Акции сайт Wodolei.ru
Тихий стон пронесся над долиной, а Фрагарах потемнел, почернел и остыл, будто сунутый в воду кусок раскаленного железа.
– Дорис! – не сдавался Джонни.
И Дорис выступила вперед, держа в руках Чашу. Она произнесла освобождающее слово и перевернула Чашу вверх дном. Сине-зеленый свет сверкающей лавой вытек наружу и понесся в сторону Балора. Но, не достигнув его, вдруг с громким чмоканьем всосался в илистую землю. А гора-Балор остался по-прежнему недвижным и невредимым. Опустошенная Чаша потускнела, превратившись в обычный музейный кубок, поблескивающий во тьме золотыми узорами.
– Хорошо же! – грозно произнес Джонни, и Нита впервые услышала металл в его голосе. – Ронан! Готов ты или нет, я приказываю, начинай!
Ронан весь дрожал, но послушно поднял Копье. Наконечник его пульсировал звездным светом. Откинувшись назад, Ронан с силой метнул Копье.
Оно неудержимо понеслось прямо в голову Балора. Ударило…
…и отскочило, с деревянным стуком шлепнувшись на землю.
Тишина. Волшебники обреченно переглядывались.
…и забулькал смех. Он был очень тихим, еле различимым. Поначалу даже нельзя было понять, смех ли это или просто дрожит, сотрясается земля, потрескивая разрываемым дерном, поскрипывая ссыпающимся в расселины песком, постанывая скручивающимися корнями деревьев. Но в этих звуках явственно различались злобные хрипы и веселое поквакивание. «Неуязвимый, – мелькнуло в голове у Ниты. – Но ведь Луг угодил ему копьем прямо в глаз! Неужто ничто не сможет остановить его?..»
А жуткий смех усиливался. Теперь в него вплетался грохот падающих камней. Низкий мучительный грохот становился все громче и громче. И земля, взбудораженная этим громоподобным смехом, начала дрожать. Почва под ногами заходила, будто палуба корабля во время шторма. Люди, пытаясь обрести равновесие, хватались за деревья, но те гнулись, трещали, падали. Нита потеряла не только опору под ногами, но и былую уверенность. Она впала в уныние. Ничто уже не могло их спасти!
Джонни упал, поднялся, снова упал. Пытаясь опять подняться, он оперся рукой о землю.
– Камень исчез, – прохрипел он, обращаясь к тете Анни, которая еще держалась, не падала. – Связь с ним умерла.
Тетя Анни устремила взгляд в далекое море, словно бы отрешившись ото всего происходящего.
– Тогда, – прошептала она, – все пропало. Ничто не сможет предотвратить беду…
Джонни кое-как поднялся. Он стоял, качаясь.
– То, что происходит здесь, перекинется в наш мир… – Джонни поник головой.
Нита была объята ужасом.
Постепенно смех утих. Земля, как море после шторма, лишь подрагивала. Люди один за другим поднимались на ноги. Но по-прежнему перед ними высилась огромная, квадратная, темная, неподвижная масса и злобным, торжествующим взглядом пронизывала каждого. Неясный шорох пролетел по рядам волшебников, горестный вздох слился в единый стон.
– Ему это нравится, – пробормотал Кит. – Мы проиграли. Он знает это и длит свое торжество ради ЗАБАВЫ.
– Тогда позабавимся, – послышался внезапно тоненький голосок. Туала! Она выбралась из рюкзачка, спрыгнула на землю и быстро взобралась на близлежащий камень. Отдышавшись, кошечка мяукнула, словно прочищая горло. И вдруг голосок ее зазвенел в тишине. Такого пронзительно-певучего голоса Нита у кошек никогда не слышала.
Смотрите, безжалостный Балор, властитель фоморов!
Смотрите, бессчетны ряды его воинов!
Смотрите, как гордо проходят они перед ним!
Смотрите, как топчут Ирландии древнюю землю!
