https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/Grohe/
Он любовно снял изображение Мадонны в резном окладе и положил в чемодан, между рубашек.Увидев, как на пороге дома возник силуэт Эстебана Гомеса, полицейские замерли, вжавшись в стену чуть поодаль. Андалусиец, напряженно вытянув шею, долго оглядывал пустынную улицу и лишь потом наконец решился покинуть укрытие. Полицейские позволили ему уйти вперед, немного удивляясь, что парень избрал направление, противоположное тому, чего они ожидали, и направился вовсе не к вокзалу. Крадучись вдоль стен, они старались совершенно слиться с окружающими домами. Оба не спускали глаз с добычи и не заметили, что, едва они покинули укрытие, из темноты за спиной вынырнула еще одна тень и двинулась следом.На углу площади Санта-Мария полицейские остановились, издали наблюдая, как Гомес с чемоданом в руке направляется к церкви. Они видели, как парень снял шляпу, словно приветствуя статуи святых Петра и Павла, которые, казалось, ожидали его у входа, и вошел в святое место. Инспекторы, слегка растерявшись, не знали толком, как быть. Что могло понадобиться Гомесу в церкви в столь поздний час? Решив, что, войдя следом в пустынную церковь, лишь привлекут внимание андалусийца, наблюдатели подошли поближе и, спрятавшись за выступом портика, стали ждать, пока Гомес покончит со своим благочестивым занятием и снова покажется на глаза. Ни тот, ни другой не обратили внимания на загулявшего прохожего, который, пройдя через площадь, направился мимо церкви Санта-Мария дель Map в сторону калле де Платериас.Гомес любил эту церковь — под величественными сводами он чувствовал себя в полной безопасности. Три нефа церкви поддерживали восьмиугольные колонны, и Эстебану всегда казалось, что, переступив порог, он попадал в совершенно иной мир да и сам становился другим человеком. Бандит, готовый на все, что угодно, ради нескольких тысяч песет, вдруг бесследно исчезал, и Гомес опять превращался в мальчугана, вместе с другими верующими участвующего в процессии лихорадочными ночами Святой Недели в Севилье. Проскальзывая под высокие узкие своды бокового предела, Эстебан наслаждался восхитительным ощущением полного покоя. Здесь он был дома.Гомес подошел к главному приделу, где над алтарем, освещенная дрожащим пламенем свечей, улыбалась сама Дева. Он преклонил колени у подножия алтаря. В гулком пространстве церкви стояла полная тишина. И любое, чуть заметное потрескивание рождало пугающе громкое эхо. Но андалусиец не испытывал никаких опасений. Здесь, под покровительством самой Богоматери, с ним не может случиться ничего дурного. Он уже довольно долго молился с непритворной страстью. В том мире, который он сам для себя создал, Эстебан Гомес раз и навсегда отделил вопросы веры от повседневной жизни. И сейчас не убийца молил Деву помочь ему беспрепятственно покинуть Барселону, а верующий, искренне убежденный, что в смертный час он оставит на земле бренную оболочку преступника и предстанет пред Всевышним Судией в первозданной чистоте. Он знал, что Святая Дева будет сидеть одесную Господа, и она поможет маленькому андалусийцу, который так скверно вел себя среди людей. Она скажет своему небесному Сыну, что Эстебану, ее малышу Эстебану просто не повезло.