совсем низко, винты прямо режут тяжелый воздух, навивая, вспучивая, словно сахарную вату, - дрожит марево. «Патриотов» вокруг видимо-невидимо, все сидят вдоль широкой улицы - центральная часть свободна. Что-то готовится.
Неожиданно уши выдавливает тысячекратно усиленный мегафонами голос:
- Не вздумайте стрелять! Предупреждаем полицию и солдат еще раз! Это плохо кончится для всех. - Дирижабль завис над перекрестком, но голос идет не оттуда, он льется из-за угла. - Мощность нашей бомбы - пятьсот мегатонн. Весь город взлетит на воздух, как только вы стрельнете. Не пытайтесь загородить дорогу, дайте нам спокойно пройти.
Справа появляется странная процессия. Впереди едет открытый мобиль с громадными, подвешенными с боков усилительными колонками квадрофоров, какая-то спецмашина, предназначенная для использования то ли в общенародных праздниках, то ли в рок-концертах на площадях. В машине смело, ничуть не маскируясь, стоит оратор. А вот за ним выдвигается на перекресток действительно что-то странное, вначале даже кажется, что это маленький дирижабль, идущий совсем низко. Но это нечто наподобие большой цистерны, и, что чудно, несут ее, можно сказать, на руках. Со всех сторон, словно муравьи, ее облепили люди. Их, наверное, несколько сотен, и на всех какие-то лямки.
-Куда вы направляетесь? - Это уже рыкнули с небес, с боевого летательного аппарата легче воздуха.
-Мы желаем разговаривать и ставить условия только непосредственно представителю Императора Грапуприса Тридцать Первого или с ним самим, если ему будет угодно.
-Вы что, хотите взорвать его?
Загрохотал, понесся по оцепленной улице смех со спецмобиля.
-Вы хотите взорвать город?
Снова хохот, да такой, что аж мурашки по коже. И, наконец, ответили:
-Сразу видно, что говорит тупая полицейская каска. Если бы мы хотели взорвать город, мы бы инициировали запал прямо здесь, не только город - вся округа окажется в эпицентре.
-Какова же ваша цель?
-Остановить вашу негуманную акцию, но подробности мы обсудим уже доложено с кем. Вызывайте Императора.
-А какую группировку вы представляете?
-Всех жителей Юй-юй-сян. Повторяю для солдат и полиции: не применяйте против нас оружие - это будет самоубийством. Вес бомбы равномерно распределен между всеми носильщиками, стоит убить хотя бы нескольких, и бомба упадет, остальные просто не удержат ее. Тут же начнется детонация.
Процессия продолжает неторопливо двигаться вперед. Неслышно в этом грохочущем между небом и землей диалоге подъезжают еще две «Козы». Накапливаются силы. «Но что можно тут поделать? А власти все-таки порядком струхнули, - думает Лумис. - Где же они смогли достать столь мощную бомбу?» Он даже не уверен, что такие бывают. Что-то здесь не так. В наушнике у Лумиса пикает. Он придвигает его к уху и слышит:
-Штурм-капрал, бегом сюда, вы нам нужны. Осмотритесь, мы у машины с поднятым боевым вымпелом.
Лумис припускает бегом, происходит что-то действительно важное.
-Капрал, вы тут один в свое время имели дело с атомными бомбами, правильно? - спрашивает штаб-полковник «патриотической полиции», явно очень большая шишка.
-Честно говоря, очень косвенным образом. Я просто обеспечивал операцию, господин полковник.
-Но у вас же медали, мы сверялись с личным делом.
-Да, это так. Скажите, что вы хотите услышать конкретно?
- Что сотворит такая бомба при взрыве?
- На то, чтобы разнести город, хватит десяти мегатонн. «Патриот» уже открывает рот, дабы что-то сказать, но Лумис еще не закончил:
-Но понимаете, в чем дело? Надо посчитать, сколько человек несет эту штуковину, тогда мы узнаем ее максимальный вес.
-Мы уже сделали это, капрал, - вмешивается групп-майор «стражей безопасности». - Вот, - он протягивает Лумису написанную на листке цифру.
Штурм-капрал размышляет две секунды. Никто ничего не говорит.
-Извините, господа офицеры, я думаю, это мистификация, такая мощная бомба, как говорят они, не может весить так мало.
-А может это быть какой-нибудь маленькой, но тоже атомной бомбой?
Да, конечно, например, наш «будильник» со всеми причиндалами могли транспортировать двое. Только зачем им врать, раздувая мощность? Скорее всего, это чистая афера. Они ни черта не соображают в этих делах и ляпнули что в голову придет.
-Спасибо за совет, штурм-капрал. Вы пока свободны. Будьте со своим отделением наготове.
Но отделение Лумиса не привлекли к разрешению данного происшествия. Превентивное право на получение медалей в данной операции имели полицейские, да Лумис и не жалел.