Нита поначалу опешила, не понимая, к чему клонит Туала. Но ирония, злая насмешка все сильнее прорывалась в ее голосе и словах. Округлившиеся кошачьи глаза светились веселыми зелеными огоньками, словно не грозный Балор громоздился перед нею, а бедная, попавшаяся в когтистые лапки мышка.
Смотрите, могучая сила его неизбывна.
Он отражает искусно любые удары.
Навеки решил покорить эту землю бесстрашный Балор!
Идите за ним по дороге победы и славы!
Но почему же и дети, и звери бегут от него?
Зачем собираются люди, бесстрашно презревшие смерть?
Какое оружие может осилить Балора?
Кувшин, или камень, или железка на длинном шесте?
Смотрите, разросся воитель горой безобразной.
Что это? Шутка равнин зеленеющей Тетры,
Где мир перевернут и страх обернулся потехой?
Где ночь притворяется днем, но все ж утопает во мраке?
Это и есть покоритель миров сопредельных
С тьмой кораблей, утонувших во тьме,
С дикой ордою бездушных, тупых истуканов?
Или бесплотная тень нас пугает обманом?
Где эти орды? Черные звери, фоморы, кобольды?
Груды камней бесполезных, осколки, обломки.
Тьма кораблей? Это просто веками густевшая тьма,
Тени ночные, которых пугаются малые дети.
Как сон, улетучились сонмы ужасных уродов.
Грозный воитель – лишь призрак ушедших времен,
О прежнем могуществе жалко скулящий,
Бессильная злоба, что тайно, по капле веками копилась.
Смотри, пред тобою обычные смертные люди!
Их силой бессмертной родная земля напитала.
Вставай! Одолей этих фермеров, женщин, детей неумелых и КОШЕК!
А может быть, миф – твоя сила, воспетая в мифах?
Тогда оставайся в легендах навеки,
Приманкой для толп любопытных туристов,
Невидимым призраком замков старинных,
Игрушкой-уродцем в ручонках ребенка.
Исчезни, оставь наше время и землю в покое,
Не стой на пороге тебе не доступного мира,
Ты, жалкий обломок, урод, пучеглазая злоба!
Ну, шевельнись, не таись, выходи на последнюю битву!
Вставай и…
И вздрогнула земля от ужасающего рева. Яростная боль пронизала сердце Ниты, прошла по всему телу, будто вонзилось в нее что-то холодное, беспощадное, напитанное ненавистью.
– Дайте взглянуть на этого наглеца! – с угрозой прогудел медленный, злобный голос. – Кто этот безумец, посмевший тревожить меня?
Туала не двинулась с места.
– Вставай и рискни. Если только посмеешь… – закончила она.
И он поднялся.
Крик ужаса всколыхнул ряды волшебников. Казалось, это устрашающее зрелище длилось бесконечно. Огромное чудище начало подниматься из земли, вспучиваясь под сумрачным небом, вырастая выше Ослиной Головы. Мерещилось, будто Ослиная Голова, наоборот, сжалась от страха, распласталась пологим холмиком, пала ниц перед грозным гигантом. Это уже была не просто громадная голова. Заслоняющий небо черный всадник сидел на черном коне, клыкастом, вздыбленном, изрыгающем зловонное дыхание, с глазами, наполненными зеленоватым мерцанием болотных огней. Нита узнала этого черного всадника. ОНА! Совсем недавно, во время лисьей охоты ОНА со своей кровожадной сворой гналась за девочкой в ночи. И теперь ЕЕ свора снова собиралась, стекалась, прячась в черной тени, чтобы начать охоту за телами и душами беззащитных перед этой Силой волшебников. Воя и разевая кровавые пасти, будут они гнать людей, как зайцев, пока на их плечах не ворвутся в реальный мир. Они станут там такой же явью, как жизнь. Но принесут, с собой смерть и разрушение.
