- переспросил я. - С дэйтдрагом? Разве он существует? Это не легенда?
- Не легенда, к сожалению. Дэйтдраг реально существует и вполне оправдывает свое название. Ты что-нибудь помнишь?
Я попытался вспомнить, что вчера случилось после того, как… А после чего, собственно? Кажется, я дошел-таки до дежурного по жилью, а потом…
- Не помнишь, - констатировала Сара. - Жаль. Мы с тобой замечательно покувыркались, я и не знала, что такое бывает вне виртуалки.
- Мы с тобой? - глупо переспросил я.
- А что было с тобой делать? - улыбнулась Сара. - Не оставлять же тебя одного в таком состоянии. Не каждый день такой подарок попадается.
Кажется, я понял, отчего у меня болят гениталии.
- И как это было? - спросил я. - Сколько раз?
Сара рассмеялась.
- Вечно вы, мужики, все на разы переводите, - сказала она. - Это было незабываемо. А сколько раз - я не считала.
Произнеся эти слова, она наклонилась надо мной и поцеловала в губы. Ее губы были сухими и шершавыми, от ее тела исходил неприятный запах, не то чтобы старушечий, но… Я непроизвольно поежился.
- Отходняк пошел, - сообщила Сара. - Не бойся, дня через три отойдешь, будешь как новенький. Как очухаешься, продолжим, если ты не против будешь.
Я попытался состроить на лице непроницаемую гримасу, чтобы ничем не показать того отвращения, которое вдруг стала вызывать у меня эта женщина. Сара понимающе усмехнулась и отодвинулась от меня, исчезнув из поля зрения.
- Расслабься, - сказала она. - Лучше пока вообще об этом не думай. Пока отходняк не прошел, тебя к женщинам тянуть не будет. Да и к мужчинам тоже, - она вдруг хихикнула и спросила: - А ты вправду не гей?
- Вправду, - ответил я. - А с чего ты взяла?
- В твоем досье было написано, что ты смотрел порнофильмы про геев, - сказала Сара. - Это неправда?
Я почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Был бы я белым - покраснел бы как помидор.
- Да нет, правда, - сказал я. - Но я такими вещами не занимаюсь, я просто посмотрел один раз, любопытно было…
- Жаль, - сказала Сара. - А мы так на тебя рассчитывали… Бедный Йоши.
- Если бы я знал… - начал я, но Сара меня перебила:
- Нечего себя винить. Если бы Йоши не был таким дураком, у него бы не снесло крышу, он не стал бы поить тебя наркотой и был бы все еще жив.
- А что с ним случилось? - спросил я. - Задело той аварией? Полез наверх…
Сара рассмеялась, совсем не весело и немного злобно.
- Он не полез наверх, - сказала она. - Это технически сложно и абсолютно не нужно, а теперь вообще невозможно. Не задело его никакой аварией, его казнили.
- Как казнили? - не понял я.
- Как-как… Сонный газ в вентиляцию… хочешь подробности узнать?
Я энергично помотал головой из стороны в сторону.
- Нет, спасибо, - сказал я. - И так может быть с каждым?
- С каждым, - подтвердила Сара. - Если человек не понимает нормальных слов, с ним приходится разговаривать на другом языке. Пойми, Алекс, если мы не хотим насмерть переругаться, мы просто обязаны быть одной большой семьей. В такой тесноте, как у нас, других вариантов быть не может. Если человек все время провоцирует конфликты, а предупреждения игнорирует, его приходится удалять из коллектива. Если бы можно было убрать Йоши не в холодильник, а на Землю, это бы давно уже сделали. Но отсюда одна дорога - в холодильник, другой нет.
- А как же… этот…
- Генгар? Уверяю тебя, Алекс, умирать от удушья, когда в скафандре кончается кислород, гораздо менее приятно. Если у тебя снесет крышу, лучше сразу признавайся, самому легче будет.
