— Да, наверное, этим и кончится, вот только… — Я поморщился.
— Пожалуй, ты прав — полиция их всех допросила, верно?
Я немного подумал и пришел к выводу, что он все же надо мной издевается.
— Верно, мне пришло в голову, что serv s ur spru-denc ae уже могли тщательно допросить всех в ближайшей округе…
— Не думал, что ты знаешь латынь. — На этот раз Будда, похоже, удивился искренне. — D scord a c v um plerumque magnus c v ates pessumded t, — сказал он.
Я согласился, осторожно кивнув, и вышел из машины, мысленно повторяя то, что мне удалось запомнить из фразы Будды, — в компе должен быть словарь, и я намеревался им в ближайшее время воспользоваться. Пока что я лишь глубоко вздохнул.
— Неплохой тут воздух, — сказал я Будде. — Есть ли в этом смысл, или нет, но я попробую поговорить с кем-нибудь из обитателей этих халуп.
— Я с тобой. — Он выскочил из машины и обошел ее. — Откуда начинаем?
— Выбирай. — Я великодушно подарил ему все ближайшие домики.
— Ну, тогда этот. — Он первым пошел к домику, но у самой калитки замедлил шаг, а потом даже отошел в сторону.
Я нажал на кнопку звонка. Немного подождав, я повторил операцию, затем пожал плечами.
— Не повезло. — Я бросил вопросительный взгляд на провожатого. Он повел меня к следующему дому, но вести беседу и даже нажимать на звонок снова предоставил мне. — Те, что похитрее, устанавливают теперь в кнопках маленькие заряды взрывчатки, — пробормотал я, нажимая на звонок. Будда застонал, качая головой. Еще до того, как он замолчал, дверь открылась и наружу высунулась пожилая женщина в халате. Я поклонился, улыбнулся — не слишком широко — и сказал:
— Добрый день, меня зовут Оуэн Йитс. — Я протянул лицензию. — Я частный детектив и пытаюсь найти кое-что, чего не заметила полиция, по делу убитого неподалеку от вашего дома человека…
Она подошла ближе и кивнула в знак того, что понимает, о чем я говорю.
— Добрый день. — Рассматривать лицензию она не стала. — К сожалению, я не знаю ничего, кроме того, что сказала полиции, а им я сказала, что ничего не знаю. — Она тихо рассмеялась, явно довольная собой. — Простите… — Она снова прыснула и прикрыла рот рукой, затем посерьезнела. — Это случилось ночью, убийца воспользовался глушителем — так сказал инспектор, — и потому ничто не могло меня разбудить. И раньше, и позже здесь тоже ничего особенного не происходило — ни грозы с молниями, ни подозрительных личностей, расспрашивающих про покойника.
— Я первый?
— Именно.
— Ну что ж, запишите мой идентификатор, полиция ведь наверняка просила сообщить, если появится кто-нибудь вроде меня?
— Нет, — спокойно возразила она.
— Нет?
Она покачала головой, потом, будто что-то вспомнив, бросила взгляд через плечо, вернее, лишь начала это делать, но, вспомнив уроки хороших манер, снова обратила взгляд ко мне. Приятно встретить иногда человека, который может вспомнить о чем-то таком, как хорошие манеры. Я поклонился.
— Что ж… Не будем больше отнимать у вас времени…
— Ничего страшного, у меня его в избытке. — Она слегка покраснела. — Я хотела только посмотреть, закрыла ли я дверь, а то у меня кошка пытается крутить роман с каким-то залетным ухажером. Собственно… Я с удовольствием угостила бы вас кофе, у вас такая бурная жизнь…
Я взвыл — мысленно — и попытался изобразить на лице извиняющуюся улыбку. Меня выручил Будда:
— Видите ли, фильмы создают ложное представление. Я работаю с ним четыре дня и уже думаю, не лучше ли мне было на почте, где я заправлял автоматы для лизания почтовых марок. Ни, прошу прощения, девочек, ни стрельбы, да и не нашлось полицейского, который влепил бы штраф за слишком быструю езду во время погони… — Он повернулся ко мне.
— До свидания, и извините. — Я показал взглядом на Будду. — В машину! — вполголоса рявкнул я. — До свидания.
Я первым зашагал к автомобилю, но обошел его и направился к дому, расположенному почти в точности напротив скучающей старушки. Прежде чем Будда присоединился ко мне и прежде чем нажать в очередной раз кнопку звонка, я стер с лица улыбку. На этот раз в дверях появился мужчина, лет четырнадцати. Я с ужасом осознал, что, возможно, нечто подобное ждет меня дома уже через шесть лет. Он был одет в цветастые штаны, блестящие и столь обтягивающие, что половые органы ему, видимо, приходилось засовывать в портки с помощью специального инструмента. Штанины расширялись от колен книзу и могли послужить вполне приличными юбками для какой-нибудь стройной девушки. Я поклялся, что, как только вернусь домой, выпорю щенка при первом же подозрении, что ему нравится подобного типа одежда. Пока же я выставил перед парнем руку с лицензией, но тут кто-то толкнул его в спину, так что ему пришлось соскочить с крыльца, чтобы не пропахать носом канаву, и в дверях появился раздраженный папаша.