Слова молитвы струились из приоткрытых губ, как освежающая влага, и жестокий зверь, всегда живший в глубине души Гомеса, успокоился. Однако бдительности он не потерял. Привычка всегда держаться настороже помогла андалусийцу расслышать осторожные, крадущиеся шаги. Губы еще шептали молитву, но сигнал тревоги сработал, и Эстебан стал внимательно прислушиваться. Ему показалось, что рядом кто-то учащенно дышит. Но даже больше, нежели чувства, об опасности предупреждал инстинкт. В первую очередь он поспешил выскользнуть из круга света. Эстебан покинул центральный предел и, нырнув в темноту, стал ловить малейшие шорохи. Все мышцы напряглись для прыжка. Андалусиец вытащил нож и, придержав пружину, чтобы не щелкнула, выпустил лезвие. Как только глаза привыкли к темноте, Гомес стал вглядываться в ту сторону, откуда, как ему показалось, исходил звук. Там как будто белело бледное пятно. Лицо? Медленно и осторожно, как зверь к добыче, Эстебан стал подкрадываться все ближе и ближе. Каждые два шага он останавливался и внимательно слушал. Вскоре он снова уловил чье-то дыхание. Теперь Гомес больше не сомневался, что не ошибся. Рука сжала рукоятку ножа. Добравшись до колонны, за которой, по его расчетам, прятался неизвестный враг, Эстебан замер. Пусть только выдаст свое присутствие! Минуты тянулись бесконечно долго, но Гомес обладал невероятным терпением. Едва темный силуэт отделился от скрывавшей его тени, андалусиец прыгнул. Однако, против ожидания, незнакомец и не подумал сопротивляться, и тот, кого он схватил за плечи, бессильно повис на руках. От растерянности Эстебан не решился нанести удар. Он склонился над лицом противника.— Так это ты за мной охотился? Почему?И тут до него донесся чуть слышный шепот:— Вы помните Пако, сеньор?Убийца! Открытие обрушилось на него, как разряд тока, и Гомес, отпустив руки, взмахнул ножом. Но прежде, чем он успел нанести удар, в живот вонзилось стальное лезвие. Эстебан на мгновение застыл, и убийца еще раз пырнул его ножом. Андалусиец понял, что никогда больше не увидит Андалусию. Он выронил нож, и под сводами прокатилось гулкое эхо. Оцепенев в неподвижности, Гомес даже не чувствовал боли. Голова лихорадочно пылала, отказываясь признать очевидный факт. В церкви!.. Он умрет в церкви! Забыв, что сам чуть не совершил здесь убийство, Эстебан оторопел от такой чудовищной несправедливости. Эхо шагов убийцы замирало где-то у хоров. Вероятно, он намеревался ускользнуть через дверь, ведущую на зеленый и рыбный рынок. Но Гомес уже не думал о том, кто нанес ему смертельную рану. Волны боли, поднимавшиеся от живота, наливали все тело тяжестью. Андалусиец инстинктивно зажал раны руками и чуть не потерял сознание, почувствовав под пальцами теплую кровь.— Santa Madre de Dios… Святая Матерь Божья (исп.)
— прошептал он.И Гомес, сам не отдавая себе в том отчета, заплакал. Что-то в его вере вдруг сломалось, и это пугало даже больше, чем неминуемая смерть. Как такое могло произойти, когда он находился под покровительством Девы? Быть может, Эстебан заблуждался? Стиснув зубы, Гомес едва сдерживал рвущийся из глубины души крик. С трудом волоча ноги, он побрел к алтарю, который недавно покинул, отправляясь навстречу судьбе. Почти достигнув цели, андалусиец упал на колени, но снова выпрямился. Наконец он рухнул на ступени алтаря. Даже на красной ткани покрывавшего их ковра отчетливо выделялись крупные пятна крови. Подняв глаза, Эстебан посмотрел на нежно улыбающуюся ему Деву.— Мама…Ему еще раз удалось встать и добраться до алтаря. Вцепившись в его край, Гомес левой рукой схватил тяжелый подсвечник и постарался поднять его как можно выше, чтобы получше разглядеть чудесную, полную обещаний улыбку. Эстебан хотел перекреститься, но для этого ему пришлось отпустить опору. В этот миг его и настигла смерть. Гомес скатился со ступенек алтаря, и подсвечник с невообразимым грохотом запрыгал по плиткам пола. Поджидавшие андалусийца полицейские бросились в церковь.