Нита уже слышала нетерпеливые взвизгивания, ощущала запах гнили, исходящий из разинутых пастей. Но смотрела она на всадника, не в силах оторваться от ужасного лица. Оно было словно бы скрыто под неподвижной маской. Рот изогнулся кривой щелью, напоминающей улыбку. Глаза полузакрыты и мертвы. ОНА все еще оставалась в обличье Балора, и эта каменная оболочка сковывала ЕЕ, словно панцирь.
«Ронан попал Копьем в глаз, – вдруг подумала Нита, – но глаз мертв! Вот что! ОНА должна открыть глаза, проглянуть сквозь мертвый камень! И тогда…»
Кит чуть толкнул Ниту плечом.
«Начинается, – беззвучно произнес он, – Копье оживает!»
Она взглянула на Ронана. Тот поднял над головой вернувшееся Копье. Оно дрожало в его руках, поворачивалось в сторону ужасной черной статуи, вытягивалось, острилось, волны огня пробегали по темному наконечнику, словно бы раскаляя его изнутри.
– Еще рано, – прошептала Нита, – Ронан, еще рано…
Она знала, что он не мог слышать, но, даже услышав, вряд ли смог бы остановить движение Силы. Ронан боролся с Копьем, сдерживая его обеими руками. Оно рвалось и дрожало, пытаясь устремиться в роковой полет.
Узкая, еле заметная полоска света трещиной прошла по лицу черного гиганта. Свет этот лезвием раскаленной стали резанул Ниту по глазам, опалил тело, разъедая одежду и кожу, словно струя кислоты. Она закричала, упала на землю, скорчилась, сжалась, желая уменьшиться, исчезнуть, лишь бы спастись от сжигающего луча. Вокруг раздавались стоны и крики других волшебников. Нита различила в этом едином вопле боли душераздирающий стон Кита. Она успела мельком увидеть, как он катался по земле, извиваясь, словно в последней агонии. Боль затмила все. Она обнажила нервы и сжигала кости. Слезы заливали лицо, мешались с грязью и пылью.
И все же что-то внутри не давало ей сдаться и умереть. Внезапно родившийся гнев, который обычно вскипал в ней во время неравной драки, теперь вернул сознание. Нита потрясла головой и, упираясь ладонями в землю, попыталась подняться. Сначала на колени, потом, широко расставив подгибающиеся ноги, распрямилась. Сквозь слезы и грязь, стекающие по лицу, она увидела Ронана, который все еще боролся с Копьем. А впереди нависшая над нею тьма рассекалась светящейся щелью. Злобный свет бил теперь не тонким лучом, а лился потоком из постепенно раскрывающегося глаза чудовища.
«Если успеет глаз распахнуться, светом смертельным землю зальет. Станет Ирландия горкою пепла, – услышала Нита поющий голосок Туалы. – Но только открытый глаз уязвим! Ронан, Ронан, миг улови! Не торопись! Не промедли!..»
Туала вдруг умолкла, дернулась и скатилась с камня к ногам Ниты. Девочка подняла крохотного котенка с опаленной шерстью. Рюкзак куда-то запропастился, и Нита сунула вздрагивающее тельце за пазуху. Кошечка вцепилась в голое плечо, но истерзанное болью тело Ниты даже не почувствовало острых, царапающих коготков. Эту боль можно побороть, можно, нужно! Рядом с Нитой кто-то застонал. Кит!
– Поднимайся, – прохрипела она, протягивая ему руку и пытаясь поднять его хотя бы на четвереньки. – Давай, Кит! О, Господи! Ронан! Где ты?
Она подняла голову и увидела, что ГЛАЗ открылся почти полностью. Но Ронан продолжал удерживать Копье. Теперь оно ревело, испуская струю пламени, как рвущаяся в небо ракета. Миг настал! Ронан не разжимал ладоней, не отпускал Копья… «Что случилось?»
– Ронан!
