Ее лицо и верхняя часть тела были покрыты слизью. Из пореза на левом колене, где веревка впилась еще глубже, сочилась кровь.
На ее глазах оставалась повязка, и она могла только догадываться, что мужчина с татуировкой вновь приближается к ней.
Ее крики заглушала музыка.
... И вот мы в неведомой стране...
Глава 19
— Хотите посмотреть еще? — спросил Эдвард Катон, нагнувшись со своего места и дотягиваясь до кнопки на видео.
Чарльз Торнтон улыбнулся и покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я вижу, вы оба опять превзошли себя.
— Лучше, чем прошлый раз? — спросил Дон Невилл, улыбаясь.
— Я бизнесмен, а не кинокритик, — ответил Торнтон. — Сделайте мне семьдесят пять копий. Для начала этого будет достаточно. — Он посмотрел на экран телевизора.
Катон нажал кнопку паузы в тот момент, когда в кадре была только девушка.
Торнтон пригубил свой бокал. Жара в маленькой комнате на втором этаже была невыносимой. Вентиляторы на стене и на столе лишь гоняли спертый воздух. Через окно, выходившее на Бик-стрит, проникал запах выхлопных газов.
Невилл поднялся, подошел к окну и открыл жалюзи, пропуская в комнату солнечный свет. Столбы пыли струились в горячих солнечных лучах.
— Вы уверены, что семьдесят пять будет достаточно? — спросил Невилл. — Последние вещи пошли хорошо, не так ли?
— Лучше, чем я предполагал, — признался Торнтон.
— Вы сомневались в качестве нашего товара, мистер Торнтон? — заносчиво спросил Катон. — Мы, знаете ли, мастера. Каждый наш фильм — труд любви. — Он и Невилл засмеялись.
— Не буду спорить насчет качества вашего товара, — сказал Торнтон. — Он продается — и это все, что имеет значение для меня и моего партнера. Как я уже сказал, я не знаток фильмов такого типа. — Он снова улыбнулся, блеснув золотым зубом. Этот блеск сочетался с блеском толстого золотого браслета, который был виден из-под засученных рукавов рубашки. Безобразный шрам белел на загорелой руке от запястья до локтя. Понадобилось наложить более тридцати швов, чтобы соединить рваные края раны, когда обыкновенный столовый нож так раскроил его руку. Но это было двадцать лет назад.
Он заработал шрам, защищая своего босса. Того самого босса, которого он сам же и застрелил пять лет спустя. Торнтон смотрел на свои ранние годы как на ученичество. Он ушел из армии после шести лет службы в Париже. Работу он найти не мог, и старший брат устроил его вышибалой в один из клубов Вест-Энда. Там он стал работать в одной фирме, оттуда и пошел вверх.
Теперь у него были надежные люди, которые защищали своего босса.
И это продолжалось уже пятнадцать лет. Торнтон управлял преступным миром все эти годы без каких-либо сложностей. Были отдельные столкновения, например с Триадами. Эти узкоглазые ублюдки иногда пытались вмешиваться в его дела, но обычно все-таки соблюдали дистанцию. Торнтон предпочитал сотрудничество. В конце концов он был деловым человеком, и дела хватало на всех, кто хотел зарабатывать на жизнь, честно или нечестно. Насилие применялось только в крайнем случае.
Если кто-то платил за это хорошие деньги.
Но времена, когда Торнтон сам участвовал в таких делах, давно прошли. Он считал себя предпринимателем, поставщиком предметов первой необходимости, которые — он это знал — нужны обществу. Сигареты, казино, журналы, магазины видеоаппаратуры, кино, рестораны. Торнтона интересовало все, что приносило доход. Если публика вдруг начнет проявлять интерес к тому, чтобы оправляться на улицах, Торнтон тотчас предоставит для этого целую серию ночных горшков.
Естественно, за хорошую плату.