— Слушаю?
— Частный детектив Оуэн Йитс, — представился я. У этого типа явно было не слишком много времени на разговоры. — Не видели ли вы чего-нибудь…
— Видел, и даже довольно много, но что вас интересует? — Он посмотрел на пятящегося сына. — Еще раз доберешься до коллекции — пожалеешь. — Он недвусмысленно взмахнул кулаком. — Ну так… — поторопил он меня.
— Речь идет об убитом здесь год назад человеке…
— Полгода назад, — воткнул мне нож в спину Будда.
— Именно — полгода назад. — Мужчина почесал тыльную сторону левой руки. — Как вы хотите кого-то поймать, если даже не знаете, когда случилось убийство? А впрочем, мне плевать. Ничего не знаю, и никто тут ничего не знает. Было тихо, темно. Никакого скрежета шин, вспышек выстрелов, громкой ссоры. Ничего. — Он энергично кивнул в подтверждение своих слов. — Всего доброго.
Он огляделся в поисках сына, но тот исчез за стеной. Отец не стал ждать, когда мы попрощаемся, я подмигнул закрывающейся двери, повернулся кругом и пошел к машине. Будда догнал меня через два шага.
— А у парнишки портной с чувством юмора, верно?
— Возраст, черт возьми. — Я поискал сигареты, но они остались в машине. — Самая легкая форма самовыражения — в одежде. Помню, как отец назвал меня идиотом за то, что я хотел ходить в школу в костюме. «Ты выглядишь как идиот, — сказал он. — Хочешь тряпками завоевать внимание всего мира?» — Я открыл дверцу и свалился на сиденье. — Садись, хватит с нас этих опросов. Мне так и хотелось его убить…
Будда замер неподвижно, не успев сесть:
— Кого?
— Отца, кого же еще… А-а, ты думал, того парня? Нет, я про отца. Он считал джинсы и рубашку с карманами одеждой почти на все случаи жизни.
— Сейчас он бы порадовался, глядя на тебя. — Будда наконец сел и тоже потянулся к сигаретам.
— Наверное. — Я глубоко затянулся. — Кто-то из великих физиков XX века сказал примерно так: «Когда мне было семнадцать лет, мой отец казался мне безнадежно глупым. Когда мне было девятнадцать — я удивился, как он поумнел за эти два года». Хотел бы я, чтобы Фил тоже когда-нибудь удивился. — Я коснулся клавиши зажигания, двигатель завелся, но еще какая-то мысль бродила у меня в голове, и я не хотел просто так от нее отказываться. Я ненадолго задумался, а потом в этом уже не было необходимости. Сперва я услышал рев полицейской сирены, а потом в конце улицы появился полицейский автомобиль со всеми отличительными знаками и начал вести себя так, словно его целью была наша машина.
— Сиди спокойно и честно отвечай на все их вопросы, естественно, в присутствии адвоката. Его зовут Фарадей Ньютон.
Полицейская машина эффектно затормозила рядом с нами.. Наш двигатель смолк, словно испугался более мощного собрата, но на самом деле сработала дистанционная блокировка зажигания. На всякий случай точно таким же образом они заблокировали нам тормоза. Не выходя из машины, они включили радио, и в наших громкоговорителях кто-то рявкнул:
— Выйти из машины! Руки в стороны, без резких движений. Оружие извлечь пальцами и отбросить в сторону. Немедленно!
Я открыл дверцу и медленно вышел, соблюдая инструкцию. За исключением пункта об оружии.
— Будь осторожнее, — сказал я Будде, не особо скрывая свои слова от чужих ушей. — Провинциальная полиция получает премии за эффектно застреленных преступников, а уже пришло время покупать рождественские подарки.
Водитель резко распахнул дверь и спрыгнул на асфальт, направив на нас ствол штурмовой винтовки, второй полицейский выскочил с лазерным ружьем в руке и начал обходить нас по дуге, оставляя коллеге пространство для стрельбы, словно нас было два десятка.
— Спокойно… Спокойно… — зловеще и многообещающе повторял он.
— Это ты успокойся. А то удар хватит, — сообщил я. — Я частный детектив. Подумай, прежде чем сделаешь какую-нибудь глупость и тебя лишат фуражки, пистолета и жвачки. Будешь ждать пенсии с метлой в лапах.
Полицейский шаркнул подошвой по асфальту, словно наступил на камешек, и оглянулся на коллегу, потом подошел еще на шаг.
— Лицензию… пожалуйста, — пробормотал он.
