Другой крупнейший специалист, впоследствии президент Польской академии наук, профессор Янош Грошковский, занимался изучением весьма сложной аппаратуры ракеты. Он доказал, что аппаратура, доставленная к нему партизанами, может служить для управления оружием по радио. Янош Грошковский установил длину волн, на которой должен был работать радиопередатчик ракеты, высылая информацию о скорости, направлении и высоте полета.
Но, пожалуй, наибольшие трудности выпали на долю профессора Марцеля Струшинского. На частной квартире, под аккомпанемент шагов фашистских патрулей, профессор исследовал густую маслянистую жидкость – топливо ракеты. Результаты анализа поразили ученых – немцы применили для ФАУ перекись водорода невиданной доселе концентрации – 80 процентов. Все эти сведения и составляли ту «обширную техническую документацию», которая, разумеется, была тщательно изучена в Англии.
Теперь, когда многое из тайного стало явным, выясняется, что адмирал Канарис, один из руководителей гитлеровской секретной службы, планировал далеко идущую операцию – обстрел Америки самолетами-снарядами ФАУ-3. Надо заметить, что к этой идее Канарис относился более чем серьезно. Уже в 1942 году он начал засылать в Соединенные Штаты своих людей. Разведчики должны были установить в определенной конфигурации на нью-йоркских небоскребах радиомаяки, коротковолновые передатчики. Вероятно, Канарис возлагал большие надежды на эту операцию. Ее руководителем был назначен один из наиболее отчаянных головорезов фашистского рейха, начальник личной охраны Гитлера Отто Скорцени. Мало того, чтобы отвлечь внимание ФБР от этих сверхсекретных агентов, Канарис выдал американской разведке руководителя своей службы саботажа в Соединенных Штатах Эрвина Лакузена.
Как известно, немецкое нападение на западное полушарие не состоялось. И подводные лодки, которые должны были обстрелять ракетами ФАУ-3 Нью-Йорк из Атлантического океана, не выпустили своих смертоносных снарядов. Немцы просто не успели этого сделать. Все произошло совсем иначе, чем задумывалось. Адмирал Канарис в 1944 году был казнен после неудачного покушения на Гитлера, а создатели смертоносных ракет Оберт, фон Браун, Дорнбергер вывезены после окончания войны в Соединенные Штаты для продолжения своей страшной работы. Уже в июле 1945 года, через считанные недели после того, как прозвучали последние выстрелы в Европе, на испытательный американский полигон «Уайт Сеида» было доставлено 300 вагонов с агрегатами и деталями ракет ФАУ-2.
Снова я вынужден быть кратким. Люди, некогда переписывавшиеся с Циолковским, в Америке. Они куют там оружие новой войны. Такая деятельность не может остаться без награды. Агентство Юнайтед Пресс Интернейшнл торжественно объявляет Германа Оберта «отцом современного ракетостроения». И, позабыв о том, как он писал Циолковскому льстивые письма, Оберт заявлял корреспондентам о том, что не Циолковский, а он, Герман Оберт, «разработал теорию, на которой базируются основные принципы космических полетов».
– Вы чувствуете, что всевышний руководит вами в вашей научной работе? – спросил Оберта корреспондент журнала «Америкен Меркуи».
– Ну да. Должны же идеи возникать каким-то образом! Почему же не считать, что они от бога?
Не прошло и пятнадцати лет с тех пор, как взрывались над Лондоном страшные ФАУ-2, – и на экраны лондонских кинотеатров вышел голливудский фильм «Я устремляюсь к звездам». Его герой – обряженный в белые одежды невинности Вернер фон Браун...
Говорят, что реклама – национальная черта Америки. Возможно. Во всяком случае, на недостаток рекламы первых американских искусственных спутников Земли жаловаться не приходится. Но...
К удивлению американской прессы, заря космической эры занялась в другом полушарии.
В октябре 1957 года, в столетнюю годовщину со дня рождения Циолковского, восьмидесятикилограммовый металлический шар прорвался на баллистической ракете сквозь воздушную рубашку планеты. Громкое «бип-бип» возвестило миру: советские ученые проложили тропу в космос! Человечество одолело первую и, быть может, самую крутую ступень дороги гигантов, что вела к подвигам наших славных космонавтов.
За три года до столетия со дня рождения Циолковского, в сентябре 1954 года, президиум Академии наук принял постановление № 532. Когда-нибудь историки звездоплавания с величайшим уважением будут рассматривать этот короткий, академически суховатый документ. Им была учреждена медаль, чтобы награждать советских и иностранных ученых за выдающиеся работы в области межпланетных сообщений.