Он жил преотлично, и это было по нему видно. Он был всегда загорелым, выглядел абсолютно здоровым, редко употреблял спиртное и каждый день занимался зарядкой. Потому-то он и выглядел моложе своих сорока трех лет.
Катон был моложе его на три года, Невилл на четыре, и они тоже выглядели моложе своих лет. Они делали такие видеофильмы, какие предпочитал Торнтон в последние годы, и продавали с большой выгодой таким людям, как Торнтон. Они имели дело с другими боссами в городе и за его пределами. Торнтон знал об этом, и это его не волновало. Как он любил повторять, денег хватит на всех.
— Я пришлю чек, как только будет доставлен товар, — сказал Торнтон, потягивая свой «Перрье».
— Чтобы сделать копии, нам потребуется дня два, — предупредил Невилл.
— Нет проблем.
— Мы дадим вам знать, когда будет готов следующий, — сказал Катон.
Торнтон кивнул.
— Но сначала, я думаю, вам надо будет восстановить свои силы, — усмехнулся он. — А как вы работаете с камерой?
— Мы ставим ее на автомат, — пояснил Невилл. — Если нам нужен ближний план, мы просто останавливаем пленку. Затем монтируем все вместе.
— Мы всегда снимаем две разные пленки, — подхватил Катон. — У нас есть другие фильмы, которые идут в Германию и Италию.
Торнтон заинтересовался:
— А в чем разница? Что у вас там, доберманы или овчарки? — Он засмеялся.
— Немцы и итальянцы любят что-нибудь покрепче. Одного секса им мало, — сказал Невилл. — Я говорю о тех, с кем мы имеем дело.
— Мы по-другому обходимся с девчонкой или с парнем уже в конце, — уточнил Катон.
— А как? — спросил Торнтон.
Невилл улыбнулся и дернул за хвост волос на затылке.
— Мы их убиваем, — сказал он. — Такие фильмы со смертельным исходом пользуются большим успехом на континенте.
— Что ж, каждому свое, — заметил Торнтон сухо. — Меня больше устраивают обычные сцены. Мои клиенты тоньше. — Он взглянул на экран, где застыло лицо кричащей девушки, и попросил: — Прокрутите до конца, пожалуйста.
В последнем кадре с лица девушки сняли повязку. Торнтон одобрительно кивнул. Девушка была действительно хорошенькой. Несколько худовата, на его вкус, но все равно хорошенькая. Он всматривался в нежные черты ее лица. Симпатичное дитя. Этот фильм должен хорошо пойти, по восемьдесят фунтов за каждую копию.
В кадре беззвучно кричало лицо Марии Дженкинс.
Глава 20
Вонь от кучи гнилых овощей стала невыносимой. Прогорклый запах, казалось, пропитал весь воздух на Бервик-стрит. Люди за прилавками рынка ожидали покупателей, но их товар был уже окружен облаком гниения, и запах гнили усиливался из-за неослабевающей жары.
В безоблачном небе висело безжалостное солнце, выплескивающее на город страшный поток своих излучений. Винс Кирнан медленно брел по рынку. Ему казалось, что скоро плиты мостовой начнут трескаться, как земля. Он пил кока-колу и прикладывал банку ко лбу, ощущая приятное прикосновение холодного металла.
У овощного ларька покупатель спорил с продавцом по поводу качества арбуза и возбужденно тыкал пальцем в его зеленую корку. Продавец зло огрызнулся в ответ.
Собака рылась в куче мусора в поисках еды, и было видно, что ей никак не удается найти что-либо подходящее. Тучи мух роились над гнилыми фруктами, сброшенными в канаву. Кирнан чертыхнулся, поскользнувшись на гнилой сливе. Он соскоблил с подошвы кожуру от сливы и двинулся дальше.
Рынок был переполнен, как всегда. Он приходил сюда каждый день, и каждый день здесь была суета. Его здесь уже знали, и некоторые торговцы начали с ним здороваться.