— Пожалуйста. — Я медленно полез в карман, достал карточку и протянул полицейскому. Тот уставился на фотографию, бросил взгляд на меня, тщательно прочитал еще раз. Его вид напомнил мне редко употребляющееся слово «сконфуженный». — Рикки, проверь 57JOY8290. — Враждебность и настороженность в его взгляде исчезла — что было весьма непрофессионально, поскольку именно сейчас без труда можно было бы застрелить их обоих. Еще несколько минут назад они азартно мчались под вой сирены навстречу крупному делу, в очередной раз уточняли установленное тысячу лет назад распределение ролей, возбуждали себя ожидавшей их работой, словно наркотиком из клубней, стеблей или листьев тропического растения. Но тогда они были к чему-то готовы. Теперь — уже нет. Оба были молоды, оба, вероятно, еще верили в некое условное разделение мира на Добро и Зло, Полицейских и Злодеев. И в то, что пойманное Зло должно прижать уши и покорно позволить вернуть себя в лоно общества. Если бы я был преступником, я поступил бы именно так, как сейчас, — сломал бы копам раз и навсегда заведенный шаблон поведения, и теперь, когда один как раз собрался передо мной извиниться, а второй, похоже, вообще как будто о нас забыл, забравшись в машину и беседуя с компом, я не спеша достал бы пушку и перестрелял весь район. Я воздержался от взгляда на Будду, впрочем, водитель уже направлялся к нам — винтовку он оставил в машине, револьвер доставать не стал.
— А второй код? — спросил он.
Имелся в виду второй идентификатор, не обозначенный в лицензии. Парень скомпрометировал сам себя — с одной стороны, он проверяет подозреваемого, но с другой — уже успел убрать оружие. Я не выдержал — в конце концов, это когда-нибудь может стоить жизни ему или кому-нибудь другому.
— Пятьсот сорок четыре сорок. Но, может быть, все-таки… — Я отказался от нравоучения и забрал лицензию. — Откуда вы узнали, что мы здесь? Кто-то из них позвонил?
Второй полицейский убрал пушку, подошел ближе и деликатно огляделся по сторонам.
— В пяти ближайших домах на дверях установлены акустические датчики, которые реагируют на полтора десятка слов, в том числе — фамилия убитого, «убийство» и еще несколько. — Он доверительно улыбнулся. — Этакие «жучки» — они спят, пока не услышат пароль, а когда услышат — сообщают нам, что в ближайших окрестностях кто-то интересуется Мануэлем Ласкацио. — Он снова робко улыбнулся, ожидая похвалы.
— Очень интересно! Данных о таком покойнике нет, и вместе с тем вы следите за местом преступления? — вмешался в беседу Будда. Небрежной походкой он обошел машину спереди и присоединился к нам.
Меня охватила холодная ярость. Я хлопнул в ладоши.
— Ладно, кто занимается этим делом? — беззаботно бросил я.
Полицейские угрюмо переглянулись, скорее всего обвиняя друг друга в недопустимой доверительности в разговоре с двумя дурными приезжими.
— Детектив Джонсон, — буркнул водитель.
— Я бы хотел с ним поговорить, он у себя?
— Да. Прямо, направо и третья улица налево.
Он повернулся и, не прощаясь, пошел к машине; его товарищ кивнул и двинулся следом. Прежде чем сесть в автомобиль, он посмотрел на меня и коротко сказал:
— Он тоже с удовольствием с вами побеседует. Полицейские уехали. Я посмотрел на Будду; за его
спиной в окне дома торчали отец с сыном, с нескрываемым любопытством наблюдая за нами. Не мог же я у них на глазах заехать Будде в морду. Я закурил.
— Иногда я сочувствую полицейским, — сказал я. — Если они чересчур быстро пристрелят преступника, на них обрушивается так называемое общественное мнение, которое столь же радостно навешивает на них всех собак за неповоротливость, если точно такой же преступник причинит вред кому-то из выразителей этого самого общественного мнения. Преступникам не нужно беспокоиться о пенсии, самое большее — о собственной жизни, а бедным полицейским приходится, как о пенсии, так и о жизни, и своей, и чужой. И так далее, и так далее. Вдобавок ко всему время от времени появляется какой-нибудь любопытный и задает вопросы, основанные на нелегально добытых сведениях. — Будда два раза открыл и закрыл рот, но тут же сам понял, что его аргументы выглядят осмысленно лишь до тех пор, пока он не облечет их в словесную форму. — К счастью, такой любопытный сам в итоге подставляется, поскольку освобождает копов от моральных обязательств и приносит им радость, давая возможность отыграться за полученные от других унижения. Понимаешь, дурень? То ли тебе заплатили за саботаж, то ли ты просто сам такой… — Я понял, что еще немного, и мы подеремся, к радости скучающих местных жителей, так что лишь махнул рукой и сел в машину. Похоже, это была последняя возможность — Будда уже набрал в грудь воздуха и сжал кулаки, явно готовясь к нескольким раундам жестокой схватки на нейтральной территории Спокейна. Когда я спрятался от него в автомобиле, он начал колебаться — драка в салоне выглядела не слишком эстетично, на то же, чтобы вызвать меня наружу, шансов было слишком мало. Выдохнув, он полез на свое сиденье, по дороге несколько остыв. Садясь, он оттолкнул коленом мою руку, протянутую к упаковке пива; невозмутимо подождав, пока он сядет, я снова протянул руку, взял банку и выпил сразу половину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48