Стоя среди чемоданов у окошка кассы, где продавали билеты на поезда дальнего следования, Нина и впрямь походила на путешественницу, поджидающую спутника. В нескольких шагах от нее оживленно беседовали двое полицейских, переодетых носильщиками, а комиссар Мартин из-за приоткрытой двери служебного помещения наблюдал за действующими лицами, ожидая, когда придет его черед появиться на сцене. Люхи в форме железнодорожника и с красным флажком в руке, казалось, внимательно изучает бумаги механика, стоявшего тут же, рядом, но на самом деле он ждал появления Гомеса и должен был, сразу повернувшись к андалусийцу спиной, взмахнуть флажком. А потом, едва Гомес подойдет к Нине, носильщики предложат свои услуги, молодая женщина согласится, и оба полицейских скрутят парня прежде, чем тот успеет сообразить, в чем дело. У андалусийца не было ни единого шанса избежать уготованной ему судьбы, но все следовало проделать как можно незаметнее для посторонних.Без двадцати два в зал ожидания вошел один из инспекторов, которым надлежало следить за Гомесом, и разочарованный дон Альфонсо сердито выругался. Сначала комиссар подумал, что его подчиненный просто упустил добычу, но, по тому, как тот держался, не принимая никаких мер предосторожности и явно кого-то ища, быстро понял, что их постигла неудача и ловушка уже не сработает. Еще больше приоткрыв дверь, Мартин подозвал инспектора. Тот немного поколебался, соображая, откуда его окликнули, и поспешил к шефу.— Сеньор комиссар, ждать дальше бесполезно. Гомес не придет — он умер!Дон Альфонсо напряженно замер. Итак, полицию в очередной раз обвели вокруг пальца!— Умер? И каким же образом?— Его убили… две ножевых раны в живот…— Дома?Инспектор, казалось, страшно смутился.— Увы, нет, сеньор комиссар… В церкви Санта-Мария дель Map.— В церкви?.. Да вы представляете, какой разразится скандал? Убийство в церкви! Сколько понадобится одних очистительных церемоний! Уж не знаю, возможно, епископу придется даже заново святить храм, а до тех пор запретить богослужения! Право же, лучшей рекламы для нашего отдела просто не придумаешь. Я вас поздравляю!— Сеньор комиссар, мы с Педро ничего не могли сделать…— Об этом судить только мне одному. Я вас слушаю, инспектор!Несчастный полицейский поведал обо всем происшедшем и почему его коллега не поехал на вокзал, а побежал к настоятелю храма. Сам же он, сообщив в управление, поскольку самое главное — поскорее убрать труп из церкви, поспешил с докладом.— И никаких следов убийцы?— Нет, сеньор комиссар.— Что, ни единой улики?— Мы нашли только нож, но, поскольку на лезвии никаких следов, должно быть, он принадлежал жертве.— Гениальная мысль! Но по крайней мере это доказывает, что нашего андалусийца не застали врасплох или он хотя бы решил защищаться.— На всякий случай я отправил нож в лабораторию.— Вероятно, это не принесет результатов. И больше вам нечего сообщить?— Мы обнаружили еще вот эту квитанцию.Инспектор протянул дону Альфонсу бумагу, и тот внимательно ее изучил.— Выдана на вокзале дель Норте? Странно… Зачем бы Гомесу оставлять там вещи, если он собирался ехать отсюда?— А может, квитанция принадлежит убийце, сеньор комиссар? Если они подрались, тот вполне мог ее выронить…— Проверьте. Отправляйтесь на вокзал дель Норте и отвезите ко мне в кабинет то, что вам отдадут в обмен на эту бумажку.