В положении о медали записано, что она присуждается «за оригинальные работы, имеющие крупное значение для развития астронавтики», и эти «работы» должны быть представлены в трех экземплярах, «напечатанными на пишущей машинке или типографским способом». Что ж, соискатели – наши космонавты – вполне удовлетворяли высоким требованиям академии. Их полет – это поистине оригинальная работа, не имеющая даже отдаленного прецедента в истории человечества. А насчет машинки... На газетных фотографиях мы увидели небольшую часть «машинки». До верхнего «этажа» космонавтам пришлось добираться с помощью лифта!
Наконец, есть в «Положении о медали имени Циолковского» и такой пункт: к работе, представленной на соискание медали, должны прилагаться отзывы.
При всем уважении к членам Комиссии по межпланетным сообщениям трудно предположить, что они ознакомились хотя бы с тысячной частью отзывов. Чтобы просмотреть их полностью, нужно знать все языки мира и листать газеты, журналы, – книги лет двести без отдыха.
Когда академик Несмеянов вручил Юрию Алексеевичу Гагарину медаль имени Циолковского, первый космонавт улыбнулся своей ясной улыбкой, которую уже успел полюбить мир, вытянул вперед руку и показал полученную награду. Он понимал: журналистам это интересно.
И аккредитованные в Москве люди большой прессы, журналисты, чье правило удивлять, но не удивляться, забыли о своем профессиональном скептицизме. Дружно поднявшись, они аплодировали несколько минут.
Полеты первых космонавтов – рубеж, разделяющий прошлое и будущее. Наши представления о вселенной непрерывно расширяются, человечество обогащается новыми знаниями. И все же многое остается неясным. Отсюда различные гипотезы, ждущие подтверждения или опровержения, отсюда жаркие споры ученых, пытающихся разыскать истину.
В связи с этим нельзя обойти вниманием выводы американского ученого доктора Р. Берджера о том, что жизнь может возникать и протекать на первых стадиях в космическом пространстве. Эти выводы доктор Р. Берджер основывает на следующем эксперименте: он бомбардировал протонами смесь метана, аммиака и воды, охлажденную до минус 230 градусов. При такой низкой температуре все вещества очень инертны и обычно ни в какие реакции не вступают. Однако эксперимент Р. Берджера опроверг эту распространенную точку зрения. Ученый обнаружил через несколько минут мочевину, ацетамид и ацетон – органические вещества, нужные для синтеза более сложных соединений.
Предположение о возможности жизни в космическом пространстве отнюдь не самое смелое из числа тех, к которым приходят современные ученые. Вот, к примеру, вопросы, поставленные в статье «Наука и техника в мире будущего» лауреатом Нобелевской премии академиком Н. Н. Семеновым.
Реально ли за несколько десятков лет создать на Марсе атмосферу и климат, подходящие для жизни людей? Академик Н. Н. Семенов отвечает на этот вопрос вполне утвердительно. Для этого нужно построить на Марсе соответствующее количество ядерных реакторов, способных выработать в 10 тысяч раз больше электроэнергии, нежели вырабатывается на Земле сейчас.
А вот другая, может быть, более реальная задача – использовать Луну для земной энергетики. Ведь если покрыть поверхность нашего небесного соседа полупроводниковыми фотоэлементами с высоким коэффициентом полезного действия, пишет академик Н. Н. Семенов, Луна превратится в электростанцию мощностью в несколько триллионов киловатт. Разумеется, при этом надо еще найти способ передачи энергии на Землю направленными пучками радиоволн. Возможно и другое решение: удаленная от Земли Луна – безопасное место для монтажа атомных и термоядерных станций. Использование ее для таких станций избавит Землю от опасностей радиоактивного заражения.
Если академик Семенов видит возможность создания на Луне мощной дополнительной энергетической базы Земли, то кандидат технических наук Э. Иодко склонен рассматривать Луну как потенциальную металлургическую базу. Э. Иодко исходит из предположения, что на Луне имеются залежи железа и запасы углерода, но нет воздуха, создающего немало помех металлургам. Известно, что лучшая сталь получается при плавке в вакууме, том самом вакууме, на недостаток которого жаловаться на Луне никак не приходится. Такого рода идеи (а за последнее время их высказывается все больше и больше) представляют собой конкретизацию и развитие мыслей Циолковского о космической промышленности.
Интересное соображение высказал в беседе с – корреспондентом «Литературной газеты» Б. Смагиным известный советский ученый профессор В. В. Шаронов.
