Обслужили супер, доставка супер
Молодая женщина протянула дону Игнасио газету с отчеркнутым красным карандашом объявлением, которое вызвало столь мощный наплыв красоток в приемную.— Вот это!Виллар рассмеялся.— Ты что ж, хочешь стать моей секретаршей?— Нет, только помочь тебе выбрать. Я вовсе не желаю, чтобы с новенькой повторилась та же история, что и с Антониной.— Уверяю тебя, Нина, ты напрасно вообразила Бог знает что, у меня с этой девушкой ровно ничего не было.— Я предпочитаю избавить тебя от искушений, Игнасио, потому что, если тебе я, пожалуй, могу доверять, то им — нисколько!Польщенный Виллар счел это проявлением ревности, а потому не стал сердиться на Нину, хотя обычно не допускал ни малейшего вмешательства в свои дела и пресекал подобные попытки в зародыше. Он нежно обнял певицу.— Только ты одна могла на это отважиться, Нина… за это я тебя и люблю… Готов признать, мне даже нравится, когда ты так своевольничаешь… И уже одно это доказывает, с какой нежностью я к тебе отношусь, моя Нина…Он тихонько коснулся губами ее щеки и, слегла отстранившись, с восхищением посмотрел на девушку.— А знаешь, ты и вправду очень красива, Нина… Только набитый дурак мог бы предпочесть другую… Да, теперь ты совсем не похожа на девчонку, которую я подобрал в Паралело… Честно говоря, я этим немного горжусь! Ты — моя самая большая удача, Нина.Да, ей и в самом деле пришлось проделать долгий путь… Два года назад начинающая певичка приехала из родной Эстрамадуры с твердым намерением покорить Барселону. В те времена она еще звалась Магдаленой Лопес. В Бадахосе ее талант оценили, а потому девушка не сомневалась, что быстро сделает карьеру в Барселоне, где, по слухам, критика не так строга, как в Мадриде. Магдалена быстро убедилась, что сделала ошибку — прежде чем ей удалось выступить в Паралело, где так мирно уживаются талант и бездарность, прошло много месяцев, когда сеньорита Лопес мучительно ломала голову, не зная ни где переночевать, ни на что купить еды. Зато в Паралело ее однажды вечером заметил дон Игнасио. Он нанял хороших педагогов и скоро превратил Магдалену в блистательную Нину де лас Ньевес, чье имя огромными буквами сверкало на всех барселонских стенах. Несмотря на успех, молодая женщина не могла забыть того, что ей пришлось вынести, и, при всей щедрости Виллара, вовсе не чувствовала себя счастливой. О, она, разумеется, умела смеяться, когда нужно, но глаза оставались печальными… Странная женщина.Получив от дона Игнасио разрешение самостоятельно выбрать ему секретаршу, Нина снова пересекла пустую комнату и, выйдя в приемную, подозвала девушку в очках, что вызвало некоторое оживление в рядах претенденток. В секретарской она предложила оробевшей девушке сесть и сама устроилась напротив. Чувствуя, как волнуется это юное создание, Нина вспомнила, какая безумная тревога охватывала ее при каждой встрече с новым импрессарио, от которого зависели все будущие завтраки и обеды… А потому певица старалась говорить как можно мягче.— Как вас зовут?— Хуанита Каллас.— Вы уже работали в Барселоне?— Нет, но я хорошо знаю свое дело.— Сейчас мы это проверим… Где вы живете?— В гостинице «Муньос» на калле Фернандо.— Замужем?— Нет.— Обручены?— Нет.— Почему?— Я ненавижу мужчин, — вдруг с необычайной резкостью бросила эта дурнушка. — Мой отец самым законным образом вколотил в гроб мою мать. Всю жизнь он лупил ее почем зря, а когда Господь прибрал эту мученицу к себе, принялся за меня. Несколько месяцев назад он умер.— И вы не носите траур?— А чего ради?Нина с удовольствием подумала, что, если Хуанита окажется хорошей секретаршей, сама она сможет спокойно отдыхать после ночных тягот — дону Игнасио наверняка даже в голову не придет волочиться за новой сотрудницей. Не то чтобы Нина очень дорожила Вилларом, но, по ее мнению, достаточно дорого заплатила за роскошь, которой теперь окружена, чтобы допустить конкуренцию. Во всяком случае, она не желала, чтобы другая заняла ее место, прежде чем ей самой заблагорассудится его освободить. Певица встала и, перейдя в соседнюю комнату, попросила сеньору Польхис, старейшую и самую опытную из служащих фирмы, быстренько проэкзаменовать претендентку. Не прошло и нескольких минут, как сеньора Польхис заявила, что из Хуаниты получится отличная секретарша. Нина, радостно улыбаясь, приказала отправить восвояси всех ожидающих в приемной и пошла к Виллару.— Игнасио, по-моему, я нашла настоящую жемчужину! — торжествующе заявила она.— Правда?— Сеньора Польхис провела испытание и осталась очень довольна.— Ну, если Польхис — за, то и я не против. Ты мне покажешь это чудо?Нина позвала Хуаниту.— Madre de Dios, Матерь Божья (исп.)
