– Спасибо.
– Не за что, – пробурчал он, отпуская ее руку.
Туркина прищурилась, стараясь заглянуть Макарову в лицо.
– Теперь ты признаешься, зачем у тебя на медальоне была моя фотография? – спросила она.
– Э-э… Случайность.
– Случайность? – недоверчиво переспросила девочка.
– Ну да. Я просто решил поприкалываться… – буркнул Федор.
– Над кем поприкалываться?
– Над тобой, – сказал Федор.
Он чувствовал, что завирается и что Туркина ему не верит, но не знал, как выйти из этого принявшего для него неприятный оборот разговора.
Помощь подоспела оттуда, откуда ее совершенно нельзя было ожидать. Внезапно за их спинами раздался вопль, и, обернувшись, ребята увидели несущегося к ним на всех парах Пузикова.
– Я видел! Я видел! – орал он. – Она только что была здесь! На этом самом месте!
– Кто?
– Тарелка!
Макаров недоверчиво скрестил руки на груди.
– Какая тарелка? – поинтересовался он. – Кухонная? А ложки с вилкой там часом поблизости не было? Кастрюльки у тебя перед носом не пролетали, а, Пузиков?
– Кастрюлька? Чтоб я сдох! Я тебе дам кастрюльку! Я из тебя из самого кастрюльку сделаю! – взвыл толстячок.
Пузиков заволновался, замахал руками и начал нести полную ахинею. Из его бессвязных реплик можно было уяснить лишь то, что тарелка, похожая на ртутную каплю, была размером примерно с автобус. Она якобы, взявшись неизвестно откуда, зависла у него над головой, несколько секунд провисела там, а потом быстро завертелась, сделалась прозрачной и исчезла.
– Почему же ты сразу не крикнул?
– Ага, крикнешь тут! Сами бы кричали! У меня дыхание перехватило!
– Странно, что эту тарелку видишь только ты, Пузиков, и кроме тебя больше никто, – недоверчиво заметила Катя. – Тебя того… глюки не посещают?
Если разъяренный Пузиков не треснул от возмущения, то лишь потому, что был довольно прочен и рассчитан на большие нагрузки. Вернувшись на то место, над которым, по его утверждениям, висела тарелка, он стал рыться в снегу.
– Где-то тут это должно быть… Счас найду… – бормотал он.
– Что ты ищешь? – поинтересовалась Катя.
– Сам не знаю что, – как крот, роясь в снегу, отозвался Борька. – Если тарелка висела здесь, значит, у нее была какая-то цель. Возможно, она хотела нас предостеречь или что-то нам передать. Нашел!
Вытащив нечто из снега, Пузиков положил этот предмет себе на ладонь. Поспешив к нему, ребята увидели маленькую, не больше игральной карты, пластинку со множеством небольших отверстий.
– Видели? – торжествующе воскликнул Борька. – Что, съели?
Федор пожал плечами. На его взгляд, в пластинке не было ничего необычного.
– Это от батарейки или еще от чего-то, – сказал он. – Разбрасывают всякий мусор. Ты еще в мусорном баке покопайся, там и не такое найти можно.
Засопев, Пузиков сунул пластинку в карман.
– Я тебе докажу, что это не от батарейки, – таинственно пообещал он. – Увидишь, что докажу!
– Валяй, доказывай! – великодушно согласился Макаров.
Вскоре ребята благополучно пересекли заснеженный сквер и вышли к массивному, похожему на коробку из дешевого картона зданию театра.
В этот довольно ранний час спектаклей еще не предвиделось и даже репетиции не начинались. Прикусив от усердия нижнюю губу, Катя вставила ключ в железную дверь, находившуюся в десятке метров от козырька служебного входа. Ключ послушно провернулся в личинке замка, и дверь, поддавшись, открылась.
Катя, а за ней и Федор с Борькой проскользнули на узкую лестницу.
