https://wodolei.ru/catalog/uglovye_vanny/assimetrichnye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На глазах изумленных коллег докладчик математически обосновывал научную гипотезу... перелета с Земли на Луну. Скептические улыбки уступили место откровенному восхищению.
Нет, не зря Общество гражданских инженеров Франции отметило несколько лет назад большой наградой его легкие авиационные двигатели! О, Робер Эсно Пельтри очень знающий инженер! Поздравления сыпались со всех сторон! И только один-единственный вопрос не приходил никому в голову: «А свои ли мысли излагал этот молодой и, несомненно, способный ученый?»
Как я уже указывал выше, доклад Эсно Пельтри состоялся в ноябре 1912 года, спустя пять месяцев после того, как «Вестник воздухоплавания» завершил публикацию статьи Циолковского. Однако сопоставить даты и убедиться в том, что статья была опубликована значительно раньше доклада, еще недостаточно для упрека в плагиате. Прав ли был Циолковский, бросая четверть века спустя такое обвинение? Знал ли французский исследователь о статье, взбудоражившей авиационный Петербург, ведь в ту пору русский язык еще не был общепризнанным языком науки?
Еще задолго до того, как я начал анализировать взаимоотношения Циолковского и Эсно Пельтри, два человека – В. Н. Воробьев в статье «Встречи с Циолковским», опубликованной в 1951 году журналом «Знание – сила», и А. А. Штернфельд в книге «Введение в космонавтику» – засвидетельствовали: в 1912 году Эсно Пельтри приезжал в Петербург.
Эти свидетельства существенно меняли дело – ведь большинство русских интеллигентов того времени свободно владели французским языком. Трудно (а пожалуй, и невозможно) предположить, что авиационные инженеры и летчики, с которыми встречался в русской столице Эсно Пельтри, обошли в беседах с заезжим парижанином такую острую и необычную тему, как та, которую развивал Циолковский. Снова перечитал я текст доклада Эсно Пельтри (он опубликован в книге профессора Н. А. Рынина «Теория космического полета»). Сопоставление его с работой Циолковского, опубликованной «Вестником воздухоплавания», было не в пользу Эсно Пельтри. Логика рассуждений обоих ученых весьма сходна. Разница заключалась лишь в том, что Эсно Пельтри рассматривал тему значительно уже и делал весьма осторожные, если можно так выразиться, более заземленные, выводы. Он ограничил космическое путешествие полетом на Луну, утверждал, что межпланетные полеты начнутся лишь после того, как удастся овладеть атомной энергией.
Было ли что-нибудь новое в этом выводе? Нет! О возможности использования атомной энергии в космонавтике Циолковский уже писал на страницах «Вестника воздухоплавания». Мало того, заявить, что межпланетные полеты невозможны без освоения атомной энергии, означало окончательно перевести космонавтику в разряд чисто теоретических умозаключений.
В ноябре 1913 года, спустя год после выступления Пельтри во Французском физическом обществе, прозвучал голос русской научной общественности. Тон задал Перельман. Его доклад «Межпланетные путешествия; в какой мере можно надеяться на их осуществление в будущем?» был заслушан 20 ноября 1913 года в заседании Общества любителей мироведения. Перельман говорил живо и интересно. Разобрав с позиции науки идеи писателей-фантастов, не раз отправлявших своих героев на Луну и другие небесные тела, докладчик подробно и обстоятельно изложил мысли Циолковского. Он представил их слушателям как совершенно реальные и многообещающие.
Доклад наделал много шума. Отчеты о нем появились в разных газетах. И вскоре Константин Эдуардович уже читал одну из статей Перельмана, присланную ее автором. В этой вырезке из газеты «Современное слово» черным по белому было написано: «Любопытно, что известный авиатор и конструктор инженер Эсно Пельтри недавно выступил с докладом о возможности достичь Луны в аппарате, основанном именно на этом принципе. Очевидно, идея реактивного прибора для межпланетных путешествий в наши дни, как говорят, „носится в воздухе“.
Нет, не случайно Перельман взял в кавычки последние слова! Надо полагать, он отдавал себе ясный отчет в том, каким ветром занесло в Париж идею русского изобретателя. Ведь, подобно Воробьеву и Штернфельду, Перельман не мог не знать о том, что Эсно Пельтри посещал в 1912 году Петербург.
«Глубокоуважаемый Яков Исидорович! – писал Перельману Циолковский. – Письмо Ваше и статью в „Совр. слове“ получил и с удовольствием прочел. Вы подняли (с В. В. Рюминым) дорогой мне вопрос, и я не знаю, как Вас благодарить. В результате я опять занялся ракетой и кое-что сделал новое...»