– Мне кажется, – сказал он, – что наши фантасты, идя по дороге, проторенной еще Уэллсом, слишком послушно следуют за ним. Нам все время рассказывают о встречах с обитателями иных миров, но почему же фантасты так мало говорят о том, что сделает человек, попав на другие планеты? Ведь в конечном счете важно не то, что человек увидит на Марсе, а то, что он там совершит. Я лично уверен, что в будущем человек заселит всю солнечную систему, создаст города на других планетах и превратит их в обитаемые небесные тела. Именно об этом думал, мечтал и писал Циолковский.
Мысль профессора Шаронова представляется весьма и весьма своевременной. В самом деле, благодаря трудам Циолковского и его последователей в известной степени разрешена одна из наиболее сложных проблем космонавтики – проблема транспорта. Сегодня мы достаточно четко представляем себе облик межпланетных кораблей недалекого будущего.
Однако по мере того как трудности транспортных проблем постепенно остаются позади, все громче заявляют о себе другие задачи.
Естественно, что прежде всего понадобятся карты. Поначалу карты поверхности наших небесных соседей, с тем чтобы выбрать место высадки, а затем и карты звездных дорог, необходимые космическим штурманам.
Представим себе самое короткое из возможных межпланетных путешествий – ракета на поверхности нашей Луны. Одетые в скафандры космонавты (сколько раз мы читали об этом в фантастических романах!) покидают свой корабль. Но, как ни парадоксально, на безлюдной Луне космонавтов ждут десятки неприятных неожиданностей. Задача ученых предусмотреть эти неожиданности еще задолго до космического старта.
Эксперименты американских исследователей показали, что в условиях вакуума заедают даже самые лучшие подшипники, детали словно склеиваются друг с другом и механизмы отказывают. Еще совсем недавно такого рода эксперименты напугали бы ученых. Сегодня же лунная атмосфера (вернее, отсутствие на Луне атмосферы), равно как и царящие там стоградусные морозы, не страшны. Существование самосмазывающихся и теплоизоляционных материалов; успехи в области синтеза – порука тому, что эти трудности удастся преодолеть.
К слову сказать возможности синтеза в космических перелетах отводится весьма ответственная роль (в частности, в освоении Луны). Луна станет внеатмосферной базой для более дальних космических походов, а это значит, что здесь придется производить ряд различных работ, в том числе и дозаправку топливом ракет выведенных на околоземную орбиту. Ведь доставить топливо с Луны, где сила тяготения очень мала, гораздо легче, чем с Земли. Но откуда взять топливо на Луне? Английский физик Либби считает, что на Луне могут оказаться запасы нефти. Но даже если эта гипотеза не подтвердится, многие исследователи сходятся на том, что и топливо и многие другие предметы при необходимости можно будет синтезировать.
Вскоре после освоения Луны космические корабли землян, вероятно, устремятся к другим ближайшим небесным телам – Венере и Марсу. И если сотню лет назад мир взволновало предположение Скиапарелли о каналах на Марсе, избороздивших его поверхность, то в наши дни немногим меньший интерес вызвала гипотеза члена-корреспондента АН СССР И. С. Шкловского об искусственном происхождении спутников Марса – Деймоса и Фобоса.
Об этой интереснейшей гипотезе можно подробно прочитать в книге И. С. Шкловского «Вселенная, жизнь, разум». Для нас же важно другое. Еще лишь прочерчивая на бумаге первые космические трассы, ученые обязаны разбираться в такого рода предположениях, ибо от этого зависит, какие решения будут приняты по некоторым вопросам подготовки межпланетной экспедиции.
Сначала идут мысль, фантазия, сказка, за ними шагает научный расчет, и уж потом исполнение венчает дело. Жизнь подтвердила правоту этого утверждения Циолковского. И если сегодня стали реальностью орбитальные полеты наших космонавтов, если уже рассчитаны межпланетные трассы, то и мысль забирается еще выше – в далекие межзвездные дали, упорно разыскивая пути для сокращения космических дорог...
Работая над подготовкой этой книги к новому изданию, я еще раз поехал в Калугу. Был холодный октябрьский день. Ветер бросал мелкие капли дождя. Деревья в городском парке уже растеряли свою листву, и у обелиска, прикрывшего прах ученого, не было ни души.
Я долго стоял возле серой иглы, глядя на одну из ее граней. Художник изобразил Циолковского беседующим с пионерами. На листе бумаги в руках мальчика была нарисована ракета.
Мысль об эстафете поколений напрашивалась сама собой, и мне захотелось этот рассказ о прошлом для будущего закончить словами академика С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42