— невольно пробормотал Виллар.Потом дон Игнасио перевел взгляд на певицу, насмешливо наблюдавшую за его реакцией, и, как хороший игрок, от души рассмеялся. Виллар объяснил новой секретарше, что ей надлежит сидеть в соседней комнате, следить за его личной корреспонденцией, приходить, как только на столе загорится лампочка, отвечать на телефонные звонки и спрашивать по интерфону, хочет он разговаривать или нет. Наконец он передал девушке дневную почту для перепечатки и отпустил, велев поговорить о зарплате с сеньором Баутисто Речем.— Честное слово, у тебя не было никакой надобности приставлять ко мне такое пугало! — заявил он, снова оставшись вдвоем с Ниной.— Лишняя предосторожность никогда не повредит, дон Игнасио! До вечера?— Разумеется… После концерта поужинаем в «Ригате».
На пороге Нина чуть не столкнулась с Мигелем Люхи, но, не зная инспектора в лицо, не обратила на него никакого внимания. Зато полицейский, узнав певицу, долго провожал ее глазами. Его интересовал каждый, кто в той или иной мере входил в окружение Виллара, а Мигель, как и все в Барселоне, имел точное представление об отношениях Нины и дона Игнасио.Мигель Люхи стал первым посетителем, о котором Хуаните пришлось докладывать новому шефу. Уже по тому, как долго Виллар не отвечал, девушка почувствовала, насколько он удивлен. Наконец, решившись, дон Игнасио приказал впустить полицейского.Эти двое еще ни разу не сталкивались лицом к лицу. Они долго мерились взглядом, не говоря ни слова, и каждый ощущал всю силу ненависти другого. Оба пытались оценить возможности противника. Виллар сразу узнал в Мигеле опасного врага, быть может, самого опасного за всю его жизнь. А Люхи, глядя на этого холодного, невозмутимого мужчину, в свою очередь, понимал, что борьба может стоить ему жизни. Не ожидая, когда ему предложат сесть, инспектор опустился в кресло.— Обычно у моих посетителей хватает воспитанности не садиться, пока я их об этом не попрошу, — сухо заметил Виллар.— Вы, несомненно, забыли это сделать, а я привык стоять только перед старшими по званию.Снова наступила тишина.— Итак, вы здесь, инспектор… — наконец вкрадчиво проговорил дон Игнасио.— Да, я здесь, синьор Виллар… Рано или поздно это должно было случиться, не так ли?— Разумеется… А вам известно, что вы уже слишком давно мне мешаете?— Придется потерпеть. Ибо я собираюсь продолжать в том же духе.— До тех пор, пока у меня не лопнуло терпение, инспектор?— Нет, пока мне так хочется, сеньор.Дон Игнасио выпрямился.— Вы, кажется, очень уверены в себе?— Да, это правда, сеньор.Виллар презрительно хмыкнул.— Я всегда полагал, что самоуверенность — свойство юнцов и идиотов.— Я не так уж молод, сеньор, и вовсе не дурак. Просто я хорошо знаю, чего хочу.— А можно узнать, чего именно?— Покончить с вами, сеньор Виллар.Дон Игнасио чуть заметно вздрогнул — спокойствие противника невольно производило на него сильное впечатление. Однако каид не желал дать волю душившей его ярости — это значило бы показать, что он встревожен.— Замечательный план… но очень трудно осуществимый.— Я готов потратить на него столько времени, сколько потребуется.— При условии, что вам дадут такую возможность.— Уж об этом я позабочусь.