А пока Циолковский набрасывал это новое, ему представилась возможность подробнее ознакомиться с докладом Эсно Пельтри. В руки Константину Эдуардовичу попал четвертый номер журнала «Природа и люди» за 1914 год, вызвавший весьма противоречивые чувства. Легко представить себе эти чувства. Невольно удивишься, когда человек, с которым ты лично знаком и даже иногда переписываешься, вдруг словно забывает о твоем существовании. А именно так поступил К. Е. Вейгелин. В своей статье «Как можно долететь до Луны» он подробно пересказал содержание доклада Эсно Пельтри, начисто забыв о Циолковском. Однако чувство горькой обиды исчезло, когда Константин Эдуардович обнаружил развернутое послесловие редакции. Оно выглядело подлинным гражданским протестом. Редакция подчеркивала приоритет Циолковского, ссылаясь на его ранние работы, на статьи в «Научном обозрении», в «Вестнике воздухоплавания», напоминала, что истинное положение вещей было изложено на страницах журнала «Природа и люди» в 1912 году В. В. Рюминым (о его статье уже упоминалось).
Циолковский понял, что молчать больше нельзя. Надо отвечать, но где? Отсюда жаркий призыв к читателям, обращенный с обложки брошюры «Простейший проект чисто металлического аэростата из волнистого железа».
«Интересующиеся реактивным прибором для заатмосферных путешествий и желающие принять какое-либо участие в моих трудах, продолжить мое дело, сделать ему оценку и вообще двигать его вперед так или иначе; должны изучить мои труды, которые теперь трудно найти; даже у меня только один экземпляр. Поэтому мне хотелось бы издать в полном виде и с дополнениями „Исследование мировых пространств реактивными приборами“.
Пусть желающие приобрести эту работу сообщают свои адреса. Если их наберется достаточно, то я сделаю издание с расчетом, чтобы каждый экземпляр (6-7 печатных листов, или более 100 страниц) не обошелся дороже рубля.
Предупреждаю, что это издание весьма серьезно и будет содержать массу формул, вычислений и таблиц.
Для сближения с людьми, сочувствующими моим трудам, сообщаю им мой адрес: Калуга, Коровинская, 61, К. Э. Циолковскому».
Откликов не последовало. Не последовало даже после того, как обращение перепечатала одна из московских газет. И тогда, не обладая средствами для издания работы в целом, Константин Эдуардович выпускает небольшой брошюрой дополнения к ней. Эта брошюра – ответ Эсно Пельтри. Циолковский хочет «...популяризовать свои мысли, сделать некоторые к ним пояснения и опровергнуть взгляд на „ракету“ как на что-то чрезмерно далекое от нас».
Сформулировав пять теорем ракеты (читатель может подробно ознакомиться с ними во втором томе Собрания сочинений ученого), Циолковский отмечает и ошибки, допущенные Эсно Пельтри, деликатно называя их опечатками. Не обходит он и вопроса об использований атомной энергии. Снова подчеркивает свое несогласие с французским ученым: атомная энергия еще далека от практического применения, а «мне бы хотелось стоять, по возможности, на практической почве».
Однако, протестуя против отдаления начала космической эры, Циолковский не похож на какого-то безудержного оптимиста. Построить космическую ракету очень трудно. Кто-кто, а он отлично это знал. «Но все-таки эти трудности не так велики, чтобы ограничиться мечтами о радии и о несуществующих пока явлениях и телах».
И снова жаркое стремление Циолковского встречает сочувствие в прессе. Одна из московских газет пишет: «Строгими вычислениями автор доказывает, что радий с успехом может быть заменен гремучим газом и даже бензином. Можно найти и материалы, выдерживающие страшную температуру гремучего газа и неплавящиеся. Некоторые из этих материалов узде теперь известны, как вольфрам и углерод. Изыскания наиболее подходящих веществ для взрывания тугоплавких материалов, наконец, способы охлаждения взрывной трубы должны стать задачей очередных опытов».
Прочел ли Эсно Пельтри возражения Циолковского? Попали ли ему в руки газеты, обсуждавшие разные точки зрения? Ответить на этот вопрос, пожалуй, невозможно. Впрочем, искать ответа нет большой нужды, зная о том, что произошло спустя полтора десятка лет.
1927 год. Эсно Пельтри снова возвращается к теме космоса. Он делает доклад во Французском астрономическом обществе. И снова ни звука о Циолковском. Теперь это выглядит уже совсем странно. В ту пору о Циолковском много пишут за границей, особенно в Германии. Его имя упоминается рядом с именами ракетчиков, известных всему миру, а Эсно Пельтри, судя по его собственному предисловию, отлично знаком с работами немецких авторов. Правда, в этом предисловий есть оговорка, извинение перед теми, кто не упомянут в докладе «по незнанию». Но по незнанию ли забыт Циолковский? Брошюра «Ракета в космическое пространство», изданная в Калуге в 1924 году и разосланная в сотни научно-исследовательских учреждений разных стран, равно как и документы, сохранившиеся в архивах, – свидетельство того, что Эсно Пельтри кривил душой, не включив Константина Эдуардовича в число известных ему авторов.
