..Нет хуже – ждать и догонять. От себя добавлю – и убегать не здорово. Но все же хуже всего ждать. Я сидел в состоянии полусна, неподвижный, словно статуя уважаемому мною Будде, и ждал рассвета. Каждый день на рассвете денщик Герасимов везет по этому шоссе в город хозяина Арсения Игоревича. Мне известны марка генеральской машины, ее цвет и номера. Сознание почти уснуло, тело расслабилось и отдыхает, но глаза мри открыты, обзор дороги отличный, и, когда рассветет, когда покажется вдалеке искомая автомашина, в голове щелкнет воображаемый тумблер, и я начну действовать. Я похож на киборга в режиме ожидания и подзарядки аккумуляторов. Лишь одна, лишь следящая система активизирована, остальные ждут условного щелчка не существующего в реалиях тумблера. На мгновение мозг киборга нарушил заданный режим – мозг вспомнил модный роман, который читала Клара, а я проглядел по диагонали. Роман назывался «Смерть Ахиллеса», и сочинил его грузин с труднопроизносимой фамилией. Вспомнилось, как в самом начале романа автор заявляет, дескать, его супергерой по имени Эраст, только что вернувшийся с Японских островов, изучал, мол, «науку японских ниндзя» и утверждает, что главное в сей дисциплине «наука неподвижности». Помню, как герой Эраст забрался на карниз жилого дома и превратился, цитата: «в камень, воду, траву, растворился в ландшафте». Цитату помню наизусть и помню, как я недоумевал, скользя глазами по строчкам – разве на фасаде дома, на оконном карнизе растет трава и наличествует вода?Воспоминания заставили улыбнуться. Улыбка быстро растаяла, и в сознании восстановился прежний режим ожидания.Время спрессовалось и бежало быстрее обычного, мое субъективное время, конечно. Глаза фиксировали дорогу, в мозгу потухли огоньки мыслей, и вдруг в подкорке полыхнуло мощное пламя! А ежели я ошибся?! Что, если сегодняшнюю ночь генерал Арсений Игоревич и его, образно говоря, правая мускулистая рука Герасимов провели в каком-нибудь оперативном штабе? О да!Таковое более чем возможно! Ведь вчера меня, то есть приманку, похитили! Опять же, образно говоря, вчера враг заглотил живца, и, следовательно, надо ожидать поклевки. Ожидает дальнейшего развития событий их генеральское благородие в загородной резиденции, похрапывая на батистовых простынях, или бдит над картой Москвы, глуша сон кофе? Вот бы знать, а? Выказывает Арсений Игоревич рвение или демонстрирует нарочитое спокойствие, мол, все идет по плану и нечего ломать установленный жизненный график, на фиг портить здоровье авралами?.. Помнится, приехав на мои смотрины, Арсений Игоревич, наплевав на срочность и архиважность, позволил себе и рыбалку, и в баньке расслабиться... Нет! Нет, бесполезно гадать. Сделаю-ка я вот что – покараулю генеральскую машину до, скажем, 9-00, ну а ежели она не появится, то... Солнце еще далеко-далеко за горизонтом, луна, царица ночи, еще царствует в небе, и есть время придумать и продумать резервную схему оперативных мероприятий на тот случай, коли не суждено перехватить их благородие по дороге в столицу. Полусон отменяется, для мозговых извилин появилась работа.Резервную схему действий я продумывал вплоть до семи тридцати, в семь тридцать одну мои раздумья оказались бесполезными – глаза различили в сумраке, в уплотняющемся с каждой минутой автомобильном потоке подозрительную машину. Сначала я узнал силуэт и цвет, потом, прищурившись, идентифицировал номерной знак. И стартовал.Статуя ожила, превратилась в хромого спринтера. Сумку я подхватил здоровой рукой бережно, но все равно в ней звякнули и чуть не разбились водочные бутылки. Рука, заканчивающаяся культей, раздвигала кусты, но, один черт, ветки хлестали по лицу. Продрался боком сквозь кусты, часто-часто перебирая ногами, и замахал калечной рукой, «особой приметой», над головой, побежал к обочине, хромая отчаянно.Не обратить на меня внимания было трудно – не каждый день по краю престижного шоссе переваливается с боку на бок однорукий инвалид-бегун. Какая-то иномарка бибикнула, какая-то выключила фары. Генеральское авто шло во втором ряду, и, разумеется, Герасимов за рулем меня тоже приметил. Интересующий меня автомобиль подмигнул соседям, перестроился, хотел было тормознуть рядышком, однако ему пришлось-таки проехать лишних метров двадцать, прежде чем он сумел выскользнуть из общего транспортного потока. Я побежал к остановившейся машине, приоткрылась задняя левая дверца, выглянула из салона внушительная форменная фуражка, лицо под фуражкой выглянуть не успело, я уже был рядом, дернул дверцу, выдохнул:– Подвиньтесь, генерал, – я бесцеремонно полез в салон, сдвигая Арсения Игоревича с самого безопасного места за водительским креслом. Мимоходом отметил: Герасимов одет в гражданское, а генерал в форме, это я еще раньше заметил. И то и другое, и светское одеяние денщика, и форменное хозяина – меня радует. Как надо одеты, отлично! Как мне надо. Опять повезло, спасибо, мадам Судьба.