Это было частью его плана. Приехав в Лондон, Кирнан выработал для себя план поисков и следовал ему тщательно, каждый день, отступая от намеченного крайне редко.
Приехав из Дублина, он первым делом отыскал дешевую гостиницу в Хэммерсмите на Эдит-роуд. «Бродвей», конечно, не пятизвездочный отель, но как раз то, что требовалось молодому ирландцу. Из двенадцати комнат были заняты только три, и одна из этих трех — Кирнаном. Он жил там довольно удобно, за сто фунтов в неделю. Вот уже две недели это был его дом, и каждый день у него строился по четкой схеме. Желание отыскать сестру было таким же неотступным, как и жара.
Каждый день он рано вставал, съедал свой завтрак, затем шел к метро Хэммерсмит и садился в поезд, который вез его на станцию Кит-Кросс. Кирнан бродил здесь минут тридцать-сорок, а затем перебирался в соседние районы. Он обычно следовал по Каледоньян-роуд до проспекта Ричмонд, оттуда он направлялся на Ливерпуль-роуд и возвращался по Пентвил-роуд опять на станцию, где снова вел свои поиски двадцать или тридцать минут.
Затем его маршрут лежал к Истону. Эту большую станцию он обходил за полчаса. Затем опять садился в метро и ехал теперь уже до Тоттенхем-Корт-роуд. Оттуда он шел через площадь Сохо-сквер вниз по Дин-стрит, через Флаксман-Корт и Уодор-стрит на Бервик-стрит. Бервик-стрит выводила его на Шафтесбери-авеню, потом к Пикадилли, вверх по Ковентри-стрит и через Лейчестер-сквер, вниз по Черинг-Кросс к Трафальгарской площади.
Затем он шел по Стренду до Булей-стрит, а оттуда к Ковент-Гарден. Он возвращался к себе в гостиницу где-то около одиннадцати часов вечера. Это был установленный им самим порядок, который угнетал его, но от которого он не хотел отступать.
Он знал, что найти семнадцатилетнюю девушку в таком огромном городе, как Лондон, — все равно что искать иголку в сене. Но это было все, что он был в силах предпринять, и он поклялся, что не отступится, пока не найдет ее, хотя сознавал, что это почти невозможно. Вооруженный лишь корешком ее автобусного билета и надеждой, он совершал свой путь каждый день как странное паломничество.
Он останавливал людей и спрашивал, не встречалась ли им улыбающаяся на фотографии девушка со светлыми вьющимися волосами, но до сих пор никто не узнавал ее. То ли не могли, то ли не хотели, Кирнан никогда не мог точно определить.
Временами его охватывала ледяная уверенность, что он никогда ее не найдет, но он старался отбросить опасное наваждение. Чувства его были странным образом запутаны. Ему необходимо было верить, что он непременно отыщет ее, хотя здравый смысл подсказывал ему, что это невозможно. Важность цели и невозможность ее достижения одновременно ужасали и заставляли действовать.
Он случайно увидел свое отражение в витрине магазина и сразу отвернулся. Он стал сутулым. Тяжесть поисков легла ему на плечи.
Вздор.
Вероятно, он был уже совсем не тот двадцативосьмилетний юноша, что покинул Дублин всего две недели назад. Легкий пушок покрывал его щеки и подбородок. Под голубыми проницательными глазами наметились темные круги. Он сильно похудел.
А как Джо? Она тоже похудела?
Он добрался до Пикадилли-Сиркус и взглянул на статую Эроса, возвышающуюся над кишащей толпой.
Что ты там видишь сверху? Ты видел мою сестру?
Кирнан взглянул на часы — стрелки показывали час с четвертью. Он зашел в ближайшее кафе и заказал себе гамбургер и молочный коктейль. Молодой ирландец нашел себе местечко у окна напротив двух девушек, чуть старше его сестры, одетых в форму продавщиц. Они болтали, листая журнал.