Стиснув зубы и сжав кулаки, мужчины сверлили друг друга взглядом, пытаясь обнаружить в обороне врага хоть малейшую брешь. Если Мигель держался более откровенно, то Виллар лучше владел собой. Постоянная борьба приучила его сохранять по крайней мере внешнюю невозмутимость. И не какому-то жалкому фараону заставить его изменить тактику! Тем не менее дону Игнасио почему-то вдруг стало не по себе. Чтобы избавиться от этого неприятного чувства, он решил повести разговор более жестко.— Я не на государственной службе, инспектор, а потому очень дорожу временем.— Я тоже, сеньор.— Вот уж не сказал бы, но, тем более, лучше закончить этот разговор как можно скорее. Что вас сюда привело?— Мы разыскиваем некоего Пако Вольса, работавшего в кабаре «Ангелы и Демоны». Несколько недель назад он исчез, и мы хотели бы узнать куда.Дон Игнасио закурил.— Сходите к Хоакину Пуигу, — небрежно заметил он.— Пуиг скажет нам только то, что вы ему прикажете, а потому я предпочел обратиться за интересующими нас сведениями непосредственно к вам.— Что ж, вы ошиблись адресом, инспектор. Я ни в коей мере не занимаюсь персоналом этого заведения, подобными вопросами ведает исключительно Пуиг.Полицейский с самым невозмутимым видом в свою очередь закурил.— Вы лжете, сеньор, — спокойно бросил он.Дон Игнасио отреагировал не лучшим образом, но спохватился слишком поздно.— Убирайтесь! — рявкнул он.Полицейский улыбнулся.— Не раньше, чем вы мне расскажете об этом Пако, сеньор, — мягко сказал он.Виллар огромным усилием воли подавил клокотавшее в нем бешенство.— Вы провоцируете меня на драку, не так ли, инспектор?— Признаюсь, ничто не доставило бы мне большего удовольствия.— В таком случае, вы, кажется, скоро его получите.Дону Игнасио, похоже, изменило обычное самообладание. Он снова совершил ошибку, поддавшись очередному приступу ярости.— Я с вами разделаюсь, Люхи! — завопил он. — И с вами, и с этим дурнем Мартином!На губах Мигеля снова появилась улыбка, совершенно выводившая каида из себя.— Это нелегко, Виллар, подонки из «баррио чино» еще не захватили власть в Барселоне. Так что, может, тем временем поговорим о Пако?— Повторяю вам, я его не знаю!— А я повторяю, что вы лжете.Дон Игнасио встал.— Вы уже закончили свой номер? В таком случае, прошу вас уйти, пока я не позвонил вашему начальству спросить, позволяет ли вам закон являться ко мне с оскорблениями.— Ни закон, ни начальство не помешают мне выполнить то, что я считаю своим долгом.Виллар пожал плечами.— Ваш долг…Люхи встал, и, поскольку дон Игнасио торопился его выпроводить, мужчины снова оказались лицом к лицу.— Видите ли, Виллар, я сын полицейского, убитого в «баррио чино»…— Ну и что?— А то, что я поклялся заставить убийцу отца уплатить по счету.— Значит, вы хороший сын, и это вполне в традициях нашей страны. Но какое отношение эта семейная история имеет ко мне?— Это вы его убили.— Я?— Или, во всяком случае, помогли это сделать… еще в те времена, когда работали на Хуана Грегорио.— Так ваше ожесточение против меня выросло из навязчивого желания малыша отомстить за папу? Очень трогательно, инспектор! Только вам будет чертовски трудно доказать, что это давнее преступление совершено мной. К тому же вы наверняка знаете, что не в моих привычках баловаться с ножом.— Так вам в довершение всего прочего известно, что его зарезали?Дон Игнасио прикусил губу.— Именно это оружие чаще всего используют в «баррио чино».— Так не его ли ваши люди пустили в ход, чтобы избавиться от Пако Вольса?Виллар с жалостью взглянул на полицейского и покачал головой.