Всем советую магазин Wodolei
По спине киммерийца пополз холодок.
– Крылатый шпион!
Стигиец хмуро кивнул.
– Скажи спасибо графу Морго. Он целыми днями возится с мухами, их в замке на отбросах тьма-тьмущая наплодилась. У первых копий Луна, да будет тебе известно, с насекомыми получается весьма неплохо. Граф сотнями посылает мух на разведку, десятки возвращаются и рассказывают, что видели и слышали. Он следит за каждым твоим вздохом.
Конан смотрел на муху с омерзением. Последнее время ее товарки липли к нему, точно к покойнику. Вот, стало быть, в чем причина.
– А она не заразная?
Муха исчезла в кулаке.
– Ты имеешь в виду «лунную болезнь»? – Старик отрицательно покачал головой. – Не бойся. У насекомых слишком примитивный ум. И у животных тоже. Мухи умеют только запоминать.
– А ты умеешь читать у них в глазах, – уверенно произнес Конан. – Стало быть, ты тоже волшебник. Я уже имел дело со стигийскими колдунами, мало-мальски знаю вашу породу.
Слуга пандрского властелина не стал разубеждать. Он предпочел сменить тему.
– Итак, киммериец, ты согласен, что я тебя спас?
– Трудно не согласиться.
– Выходит, ты в долгу передо мной.
Конан неохотно кивнул.
– А долг, говорят, платежом красен.
– Долг долгу рознь.
– Вот как? А мне казалось, Конану из Киммерии знакомы слова «честь воина».
Конан кивнул, опустил ладонь на темный кулак стигийца, сдавил. Когда он убрал руку, старик посмотрел на останки мухи и еще больше насупился.
– Не надейся заполучить душу Конана, чародей, – холодно посоветовал киммериец. – Она гораздо дороже, чем его жизнь.
Стигиец усмехнулся, поднял голову и впервые посмотрел Конану в глаза.
– Клянусь могуществом Сета, я не собираю души, и уж тем более души варваров-язычников. Ты угадал, я немного владею магией. Может быть, чуть похуже, чем ты – мечом. Я служу Сеулу Выжиге, пандрскому деспоту, и получаю жалованье звонкой монетой. Мой повелитель знаменит своей жадностью, но поверь, он ничуть не скуп, когда нуждается в услугах профессионалов.
Конан сцепил пальцы на затылке и расхохотался, нимало не беспокоясь о том, что его могут услышать у моста.
– Опять меня покупают! Где же вы с Луном раньше были, когда Токтыгай не нашел для Конана лучшего места, чем в отряде бунтовщиков-мародеров? Если б я только знал, что профессионалы тут нарасхват!
– Луну ты ничего не должен, – напомнил маг. Старик изрядно осерчал, и было заметно, что он старается взять себя в руки.
– Ладно. – Неожиданная уступчивость в голосе Конана не провела стигийца. – Говори, что тебе от меня нужно.
Стигиец промолчал, хмуро глядя себе под ноги. «Э, старичок, – подумал Конан, – а ведь дельце-то щекотливое».
Когда он высказал эту мысль вслух, темнокожий пришелец кивнул.
– Ну, так не томи, – велел Конан. – Рассказывай.
Стигиец стряхнул с ладони мертвую муху и вытер руку о полу черной мантии.
– Ты бывал когда-нибудь в Вендии, киммериец?
Воспоминания нахлынули, точно весенний сель. Гимелианские горы, шайки отчаянных афгулов, дерзкая улыбка Жазмины, окровавленное, перекошенное болью лицо Хемсы. Козни чернокнижников Имша.
– Сказочная страна, – ответил он с усмешкой.
– О да, воистину. – Старик помолчал еще несколько мгновений, тоже, наверное, отдался потоку воспоминаний. – Вечнозеленые джунгли в долинах, а на горах – снега. И сосны! А между сосновыми рощами и влажными, душными джунглями – прелестная долина, несколько деревень, окруженных полями и садами, и река, желтеющая в пору таяния снегов. Там моему повелителю угодно провести старость. Я там бываю чуть ли не каждый год, наблюдаю за строительством дворца. Это очень красивое здание. И очень дорогое. Сеул запретил брать лес и камень в окрестностях, мы вынуждены покупать все необходимое в соседней провинции и везти в долину. Зато природа сохранила девственную красоту. Подле дворца я воздвиг сокровищницу, огромную тигриную голову из гранита. Там вся пандрская казна, ее оберегает целая армия превосходно обученных воинов.