В потолке комнаты что-то зашипело и через мгновение оттуда донесся голос Мамы:
- Сара, зайди ко мне, пожалуйста, тут кое-что новое появилось.
- Иду! - крикнула Сара, глядя в потолок.
Шипение прекратилось.
- Можешь пока здесь полежать, - сказала Сара, обращаясь ко мне, - а когда совсем очухаешься, иди в свою комнату. Поставь будильник, чтобы обед не проспать. За обедом увидимся.
Я проводил взглядом тонкую и костлявую фигурку Сары и уставился в потолок. Мысли путались, цеплялись одна за другую и в их хороводе я никак не мог выделить ничего определенного, как будто я напряженно размышлял обо всем на свете, но не понимал ничего из того, над чем размышляю. Не иначе, последствия наркотика.
Я повернулся на бок, подложил ладонь под голову и заснул. Последняя мысль была о том, что перед обедом надо будет побриться.

11.
Сара растолкала меня уже под вечер. То есть, это она сказала, что наступил вечер, сам-то я давно уже потерял чувство времени.
- Сходи, поужинай хотя бы, - посоветовала Сара. - А то со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Я сел на кровати, потряс головой, приходя в себя, и понял две вещи. Во-первых, я чувствую себя почти нормально (легкое головокружение от непривычной гравитации не в счет), а во-вторых, я зверски голоден.
- Спасибо, - сказал я. - Ты очень любезна.
- Издеваешься? - нахмурилась Сара.
- Нет-нет! Я на полном серьезе, ты действительно очень любезна…
Сара странно посмотрела на меня, немного помолчала и сказала:
- Пошли, а то все вкусное съедят.
- Если кто-то не приходит, его порцию съедают другие? - заинтересовался я.
- Обычно нет, - ответила Сара. - Но еды на станции осталось на двадцать девять дней. Дней через десять начнем урезать рацион.
- Урезать рацион? - тупо переспросил я.
Только теперь до меня начало доходить, в какую передрягу я вляпался. Через десять дней урежут рацион, потом урежут еще раз, потом еды не останется вообще, люди начнут жрать друг друга…
Я озвучил эту мысль и Сара согласно кивнула головой.
- Через полтора месяца перейдем на покойников, - подтвердила она. - У нас в холодильнике кладбище на третьем уровне. Мертвецы на морозе не разлагаются, только обезвоживаются постепенно. Бифштексы из них вряд ли получатся, а вот бастурму или, скажем, студень сделать можно вполне.
Меня аж перекосило. Обычно я спокойно отношусь к циничному юмору, сам люблю так шутить, но должны же быть какие-то пределы!
Сара посмотрела на меня и засмеялась.
- Привыкай, - сказала она. - Такая уж у нас жизнь, поневоле циником становишься. Пойдем ужинать.
В столовой я направился было к столу Мамы, но Сара взяла меня за локоть и сказала:
- Твое место не там. Твое место… да хотя бы вот здесь. Пойдем.
Сара подвела меня к столу, за которым сидели три мрачных пожилых мужика лет по пятьдесят-шестьдесят.
- Генрих Кобрак, Пол Мартин, Иоганн Бартельс, - представила их Сара. - А это Алекс Магнум.
Я кивнул, уселся на стул и обнаружил, что тарелки передо мной нет.
- Чего ждешь? - спросил полноватый и, похоже, очень самоуверенный мужик с волосатым брюхом и заметными залысинами на голове. - Жратва к тебе сама не придет. Хочешь жрать - не ленись к раздаче сходить.
- Не бесись, Пол, - прервал его сухонький седовласый старичок с козлиной бородкой, как у профессоров в фильмах. - Пойдем, Алекс, покажу тебе, как это делается.
Мы прошли в дальний конец столовой, где размещалась кухонная машина. Технология получения пищи оказалась очень простой - засунуть тарелку в машину, нажать кнопку, дождаться, когда загорится зеленая лампочка, забрать полную тарелку и идти обратно к столу. Пожалуй, я бы и сам разобрался.
