– У нас мало времени, – напомнил Арсений Ильич.
Шатов сел в машину и молчал до тех пор, пока через полчаса петляния между деревьев она не остановилась возле небольшого двухэтажного дома.
– Приехали? – спросил Шатов.
– Да, выходите, – Арсений Ильич вышел из машины, не запирая салон, легко поднялся по деревянным ступеням крыльца, открыл замок. – Чувствовать себя как дома не предлагаю. Располагаться поудобнее – тоже.
– Вы свой кейс забыли, – автоматически напомнил Шатов.
– Ничего, никто его не тронет. Здесь очень глухие места. До ближайшего населенного пункта, деревни Хвостовка, более десяти километров. Но дороги к Хвостовке здесь нет – болота. Если честно, то я здесь за последние пять лет не видел ни одной живой души. Не стесняйтесь, проходите.
Дом стоял на взгорке, от него до деревьев было метров двадцать. Шатов осмотрелся. Провода. Из леса к дому тянулись провода. Перед домом не было колодца. Может быть, он за домом или неподалеку в лесу.
Да какая, собственно, разница?
Шатов поднялся на крыльцо. Возле самого порога остановился, спустился вниз и внимательнее посмотрел на окна.
Стекла отливали сизым, рамы были металлическими. Похоже, что в такой глухомани хозяин все же не поленился поставить пуленепробиваемые стекла. И двери…
Шатов снова поднялся на крыльцо и присмотрелся к двери. Бронированная. У богатых свои причуды.
Почти весь первый этаж занимало нечто вроде зала, с камином, низким диваном и тяжелым на вид столом посредине. На стене висели головы дикого кабана и лося. И несколько ружей.
Как в кино, поморщился Шатов, охотничий домик миллионера. В правом дальнем углу была винтовая деревянная лестница, слева – дверь.
Арсений Ильич расположился в кресле за обеденным столом.
– Прошу, – широким жестом он указал на диван, – уже успели осмотреться?
– Немного, – коротко ответил Шатов, усаживаясь на диван, слишком низкий и слишком мягкий для того, чтобы быть удобным.
– Ваше впечатление о хозяине?
– У меня очень болит… – Шатов осекся, – у меня болит все тело.
– Кроме лица! – напомнил хозяин.
– Зато дико болит голова.
– Сегодня магнитные бури, – сочувственно кивнул Арсений Ильич, – но мы сюда приехали не для того, чтобы это обсуждать.
– А для чего же?
– Я привез вас для того, чтобы иметь возможность на время спасти вам жизнь. Благодарностей, напоминаю, не нужно.
– А еще вы хотели получить от меня какую-то выгоду, – Шатов поморщился, массируя затылок. – А почему на время?
– Хороший вопрос, – Арсений Ильич откинулся на спинку кресла, – очень хороший, но немного несвоевременный. Я обязательно на него отвечу, но чуть позже. Вы постарайтесь сейчас напрячься и построить свои вопросы правильно. Представьте себе, что вы берете у меня интервью…
– Представьте себе, что это вы у меня берете. Подсказать что именно?
– Вот видите, – Арсений Ильич удовлетворенно улыбнулся, – еще недавно я спас вам жизнь, вы даже изволили по этому поводу впасть в истерику возле трассы. Вы даже, Евгений Сергеевич, порывались меня благодарить… И вот теперь – неприкрытое хамство. Отсюда я делаю вывод, что совершенно правильно просчитал ваш характер и намеченный мною план наших взаимоотношений – единственно верный.
– Вы можете строить какие угодно планы, но если вы считаете, что теперь я ваш раб навеки… – голова болела все сильнее, и Шатов с трудом сдерживался, чтобы не застонать. – Дайте воды!
– Не дам.
Шатов несколько удивленно взглянул на хозяина дома:
– У вас что, нет воды?
– Для вас – нет.
Лицо Арсения Ильича окаменело, глаза словно растворились в глазницах. Шевелились только губы – темное пульсирующее пятно на бледном лице.
– Вы еще не совсем поняли свое положение и наши взаимоотношения, – Арсений Ильич чуть наклонился к столу, – я вам объясню.
– А если я не стану вас слушать?
– А у вас нет выбора, – в тон Шатову ответил хозяин. – Если вы не будете выполнять моих приказов…
– Приказов?
– Именно приказов. Приказов, Евгений Сергеевич. Если вы не будете выполнять моих приказов, – повторил Арсений Ильич, – вы умрете меньше чем через двенадцать часов. Я не уверен, что это будет перерезанное горло, но смерть наступит обязательно. И не самая легкая. Вы разозлили господина Васильева только своим покушением на его благосостояние, а теперь вы еще и убили двух его наемных работников.