Он стоял между ней и Всадником и виделся просвеченным по контуру темным силуэтом, словно вырезанный из черной бумаги. Этот плоский силуэт корчился, дрожал, но удерживался на месте влившейся в него Силой. ОНА держала его, прибывая, наполняя тело Ронана, как пустую оболочку.
– Ронан! БРОСАЙ ЕГО! – вскричала Нита. – Кит, он не хочет…
Их мысли, как и прежде в самые опасные минуты, соединились. Нита чувствовала, что Кита, так же как и ее, охватило смятение. «Что с ним случилось? – услышала она мысленный вопрос Кита. – Вместе, Нита! Единым порывом!..» «Ронан!» – послали они в пространство общий импульс-призыв.
Их сдвоенная мысль проникла в его мозг. Казалось, Ронан заколебался. Копье рванулось вперед. Но страшным усилием он сдержал пламенное оружие. Нита услышала бившуюся в нем лихорадочным пульсом волну ужаса: «Если я отпущу его сейчас, если брошу Копье, то стану просто Силой! Стану Лугом, стану воителем. Но никогда больше не буду смертным… Я, Ронан, исчезну!..»
– Заставь его! – яростно закричал Кит, обращаясь к ТОЙ, кто слушала их. – Из-за него погибнет весь мир!
– Нет! Не смей! – с той же яростью выкрикнула Нита, хватая Кита за руку. – Он должен решиться сам! Ронан! – Она задохнулась. – Ронан, миленький, давай!..
Тишина…
…и Ронан отвел Копье назад. Оно победно задрожало, когда Ронан разжал ладони, и рванулось, объятое ревущим пламенем. Воздух раскалился. Горячий ветер устремился следом за слепящей огненной стрелой. Ужасный глаз чудовища резко раскрылся. В нем застыл ужас. И одновременно поток белого огня окатил долину. Боль, казалось, разорвала Ниту в клочья. Она упала…
…и Копье вонзилось. Пылающая Сила прожгла Тьму до самой сердцевины. Взорвалась, черным облаком всклубилась, рассеялась Тьма. Но черные пылинки, словно прожигая душу, проникли в каждого смертного. Боль ушла, но мучительное томление охватило всех, потому что знали, ведали волшебники, что эта маленькая, почти незаметная пылинка тьмы уйдет с ними в реальный мир, останется в них навсегда.
А небо прорезал вопль Одинокой Силы, покидающей разрушенную оболочку безобразного Балора. И не будь небо таким же бесплотным и податливым, как воздух, уносящимся вихрем разодрало бы его в клочья. Долго еще отдавался эхом в горах и холмах, перекатывался по долине безумный протяжный вой, пока не истаял окончательно.
И прошла, улетучилась боль. Нита поднялась на одно колено, огляделась. В ушах звенело. Перед глазами бежали черные круги. Кит поднялся тоже. Они, поддерживая друг друга, распрямились.
– Как ты? – спросила Нита.
– Я жив! – изумленно воскликнул он. – А где Ронан? Только теперь Нита заметила стоящего неподалеку Ронана. Он тоже выглядел ошарашенным. Копье было снова у него. Но теперь оно потускнело и покорно приткнулось к ноге, как обыкновенная старинная пика. Ронан опирался на него, уткнувшись лбом в древко. Закрыв глаза, он замер в неподвижности. И не видел выраставшую над ним тень. Она становилась все выше и выше, принимая облик одетой во все черное женщины. Ее длинные черные, словно враново крыло, волосы шевелил спускавшийся с гор ветер. Он разгонял рваные тучи, гнал их за море, и небо постепенно очистилось, стало темно-синим. Венчиками игольчатых лучей вспыхивали на нем звезды.
Женщина подняла руки и словно бы смахнула с неба остатки тьмы. Голос ее громом прозвучал в тишине.
– Пусть силы небесные и горы Ирландии слышат это! – провозгласила Морриган, и все, даже безучастный, казалось, Ронан, подняли на нее глаза. – Пусть слышат реки и деревья, каждый камень, каждая травинка – фоморы повержены и больше никогда не появятся на этой земле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Дорис! – не сдавался Джонни.
