Как только первый коротышка кончил свой куплет, второй тут же пропел следующий:
Я подумал, я их съем,
Ну а может, сварю джем,
Полью кремом золотистым,
Кину лепестков душистых,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
И посыплю сверху пудрой
Это будет очень мудро!
Тра-ля-ля.
Он сопровождал свое пение таким громким и пронзительным "тра-ля-ля-ля", что Джонатану это резануло уши намного больше, чем рифма "съем - джем".
Джонатан решил, что единственное, что ему следует сделать, - это встать и постараться привлечь внимание коротышек. А также объяснить, что путешественники потерпели крушение, и поинтересоваться содержимым их корзинок, которое в ярких солнечных лучах выглядело очень привлекательно. Яблоки и ягоды, конечно, не очень подходят в качестве завтрака, но когда приходится выбирать между фруктами и одним сыром, то сыр, хоть он и является кулинарным чудом, лучше оставить до обеда.
Едва Джонатан дружески помахал рукой и открыл рот, как коротышки заметили его и что-то возбужденно заговорили, размахивая руками. Они находились уже футах в шести от дерева, на котором сидел Дули, как вдруг раздался треск ветвей и сам Дули с дикими воплями и грохотом упал на землю. Он тут же вскочил и побежал вверх по склону холма, к Джонатану и Профессору, которые смотрели на изумленных коротышек, надеясь, что они не примут Дули за сумасшедшего и не скроются со своими корзинками.
И действительно, они выглядели немного растерянными и озадаченными. Но едва Дули убежал на холм и им стало ясно, что он не представляет для них опасности, они просто пожали плечами, взбодрились и стали подниматься по склону холма.
- Привет, привет, привет! - закричал один из коротышек - тот самый, что пел особенно рьяно. - Вот и мы, а вы - сыродел и двое его приятелей, точнее, трое. Там, среди обломков, сидит еще и зверь. Удивительный зверь из холмистой долины.
Джонатан хотел было представиться, но тут же сообразил, что это, по-видимому, совершенно излишне. Эти коротышки, что довольно странно, назвали его сыроделом. Сначала волшебник Майлз, а теперь коротышки. Как будто все вокруг знали, что он со своими друзьями где-то рядом.
- Да, действительно, - произнес Джонатан, не зная, что ему еще ответить.
Профессор же слегка поклонился, взмахнул своей шапкой и сказал "да-да", при этом он удивительно был похож на знахаря, пытающегося всучить свои эликсиры прихожанкам. Дули, улыбаясь, спрятался за спину Профессора. Он ткнул старика Вурцла пальцем и указал в сторону реки, где появилась еще парочка коротышек. Один из них был на редкость жирным, а другой шел как-то странно - все время подпрыгивал и пританцовывал. Они также несли полные корзины. Корзинка толстяка была нагружена буханками хлеба; одни из них были длинные и белые, другие - круглые и очень темные. Такого количества хлеба хватило бы, чтобы накормить дюжину человек, а может, и раза в два больше, но тут Джонатан заметил, что свободной рукой толстяк отщипывал от хлеба куски и бросал их в рот, точно уголь в печку. Джонатану показалось, что он похож на ходячую пирамидку, хотя, может, это было и не вполне справедливо. Его плечи переходили непосредственно в голову, без всякого намека на шею, а щеки были настолько круглыми, что голова казалась почти треугольной, заканчивающейся такой же остроконечной шляпой. Где-то ниже пояса, как догадывался Джонатан, у него начинались ноги. На них были широкие штаны, что издалека в целом придавало коротышке комический вид. Больше всего он походил на холмик, шаркающий ногами, который ожил только для того, чтобы ограбить пекарню.
Первые два коротышки достали из корзинок большие цветные скатерти, расправили их под порывами легкого ветра и разложили на траве.
- Прошу прощения, - произнес Профессор. - Я - Профессор Артемис Вурцл, это мой друг Дули, а это, как вы, по-видимому, уже знаете, Джонатан Бинг, Сыровар из городка Твомбли.
Коротышки прервали свое занятие и с почтением выслушали Профессора.
- Мы поэты, - объяснил тот, что был в зеленой шляпе, - вы, может быть, слышали нас, когда плыли по реке, - мы шли по берегу. - Он искоса взглянул на Джонатана, а потом на Профессора, словно говоря: "Весьма редкое достоинство, верно?" Но коротышки по натуре очень скромные и, конечно, не станут сами себя нахваливать.
- О, действительно, - сказал Джонатан. - Ваша песня звучит почти как эпос. А продолжение есть?
- Нет, пока нет, - ответил тот, что был в желтой шляпе,- но будет, обязательно. Это иногда ударяет, как... как...
- Как камень по голове, - подсказал его приятель.
- Точно. Словно ударяет вас по голове. Это чудо поэзии. Словно летит по ветру.
- Похоже, что вы говорите о вдохновении, - подсказал Профессор.