– Пахнет вкусно! Капустой и еще чем-то, то ли томатной пастой, то ли кетчупом… – принюхался Пузиков.
– Еще бы не пахло! Вон там столовая, – сказала Катя, кивнув на вентиляционные вытяжки в стене.
Они поднялись на один этаж и оказались в длинном коридоре, в который выходило десятка полтора комнат. Катя со знанием дела толкнула вторую по счету дверь, и они оказались в очень теплом и просторном помещении, где одна к одной тесно громоздились декорации.
У окна печально притулилась избушка на курьих ножках. На полу на трех стульях расположились фанерные стены хором Царя Гороха. Тут же сами собой простуженно позванивали гусли Садко. Рядом в большой коробке лежали сабли и щиты, а к неработавшему вентилятору оставшийся неизвестным театральный хохмач прицепил белую бороду Черномора. С белой бороды свисала бумажка, на которой фломастером значилось: «Запасная борода Бубко!»
– Кто этот Бубко? – спросил Федор.
– Главный режиссер, – пояснила Катя.
– И что, у него есть борода?
– У него вообще волос нет, он лысый.
– А-а, – протянул Федор. Ему захотелось прояснить, а при чем тут борода, но он не решился.
Борька грустно облизнулся. Похоже, его мысли витали где-то в гастрономических высях.
– У меня вот какая идея! – сказал он мечтательно. – Ночью, когда из театра все уйдут, мы проберемся в столовую и чего-нибудь там уворуем.
– У тебя мелкоуголовные замашки, Пузиков! – укоризненно сказала Туркина, решив про себя, что это совсем неплохая идея.
Борька неуклюже стал пробираться к единственному большому окну, как вдруг между лопатками ему уткнулось что-то твердое и холодное.
«Руки вверх! Ты арестован!» – рявкнул кто-то.
Пузиков тревожно оглянулся. В спину ему упиралось дуло немецкого автомата времен Второй мировой войны, а чуть выше на него смотрела черная, как у террориста, маска с небольшими прорезями для глаз.
Осознав увиденное, Борька заорал как раненый заяц.
– Ты что, нервный? Хочешь, чтобы весь театр сюда сбежался? – тревожно поинтересовался Федор. Он сдернул с себя маску и плотно закупорил ею паникеру рот.
– Не… не хочу, – сказал Пузиков, отплевываясь. – Вот болваны! – забормотал он. – Напугали и рады! Полные памперсы восторга!
Открыв дверь с болтавшимся на ней коровьим черепом, Туркина деловито забралась в избушку Бабы Яги.
– Все, финиш! Я хочу спать, – сообщила она. – А вам, мальчики, придется найти себе другое место. Втроем мы сюда все равно не влезем.
– Туркина-Буркина! Оттяпала себе самое лучшее местечко! – заворчал опомнившийся Пузиков. – Тут больше и негде спать. На мечах, что ли?
– А что, отличная идея. Йоги, те вообще спят на гвоздях и ничего, не жалуются, – напомнила Катя.
Она шумно повернулась в избушке, и все маленькое сооружение заходило ходуном…
Федор проснулся уже в сумерках. Пол хранилища декораций слегка подрагивал, и из-под него доносились приглушенные стенами звуки фонограммы. Должно быть, на сцене шел спектакль.
Вспоминая, где он находится, мальчик недоуменно покрутил головой и, присев, свесил ноги с людоедской кровати. Рядом на прокрустовом ложе из спектакля по мифам звучно похрапывал Пузиков. От незапертой двери они были надежно отгорожены завалом из декораций, так что если бы кто-нибудь и заглянул, то едва ли смог бы их обнаружить.
Из единственного окошка избушки на курьих ножках лился слабый голубоватый свет. Выглядело это довольно-таки зловеще, и Макаров не позавидовал Ивану-царевичу, натолкнувшемуся на эту избушку в лесной чаще.