Конан внимал с брезгливой ухмылкой. Стигиец пока не сообщил ничего нового. Вряд ли восточнее моря Вилайет найдешь человека, который бы не слышал о дикой затее пандрского узурпатора. В его стране царит нищета, вымирают целые села, за малейшую провинность подданных обращают в рабство, и чуть ли не ежегодно вспыхивают народные восстания, которые подавляются со зверской жестокостью. Пандра для Сеула Выжиги – что корова для вора, уведенная ночью с крестьянского двора. Молоко выдоено с кровью, и вор, не дожидаясь, пока скотина околеет с голодухи, свежует ее заживо.
– Стало быть, Сеулу нужен командир стражи? – спросил Конан. – Охранять сокровищницу?
– Ты угадал лишь наполовину, – Старик мотнул головой, тряхнув жидкими седыми прядями. – Сеулу нужен отряд воинов, чтобы захватить сокровищницу и дворец.
– Клянусь Кромом! – возмутился темноволосый варвар. – Что за бред?! Завоевать собственное имение? Не иначе, твой повелитель совсем рехнулся на старости лет.
Стигиец надменно посмотрел на него.
– Мой повелитель совершенно здрав рассудком. Чем спешить с глупыми выводами, киммериец, лучше дослушать до конца. Две недели назад в Шетре, столице проклятой Агадеи, сорвалось покушение на жизнь Абакомо.
– На агадейского короля? Неужели вам удалось до него добраться?
– Мой племянник, отдавший многие годы изучению черной магии, проник в летнюю резиденцию агадейского монарха. Увы, он угодил в хитроумную ловушку и принял ужасную смерть. Мысли о его безвременной кончине нещадно терзают мое старое сердце, но должен признать, что племянник отчасти сам виноват в своей неудаче. Не надо было горячку пороть. А главное, не надо было трепать языком, когда все кончилось. – Видя откровенное недоумение на лице Конана, старик пояснил: – После смерти он проболтался.
– После смерти?
– Будто тебе ни разу не доводилось слыхать о вызове духов! Абакомо – маг милостью Нергала, чародей, каких поискать. Он живо взял в оборот моего покойного племянничка и очень скоро выяснил, кто подослал убийцу. И нанес нам ответный удар в самое уязвимое место.
– Сокровищница! – осенило Конана.
– Именно. Вчера он послал в Вендию сотню горногвардейцев с неким Бен-Саифом во главе. Знакомо тебе это имя?
Последовал кивок.
– Говорят, для этого человека нет ничего невозможного.
Киммериец склонен был усомниться в этом.
– Ему приказано захватить дворец и нашу казну, – продолжал стигиец. – А к моему повелителю прибыл слуга Абакомо с «вежливым» предложением отречься от пандрского престола и удалиться «на заслуженный отдых» в вендийскую провинцию, которая будет немедленно освобождена, если Сеул уступит.
– А как же ваша хваленая армия? – осклабился Конан.
Старик раздраженно пожал плечами.
– Бен-Саифа она не остановит. Горногвардейцы не простые воины, да ты и сам это знаешь. Не далее как вчера утром вы напали на впятеро меньший отряд и получили по зубам. Было такое?
Конан подтвердил. Эмиссар Сеула Выжиги поражал своей осведомленностью.
– У нас есть несколько тысяч войска в Пандре, – сказал стигиец, – но отправлять их в погоню за Бен-Саифом – слишком большой риск.
«Еще бы! – подумал Конан. – Народ может взбунтоваться в любой момент, наверняка агадейские шпионы лезут вон из кожи, сея крамолу. Стоит вывести войска, и мятежники разорвут Сеула в клочья».
Вслух он не сказал ничего.
– Мой повелитель, – продолжал стигиец, – конечно, уступил бы агадейцам, если бы не знал доподлинно: вслед за Пандрой, Апом, Афгулистаном, Хаббой придет черед Вендии. А то и раньше. Абакомо замыслил прибрать к рукам весь мир, а войны во все времена стоили денег. Пандрская сокровищница – слишком большой соблазн. Возможно, у покоренных владык останутся земли и дворцы, до поры, конечно. Но с деньгами они распрощаются тотчас.
– И у Выжиги эта мысль, должно быть, вызывает зубовный скрежет, – подхватил Конан.
– Тебе недостает почтительности, варвар, – упрекнул стигиец. – Но ты, разумеется, прав. Иными словами, государь вовсе не желает сдаваться. Мы внимательно наблюдаем за сопротивлением Когира. Стратегия Токтыгая кажется нам весьма разумной, и мы готовы к вам примкнуть. Пускай земля горит под ногами агадейских захватчиков! Выжженные нивы, отравленные колодцы! Неуловимые отряды мстителей, подстерегающие горную гвардию за каждым холмом, в каждом овраге! Война до последнего солдата, до последнего партизана! Агадейское нашествие неизбежно захлебнется в крови!