Собравшиеся в кабинете комиссара Мартина выглядели довольно кисло. Они так уверовали в близкую победу, что воспринимали провал с особой горечью. Люхи не думал о скандале, который вызовет это убийство в церкви. Вне себя от ярости, он думал лишь о том, что смерть Гомеса лишила их важного свидетеля обвинения против Виллара. Неужто им так никогда и не одолеть дона Игнасио?Дежурный принес сообщение от полицейских, следивших за виллой «Тибидабо». Они докладывали, что дон Игнасио вернулся домой полчаса назад, прошел к себе в кабинет и теперь, с сигарой в зубах, читает газеты. Дон Альфонсо стукнул кулаком по столу.— Полчаса? Значит, у него было время убить Гомеса и вернуться домой. Все отлично совпадает. Тем хуже! Я готов взять на себя всю ответственность за возможные последствия. Будь что будет, но Виллара мы заберем! И черт меня возьми, если я не заставлю его говорить!Нина, которую смерть андалусийца повергла в легкое оцепенение, казалось, вновь обрела вкус к жизни.— Значит, он и есть убийца, которого все так долго разыскивают, сеньор комиссар? Я всегда это подозревала, а Гомес не желал верить!— Вы возьмете меня с собой, шеф? — с легкой тревогой спросил Люхи.Мартин улыбнулся.— Я не забываю о своих обещаниях, Мигель! Ты сам его арестуешь!Даже если бы Люхи сообщили, что его назначают комиссаром, он бы так не обрадовался.Пока дон Альфонсо раздавал приказы, Мигель вдруг вспомнил о данном жене обещании. Он позвонил Конче и предупредил, что до утра наверняка не вернется, поскольку сейчас едет в «Тибидабо», где наконец-то арестует своего давнего врага. Конча встревожилась и не желала успокоиться, пока не получила заверения, что дон Альфонсо отправится вместе с ее мужем, а этот последний ни на шаг не отступит от приказа. Прежде чем повесить трубку, она сказала, что подождет Мигеля, — надежда на скорое завершение всех их горестей в любом случае помешает уснуть. Люхи поклялся, что неприятностям и вправду конец, и посоветовал складывать чемоданы для нового свадебного путешествия.Собрав всех нужных людей, комиссар повернулся к Нине.— Я думаю, для вас вся эта история окончена, сеньорита. Гомес — в морге, Виллар, правда, еще дома, но мы за ним едем. В подобных обстоятельствах, я думаю, вам больше нечего опасаться кого бы то ни было, так что можете спокойно отдыхать. Где я завтра смогу вас найти в случае необходимости?— В «Колоне».— Превосходно. Хотите, я дам вам провожатого?— Благодарю вас, сеньор комиссар, не нужно. Я наверняка сумею найти такси.— А мы сейчас вам его вызовем. Спокойной ночи, сеньорита, и спасибо. Глава XII Переодевшись, она тихонько выскользнула из дому и в первый попавшийся почтовый ящик бросила письмо дону Хасинто, ризничему церкви Нуэстра Сеньора де лос Рейес. Она улыбнулась, представив, какое выражение лица будет у славного старика, когда он вытащит из конверта сто песет и записку с просьбой купить на эту сумму свечей, дабы горели они в честь Непорочной. Вместо подробных объяснений она написала просто: «За оказанную милость». Нельзя же было уточнять, что таковой она считает смерть Эстебана Гомеса, одного из убийц Пако… Женщина двигалась легким танцующим шагом — ей и в самом деле хотелось плясать. Если повезет и все пойдет по ее плану, еще до рассвета последние из тех, кто виновен в смерти Пако и ее собственном загубленном будущем, покинут этот мир.Вернувшись к себе в комнату после недолгой ночной прогулки, она сняла трубку телефона и набрала номер, а потом, опустившись в кресло, стала мечтать о Пако, ибо теперь у нее ничего не осталось, кроме воспоминаний и грез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— прошептал он.И Гомес, сам не отдавая себе в том отчета, заплакал. Что-то в его вере вдруг сломалось, и это пугало даже больше, чем неминуемая смерть. Как такое могло произойти, когда он находился под покровительством Девы? Быть может, Эстебан заблуждался? Стиснув зубы, Гомес едва сдерживал рвущийся из глубины души крик. С трудом волоча ноги, он побрел к алтарю, который недавно покинул, отправляясь навстречу судьбе. Почти достигнув цели, андалусиец упал на колени, но снова выпрямился. Наконец он рухнул на ступени алтаря. Даже на красной ткани покрывавшего их ковра отчетливо выделялись крупные пятна крови. Подняв глаза, Эстебан посмотрел на нежно улыбающуюся ему Деву.— Мама…Ему еще раз удалось встать и добраться до алтаря. Вцепившись в его край, Гомес левой рукой схватил тяжелый подсвечник и постарался поднять его как можно выше, чтобы получше разглядеть чудесную, полную обещаний улыбку. Эстебан хотел перекреститься, но для этого ему пришлось отпустить опору. В этот миг его и настигла смерть. Гомес скатился со ступенек алтаря, и подсвечник с невообразимым грохотом запрыгал по плиткам пола. Поджидавшие андалусийца полицейские бросились в церковь.