Просунув в окошко голову, он обнаружил, что Катя уже проснулась и теперь что-то рисует при свете громоздкой, тоже явно взятой из декораций синей лампы.
– С добрым… вечером! – жизнерадостно сказала она. – Я прикидываю, как нам пробраться в больницу к профессору Слощею.
Макаров пораженно заморгал. Уж на что, на что, а смотреть на профессора Слощея его совершенно не тянуло.
– А зачем нам к нему пробираться? Он же замороженный! – поинтересовался он.
– Не будь свинтусом! – решительно сказала Катя. – Я думаю, мы сможем ему как-нибудь помочь – это раз. А два – нам нужна карта.
– Карта чего?
– Карта местности, на которой указаны точные координаты района, где агнеры установят свой направляющий передатчик. Такая карта у профессора была, я уверена, иначе инопланетянам не было бы смысла его замораживать, – убежденно сказала Туркина.
Федор задумчиво почесал щеку:
– Хм… А что им помешает установить свой передатчик в другом месте? И вообще, откуда профессор мог знать эти координаты? Агнеры что, ему докладывались?
– Думаю, это вполне определенное место, которое профессор просчитал математически с учетом курсов планет. Никакое другое просто не подойдет. Когда дело идет о космических расстояниях в несколько световых лет, любое самое маленькое отклонение может агнерам все испортить.
– Именно то, что мы и собираемся сделать, – хмыкнул Федор.
Сорвать агнерам все планы: об этом можно только мечтать!
– Жаль, компьютерный диск остался у меня дома. Будет скверно, если он попадет к Голопупу, – озабоченно сказала Катя.
Хитро посмотрев на нее, Макаров сунул руку в нагрудный карман и, пошарив, достал знакомую коробочку. Туркина с восхищением уставилась на нее.
– Диск! Откуда он у тебя? – воскликнула она.
– Назовем это маленьким приступом клептомании… На самом деле, я просто перестраховался, – объяснил Федор и отправился расталкивать Пузикова.
Тот зевал, отбрыкивался, тер глаза руками, бормотал спросонья: «Я еще посплю, мамочка!» – и вообще вел себя не лучшим образом.
– Поставить бы вас на баксы! Бабусю свою будите среди ночи! – возмущенно заявил он.
– Сейчас не ночь, – уточнил Федор. – Ладно, Пузиков, собирайся. Пора топать.
– Куда топать? – испугался Борька.
– В больницу.
– А что, кто-то заболел?
– Ты заболел. На извилины захромал.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Мы идем в больницу к профессору Слощею. По пути объясню, собирайся!
Сдаваясь, Пузиков уныло кивнул и озабоченно погладил себя по животу.
– Бедный мой животик! – сказал он. – С утра не кормленный! Он буквально прилип к спине.
Федор с сомнением взглянул на его пузо, но ничего не сказал.
Открыв реквизитный шкаф, Катя методично начала оглядывать полки.
– Что ты ищешь?
– Белые халаты.
– Зачем?
– На спрос, а кто спросит – тому в нос, – раздраженно ответила Туркина. – Как ты собираешься без халатов попасть в больницу? Или, может, у тебя пропуск есть?
После продолжительных поисков белые халаты в шкафу обнаружились, но, увы, лишь в количестве двух штук.
– А где мой халат? – заныл Пузиков.
– Придется тебе надеть синий халат. Операционный. Лови!
– Я не хочу операционный! Я хочу белый, как у вас! – заупрямился Борька.
Федор раздраженно ткнул его пальцем в грудь.
– Пузиков, скажи спасибо, что тебе такой достался. И вообще, тебе больше нашего повезло!
– Почему это?
– Ты будешь в нем выглядеть, как ассистент хирурга, выбежавший посреди операции, чтобы купить в аптеке скальпели и нитки для накладывания швов. Впрочем, если тебя не устраивает синий халат, можешь надеть рыцарские доспехи, – заметил Федор.