Конан улыбнулся краешками губ. Чужой голос высказывал его собственные мысли.
– Но это, – стигиец многозначительно поднял корявый указательный палец, – возможно лишь при одном условии. Если ты, Конан, отобьешь сокровищницу моего государя и будешь удерживать ее столько времени, сколько понадобится. За это твой отряд получит целую телегу золота.
– Что-то слабо верится в такую щедрость. Говорят, Выжига за паршивый медяк родной матери глотку перегрызет.
– Как бы ни злопыхательствовали недруги Сеула, он все-таки царь, а цари вынуждены тратиться на содержание двора, войска и чиновников, и это поневоле входит в привычку. Иначе им несдобровать. Не беспокойся, Конан. Мой государь отнюдь не беден и готов расплатиться с тобой по заслугам.
– А кто удержит Когир, пока я буду разбираться с Бен-Саифом?
Старец небрежно махнул рукой.
– Едва ли стоит защищать мятежные замки. Для агадейцев они, что твои семечки. Пока достаточно мелких партизанских отрядов в лесах. Уверен, они и без тебя превосходно управятся. Конан, речь идет о вступлении в войну целого государства. О чем тут раздумывать? Я спас тебя, а ты спаси моего повелителя. И долг отдашь, и внакладе не останешься. Соглашайся, время не ждет.
– Как тебя зовут, старик?
Слуга Выжиги фыркнул.
– Тьфу ты! Зачем тебе мое имя? Ну, Тахем. Давай, Конан, соглашайся!
– Я подумаю, Тахем. И посоветуюсь с людьми.
Тахем ощерился и стукнул кулаком по колену.
– Пока ты будешь советоваться, золото уплывет! А потом агадейцы обложат тебя в этих лесах, как медведя, и сломают хребет. Неужели ты еще не понял, что я предлагаю единственный выход?
– Тахем, наберись терпения, – сердито посоветовал Конан. – Я же ясно сказал: сначала поговорю с людьми. Идем.
Он повернулся и двинулся в гущу леса. Недовольный Тахем встал и оглянулся на замок. Толпа оборотней вернулась в крепостной двор, но несколько человек еще слонялись около моста, где валялись неубранные трупы.
* * *
Барон Ангдольфо – Лжезивилла – выглядел плачевно. С лица никак не желали сходить кровоподтеки, по коже разлилась желтизна – давала о себе знать отбитая печень. Одно из сломанных ребер плохо срасталось, а стопа, исколотая апийской иглой, распухла так, что не влезала в сапог самого рослого гвардейца. Изредка перемещаясь по дворцу несчастного Гегридо, Ангдольфо опирался на костыль.
Разглядывая «королеву», Тарк испытывал брезгливую жалость с примесью страха. По его разумению, вовсе не такой властелин требовался нынче охваченному смутой Когиру. Свирепый и беспощадный силач, а не гниющий заживо калека, раздираемый совестью и сомнениями. С каждым днем в бароне все реже просыпался смелый и честолюбивый интриган, столь энергично взявшийся за дело в самом начале. Проницательный и надменный взор потух, уголки губ клонились все ниже, сутулость все сильнее бросалась в глаза. Он сдавал.
Тарк прекрасно понимал: если бы не агадейский гарнизон, в первый же день своего появления разоруживший пешую городскую стражу, голова самозванной королевы давно красовалась бы на на городской стене рядом с головами приспешников, в том числе его, Тарка. Тысяцкий изумился, когда Ангдольфо поведал ему, что с самого начала знал о назревающем бунте, но ничего не мог поделать. Пешая стража решила расправиться с самозванкой и перейти на сторону мятежных дворян.
Заговорщики воспользовались нерешительностью первых копий Луна (в казармах их было не свыше десятка, и Лун перед своим уходом строжайше наказал им ничего не предпринимать без крайней необходимости), и преспокойно зарезали их спящими, а потом как ни в чем не бывало разошлись по городу «охранять порядок». У Ангдольфо под рукой было еще несколько «оборотней», но любая попытка обезвредить пешую стражу мгновенно привела бы к вооруженному столкновению мятежников с малочисленной и тоже не слишком надежной гвардией королевы.
Тарк к тому времени еще не успел возвратиться в Даис, зато появились беглецы из его отряда; именно принесенная ими новость, о разгроме карателей у замка Парро и склонила пешую стражу к измене. Зная, что агадейское войско всего в одном-двух переходах от Даиса, Ангдольфо забаррикадировался во дворце с двумя сотнями гвардейцев, которых наспех обработали первые копии, и просидел более суток в ожидании штурма.