Кирнан на минуту остановил на них свой взгляд, черты его застыли.
Потом он уставился в окно на толпу, снующую по улице. Сколько здесь людей!
— Где ты, Джо? — произнес он тихо.
Одна из девушек взглянула на него и толкнула локтем подругу. Они поспешно встали и ушли, похихикивая.
Столько людей!
Кирнан принялся за свой гамбургер.
Глава 21
Раздался легкий звон хрусталя. Официант, наливая вино, коснулся бутылкой бокала.
Чарльз Торнтон попробовал «Боллинджер» 1983 года и кивнул официанту. Тот наполнил бокалы сидящих за столиком мужчин. Затем поставил бутылку в ведро со льдом и исчез.
«Мортонс» на Беркли-сквер был относительно безлюден в этот час. Только девять или десять столиков наверху было занято, включая и этот, у окна, выходящего на площадь, где сидел сейчас Торнтон, потягивая шампанское. Окна были открыты, из них тянуло теплым ветерком. Торнтон принялся за еду.
— По какому случаю шампанское, Чарльз? — спросил его компаньон. — Мы что-нибудь отмечаем?
— Я люблю все самое лучшее, — сказал Торнтон. — И почему бы не лучшее шампанское? По восемьдесят баксов за бутылку — оно должно быть хорошим. — Он усмехнулся. — Кроме того, мне надоело «Перрье».
Джозеф Финли кивнул в знак согласия и пригубил свой бокал. — Как семья? — спросил Торнтон.
— Прекрасно. А твоя?
— Последнее время мама неважно себя чувствовала, и я отправил ее на Канарские острова недели на три. Бедняжка. — Он добродушно улыбнулся.
— А как та молодая особа, с которой у тебя роман? — спросил Финли, потягивая шампанское и пряча лукавую улыбку. — Как ее звали? Аманда?
— Увы, полная несовместимость, — ответил Торнтон, вскинув брови. — Ей не нравились некоторые аспекты моего бизнеса, если ты понимаешь, о чем речь. — Он пожал плечами. — В море плавает много другой рыбешки, Джо.
— А по какому случаю сегодняшний ужин? — спросил Финли. — Что-нибудь важное?
— Разве непременно нужен какой-нибудь повод? Я давно не видел тебя и подумал, что неплохо бы вместе поужинать. Нужен ли другой повод? — Он улыбнулся.
— Ты никогда ничего не делаешь просто так, Чарльз. Я работаю с тобой уже десять лет и хорошо тебя знаю.
Торнтон пожал плечами.
— Вообще-то есть и повод, — признался он. — Я планирую расширять свое дело.
— Ты всегда думал об этом. Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе добыть нужное разрешение? — спросил Финли.
— Нет, — ответил Торнтон, покачав головой, — мне нужно другое. Я думаю не о строительстве Я планирую конверсию. Я знаю одно подходящее место и знаю, что хочу с ним сделать. Я хочу открыть еще один ресторан.
— Но у тебя их уже пять, — заметил Финли.
— Шесть, — поправил его Торнтон. — И все они процветают. Но этот следующий превзойдет их всех.
— Что ты надумал?
— Нечто в японском стиле, — пояснил Торнтон. — Клуб и ресторан одновременно. Карате — это превосходно, но то же можно сказать и о японской кухне. Должен признаться, я никогда не любил эту чертову сырую рыбу, но вкусы меняются, не так ли? — Он улыбнулся. — Думаю, это будет здорово, особенно в самом центре Вест-Энда.
— Что это за место? — поинтересовался Финли.
— Ты хорошо его знаешь, Джо. Ты же его владелец. — Он глотнул из бокала. — Кавендиш-сквер. Трехэтажное здание на западной стороне площади. Это же твое здание, не так ли?
Финли водил указательным пальцем по краю бокала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31