– Вы…
– Нет, милый господин Шатов, этих двух красавцев убили именно вы. Это за вами они гонялись целый день. Это вас они искали в редакции так настойчиво, что сломали челюсть охраннику. Максу, кажется? – Арсений Ильич погрозил пальцем, – Вы не испытываете угрызений совести по этому поводу? Вы ведь подставили бедного Макса. Он ведь вас пытался прикрыть.
– Я…
– Вы. Теперь, когда тела будут обнаружены, заказчику станет понятно, что вы гораздо опаснее, чем ему казалось, и вас начнут искать гораздо активнее. А сумма вознаграждения за ваше… гм-м… устранение, будет увеличена. И, кстати, молитесь, чтобы никто не догадался после обнаружения трупов выяснять, зачем это они вас искали в редакции газеты «Новости». Как вы это объясните в правоохранительных органах?
– Я скажу…
– Вы скажете, что это я убил тех двоих? И что? Вам поверят? Может быть, ко мне даже приедут сюда. И зададут, очень вежливо, несколько вопросов. И все. У меня не было повода убивать тех двоих. А у вас – был. И еще какой! Вы боролись за свою жизнь.
Шатов встал с дивана.
– Сядьте, – приказал Арсений Ильич.
Шатов медленно двинулся к выходу.
– Я сказал – сядьте. Я могу вас спасти.
Спасти, подумал Шатов, его может спасти этот странный человек, ведущий себя так, будто все действительно находиться у него в руках. Он слишком спокоен. И слишком уверен.
– У меня есть средства заставить Васильева прекратить погоню за вами при условии, естественно, что вы прекратите под него копать. Садитесь на диван.
Шатов помедлил.
– Садитесь, – повысил голос Арсений Ильич, – вы и так уже стоили мне и денег и усилий.
Шатов вернулся в кресло.
– Вы, Евгений Сергеевич, наверняка задаете себе вопрос, кто именно этот неприятный тип, затащивший вас в эту глухомань. Задаете?
– Да… – тихо ответил Шатов.
– Не слышу.
– Да, – громче сказал Шатов.
– Не слышу!
– Да, да, задаю я этот идиотский вопрос и все другие идиотские вопросы, которые вы хотите от меня услышать. Кто он, зачем меня спас, чего тянет жилы сейчас, что ему от меня нужно… Я что-то забыл?
– В общем – все точно. Круг очерчен верно, – Арсений Ильич похлопал ладонью по столу. – Я, пожалуй, отвечу на них. Пожалуй…
Арсений Ильич встал из-за стола и прошелся по комнате. Шатов не провожал его взглядом, глядя неподвижно в глаза чучела дикого кабана. Он слышал только легкие шаги, скрип половиц, голос. И пытался понять то, что говорит этот голос.
– Я очень любопытный человек. Кто-то, заработав немного денег, пускается в загул, кто-то втягивается в бизнес и не может думать ни о чем, кроме процесса. Некоторые отправляются путешествовать или даже эмигрируют… У меня другое хобби… – Арсений Ильич вернулся к столу, – я собираю информацию.
– Шантаж? – непроизвольно вырвалось у Шатова.
Это действительно многое объяснило бы. Очень многое. И то, как Арсений Ильич узнал о Васильеве, и то, как смог…
– Нет, не шантаж. Причем здесь это? Это неинтересно, хотя иногда полезно. Я рассматриваю всех вас… – Арсений Ильич сделал паузу, будто ожидая вопроса, но не дождался и продолжил свой монолог, – как обитателей джунглей. Банально?
– Что банально? – не понял Шатов.
– Сравнение с джунглями – банально?
– Более чем.
– И, тем не менее, точно. Джунгли. Экваториальный лес, если хотите, мангровые заросли. Тайга. И в этих дебрях копошится жизнь. Какая угодно – ползающая, летающая, прыгающая – любая. Одно общее – все жрут. Все хотят захапать как можно больше и слопать ближнего своего. Ухватить зазевавшегося и похрустеть его косточками в укромном уголке.
А если у кого не хватит сил сломать позвоночник жертве в одиночку, тот сбивается в стаи. А у кого не хватает сил или ума удержаться в стае, тот будет ползать вокруг трупа, чтобы отщипнуть немного мертвечинки.
– Можно ближе к делу? – не выдержал Шатов.
– А это и так – максимально близко к делу. Ближе не бывает. Пока вы все живете столь увлекательной жизнью, пытаясь сделать для себя исключение в законе джунглей, я наблюдаю за вами. Отслеживаю пути миграции, выявляю лежбища и берлоги. Определяю охотничьи угодья. Некоторых особей я помечаю, делаю контрольными. И более подробно выясняю их взаимоотношения с окружающими.
– Зоолог…
– Можно сказать и так.
– Скоро выпустите энциклопедию? «Жизнь людей»?
– Нет, – с каким-то сожалением сказал Арсений Ильич, – эта информация только для меня. Я испытываю удовольствие не от того, что информацию использую. Мне приятно обладать ею. Знать, куда ползет этот или другой гад, и кого переваривает этот удав.