— Вы ужасно упрямы, инспектор.— Невероятно.— Стало быть, этот Пако принадлежал к числу ваших друзей?— Это вас не касается.— Странные мысли иногда приходят в голову… Например, послушав вас, я начинаю думать, уж не был ли парень, которого вы разыскиваете, подсадной уткой, подкинутой вами Пуигу, чтобы мне навредить…— Выходит, работая у Пуига, можно навредить вам? Каким образом? Возможно, понаблюдав, что там творится за закрытыми дверьми?— Вот это воображение! Ну, инспектор, возвращайтесь, как паинька, к себе на работу. Дельце не выгорело.Мигель уже направился было к двери, но, услышав его слова, резко обернулся.Виллар с напускным добродушием подмигнул.— Ба! Мне известно, как трудно живется на жалкую зарплату служащего, — заговорщическим тоном заметил он. — Вот вы и смекнули, что Игнасио Виллар богат, а потому вполне можно попытаться вытянуть из него несколько тысчонок песет, малость пошантажировав… во имя сыновней любви…Мигель Люхи отвесил дону Игнасио такую оплеуху, что тот покачнулся и умолк, не успев договорить. Оба на мгновение остолбенели. Полицейский прикидывал, чем для него может обернуться такая несдержанность. Что до Виллара, то его просто парализовало от изумления. Впервые за последние тридцать лет на него осмелились поднять руку. Лицо бандита пылало, голова шла кругом. В душе его боролись страх и дикая жажда убийства. Страх — ибо подобное бесчестье рушило целый мир, мир, где царил дон Игнасио, где его боялись и слушались. В то же время Виллара душила бессильная ярость, ибо этот убийца прекрасно понимал, что не может сейчас же, на месте прикончить Люхи. Но более всего дона Игнасио терзала мысль, что он перестал быть прежним, великим каидом. Мертвенно бледный, он стоял, прикрыв глаза и не чувствуя, как по лбу стекают струйки пота.— Я убью вас, Люхи, — хрипло пробормотал Виллар, — убью за то, что вы сейчас сделали…Но к Мигелю уже вернулось самообладание, и он решил воспользоваться смятением противника.— А пока, может, все-таки поговорим о Пако Вольсе?Игнасио Виллар не выдержал. Воля его ослабла и ослепление ярости заставило отбросить привычную осторожность.— Пако Вольс — ваш друг? Так вы его еще увидите, не беспокойтесь!Немного помолчав, каид тупо, сам не понимая, что говорит, добавил:— И я даже уверен, что вы его увидите очень скоро!— Почему?Улыбка Виллара больше походила на гримасу.— Да так, пришло в голову…
Мигель пересек комнату секретарши, снова не обратив на девушку никакого внимания, как вдруг, уже у двери, словно почувствовав в воздухе странное напряжение, обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— невольно пробормотал Виллар.Потом дон Игнасио перевел взгляд на певицу, насмешливо наблюдавшую за его реакцией, и, как хороший игрок, от души рассмеялся. Виллар объяснил новой секретарше, что ей надлежит сидеть в соседней комнате, следить за его личной корреспонденцией, приходить, как только на столе загорится лампочка, отвечать на телефонные звонки и спрашивать по интерфону, хочет он разговаривать или нет. Наконец он передал девушке дневную почту для перепечатки и отпустил, велев поговорить о зарплате с сеньором Баутисто Речем.— Честное слово, у тебя не было никакой надобности приставлять ко мне такое пугало! — заявил он, снова оставшись вдвоем с Ниной.— Лишняя предосторожность никогда не повредит, дон Игнасио! До вечера?— Разумеется… После концерта поужинаем в «Ригате».