И Дорис выступила вперед, держа в руках Чашу. Она произнесла освобождающее слово и перевернула Чашу вверх дном. Сине-зеленый свет сверкающей лавой вытек наружу и понесся в сторону Балора. Но, не достигнув его, вдруг с громким чмоканьем всосался в илистую землю. А гора-Балор остался по-прежнему недвижным и невредимым. Опустошенная Чаша потускнела, превратившись в обычный музейный кубок, поблескивающий во тьме золотыми узорами.
– Хорошо же! – грозно произнес Джонни, и Нита впервые услышала металл в его голосе. – Ронан! Готов ты или нет, я приказываю, начинай!
Ронан весь дрожал, но послушно поднял Копье. Наконечник его пульсировал звездным светом. Откинувшись назад, Ронан с силой метнул Копье.
Оно неудержимо понеслось прямо в голову Балора. Ударило…
…и отскочило, с деревянным стуком шлепнувшись на землю.
Тишина. Волшебники обреченно переглядывались.
…и забулькал смех. Он был очень тихим, еле различимым. Поначалу даже нельзя было понять, смех ли это или просто дрожит, сотрясается земля, потрескивая разрываемым дерном, поскрипывая ссыпающимся в расселины песком, постанывая скручивающимися корнями деревьев. Но в этих звуках явственно различались злобные хрипы и веселое поквакивание. «Неуязвимый, – мелькнуло в голове у Ниты. – Но ведь Луг угодил ему копьем прямо в глаз! Неужто ничто не сможет остановить его?..»
А жуткий смех усиливался. Теперь в него вплетался грохот падающих камней. Низкий мучительный грохот становился все громче и громче. И земля, взбудораженная этим громоподобным смехом, начала дрожать. Почва под ногами заходила, будто палуба корабля во время шторма. Люди, пытаясь обрести равновесие, хватались за деревья, но те гнулись, трещали, падали. Нита потеряла не только опору под ногами, но и былую уверенность. Она впала в уныние. Ничто уже не могло их спасти!
Джонни упал, поднялся, снова упал. Пытаясь опять подняться, он оперся рукой о землю.
– Камень исчез, – прохрипел он, обращаясь к тете Анни, которая еще держалась, не падала. – Связь с ним умерла.
Тетя Анни устремила взгляд в далекое море, словно бы отрешившись ото всего происходящего.
– Тогда, – прошептала она, – все пропало. Ничто не сможет предотвратить беду…
Джонни кое-как поднялся. Он стоял, качаясь.
– То, что происходит здесь, перекинется в наш мир… – Джонни поник головой.
Нита была объята ужасом.
Постепенно смех утих. Земля, как море после шторма, лишь подрагивала. Люди один за другим поднимались на ноги. Но по-прежнему перед ними высилась огромная, квадратная, темная, неподвижная масса и злобным, торжествующим взглядом пронизывала каждого. Неясный шорох пролетел по рядам волшебников, горестный вздох слился в единый стон.
– Ему это нравится, – пробормотал Кит. – Мы проиграли. Он знает это и длит свое торжество ради ЗАБАВЫ.
– Тогда позабавимся, – послышался внезапно тоненький голосок. Туала! Она выбралась из рюкзачка, спрыгнула на землю и быстро взобралась на близлежащий камень. Отдышавшись, кошечка мяукнула, словно прочищая горло. И вдруг голосок ее зазвенел в тишине. Такого пронзительно-певучего голоса Нита у кошек никогда не слышала.
Смотрите, безжалостный Балор, властитель фоморов!
Смотрите, бессчетны ряды его воинов!
Смотрите, как гордо проходят они перед ним!
Смотрите, как топчут Ирландии древнюю землю!