Весной 1928 года Я. И. Перельман сообщает Циолковскому о том, что прочитал во французском журнале «L’Astronomie» новую работу Эсно Пельтри. Не обнаружив в ней ссылок на труды Циолковского (а к 1928 году число этих трудов увеличилось), Перельман сообщил об этом в Калугу. Одновременно он послал в редакцию французского журнала (причем не от своего имени, а от имени Общества любителей мироведения) статью «Патриарх астронавтики». Рассказав в этой статье о ранних работах Циолковского, Перельман возражал против их замалчивания во Франции.
Эсно Пельтри поспешил извиниться перед Циолковским? Или редакция «L’Astronomie» исправила его упущение? Отнюдь нет! Как сообщал в своем письме Константину Эдуардовичу из Парижа А. А. Штернфельд, спустя два года Пельтри опубликовал новую работу по астронавтике – и снова ни звука о Циолковском.
Таковы факты. Обойти их молчанием было бы просто неуважением к памяти ученого.

19. Напрасные хлопоты

Посягательства Эсно Пельтри омрачили радость Константина Эдуардовича от теплого приема, который оказала ему русская научная общественность. Много лучшего оставляло желать и все остальное. Отгремели схватки с VII отделом Русского технического общества по поводу цельнометаллического дирижабля, а дело не продвигалось ни на шаг.
Другой бы сдался, но не таков Циолковский. Он еще раз пытается распространить идею дирижабля за границей. История этой отчаянной попытки отражена в любопытных документах.
Долгие годы этих документов никто не видел. В обширном архиве Константина Эдуардовича их не оказалось. Пачку плотных листов бумаги с текстом на разных языках, с гербовыми печатями доброго десятка государств разыскал Петр Кириллович Сорокеев, заведующий архивом Политехнического музея. Разыскал буквально среди бумажной макулатуры.
Бумаги, найденные Сорокеевым, попали в Политехнический музей в 1929 году с документами Ассоциации натуралистов-самоучек – организации недипломированных ученых, членом которой состоял Циолковский. Заколоченные в ящики, бумаги пролежали двадцать лет, пока в музее не был создан научный архив. В 1949 году начался разбор документов и их систематизация.
Бумаги отыскались там, где это можно было меньше всего предполагать, – среди платежных документов бухгалтерии АССНАТа. Именно тут нашел П. К. Сорокеев неизвестную рукопись Циолковского «Отзыв о сочинении С. И. Квятковского». По-видимому экземпляр этой рукописи попал в число бухгалтерских документов как свидетельство работы, которую ассоциация оплатила Циолковскому. Как это часто бывает в архивных поисках, одна находка потянула за собой другую. Сорокеев начал искать с пристрастием и не просчитался. В дальнейшем будет объяснено, что находка Сорокеева была не такой уж случайной, как это может показаться на первый взгляд. Пусть не удивляется читатель, она, как думается, была тесно связана с Политехническим музеем... Сейчас же хочется отметить ценность документов, найденных Петром Кирилловичем. Ведь ему удалось разыскать около десятка патентов, выданных в 1910-1911 годах Константину Эдуардовичу на цельнометаллический аэростат.
«Привилегия сия выдана коллежскому асессору Константину Циолковскому, проживающему в г. Калуге...»
«Соединенные Штаты Америки. Для всех, кого это касается. Настоящим подтверждается, что Константин Циолковский из Калуги (Россия) представил в Патентное бюро заявление с просьбой о вручении патента на привилегию на новое полезное изобретение в области оболочки дирижаблей, аэростатов... после соответствующей экспертизы вышеупомянутому претенденту присуждается право на привилегию по патенту, охраняемое законом. 21 ноября 1911 года.
Принимая во внимание, что Константин Циолковский, уроженец г. Калуги (Россия), профессор физики и математики, заявил, что он изобрел усовершенствование газовой оболочки, предназначенной для воздушных кораблей...»
Россия, Соединенные Штаты Америки, Англия, Франция, Германия, Норвегия, Бельгия, Италия, Австрия официально подтверждали первенство Циолковского на эту идею, предоставив ему полное право извлекать из нее соответствующие выгоды.
Об оформлении патентами своего замысла Циолковский мечтал много лет, еще с той поры, когда E.H. Гончарова перевела на иностранные языки его работы о железном аэростате длиной с большой морской пароход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я