Стоя среди чемоданов у окошка кассы, где продавали билеты на поезда дальнего следования, Нина и впрямь походила на путешественницу, поджидающую спутника. В нескольких шагах от нее оживленно беседовали двое полицейских, переодетых носильщиками, а комиссар Мартин из-за приоткрытой двери служебного помещения наблюдал за действующими лицами, ожидая, когда придет его черед появиться на сцене. Люхи в форме железнодорожника и с красным флажком в руке, казалось, внимательно изучает бумаги механика, стоявшего тут же, рядом, но на самом деле он ждал появления Гомеса и должен был, сразу повернувшись к андалусийцу спиной, взмахнуть флажком. А потом, едва Гомес подойдет к Нине, носильщики предложат свои услуги, молодая женщина согласится, и оба полицейских скрутят парня прежде, чем тот успеет сообразить, в чем дело. У андалусийца не было ни единого шанса избежать уготованной ему судьбы, но все следовало проделать как можно незаметнее для посторонних.Без двадцати два в зал ожидания вошел один из инспекторов, которым надлежало следить за Гомесом, и разочарованный дон Альфонсо сердито выругался. Сначала комиссар подумал, что его подчиненный просто упустил добычу, но, по тому, как тот держался, не принимая никаких мер предосторожности и явно кого-то ища, быстро понял, что их постигла неудача и ловушка уже не сработает. Еще больше приоткрыв дверь, Мартин подозвал инспектора. Тот немного поколебался, соображая, откуда его окликнули, и поспешил к шефу.— Сеньор комиссар, ждать дальше бесполезно. Гомес не придет — он умер!Дон Альфонсо напряженно замер. Итак, полицию в очередной раз обвели вокруг пальца!— Умер? И каким же образом?— Его убили… две ножевых раны в живот…— Дома?Инспектор, казалось, страшно смутился.— Увы, нет, сеньор комиссар… В церкви Санта-Мария дель Map.— В церкви?.. Да вы представляете, какой разразится скандал? Убийство в церкви! Сколько понадобится одних очистительных церемоний! Уж не знаю, возможно, епископу придется даже заново святить храм, а до тех пор запретить богослужения! Право же, лучшей рекламы для нашего отдела просто не придумаешь. Я вас поздравляю!— Сеньор комиссар, мы с Педро ничего не могли сделать…— Об этом судить только мне одному. Я вас слушаю, инспектор!Несчастный полицейский поведал обо всем происшедшем и почему его коллега не поехал на вокзал, а побежал к настоятелю храма. Сам же он, сообщив в управление, поскольку самое главное — поскорее убрать труп из церкви, поспешил с докладом.— И никаких следов убийцы?— Нет, сеньор комиссар.— Что, ни единой улики?— Мы нашли только нож, но, поскольку на лезвии никаких следов, должно быть, он принадлежал жертве.— Гениальная мысль! Но по крайней мере это доказывает, что нашего андалусийца не застали врасплох или он хотя бы решил защищаться.— На всякий случай я отправил нож в лабораторию.— Вероятно, это не принесет результатов. И больше вам нечего сообщить?— Мы обнаружили еще вот эту квитанцию.Инспектор протянул дону Альфонсу бумагу, и тот внимательно ее изучил.— Выдана на вокзале дель Норте? Странно… Зачем бы Гомесу оставлять там вещи, если он собирался ехать отсюда?— А может, квитанция принадлежит убийце, сеньор комиссар? Если они подрались, тот вполне мог ее выронить…— Проверьте. Отправляйтесь на вокзал дель Норте и отвезите ко мне в кабинет то, что вам отдадут в обмен на эту бумажку.