- Ты на Пола не сердись, - сказал профессор, когда мы шли обратно. - Он и так нервный, а со вчерашнего дня вообще с катушек съехал. И еще он голубых очень не любит.
- Я не голубой, - заявил я. - Один раз в жизни случайно скачал голубую порнуху, копы написали в моем досье, что я голубой, и теперь приходится всем доказывать, что я не верблюд. Как меня это достало…
Профессор хихикнул.
- Алекс, скажи всем, - потребовал он, когда мы вернулись к столу.
- Я не голубой, - послушно сказал я.
- Вот видишь, Пол! - воскликнул профессор. - Никогда нельзя торопиться с выводами.
- А мне наплевать, - буркнул Пол.
- Честно говоря, мне тоже, - подал голос третий мужчина, очень тощий, бритоголовый и с маленькой бородкой без усов, как будто к подбородку присохла какая-то гадость. - Никогда не понимал ни голубых, ни гомофобов.
- Правильно, Генрих, - кивнул профессор. - А теперь попробуй объяснить это Полу.
Значит, тощий - это Генрих, а профессор - стало быть, Иоганн. Вот я и разобрался, как кого зовут. А то Сара перечислила их имена такой скороговоркой…
- Что-то Мэри задерживается, - заметил Иоганн. - Но это неудивительно. Алекс, ты в курсе, что у нас произошло, пока ты дрых?
- Более-менее, - ответил я. - Рядом с лифтовой шахтой упал метеорит…
- Это одна из версий, причем не самая правдоподобная. В этой звездной системе нет пояса астероидов, а следовательно, и метеоритов почти нет. Я покопался в справочниках, метеорит такого размера ударяет в Мимир раз в сто - сто пятьдесят лет, а вероятность того, что он попадет в заданную точку…
- Математик, твою мать, - прокомментировал его слова Пол.
- Да, математик, - кивнул Иоганн. - Генрих, кстати, детский врач, а Пол раньше был мэром в небольшом городке в Канаде. Я сижу за разжигание классовой розни, Генрих был наркоманом, Пол проворовался.
Он замолчал, явно ожидая, что я начну рассказывать о себе. Я вспомнил слова Мамы, вздохнул и сказал:
- Я учился в аспирантуре Гарварда, прикладная социология.
Пол протяжно присвистнул.
- Ох, не завидую я тебе, - сказал он.
- Почему? - спросил я. - Что такого в моей специальности?
Пол пожал плечами и ничего не ответил. Ответил Иоганн.
- Тебя учили управлять большим коллективом, - сказал он. - Сам подумай, куда тебя надо назначать, исходя из здравого смысла.
- Исходя из здравого смысла, меня надо назначить на какую-нибудь незначительную должность, например, дежурным по канату. Приглядеться, что я собой представляю, дать время притереться к коллективу…
- Это понятно, - кивнул Иоганн. - А потом?
- Потом… гм…
- Вот именно. Потом тебя нужно назначить на место Сары, а в перспективе - и на место Мэри. Вряд ли ты хуже справишься с обязанностями главы колонии, чем две старые пробляди.
Странно было слышать такие слова от такого благообразного старичка.
- Ты на Мэри не наезжай, - подал голос Генрих. - Она неплохо справляется.
- Я и не наезжаю, - сказал Иоганн. - Я это слово иронически употребил. Алекс, знаешь, кем Мэри была на Земле?
- Неужто проституткой? - удивился я.
Пол скорчил презрительную гримасу и многозначительно хмыкнул.
- А ты рожи не корчь, - посоветовал ему Иоганн. - Алекс все правильно понял, ну, почти правильно. Мэри была гейшей.
- О как… - пробормотал я.