– Ступин, ты? – Генерал, естественно, недоумевал.– Я! Я сейчас... Уф-ф, запыхался... Сейчас все объясню!В голосе моем истеричные нотки, я тяжело дышу, раскраснелся, глаза отчаянно моргают, на лице неглубокая свежая царапина, которую заработал, продираясь сквозь кусты, и вдобавок я вполне естественно морщусь, ибо проклятые ботинки мало приспособлены для бега. Мое состояние предполагает некоторую бесцеремонность и даже некоторую хамоватость. Мое внезапное, необъяснимое появление интригует, порождает бурю в мозгах. Ни генерал, ни его холуй не отслеживают моих якобы случайных и излишне суетливых телодвижений. Секунда – всего секунда! – и я уже в машине, и нас уже не видно сквозь затемненные стекла, дверца за мной закрылась, генерал еще отползает, освобождает мне место, сумка уже стоит на свободном переднем сиденье, я еще не сел, но уже вцепился левой рукой в рукоятку пистолета сзади за поясом и уже согнул в локте правую руку, навсегда лишенную кулака.– Сту...Последний слог моей фамилии, моей настоящей фамилии, застрял у генерала в горле вместе с порцией воздуха, необходимой для его озвучания. Одновременно с опусканием задницы на мякоть автомобильного диванчика я ударил Арсения Игоревича левым локтем в солнечное сплетение и нацелил ствол в затылок Герасимову.– Спокойно, – это я Герасимову. Только что я был суетлив и весь из себя взбаламучен, секунда – и я расслаблен, я удобно сижу возле скорчившегося его превосходительства, я главенствую в ситуации, отдаю приказы ровным, уверенным голосом без всяких интонаций. – Спокойно, Герасимов. Тебе «смотрит» в затылок «стечкин», твой генерал жив, но власть поменялась. Отныне я твой командир. Подумай и ответь: что я теряю, спустив курок? Три секунды на размышление. Раз, два...– Машину, – ответил Герасимов невозмутимо. – С запачканным мозгами лобовым стеклом далеко не уедешь.Ох, и не понравилась мне его невозмутимость. Дед рассказывал, что мастера СИСУ всегда, при любых перипетиях, сохраняют самоконтроль. Они вроде антиберсеркеров. В древности только мастера СИСУ могли на равных противостоять объевшимся мухоморами берсеркерам.– Ха! Прости, Герасимов, напрасно я попросил тебя сохранять спокойствие. Обидел, наверное, извини. Ты вообще нервничаешь когда-нибудь?Он промолчал.– Поехали. Конечный пункт поездки – база, та, где я обитал до того, как стал художником. Включи проблесковый маячок, остановит «гибель»... Впрочем, тачку с такими номерами и со спецсигналом вряд ли тормознут гаишники... Глупых слов – дескать, будешь послушным и останешься живым – я говорить не стану. Но, для справки, мне действительно не хочется тебя убивать. Можешь мне не верить, твое право. Однако, ожидая подходящего момента, чтобы скрутить меня в бараний рог, не забывай, пожалуйста, как просто и незамысловато я выиграл дебют со взятием в заложники генерала, ладно?– Не забуду.Машина тронулась с места, плавно вписалась в транспортный поток, перестроилась во второй ряд. Продышался, разогнулся Арсений Игоревич, посмотрел на меня, как удав на кролика.– Ступин, ты кто? – Арсений Игоревич потянулся к фуражке, упавшей ему под ноги. Я следил за ним краем глаза, был готов приструнить их благородие, ежели он надумает вспомнить, безусловно, разученные когда-то в лейтенантской юности, приемчики рукопашного боя.– Вы, наверное, Арсений Игоревич, ошиблись в формулировке вопроса: Вы хотели спросить, «как» я тут очутился, как сумел сдернуть от похитителей? Как вас нашел?– Как ты сумел уйти от преступников и почему ты здесь, доложишь позже, прапорщик. – Арсений Игоревич водрузил фуражку на маковку, насупил брови. – Ты кто? Самоубийца? Ты...– Заткни фонтан, генерал! Я больше не прапорщик, и ты мне не начальник, запомни. Я не самоубийца, я убийца. Чувствуешь разницу, нет?Ушибленная моим локтем генеральская грудь еще болела, однако я счел градус боли недостаточным и решил его повысить. Я ударил Арсения Игоревича правым предплечьем, культей по носу. Фуражка слетела к заднему стеклу за нашими креслами, из ноздрей генерала полилась кровь.– Дошло, в чем разница между убийцей и самоубийцей, ваше высокоблагородие? Ради спасения собственной шкуры я готов на все. Я – самовлюбленная сволочь, для которой твоя жизнь копейка. Мне нечего терять. Вдруг придется погибать, так постараюсь прихватить с собой всех, кого достану... Герасимов, как мы поедем? До Кольца и по нему, а потом от Москвы в сторону базы, да?