Нита поначалу опешила, не понимая, к чему клонит Туала. Но ирония, злая насмешка все сильнее прорывалась в ее голосе и словах. Округлившиеся кошачьи глаза светились веселыми зелеными огоньками, словно не грозный Балор громоздился перед нею, а бедная, попавшаяся в когтистые лапки мышка.
Смотрите, могучая сила его неизбывна.
Он отражает искусно любые удары.
Навеки решил покорить эту землю бесстрашный Балор!
Идите за ним по дороге победы и славы!
Но почему же и дети, и звери бегут от него?
Зачем собираются люди, бесстрашно презревшие смерть?
Какое оружие может осилить Балора?
Кувшин, или камень, или железка на длинном шесте?
Смотрите, разросся воитель горой безобразной.
Что это? Шутка равнин зеленеющей Тетры,
Где мир перевернут и страх обернулся потехой?
Где ночь притворяется днем, но все ж утопает во мраке?
Это и есть покоритель миров сопредельных
С тьмой кораблей, утонувших во тьме,
С дикой ордою бездушных, тупых истуканов?
Или бесплотная тень нас пугает обманом?
Где эти орды? Черные звери, фоморы, кобольды?
Груды камней бесполезных, осколки, обломки.
Тьма кораблей? Это просто веками густевшая тьма,
Тени ночные, которых пугаются малые дети.
Как сон, улетучились сонмы ужасных уродов.
Грозный воитель – лишь призрак ушедших времен,
О прежнем могуществе жалко скулящий,
Бессильная злоба, что тайно, по капле веками копилась.
Смотри, пред тобою обычные смертные люди!
Их силой бессмертной родная земля напитала.
Вставай! Одолей этих фермеров, женщин, детей неумелых и КОШЕК!
А может быть, миф – твоя сила, воспетая в мифах?
Тогда оставайся в легендах навеки,
Приманкой для толп любопытных туристов,
Невидимым призраком замков старинных,
Игрушкой-уродцем в ручонках ребенка.
Исчезни, оставь наше время и землю в покое,
Не стой на пороге тебе не доступного мира,
Ты, жалкий обломок, урод, пучеглазая злоба!
Ну, шевельнись, не таись, выходи на последнюю битву!
Вставай и…
И вздрогнула земля от ужасающего рева. Яростная боль пронизала сердце Ниты, прошла по всему телу, будто вонзилось в нее что-то холодное, беспощадное, напитанное ненавистью.
– Дайте взглянуть на этого наглеца! – с угрозой прогудел медленный, злобный голос. – Кто этот безумец, посмевший тревожить меня?
Туала не двинулась с места.
– Вставай и рискни. Если только посмеешь… – закончила она.
И он поднялся.
Крик ужаса всколыхнул ряды волшебников. Казалось, это устрашающее зрелище длилось бесконечно. Огромное чудище начало подниматься из земли, вспучиваясь под сумрачным небом, вырастая выше Ослиной Головы. Мерещилось, будто Ослиная Голова, наоборот, сжалась от страха, распласталась пологим холмиком, пала ниц перед грозным гигантом. Это уже была не просто громадная голова. Заслоняющий небо черный всадник сидел на черном коне, клыкастом, вздыбленном, изрыгающем зловонное дыхание, с глазами, наполненными зеленоватым мерцанием болотных огней. Нита узнала этого черного всадника. ОНА! Совсем недавно, во время лисьей охоты ОНА со своей кровожадной сворой гналась за девочкой в ночи. И теперь ЕЕ свора снова собиралась, стекалась, прячась в черной тени, чтобы начать охоту за телами и душами беззащитных перед этой Силой волшебников. Воя и разевая кровавые пасти, будут они гнать людей, как зайцев, пока на их плечах не ворвутся в реальный мир. Они станут там такой же явью, как жизнь. Но принесут, с собой смерть и разрушение.