На пороге Нина чуть не столкнулась с Мигелем Люхи, но, не зная инспектора в лицо, не обратила на него никакого внимания. Зато полицейский, узнав певицу, долго провожал ее глазами. Его интересовал каждый, кто в той или иной мере входил в окружение Виллара, а Мигель, как и все в Барселоне, имел точное представление об отношениях Нины и дона Игнасио.Мигель Люхи стал первым посетителем, о котором Хуаните пришлось докладывать новому шефу. Уже по тому, как долго Виллар не отвечал, девушка почувствовала, насколько он удивлен. Наконец, решившись, дон Игнасио приказал впустить полицейского.Эти двое еще ни разу не сталкивались лицом к лицу. Они долго мерились взглядом, не говоря ни слова, и каждый ощущал всю силу ненависти другого. Оба пытались оценить возможности противника. Виллар сразу узнал в Мигеле опасного врага, быть может, самого опасного за всю его жизнь. А Люхи, глядя на этого холодного, невозмутимого мужчину, в свою очередь, понимал, что борьба может стоить ему жизни. Не ожидая, когда ему предложат сесть, инспектор опустился в кресло.— Обычно у моих посетителей хватает воспитанности не садиться, пока я их об этом не попрошу, — сухо заметил Виллар.— Вы, несомненно, забыли это сделать, а я привык стоять только перед старшими по званию.Снова наступила тишина.— Итак, вы здесь, инспектор… — наконец вкрадчиво проговорил дон Игнасио.— Да, я здесь, синьор Виллар… Рано или поздно это должно было случиться, не так ли?— Разумеется… А вам известно, что вы уже слишком давно мне мешаете?— Придется потерпеть. Ибо я собираюсь продолжать в том же духе.— До тех пор, пока у меня не лопнуло терпение, инспектор?— Нет, пока мне так хочется, сеньор.Дон Игнасио выпрямился.— Вы, кажется, очень уверены в себе?— Да, это правда, сеньор.Виллар презрительно хмыкнул.— Я всегда полагал, что самоуверенность — свойство юнцов и идиотов.— Я не так уж молод, сеньор, и вовсе не дурак. Просто я хорошо знаю, чего хочу.— А можно узнать, чего именно?— Покончить с вами, сеньор Виллар.Дон Игнасио чуть заметно вздрогнул — спокойствие противника невольно производило на него сильное впечатление. Однако каид не желал дать волю душившей его ярости — это значило бы показать, что он встревожен.— Замечательный план… но очень трудно осуществимый.— Я готов потратить на него столько времени, сколько потребуется.— При условии, что вам дадут такую возможность.— Уж об этом я позабочусь.Стиснув зубы и сжав кулаки, мужчины сверлили друг друга взглядом, пытаясь обнаружить в обороне врага хоть малейшую брешь. Если Мигель держался более откровенно, то Виллар лучше владел собой. Постоянная борьба приучила его сохранять по крайней мере внешнюю невозмутимость. И не какому-то жалкому фараону заставить его изменить тактику! Тем не менее дону Игнасио почему-то вдруг стало не по себе. Чтобы избавиться от этого неприятного чувства, он решил повести разговор более жестко.— Я не на государственной службе, инспектор, а потому очень дорожу временем.— Я тоже, сеньор.— Вот уж не сказал бы, но, тем более, лучше закончить этот разговор как можно скорее. Что вас сюда привело?— Мы разыскиваем некоего Пако Вольса, работавшего в кабаре «Ангелы и Демоны». Несколько недель назад он исчез, и мы хотели бы узнать куда.Дон Игнасио закурил.— Сходите к Хоакину Пуигу, — небрежно заметил он.— Пуиг скажет нам только то, что вы ему прикажете, а потому я предпочел обратиться за интересующими нас сведениями непосредственно к вам.— Что ж, вы ошиблись адресом, инспектор. Я ни в коей мере не занимаюсь персоналом этого заведения, подобными вопросами ведает исключительно Пуиг.Полицейский с самым невозмутимым видом в свою очередь закурил.— Вы лжете, сеньор, — спокойно бросил он.Дон Игнасио отреагировал не лучшим образом, но спохватился слишком поздно.— Убирайтесь! — рявкнул он.Полицейский улыбнулся.— Не раньше, чем вы мне расскажете об этом Пако, сеньор, — мягко сказал он.Виллар огромным усилием воли подавил клокотавшее в нем бешенство.— Вы провоцируете меня на драку, не так ли, инспектор?— Признаюсь, ничто не доставило бы мне большего удовольствия.— В таком случае, вы, кажется, скоро его получите.Дону Игнасио, похоже, изменило обычное самообладание. Он снова совершил ошибку, поддавшись очередному приступу ярости.