- О, именно это, - согласился Желтая Шляпа. - Как коротко и точно сказано. И вы никогда не знаете наперед, когда оно придет. Вот смотрите. Коротышка сделал шаг в сторону, и в его глазах зажегся огонек. Слушайте!.. Ты поднял жуткую бурю, и вспенилось море! Ты все время кричал, то о том, то об этом! И ты разозлил глупых тварей, им же на горе, и ты сделал это, прямо там, в Лесу Гоблинов! И ты гнал ветер, о глупый отшельник, ты просто объелся, глупый бездельник, и надвигаешься, как грозное нечто...
Он замолчал, сделал шаг назад, потом вперед, одной рукой при этом держась за голову, а другой бешено размахивая в воздухе. Дули в изумлении застыл. Профессор серьезно кивнул, а Джонатан испугался, что коротышка немножко переборщил с этим вдохновением.
- ...как надвигается грозное нечто... где же может надвигаться нечто дьявольское? - спросил Желтая Шляпа у приятеля.
- В зале из камня?
- Да нет, что ты!
- В стране "Перекати-Поле"?
- Я не выношу твоих шуток! - вскричал Желтая Шляпа и бросил на друга свирепый взгляд. - Словно движется нечто большое... - продолжил он и принялся шагать взад-вперед, не в силах подобрать нужное слово.
Джонатан громко поинтересовался, не найдется ли эта строка, которую он так ищет, во время завтрака, как рекомендует Дж. Смитерс из Бромптона. Коротышка в зеленой шляпе согласился с этим и принялся доставать из корзинки посуду и выкладывать ее на скатерть. Очевидно, он полагал, что слова "в стране Перекати-Поле" значительно улучшили бы стихи, которые Желтая Шляпа продолжал сочинять, расположившись рядом на небольшом холмике.
С вершины этого холмика доносились обрывки стиха - "грозное скользкое нечто...". Но вдохновленное творчество Желтой Шляпы было прервано появлением двух других коротышек, которые поднялись на холм по тропинке. Коротышка-пирамидка жадно поедал на ходу буханку ржаного хлеба.
- Сквайр! - закричал Зеленая Шляпа. - Дай-ка мне свою корзинку, Сквайр!
Сквайр, как видно, был туг на ухо. Он остановился и, не отпуская из рук корзинку, продолжал заглатывать хлеб.
- Ну-ка, Ветка! - крикнул Зеленая Шляпа. - Ты позволил Сквайру нести хлеб, вместо того чтобы делать это самому, и половина хлеба съедена. Ты же знаешь, что ему можно доверять только чашки и тарелки.
- Он и не отказывался от тарелок, - ответил бедняга Ветка. - Он сказал, что он только проверит, не заплесневел ли хлеб. А потом выхватил корзинку и сказал, что сам ее понесет. Он сказал, что хлеб совершенно точно испорчен плесенью и, чтобы проверить это, нужно его съесть. И что он не отдаст корзинку, пока не попробует хлеб, чтобы убедиться в этом. И он ел, и ел, и ел все время, пока мы шли вдоль реки. Это правда, господин Буфо, честное слово.
Господин Буфо, поэт в зеленой шляпе, попытался оторвать пальцы Сквайра от ручки корзинки.
- Сквайр Меркл! - заорал он. - Хлеб должен остаться в целости и сохранности. Тут же у нас голодные люди. Сквайр, позволь мне представить тебя этим чудесным путешественникам. Вот, правильно, можешь положить корзинку вот сюда, на скатерть.
Буфо дернул за ручку корзины, но Сквайр, глядя вокруг отсутствующим взглядом, словно приклеился к ней.
- Нужно положить ее вот сюда, на скатерть. Это, Сквайр, мистер Бинг, Сыровар, а это - Профессор Вурцл, знаменитый ученый. А это - мистер Дули, с его дедушкой ты прекрасно знаком.
Джонатан был просто ошеломлен этими словами. Профессор же внимательно смотрел ему в глаза, словно подозревал, что в этой стране действительно происходит что-то странное. Дули начал говорить что-то о своем дедушке, но не успел он сказать и двух слов, как Буфо опять стал кричать на Сквайра, когда тот принялся шарить рукой в корзине.
- Ты видишь того зверя?! - заорал он прямо в ухо Сквайру. - Он целиком сделан из сыра!
Сквайр выпустил из рук корзинку с хлебом и неуклюже затопал к Ахаву, который в этот момент смирно лежал на земле. Увидев приближающегося к нему Сквайра, Ахав привстал и потянулся к нему. И тому пришлось признать печальный факт, что собака, вопреки сказанному, была сделана отнюдь не из сыра.
Сквайр уселся на середине скатерти и посмотрел на всех с таким видом, словно собирался заплакать. Джонатан подивился тому странному факту, что Сквайр, когда сел, хотя и стал короче, но фигура его по-прежнему имела пирамидальную форму.
- Сыр! - воскликнул Сквайр, грустно качая головой, а Ахав подошел к нему и стал принюхиваться.
- Вот, я нашел! - раздался крик с вершины соседнего холма, и вниз сбежал Желтая Шляпа, соратник Буфо по поэзии, несколько театрально крича и жестикулируя.