Нита уже слышала нетерпеливые взвизгивания, ощущала запах гнили, исходящий из разинутых пастей. Но смотрела она на всадника, не в силах оторваться от ужасного лица. Оно было словно бы скрыто под неподвижной маской. Рот изогнулся кривой щелью, напоминающей улыбку. Глаза полузакрыты и мертвы. ОНА все еще оставалась в обличье Балора, и эта каменная оболочка сковывала ЕЕ, словно панцирь.
«Ронан попал Копьем в глаз, – вдруг подумала Нита, – но глаз мертв! Вот что! ОНА должна открыть глаза, проглянуть сквозь мертвый камень! И тогда…»
Кит чуть толкнул Ниту плечом.
«Начинается, – беззвучно произнес он, – Копье оживает!»
Она взглянула на Ронана. Тот поднял над головой вернувшееся Копье. Оно дрожало в его руках, поворачивалось в сторону ужасной черной статуи, вытягивалось, острилось, волны огня пробегали по темному наконечнику, словно бы раскаляя его изнутри.
– Еще рано, – прошептала Нита, – Ронан, еще рано…
Она знала, что он не мог слышать, но, даже услышав, вряд ли смог бы остановить движение Силы. Ронан боролся с Копьем, сдерживая его обеими руками. Оно рвалось и дрожало, пытаясь устремиться в роковой полет.
Узкая, еле заметная полоска света трещиной прошла по лицу черного гиганта. Свет этот лезвием раскаленной стали резанул Ниту по глазам, опалил тело, разъедая одежду и кожу, словно струя кислоты. Она закричала, упала на землю, скорчилась, сжалась, желая уменьшиться, исчезнуть, лишь бы спастись от сжигающего луча. Вокруг раздавались стоны и крики других волшебников. Нита различила в этом едином вопле боли душераздирающий стон Кита. Она успела мельком увидеть, как он катался по земле, извиваясь, словно в последней агонии. Боль затмила все. Она обнажила нервы и сжигала кости. Слезы заливали лицо, мешались с грязью и пылью.
И все же что-то внутри не давало ей сдаться и умереть. Внезапно родившийся гнев, который обычно вскипал в ней во время неравной драки, теперь вернул сознание. Нита потрясла головой и, упираясь ладонями в землю, попыталась подняться. Сначала на колени, потом, широко расставив подгибающиеся ноги, распрямилась. Сквозь слезы и грязь, стекающие по лицу, она увидела Ронана, который все еще боролся с Копьем. А впереди нависшая над нею тьма рассекалась светящейся щелью. Злобный свет бил теперь не тонким лучом, а лился потоком из постепенно раскрывающегося глаза чудовища.
«Если успеет глаз распахнуться, светом смертельным землю зальет. Станет Ирландия горкою пепла, – услышала Нита поющий голосок Туалы. – Но только открытый глаз уязвим! Ронан, Ронан, миг улови! Не торопись! Не промедли!..»
Туала вдруг умолкла, дернулась и скатилась с камня к ногам Ниты. Девочка подняла крохотного котенка с опаленной шерстью. Рюкзак куда-то запропастился, и Нита сунула вздрагивающее тельце за пазуху. Кошечка вцепилась в голое плечо, но истерзанное болью тело Ниты даже не почувствовало острых, царапающих коготков. Эту боль можно побороть, можно, нужно! Рядом с Нитой кто-то застонал. Кит!
– Поднимайся, – прохрипела она, протягивая ему руку и пытаясь поднять его хотя бы на четвереньки. – Давай, Кит! О, Господи! Ронан! Где ты?
Она подняла голову и увидела, что ГЛАЗ открылся почти полностью. Но Ронан продолжал удерживать Копье. Теперь оно ревело, испуская струю пламени, как рвущаяся в небо ракета. Миг настал! Ронан не разжимал ладоней, не отпускал Копья… «Что случилось?»
– Ронан!
Он стоял между ней и Всадником и виделся просвеченным по контуру темным силуэтом, словно вырезанный из черной бумаги. Этот плоский силуэт корчился, дрожал, но удерживался на месте влившейся в него Силой. ОНА держала его, прибывая, наполняя тело Ронана, как пустую оболочку.