– Доспехи на мне не сойдутся, – угрюмо сказал Борька.
Поняв, что спорить бесполезно, Пузиков надел халат под куртку и уныло потащился за друзьями.
Глава VIII
ИНОПЛАНЕТЯНЕ. НЕОБЪЯВЛЕННЫЙ ВИЗИТ

Кто ищет – тот всегда найдет. Стучите, и вам откроется. Важно только искать достаточно долго и стучать достаточно сильно.
Из изречений бабушки Кати Туркиной
В здание первой клинической больницы они попали не без приключений. Первый пост белые халаты помогли им миновать без проблем, зато на втором посту, расположенном у служебного лифта, дюжий охранник в форме преградил им путь.
– Куда?
– Туда, – неопределенно ответил Федор.
– Практиканты, что ли? – спросил охранник.
– Ага, практиканты, – подтвердила Катя.
– Че вы мне объясняете-то? Будто я сам не знаю, что практиканты. Этого помню, – охранник бесцеремонно ткнул пальцем в Федора, – тебя тоже помню, а этого хирургического чего-то не помню. Ишь ты, какое пузо наел!
Пузиков гневно побагровел и одернул халат.
– Я новенький! – сказал он хмуро. – И вообще с нами, хирургами, лучше не ссориться.
– Почему это? – заинтересовался охранник.
– Попадешь ко мне на операционный стол – узнаешь. Скальпель в кишках забуду и зажимы не сниму, – пообещал Пузиков, гордо проследовав мимо ошарашенного охранника. Он выглядел вполне вжившимся в свою новую роль. Даже слегка важничал.
Федор посмотрел на Борьку с изумлением. Он не ожидал, что тот сумеет так за себя постоять. Впрочем, язык у толстяка был подвешен неплохо, это приходилось признать.
– Маразм какой-то! Откуда он может меня помнить? И почему он в таком случае не помнит Пузикова? Или у Борьки физиономия незапоминающаяся? – удивился Федор, когда стол с охранником остался далеко позади.
Катя насмешливо взглянула на него:
– Сказать тебе, почему он нас помнит?
– Ну и почему?
– Наши с тобой фотографии показывали по телевизору. Мол, внимание – розыск! Вот мы и кажемся охраннику знакомыми. Поэтому он и думает, что видел нас среди сотрудников больницы.
– А вдруг их снова покажут, и он нас вспомнит?
– Тогда считай, что нам не повезло. Ладно, давай искать палату с профессором. – Туркина деловито осмотрелась.
Около телевизора в холле она встретила словоохотливого пациента на костылях. Скучая, он сидел на продавленном больничном диване и, закинув на стул загипсованную ногу, перелистывал подшивку старых журналов «Здоровье».
– Что, пацанята, работаете тут, что ли? – заулыбался он, разглядывая их халаты.
– Ага, санитарим, – сказала Катя, подходя к нему. – Еле пустили. Охрана какая-то мнительная.
Обрадовавшись, что есть с кем поболтать, загипсованный отложил журнал.
– Ясное дело, мнительная. Будешь тут мнительным. Они со вчерашнего дня на ушах, как этих замороженных привезли. Ходят тут каждый час, обходы делают. А вы что, не в курсе?
– Мы не каждый день работаем, – сказал Пузиков. – А где эти замороженные-то?
– А вам зачем? Посмотреть хотите?
– Хотим.
Загипсованный ткнул пальцем в потолок.
– На седьмом этаже замороженные. Только вас туда не пустят. И не пытайтесь. Дохлое дело.
– Почему это?
– А потому! Там милицейская охрана, у всех проверяют пропуска. А вы сами-то при каком отделении, молодежь?
Катя замялась. У нее начисто выпало из головы, какие бывают в больнице отделения.
– Я при хирургическом! Работа непыльная и с людьми. Взял ведерко с кишками и пошел на помойку! – довольно сказал Пузиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19