А жизни всей когорты шантажистов трагически оборвались через час, их всех расстреляли в упор «белые каски» и «патриоты». Однако, по слухам, случилось непредвиденное: там, внутри «цистерны», все же оказалась взрывчатка, правда, обыкновенная, не атомная. Когда носильщики уронили свою ношу - она рванула: несколько окружающих зданий рухнуло. Погибла куча полицейских и боевой дирижабль. Так что Лумису, можно сказать, крайне повезло.

СРОЧНАЯ СМЕНА ДЕКОРАЦИИ
Другие города
И снова у них не получилась идиллия. Хотелось целоваться хотелось спокойно говорить, не ради информации, а просто чтобы слышать друг друга, хотелось смотреть в глаза, простреливать встречными лучами и снова чувствовать себя молодыми, сильными, когда впереди целая бесконечность счастья, словно не было этих длинных-длинных циклов, проведенных раздельно. И только об одном они не могли говорить, о самом главном, потому что само молчание об этой теме выдавало незнание, маскировало тоску. Никто из них не спросил другого, потому что вопрос выбил бы сейчас из-под ног последнюю опору, потому что любой из них, если бы знал и ведал что-либо, сам бы сразу выпалил, ошарашивая волной последнего сладкого знания. Ведь тогда счастье достигло бы апогея... Но никто ничего не сказал, и мысли затаились внутри, спрятались, закопались поглубже в безразличие надежды. Не нужны они были сейчас, необходимо было радоваться хотя бы этому странному и неожиданному подарку судьбы. Но и такое теперь стало невозможным: им просто нельзя было иметь дело с полицией.
Они рванули из города, заметая и путая след, используя свои знания, приобретенные за долгие циклы раздельного существования. О, как ловко они это умели! Где-то там, внутри, они восхищали и ошарашивали друг друга: ничто не требовалось разъяснять, нечему учить, просто встретились два одиночества, закаленных долгой внешней стужей, и на пару обводили вокруг пальца этот страшный, склепывающийся вокруг мир, две мышки, переплетясь хвостами, бежали и бежали, обманывая глупых кошек. Только один ход они не хотели использовать и не применили, хотя он был логичен: они не разделились, они еще надеялись обмануть эту паршивку, предательницу судьбу, они верили...
Как торопились они, как тикали сердца в груди, как сообща обрывались, когда рядом оказывался полицейский или просто транспортный служащий... А лица их были бесстрастно-счастливы - третья линия обороны чувств: счастливая глупенькая улыбочка едущего на отдых курортника, радость только что познакомившихся любовников; под ней - спокойствие профессионала-робота, хронометрирующего каждый шаг, жест, внешние взгляды и лица, связь-телепатия друг с другом; затем - душа в пятки, ступни на канате, и пропасть с обеих сторон и адреналин гигантскими порциями, завод по производству в три смены, без выходных; и только теперь - радость обладания, пусть не до конца, и пусть мешает суета вокруг, но ведь можно дотронуться, и хотя приходится говорить не то, что хочется, все равно ведь можно соприкоснуться руками невзначай и увидеть в глазах сквозь оборонительный для других рубеж то, что хочется. И это тоже было счастье, далекое от эйфории, но все-таки счастье.
Но вначале - паспорта, новые документы. Явка по его линии. Отсеивание подозрительных, все-таки пришлось расстаться на время, потерять друг друга из зоны видимости. «Зачем тебе два, Лумис?» - «Один для женщины». Ухмылочка-понимание, благо солененькую шутку не добавил. Специалист хренов. Так бы и припечатал сверху по макушке, но драк на сегодня, пожалуй, хватит. Затем другие спецы - по гриму. Быстро работают. И снова они вместе, и время, бегущее мимо время, совсем не в их пользу. Если только в той религиозной секте, с которой они сцепились, нет осведомителей полиции. Ну а если есть? Расчет на худшее.
Снова монорельсовый скоростной вагон. Вот здесь деться некуда: стремительность древних летающих лайнеров, окно из сверхплотной пластмассы, как говорится в правилах поведения на транспорте: «Пассажиры не имеют права покидать самолет во время полета», что за умник писал - сам бы попробовал.
Они сошли на промежуточной станции. Здесь пересадка, а до этого маскировка в толпе. Людей, конечно, маловато для толпы, но где же их взять - ночь близится к завершению. И еще два транспорта. И прибытие: город-порт Горманту - один из крупнейших мегалополисов Империи, раннее утро, людей уже валом, проверка документов, чистая формальность - У полицейского конец смены, он откровенно зевает, смотрит с неприязнью и завистью: «курортнички». А ему уже тянут паспорта следующие: даже глаза на Лумиса не поднял, только на Магрииту - блеснули.
Деньги имеются; отдых от забот - им все равно нужно покуда отсидеться на дне: изображаем «курортничков» - отель «Бриллиантовая корона», один из лучших в городе. Все, упали - ванна и спать. Смешные! Разве получится - они, наконец вместе.