Герасимов кивнул. Его затылок на миг утратил контакт с пистолетным стволом.– Герасимов, я уберу «пушку» от твоей башки, ладно? Прицелюсь в твой позвоночник через спинку кресла.Герасимов снова кивнул, спокойный и невозмутимый. Жалко, я не могу его обыскать. Культей, ха, пистолет не удержишь, культей можно похлопать по его карманам, но, коли в них нащупалось бы нечто подозрительное, пришлось бы дать Герасимову команду самому это подозрительное вынуть, а сие опасно, слишком. Даже если сунуть ствол ему в рот, все равно опасно позволять мастеру СИСУ шарить по карманам.– Руки держи на руле, Герасимов. Возникнет надобность переключать скорости – предупреди меня, чтоб я случайно тебя не пришил.– Боишься Герасима? – растянул в жалком подобии мстительной улыбки окровавленный рот Арсений Игоревич.– К сожалению для него и для нас с тобой – да, боюсь. Объясню, почему «к сожалению». Вообрази, генерал, как я пугаюсь и жму на курок. Машина теряет управление, тебя я судорожно убиваю, чтоб ты уж точно не выжил после автокатастрофы, и, если сам вдруг остаюсь в живых, рассказываю в «Скорой помощи», как ты, генерал, застрелил своего денщика, как ты...– Тебе не поверят!– Но у меня в любых ситуациях, каковые могут возникнуть промеж нас троих здесь, в замкнутом пространстве автомобильного салона, всегда больше шансов выжить, согласен, ваше благородие?Генерал промолчал, а я продолжил болтать, и в каждой вновь произнесенной фразе содержалось больше бахвальства, больше пустой бравады, чем в предыдущей. К моменту выезда на Кольцевую я уже откровенно хвастался, а как свернули с Кольцевой по направлению к базе, далекой-предалекой, я вконец обнаглел и заявил, дескать, захочу, так и Владимира Владимировича возьму в плен без особых проблем. Изображать из себя чрезвычайно самодовольного супермена было нелегко, да и пленники притомились слушать пустые по содержанию речи, и, чтобы обострить их внимание, я начал повествование о том, как лихо разделался с похитителями художника-инвалида. Повествовал и внимательно следил за дорогой. Когда меня вывозили с базы, я наметил некоторое количество ориентиров и сейчас ждал их появления.Первый ориентир – бензозаправка и автомойка – появился на повороте с четырехполосного шоссе на плохо заасфальтированную дорогу в две полосы. Я как раз описывал берлогу похитителей, где мне собирались отрезать голову, и впервые легкомысленно взмахнул пистолетом, вроде как забывшись, вроде сопроводив меткое слово эффектным машинальным жестом.Сверкнули в зеркальце под лобовым стеклом внимательные глаза Герасимова. Невозмутимый рулевой отследил небрежное помахивание стволом и впредь косился в зеркальце чаще, чем раньше. А генерала легкомысленный жест хвастливого супермена не заинтересовал совершенно. Арсений Игоревич поник, заболтал я его. Генерал сопел, время от времени утирая раздутый нос, и, подозреваю, совсем меня не слушал, думал свою генеральскую думу. Не иначе, думал о том, что с ним станется, в смысле карьеры, ежели я отпущу их с Герасимовым в конце концов живыми и невредимыми.Проехали второй ориентир – свернули у разлапистой елки с асфальта на грунт. Москва уже далече, но и база не близко. Встречные машины сделались редкостью, зато повстречался трактор, еле разминулись с сельскохозяйственным монстром. Я опять помахал пистолетом, резче, но дольше, чем в первый раз, ибо добрался до эпизода схватки с похитителями:– ...Они меня держат, а я раз – руку освободил, левую, и номеру второму кулаком в нос, номеру третьему ребром ладони по яремной вене! Вскочил и видеооператору основанием ладони в объектив бац! Разворачиваюсь и двойке пальцем в кадык! Всех троих уделал, как говорится, «одной левой»! И ногами добил, дотоптал!Арсений Игоревич меня слушал, но не слышал. Герасимов, наоборот, слушал внимательно и пристально поглядывал в зеркальце. Все более и более пристально. Рассказу про мытарства в андеграунде он верил, хотя, конечно, его раздражали, не могли не раздражать, мои пространные отступления на тему собственного беспредельного мужества, хладнокровия и выносливости. А драку я специально живописал неправдоподобно, дабы мастер СИСУ усомнился в факте руко-ного-прикладства и подумал: мол, на самом деле этот хвастунишка калечный просто-напросто сумел завладеть оружием и всех на фиг перестрелял. И еще я надеялся, что Герасимов вспомнит, как запросто сбил меня с бортика бассейна, и, суммируя воспоминания с умозаключениями, присовокупив наблюдения, сделает оргвыводы, и во время следующего, якобы машинального, очевидно легкомысленного маха стволом господин Герасимов попробует меня обезоружить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37