- Что пыхтишь ты, ползучее нечто, брюхо себе набивая и через страну сыра проползая?
- Мне, пожалуй, нравится, - произнес Буфо. - Да. Это звучит.
- Мне тоже так кажется. Спасибо тебе, Сквайр, за подсказку, обратился Желтая Шляпа к Сквайру, - ты хороший.
Но эти комплименты, как видно, не имели значения для самого Сквайра он сидел и рассеянно гладил Ахава по голове.
- Сыр! - восклицал он. - Немного сыра для бедного Сквайра. Бедный, ослабленный от голода Сквайр плачет о сыре!
Джонатану стало неловко. Поскольку его представили как сыровара, ему теперь казалось, что Сквайр обращается именно к нему. И ему ничего не оставалось делать, кроме как открыть крышку бочонка и достать сыр.
- Вот, пожалуйста, - сказал Джонатан, протягивая Сквайру кусок сыра. В ответ тот очень учтиво кивнул.
- Спасибо вам, друг мой, - поблагодарил он и, повернувшись к Ахаву, забормотал: - Хороший он человек. У него всегда найдется кусочек сыра для Сквайра. Сквайр обогатит его. Сквайр сейчас съест этот сыр.
И, произнеся эти слова, Сквайр принялся за сыр, то и дело отщипывая от него кусочки и протягивая их Ахаву. Они быстро стали хорошими друзьями. Дули не выдержал и присоединился к ним, откусив кусочек. И втроем они выглядели настолько трогательно, что спустя много лет и Джонатан, и Профессор в своих воспоминаниях нередко возвращались к этой картине - как Дули и Ахав ели сыр вместе со Сквайром.
Остальные уселись рядом и энергично принялись за завтрак, не переставая болтать все время, пока ели. Ягоды дикой смородины были сладкие и большие, размером не меньше большого пальца Сквайра. Они оставляли синие полосы на бородах и лицах. Батоны хлеба, пухлые и широкие, белые и темные, исчезли в мгновение ока, словно по мановению волшебной палочки, а следом за ними - и два больших куска сыра, остававшихся в бочонке. Джонатан решил было взломать крышку на бочонке, в котором лежал сыр с изюмом, но вовремя передумал. Ведь этот сыр, в конце концов, предназначался для торговли, и Джонатану, честно говоря, он вообще не принадлежал, поскольку мэр Бэстейбл купил его от имени всех жителей городка Твомбли той ночью накануне их отплытия.
Коротышки, как заметил Джонатан, ели даже с большим удовольствием, чем они, жители холмистой долины, что, в общем-то, было удивительно; их достаточно немногословная беседа сводилась к обсуждению сравнительных качеств эля и портера, а также пирогов и тортов. Самым лучшим кондитером был признан один гном по имени Экройд, известный пекарь, который прославился своими медовыми пряниками; даже коротышки вынуждены были согласиться, что их собственные пекари хотя и пекли по каким-то очень редким и необычным рецептам, но Экройду в подметки не годились. Один Дули, который, очевидно, ничего не знал о славе гнома-пекаря, начал оспаривать это мнение. Он сказал, что, насколько ему известно, на Очарованных Островах есть страна, в которой батоны хлеба с корицей растут прямо на деревьях, и что жители могут отгрызать у них корки, нисколько не боясь, что испортят продукт. Так, по крайней мере, рассказывал ему дедушка.
Джонатан немного смутился за Дули, поскольку россказни его дедушки казались слишком неправдоподобными, чтобы выдавать их незнакомцам за правду. Но, к его огромному удивлению, коротышки дружно закивали, и Буфо в стихотворной форме высказал мысль, что ни один батон, испеченный простым смертным, нельзя сравнить с творением, вынутым из печи самой Матушки-Природы. Джонатан не мог бы точно сказать, какими соображениями руководствовался Буфо, говоря так, - философскими или дипломатическими, а может, он и в самом деле поверил в деревья, на которых растут батоны хлеба с корицей. Но, в конце концов, это было не так уж и важно. Беседа внезапно потекла в другом направлении, когда Буфо встал и подошел к обломкам плота, чтобы как следует рассмотреть их.
- Что-то нехорошее стряслось с вашим плотом, - заметил он, тыкая в него палкой. - Я бы не рискнул переплывать на нем и запруду у мельницы Сквайра, которая находится намного ниже по течению Ориэль.
- Кто это собирается переплывать мою запруду? - спросил Сквайр, который занимался тем, что пальцами одной руки сдавливал ягоду смородины, стараясь выстрелить ею между сомкнутыми большим и указательным пальцами другой руки. - Они должны спросить у меня, прежде чем плавать в моей запруде. На этот раз пусть плывут так, но в следующий раз они должны дать мне немного мраморных шариков. И они должны обещать, что не станут охотиться на моих уток.
Желтая Шляпа округлил глаза, подмигнул Джонатану и покрутил пальцем у виска. Глядя на него, Буфо нахмурился, а затем обратился к Сквайру:
- На запруде, Сквайр, никого не было и нет с тех пор, как в прошлую субботу эти грязные гоблины развлекались на твоем островке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49