– Ронан! БРОСАЙ ЕГО! – вскричала Нита. – Кит, он не хочет…
Их мысли, как и прежде в самые опасные минуты, соединились. Нита чувствовала, что Кита, так же как и ее, охватило смятение. «Что с ним случилось? – услышала она мысленный вопрос Кита. – Вместе, Нита! Единым порывом!..» «Ронан!» – послали они в пространство общий импульс-призыв.
Их сдвоенная мысль проникла в его мозг. Казалось, Ронан заколебался. Копье рванулось вперед. Но страшным усилием он сдержал пламенное оружие. Нита услышала бившуюся в нем лихорадочным пульсом волну ужаса: «Если я отпущу его сейчас, если брошу Копье, то стану просто Силой! Стану Лугом, стану воителем. Но никогда больше не буду смертным… Я, Ронан, исчезну!..»
– Заставь его! – яростно закричал Кит, обращаясь к ТОЙ, кто слушала их. – Из-за него погибнет весь мир!
– Нет! Не смей! – с той же яростью выкрикнула Нита, хватая Кита за руку. – Он должен решиться сам! Ронан! – Она задохнулась. – Ронан, миленький, давай!..
Тишина…
…и Ронан отвел Копье назад. Оно победно задрожало, когда Ронан разжал ладони, и рванулось, объятое ревущим пламенем. Воздух раскалился. Горячий ветер устремился следом за слепящей огненной стрелой. Ужасный глаз чудовища резко раскрылся. В нем застыл ужас. И одновременно поток белого огня окатил долину. Боль, казалось, разорвала Ниту в клочья. Она упала…
…и Копье вонзилось. Пылающая Сила прожгла Тьму до самой сердцевины. Взорвалась, черным облаком всклубилась, рассеялась Тьма. Но черные пылинки, словно прожигая душу, проникли в каждого смертного. Боль ушла, но мучительное томление охватило всех, потому что знали, ведали волшебники, что эта маленькая, почти незаметная пылинка тьмы уйдет с ними в реальный мир, останется в них навсегда.
А небо прорезал вопль Одинокой Силы, покидающей разрушенную оболочку безобразного Балора. И не будь небо таким же бесплотным и податливым, как воздух, уносящимся вихрем разодрало бы его в клочья. Долго еще отдавался эхом в горах и холмах, перекатывался по долине безумный протяжный вой, пока не истаял окончательно.
И прошла, улетучилась боль. Нита поднялась на одно колено, огляделась. В ушах звенело. Перед глазами бежали черные круги. Кит поднялся тоже. Они, поддерживая друг друга, распрямились.
– Как ты? – спросила Нита.
– Я жив! – изумленно воскликнул он. – А где Ронан? Только теперь Нита заметила стоящего неподалеку Ронана. Он тоже выглядел ошарашенным. Копье было снова у него. Но теперь оно потускнело и покорно приткнулось к ноге, как обыкновенная старинная пика. Ронан опирался на него, уткнувшись лбом в древко. Закрыв глаза, он замер в неподвижности. И не видел выраставшую над ним тень. Она становилась все выше и выше, принимая облик одетой во все черное женщины. Ее длинные черные, словно враново крыло, волосы шевелил спускавшийся с гор ветер. Он разгонял рваные тучи, гнал их за море, и небо постепенно очистилось, стало темно-синим. Венчиками игольчатых лучей вспыхивали на нем звезды.
Женщина подняла руки и словно бы смахнула с неба остатки тьмы. Голос ее громом прозвучал в тишине.
– Пусть силы небесные и горы Ирландии слышат это! – провозгласила Морриган, и все, даже безучастный, казалось, Ронан, подняли на нее глаза. – Пусть слышат реки и деревья, каждый камень, каждая травинка – фоморы повержены и больше никогда не появятся на этой земле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28