– Нет желания насаживать на булавочку? – ехидно спросил Шатов.
Арсений Ильич быстро взглянул на него, лицо не дрогнуло, только чуть искривились губы:
– Нет. И чучела делать из них тоже нет ни малейшего желания. Эти двое сегодня… Они угрожали тому животному, которое я решил приручить. Сделать своей гончей. Вы хотите быть гончей?
– Нет, не хочу. И не буду.
– По первой позиции – может быть. Может быть, вы действительно не хотите бить моей гончей, но будете. Будете. У вас уже не получиться тихонько шнырять среди трупов и лакомиться выпавшим из пасти более крупных хищников. На вас уже обратили внимание. И вам либо придется менять место жительства, либо прибиваться к новому хозяину, либо подыхать… Уважаемый Евгений Сергеевич, – после небольшой паузы добавил Арсений Ильич. – Не нужно сейчас взбрыкивать и демонстрировать свою независимость.
Шатов кивнул.
В конце концов, ничто не мешает ему просто дослушать все сказанное и поступить так, как захочет сам Шатов. Что бы там ни говорил этот зоолог.
– Не волнуйтесь, – сказал Шатов, – я вас перебивать не буду.
– Зверек решил принюхаться, – засмеялся Арсений Ильич.
– Называйте это как хотите.
– Спасибо за разрешение. Так вот, я смог так наладить свою систему, что информация поступает ко мне бесперебойно, а большинство животных, информацию для меня выкапывающих, даже не подозревают, на кого работают. А недавно я сделал открытие… Знаете, какое?
– Не знаю.
– Мне вдруг стало интересно заставить обитателей этих джунглей подчиняться не своим инстинктам, а моей воле. Что скажете?
– Ничего. Я слушаю.
– Не рычите, любезный, – Арсений Ильич произнес это серьезно, с нажимом.
Шатов собрался было ответить, но сдержался.
– Возможно, я себе льщу, но на сегодняшний день я самый информированный человек в городе. Я знаю о его обитателях такое, что любого другого могло бы свести с ума или отправить в могилу. Все это у меня запротоколировано, снабжено бирочками и фотографиями. Я знал все, – Арсений Ильич сделал паузу.
Шатов вначале кивнул, молча. Потом насторожился и обернулся к Арсению Ильичу:
– Знали? В прошедшем времени? Как же это вы так?
– Да вот так! В моем заповеднике вдруг произошло нечто такое, чего я не смог понять и объяснить…
– И одна бирочка осталась без применения.
– Нет, это на кое-что у меня не нашлось бирочки. Обидно. Меня только коллекционер может понять, тот, кто собрал, наконец, полную коллекцию и вдруг обнаружил, что просто не может себе представить куда именно, к какому разделу отнести новое поступление. Тут поневоле начинаешь чувствовать себя профаном. А это, согласитесь, не самое лучшее ощущение.
– И вы решили обратиться к профессионалу…
– Это к вам, что ли?
– А разве нет?
Арсений Ильич дернул щекой, словно сгоняя с лица комара:
– Вы не смогли утаить даже статью о дрожжевом заводе. Какой вы профессионал? Максимум, что вы можете сделать, это распутать след. И только в том случае, когда вас предварительно ткнут в него носом.
– Тогда почему же я?
– Не обязательно вы. Мне нужен был человек, имеющий связи в органах внутренних дел, но не милиционер. Одинокий, но контактный. Нуждающийся в защите, но не полный дебил. Ну, и еще много разных критериев. Вы оказались первым, кто набрал нужное количество баллов и пришел в необходимое состояние. И я могу вас заставить раскопать нужную мне информацию.
– Вы в этом твердо уверены? – Шатов лихорадочно пытался все это время найти выход, дыру в тех логических построениях, которые воздвигал вокруг него Арсений Ильич, но пока что-то не получалось.
Оставалось только создавать видимость уверенности в себе.
– Я в этом совершенно уверен. У меня для вас есть и кнут и пряник. А это срабатывало всегда. Вам с чего начать изложение, с кнута или пряника?
– С пряника.
– Пряник громадный. Просто гигантский. Если вы выполняете мое задание, то вас оставляют в покое. Честно. Я вам уже это говорил и могу поклясться. Послушная гончая вернется к себе в будку живой и почти невредимой.
– Непослушная?
– Не вернется вообще. В этом заключается кнут. Но не только в этом. Кнут в моем восприятии – это не средство запугивания или наказания. Это средство ускорения. Так вот, условия вашей работы будут следующими – вы получаете от меня задание. Я даже не буду ограничивать время, за которое вы его обязаны выполнить. Решайте сами. У вас, кстати, отпуск на сколько дней?
– Две недели.
– Я думаю, что вам лучше всего будет уложиться именно в эти две недели.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7