Собравшиеся в кабинете комиссара Мартина выглядели довольно кисло. Они так уверовали в близкую победу, что воспринимали провал с особой горечью. Люхи не думал о скандале, который вызовет это убийство в церкви. Вне себя от ярости, он думал лишь о том, что смерть Гомеса лишила их важного свидетеля обвинения против Виллара. Неужто им так никогда и не одолеть дона Игнасио?Дежурный принес сообщение от полицейских, следивших за виллой «Тибидабо». Они докладывали, что дон Игнасио вернулся домой полчаса назад, прошел к себе в кабинет и теперь, с сигарой в зубах, читает газеты. Дон Альфонсо стукнул кулаком по столу.— Полчаса? Значит, у него было время убить Гомеса и вернуться домой. Все отлично совпадает. Тем хуже! Я готов взять на себя всю ответственность за возможные последствия. Будь что будет, но Виллара мы заберем! И черт меня возьми, если я не заставлю его говорить!Нина, которую смерть андалусийца повергла в легкое оцепенение, казалось, вновь обрела вкус к жизни.— Значит, он и есть убийца, которого все так долго разыскивают, сеньор комиссар? Я всегда это подозревала, а Гомес не желал верить!— Вы возьмете меня с собой, шеф? — с легкой тревогой спросил Люхи.Мартин улыбнулся.— Я не забываю о своих обещаниях, Мигель! Ты сам его арестуешь!Даже если бы Люхи сообщили, что его назначают комиссаром, он бы так не обрадовался.Пока дон Альфонсо раздавал приказы, Мигель вдруг вспомнил о данном жене обещании. Он позвонил Конче и предупредил, что до утра наверняка не вернется, поскольку сейчас едет в «Тибидабо», где наконец-то арестует своего давнего врага. Конча встревожилась и не желала успокоиться, пока не получила заверения, что дон Альфонсо отправится вместе с ее мужем, а этот последний ни на шаг не отступит от приказа. Прежде чем повесить трубку, она сказала, что подождет Мигеля, — надежда на скорое завершение всех их горестей в любом случае помешает уснуть. Люхи поклялся, что неприятностям и вправду конец, и посоветовал складывать чемоданы для нового свадебного путешествия.Собрав всех нужных людей, комиссар повернулся к Нине.— Я думаю, для вас вся эта история окончена, сеньорита. Гомес — в морге, Виллар, правда, еще дома, но мы за ним едем. В подобных обстоятельствах, я думаю, вам больше нечего опасаться кого бы то ни было, так что можете спокойно отдыхать. Где я завтра смогу вас найти в случае необходимости?— В «Колоне».— Превосходно. Хотите, я дам вам провожатого?— Благодарю вас, сеньор комиссар, не нужно. Я наверняка сумею найти такси.— А мы сейчас вам его вызовем. Спокойной ночи, сеньорита, и спасибо. Глава XII Переодевшись, она тихонько выскользнула из дому и в первый попавшийся почтовый ящик бросила письмо дону Хасинто, ризничему церкви Нуэстра Сеньора де лос Рейес. Она улыбнулась, представив, какое выражение лица будет у славного старика, когда он вытащит из конверта сто песет и записку с просьбой купить на эту сумму свечей, дабы горели они в честь Непорочной. Вместо подробных объяснений она написала просто: «За оказанную милость». Нельзя же было уточнять, что таковой она считает смерть Эстебана Гомеса, одного из убийц Пако… Женщина двигалась легким танцующим шагом — ей и в самом деле хотелось плясать. Если повезет и все пойдет по ее плану, еще до рассвета последние из тех, кто виновен в смерти Пако и ее собственном загубленном будущем, покинут этот мир.Вернувшись к себе в комнату после недолгой ночной прогулки, она сняла трубку телефона и набрала номер, а потом, опустившись в кресло, стала мечтать о Пако, ибо теперь у нее ничего не осталось, кроме воспоминаний и грез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23