сосредоточился на управлении суденышком. Вообще-то, бортовой компьютер мог бы справиться и сам, но в условиях атмосферы часто требовалось вмешательство опытного пилота; это была одна из многих профессий, которыми владел Фиг. Его острые когти застучали по небольшим выступам на клавиатуре, включая двигатели, замедляющие падение. Маскировка делала корабль не только похожим на скалу — она придавала ему лишний вес, в результате чего он и падал столь же стремительно, как самая настоящая скала. За несколько мгновений до посадки на экране вспыхнула двойная линия инфракрасных посадочных огней. Фиг направил маленький корабль точно между ними и мягко посадил его. Даже если представить себе, что именно в этот момент следящие устройства какого-нибудь спутника были направлены в эту сторону, на фоне теплого песка заметить кратковременную инфракрасную вспышку было практически невозможно.
Спустя несколько минут Фиг, кутаясь в теплую накидку, проводил взглядом уродливый маленький корабль, исчезающий в подземном ангаре. Как только покрытая песком крышка люка встанет на место, можно будет пройти в двух шагах от нее, не заподозрив, что внизу скрывается целая крепость. Ее местоположение выбиралось с особой тщательностью. Песок здесь был очень мелкий, и это позволило создать одно из тех подземных сооружений, которыми так славятся роннанцы, а небольшой ручей, вытекающий из огромной подземной реки, служил источником энергии и воды. Вспомнив об этой священной субстанции, Фиг в знак преклонения прикоснулся рукой к кожистым губам.
Бронированный аэрокар на воздушной подушке сделал несколько кругов над местом посадки, вздымая вихри песка, тем самым уничтожая все следы приземления, и замер на почтительном расстоянии, чтобы не осыпать Фига песком. Фиг зашагал к нему, глубоко вдыхая чистый ночной воздух. «Да, — подумал он, — эта планета подходит для нас». Огромная масса чистого песка словно теплая плоть облепила каменный скелет планеты, пронизанный венами и артериями, по которым течет священная жидкость. В некотором смысле эта планета даже лучше того мира, который служил Второй Роннанской Империи домом. Учитывая все это, ценный минерал Фригольда можно рассматривать как добавочное благословение, знак свыше, указывающий на то, что грядут хорошие времена.
Но сначала Фигу предстояло очистить планету от грязи; так жрец должен тщательно вымыть священный символ Клана, прежде чем предлагать его собравшимся перед ним. Эта аналогия доставила Фигу удовольствие — он представил себе, как вручает миниатюрный Фригольд Совету Тысячи. Но сначала ему придется разобраться с людьми. Впрочем, они уже облегчили ему задачу, сражаясь между собой. Какие глупцы! Однако они обладают упорством, эти люди. Прежде роннанцы явно недооценивали их. Нахмурившись, Фиг забрался в аэрокар, кивнул двум телохранителям, положенным ему по рангу, и проворчал, обращаясь к водителю:
— Ты знаешь, что делать, приступай.
Без единого слова водитель включил турбины, и машина заскользила по песку.
Вышагивая туда и обратно перед своим аэрокаром, сенатор Аустин Руп безостановочно сыпал проклятиями. Он проклинал песок у себя под ногами, звезды в небе, но в особенности этих чертовых хвостатых роннанцев, которые вытащили его из постели, потому что им взбрело в голову встретиться с ним посреди ночи. Черт побери! В полученном им закодированном радиосообщении говорилось, что они приказывают ему явиться! Каково, а? Да как они смеют? Что он им, мальчик на побегушках? Разве он не выполнил их просьбу? Почему же теперь ему приходится терпеть такое обращение? Чем больше он раздумывал об этом, тем больше у него от ярости мутилось в голове. Однако где-то очень глубоко в нем сидел страх. И это было отнюдь не то слабое чувство, которое он испытывал, стоя перед сенатом, а нечто такое, от чего внутри у него все сжималось и леденело.