ИСТОРИЧЕСКИЙ СРЕЗ ПО ЖИВОМУ
Десять циклов. Гамбургер
Стволы медленно-медленно смещаются с заданного направления, они живут своей жизнью, ими правит случайность, но они уже держат в смертельной возможности наклоненную спину удаляющегося «патриота», затем другую спину. Достаточно просто надавить мертвым от безделья пальцем, и плеснет в камеру-толкатель спрессованный газ. Лумис спохватывается, ловит себя на мысли-желании: это страшное ощущение возможности, которая не нужна, пугающая суть короткого всемогущества - так человек с ребенком на руках внезапно потеет под мышками, спеша отстраниться от низких балконных перил над пропастью. На маленькое, забытое до осознания мгновение мелькает будущее, страшное, неведомое еще будущее, когда это станет в порядке вещей, когда теперешнее помутнение, пахнущее предательством, станет нормой и когда сегодняшнее прикрытие тыла полиции будет предательством навыворот. Наивность, прощающая прошлое, - убежденность, управляющая сегодняшним.
Лумис уводит спаренные стволы выше, как можно выше, чуть ли не в зенит, лишь бы увести их с этой беспомощной камуфлированной спины. Они уже ничего не прикрывают, не участвуют в поставленной задаче, но уже и не грозят. Лумис переводит дыхание, а сердце бухает, как на последних километрах изматывающего ночного марша. Он никуда не бежит, он подавляет внутри себя кровавое желание оглушить криками боли эту давящую монотонность запущенной пружины наступления, воткнуть палку в колесо оперативного плана. А фигурки «патриотов» уменьшаются, режутся горами щебня, осколками зданий на маленькие фрагменты людей - подвижные атрибуты ландшафта. Вот замерли, затираясь фоном. Теперь очередь «черных шлемов» топтать ногами остатки города Гаха-юй. Команды невидимых командиров в ушах; катящиеся навстречу, растопыривающие руки для объятий развалины; прыжки, быстрые диагональные движения со сменой галса, бросок-песня, такое простое дело со стороны, и только слажённость выдает циклы мучительных тренировок, как далеко до этого «патриотам».
Первые кварталы уже пройдены. И вроде легче, в сотню раз лучше, чем в том беспомощном ожидании начала, однако совсем нет противодействия, сгинуло оно, испарилось начисто. Совсем это нехорошо, потому как некуда ему деваться - город Гаха-юй в кольце, даже не город, а маленькие части его в нескольких плотных кольцах, и нет оттуда выхода.
А потом наваливается объяснение . Лумис перелетает в очередной оконный проем и видит его, видит - везде. Растерянно и привычно он водит бессильным иглометом, не нажимая курка. Повсюду вокруг него только мертвые: десятки, сотни, а за горизонтом стен - тысячи мертвых, вповалку и кучками они громоздятся на полу, и нет следов насилия. Он не верит, переворачивает... Здесь не было стрельбы, но где они добыли столько яда? И зачем? Зачем? Никто не связан - добровольное последнее действо. Он шарахается, спотыкается о чью-то руку, от понимания этого «зачем» . Чтобы сделать их задачу, их наступательный, спланированный порыв бессмысленным. Чтобы умереть людьми, а не быть обращенными в смертельно напуганных животных.
Его выводят из транса взрывы и стрельба: где-то далеко впереди за новыми декорациями развалин еще есть живые, наверное, мужчины гаха-юйцы - остались, чтобы дать последний бой, остались, освобожденные от заложников - собственных жен и детей, - сразиться насмерть. И Лумис бежит вперед, прикрывать этих неумех-"патриотов".
Города-мегалополисы
И вот теперь целая неделя в городе-порте, городе-пляже, городе-сказке Горманту. Это была лучшая неделя за долгую предыдущую бесконечность. Он совершенно свободен, дела не просто отложены в сторону - их нет. И главное - она тоже свободна, абсолютно. Кто-то, в кого он не верит, кто-то там, в недрax газовой пустоты Эрр или еще где-то глубже, почувствовал к нему симпатию, заметил, соединил две давным-давно разорванные нити. Может, помогли жертвы? Он принес их достаточно, даже за последнее время: преследователь в Эйрегиберге; возможно, Старик; возможно, его дочь; несколько фанатиков на берегу Большого озера в Эрфурге; только тот же бог знает, сколько жертв принесла Магриита, и не стоит спрашивать, не стоит заглядывать в бездну, надкусывать плод ненужного знания, есть такие пропасти, перед которыми надо остановиться и, не вытягивая шею в любопытстве, уйти прочь. Хватит того, что оба они в курсе о своем незнании насчет третьей нити, того маленького живого комочка в прошлом, который он смутно помнит, больше воображает, чем помнит, с которым нить Магрииты находилась в сплетении гораздо дольше, и не стоит теребить - именно потому что дольше - ей и тяжелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11