— Я с вами разделаюсь, Люхи! — завопил он. — И с вами, и с этим дурнем Мартином!На губах Мигеля снова появилась улыбка, совершенно выводившая каида из себя.— Это нелегко, Виллар, подонки из «баррио чино» еще не захватили власть в Барселоне. Так что, может, тем временем поговорим о Пако?— Повторяю вам, я его не знаю!— А я повторяю, что вы лжете.Дон Игнасио встал.— Вы уже закончили свой номер? В таком случае, прошу вас уйти, пока я не позвонил вашему начальству спросить, позволяет ли вам закон являться ко мне с оскорблениями.— Ни закон, ни начальство не помешают мне выполнить то, что я считаю своим долгом.Виллар пожал плечами.— Ваш долг…Люхи встал, и, поскольку дон Игнасио торопился его выпроводить, мужчины снова оказались лицом к лицу.— Видите ли, Виллар, я сын полицейского, убитого в «баррио чино»…— Ну и что?— А то, что я поклялся заставить убийцу отца уплатить по счету.— Значит, вы хороший сын, и это вполне в традициях нашей страны. Но какое отношение эта семейная история имеет ко мне?— Это вы его убили.— Я?— Или, во всяком случае, помогли это сделать… еще в те времена, когда работали на Хуана Грегорио.— Так ваше ожесточение против меня выросло из навязчивого желания малыша отомстить за папу? Очень трогательно, инспектор! Только вам будет чертовски трудно доказать, что это давнее преступление совершено мной. К тому же вы наверняка знаете, что не в моих привычках баловаться с ножом.— Так вам в довершение всего прочего известно, что его зарезали?Дон Игнасио прикусил губу.— Именно это оружие чаще всего используют в «баррио чино».— Так не его ли ваши люди пустили в ход, чтобы избавиться от Пако Вольса?Виллар с жалостью взглянул на полицейского и покачал головой.— Вы ужасно упрямы, инспектор.— Невероятно.— Стало быть, этот Пако принадлежал к числу ваших друзей?— Это вас не касается.— Странные мысли иногда приходят в голову… Например, послушав вас, я начинаю думать, уж не был ли парень, которого вы разыскиваете, подсадной уткой, подкинутой вами Пуигу, чтобы мне навредить…— Выходит, работая у Пуига, можно навредить вам? Каким образом? Возможно, понаблюдав, что там творится за закрытыми дверьми?— Вот это воображение! Ну, инспектор, возвращайтесь, как паинька, к себе на работу. Дельце не выгорело.Мигель уже направился было к двери, но, услышав его слова, резко обернулся.Виллар с напускным добродушием подмигнул.— Ба! Мне известно, как трудно живется на жалкую зарплату служащего, — заговорщическим тоном заметил он. — Вот вы и смекнули, что Игнасио Виллар богат, а потому вполне можно попытаться вытянуть из него несколько тысчонок песет, малость пошантажировав… во имя сыновней любви…Мигель Люхи отвесил дону Игнасио такую оплеуху, что тот покачнулся и умолк, не успев договорить. Оба на мгновение остолбенели. Полицейский прикидывал, чем для него может обернуться такая несдержанность. Что до Виллара, то его просто парализовало от изумления. Впервые за последние тридцать лет на него осмелились поднять руку. Лицо бандита пылало, голова шла кругом. В душе его боролись страх и дикая жажда убийства. Страх — ибо подобное бесчестье рушило целый мир, мир, где царил дон Игнасио, где его боялись и слушались. В то же время Виллара душила бессильная ярость, ибо этот убийца прекрасно понимал, что не может сейчас же, на месте прикончить Люхи. Но более всего дона Игнасио терзала мысль, что он перестал быть прежним, великим каидом. Мертвенно бледный, он стоял, прикрыв глаза и не чувствуя, как по лбу стекают струйки пота.— Я убью вас, Люхи, — хрипло пробормотал Виллар, — убью за то, что вы сейчас сделали…Но к Мигелю уже вернулось самообладание, и он решил воспользоваться смятением противника.— А пока, может, все-таки поговорим о Пако Вольсе?Игнасио Виллар не выдержал. Воля его ослабла и ослепление ярости заставило отбросить привычную осторожность.— Пако Вольс — ваш друг? Так вы его еще увидите, не беспокойтесь!Немного помолчав, каид тупо, сам не понимая, что говорит, добавил:— И я даже уверен, что вы его увидите очень скоро!— Почему?Улыбка Виллара больше походила на гримасу.— Да так, пришло в голову…
Мигель пересек комнату секретарши, снова не обратив на девушку никакого внимания, как вдруг, уже у двери, словно почувствовав в воздухе странное напряжение, обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23