Ему не часто приходилось испытывать чувство подобной силы. Авантюрист по природе, он уже не раз бывал участником большой, зачастую смертельно опасной игры на самых разных планетах и нередко испытывал чувство страха. Но это был совсем не тот страх, что сейчас. Остановившись на мгновение, Руп внимательно прислушался. Нет, ничего. Только потрескивание горячей металлической обшивки аэрокара от соприкосновения с прохладным ночным воздухом. Что ему мешает забраться в машину и улететь? Кто может остановить его? Но мысль о том, чтобы попытаться надуть роннанцев, пугала его не меньше, чем мысль о предстоящей встрече с ними. К тому же он не без оснований предполагал, что сейчас кто-нибудь из них может наблюдать за ним из темноты. Он снова принялся вышагивать туда и обратно, вглядываясь в окружающий мрак. Чтоб они провалились! Зачем он им вдруг понадобился посреди ночи? И при свете дня-то на них страшно глядеть… а ночью…
Внезапно он услышал в отдалении слабый вой турбин и обернулся на звук. Постарался взять себя в руки и успокоиться — так, как сотни раз делал это перед выступлениями в сенате. Но несмотря на все усилия, от страха у него даже свело живот, когда из тьмы вынырнул аэрокар.
Машина остановилась оскорбительно близко, обдав Рупа песком. Дверь распахнулась. Изнутри хлынул поток горячего воздуха, на песок упал яркий свет, на фоне которого на мгновение проступил силуэт спускающегося по трапу Фига. Рупу стало совсем плохо.
Он уже не раз встречался с роннанцами, но так и не смог привыкнуть к их облику. Он вспомнил, как еще мальчиком рассматривал картинки в Библии отца и как озноб страха пробегал по спине каждый раз, когда ему попадалось изображение дьявола. Фиг выглядел в точности, как это ожившее изображение. Высокий, с длинными, тонкими ногами, заканчивающимися раздвоенными копытами, которые, казалось, плыли над песком. Безволосая кожа красноватого оттенка; эта окраска помогла его предкам выжить в мире красного песка. Костистый череп и глубоко сидящие глаза, прячущиеся в тени гребней, выступающих над глазными впадинами. Одно длинное остроконечное ухо плоско прилегало к голове, а другое, отрезанное пиратами, заканчивалось обрубком. Именно это породило яростную ненависть Фига к человеческой расе и одновременно объяснило, почему воины между собой называли его не иначе как «Одноухий старикан». Длинный хвост несколько раз по-кошачьи изогнулся, а потом обвился вокруг его талии.
Когда Руп вырос, ему, конечно, стало известно об академических дебатах вокруг внешнего облика роннанцев. Некоторые эксперты полагали, что именно их сходство с дьяволом стало причиной острого чувства неприязни, которое почти мгновенно возникло у обеих рас по отношению друг к другу. Ничего удивительного, говорили они. Учитывая, что тысячи лет людям прививали негативное отношение к существу, имеющему такое внешнее сходство с роннанцами, люди просто не в состоянии воспринимать их объективно.
Конечно, находились и те, кто не соглашался с этой точкой зрения. «Существуют неоспоримые доказательства, — говорили они, — что роннанцы начали освоение космоса за тысячи лет до нас. Не исключено, что они посещали Землю и обращались с первобытными людьми, мягко говоря, не по-доброму, чем и заслужили свою дьявольскую репутацию». «И все же, — продолжали сторонники второй точки зрения, — это сходство не больше чем случайное совпадение, а враждебность между нашими расами является следствием конфликта между двумя агрессивными, стремящимися к расширению империями, в данный момент отделенными друг от друга лишь тоненьким слоем приграничных миров».
Но совершенно независимо от того, кто был в этом споре прав, для Рупа роннанцы были неразрывно связаны с иллюстрацией в Библии отца и с теми страхом и отвращением, которые она вызывала. Тем не менее он распрямил плечи, выдавил улыбку — уверенную, как он надеялся, призвал на помощь все свое обаяние политика и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34