Сразу все стало понятно. Ее непонятная красота, которую не портят ни непропорционально большие кисти и ступни, ни неправильные черты лица, ни уродливые соски. Гейша на то и гейша, чтобы быть прекрасной вне зависимости от того, чем ее одарила природа. И то, как она строила разговор, как она всегда понимала, что я думаю и чувствую…
- Из гейш получаются хорошие менеджеры, - продолжал Иоганн. - Но самые лучшие менеджеры - профессиональные. Если бы не вчерашнее, даже не знаю, что бы с тобой случилось. Скорее всего, отправился бы в холодильник из-за пустяковой ошибки или несчастного случая.
- У вас так просто убить человека? - спросил я. - Маме достаточно просто показать пальцем и все?
При слове "мама" Иоганн недовольно сощурился.
- Мама у тебя только одна, - заявил он. - А насчет просто показать пальцем… Мэри не дура, она никогда не прикажет казнить того, кто еще не совсем достал всех окружающих. Тех, кого казнят, не жалко никому.
- Йоши мне не показался человеком, которого никому не жалко, - заметил я.
- Йоши - особый случай, - сказал Иоганн. - Он был хорошим парнем, но у него на сексе совсем крыша поехала. Мальчишки его не любили, брезговали, отмазывались всеми путями…
- Какие мальчишки? - удивился я. - У вас тут есть мальчики-проститутки?
Пол вдруг поднял голову и уставился на меня тяжелым злобным взглядом. Иоганн посмотрел на него и рассмеялся.
- У нас кого только нет, - сказал он. - Конечно, есть, вот Пол, например. Как тебе Йоши, Пол?
Пол скрипнул зубами и напрягся, как будто собрался встать, схватить Иоганна за бороду и повозить как следует мордой по столу.
- Не сердись, Пол, - сказал Иоганн. - Извини. Давай пока замнем эту тему.
От соседних столов донесся стук открываемых тарелок и звон вилок. Я обернулся и увидел, что Мэри, она же Мама, заняла свое место за столом. Выглядела она озабоченной и немного осунувшейся.
- Мэри - хорошая женщина, - продолжал Иоганн. - Умная и не злая. Да и Сара, в общем-то, тоже. Жалко их.
Я открыл свою тарелку и обнаружил на ней русские пельмени с майонезом. Странные у Мэри гастрономические вкусы.
- Почему? - мрачно спросил Пол.
- Ну как почему? Мы с тобой сидим себе и тихо ждем конца, потому что от нас по любому ничего не зависит. А Мэри с Сарой тяжелее приходится, им такое состояние непривычно.
Иоганн произнес эти слова так спокойно и уверенно, что у меня екнуло сердце.
- Думаешь, все кончено? - спросил я.
Иоганн пожал плечами.
- Точно сказать не могу, - сказал он, - да ты и сам понимаешь, точно никто не скажет. Но если бы я был в совете директоров "Шемаха Инвест", я бы голосовал против спасательной экспедиции. Когда все начиналось, люди на Мимире были нужны, а последние лет восемь это выродилось в такой балаган… Наркоманов и блядей больше, чем ученых.
- Наркоманов? - переспросил я. - Тут разрешены наркотики?
- Виртуалка - тоже наркотик, - важно провозгласил Иоганн, жестикулируя пельменем на вилке. - Пожалуй, даже посильнее героина. Я так полагаю, в ближайшие часы Мэри снимет все ограничения на пользование виртуалкой. Когда это произойдет, лично я собираюсь войти в нее и больше не выходить. В смысле, в виртуалку войти, а не в Мэри. По-моему, самая приятная смерть из всех возможных.
Я пробежался взглядом по лицам соседей по столу и обнаружил, что они восприняли это утверждение совершенно спокойно. Кажется, у них вообще нет сомнений, что станции пришел полный и окончательный конец.
- А если подняться наверх? - спросил я. - Ледяные пробки можно пробить.
- Как? - спросил Пол.
- Да хотя бы проплавить. Ни за что не поверю, что на станции не из чего собрать хотя бы один нагревательный элемент.
- Собрать-то есть из чего, - сказал Иоганн. - Только как поднять его наверх? Почти пятьсот метров по вертикальной стене - это не шутка.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7