– Зачем вызвала? – Тарк поежился под неотрывными взглядами двух лунов, которые сидели по-восточному подле трона.
Лжезивилла уныло вздохнула и указала приглашенным на стол, где в беспорядке стояли кувшины с вином и блюда с несвежей едой.
– Есть разговор. Хотите есть и пить – не стесняйтесь.
Тарк и Нулан даже не оглянулись на стол, откуда попахивало кислятиной и гнилью. Во дворце «королевы» не осталось незараженных слуг, а домовитость, похоже, не входила в число достоинств Луна. Барон Ангдольфо тоже не заботился о чистоте своего обиталища – было б чем живот набить и на что голову положить.
– Спасибо, ваше величество, мы сыты, – тактично отказался Нулан.
Ангдольфо снова вздохнул.
– Сыты, так сыты. Ко мне сегодня пришел человек. Оттуда. – Он указал на восточное окно, и Тарк с Нуланом догадались, что он подразумевает Агадею.
– За каким Нергалом? – холодно поинтересовался Тарк и вместо ответа услышал:
– Сколько у вас людей?
Нулан печально опустил взгляд, киммериец насупился.
– Сотен пять осталось?
– Полторы, – буркнул Тарк. – Было три, половина разбежалась.
– Плохо, – решил Ангдольфо. И осведомился: – Почему столько дезертиров? Я же хорошо плачу солдатам.
Тарк раздраженно пожал плечами и отвернулся к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Крылатый шпион!
Стигиец хмуро кивнул.
– Скажи спасибо графу Морго. Он целыми днями возится с мухами, их в замке на отбросах тьма-тьмущая наплодилась. У первых копий Луна, да будет тебе известно, с насекомыми получается весьма неплохо. Граф сотнями посылает мух на разведку, десятки возвращаются и рассказывают, что видели и слышали. Он следит за каждым твоим вздохом.
Конан смотрел на муху с омерзением. Последнее время ее товарки липли к нему, точно к покойнику. Вот, стало быть, в чем причина.
– А она не заразная?
Муха исчезла в кулаке.
– Ты имеешь в виду «лунную болезнь»? – Старик отрицательно покачал головой. – Не бойся. У насекомых слишком примитивный ум. И у животных тоже. Мухи умеют только запоминать.
– А ты умеешь читать у них в глазах, – уверенно произнес Конан. – Стало быть, ты тоже волшебник. Я уже имел дело со стигийскими колдунами, мало-мальски знаю вашу породу.
Слуга пандрского властелина не стал разубеждать. Он предпочел сменить тему.
– Итак, киммериец, ты согласен, что я тебя спас?
– Трудно не согласиться.
– Выходит, ты в долгу передо мной.
Конан неохотно кивнул.
– А долг, говорят, платежом красен.
– Долг долгу рознь.
– Вот как? А мне казалось, Конану из Киммерии знакомы слова «честь воина».
Конан кивнул, опустил ладонь на темный кулак стигийца, сдавил. Когда он убрал руку, старик посмотрел на останки мухи и еще больше насупился.
– Не надейся заполучить душу Конана, чародей, – холодно посоветовал киммериец. – Она гораздо дороже, чем его жизнь.
Стигиец усмехнулся, поднял голову и впервые посмотрел Конану в глаза.
– Клянусь могуществом Сета, я не собираю души, и уж тем более души варваров-язычников. Ты угадал, я немного владею магией. Может быть, чуть похуже, чем ты – мечом. Я служу Сеулу Выжиге, пандрскому деспоту, и получаю жалованье звонкой монетой. Мой повелитель знаменит своей жадностью, но поверь, он ничуть не скуп, когда нуждается в услугах профессионалов.
Конан сцепил пальцы на затылке и расхохотался, нимало не беспокоясь о том, что его могут услышать у моста.
– Опять меня покупают! Где же вы с Луном раньше были, когда Токтыгай не нашел для Конана лучшего места, чем в отряде бунтовщиков-мародеров? Если б я только знал, что профессионалы тут нарасхват!
– Луну ты ничего не должен, – напомнил маг. Старик изрядно осерчал, и было заметно, что он старается взять себя в руки.
– Ладно. – Неожиданная уступчивость в голосе Конана не провела стигийца. – Говори, что тебе от меня нужно.
Стигиец промолчал, хмуро глядя себе под ноги. «Э, старичок, – подумал Конан, – а ведь дельце-то щекотливое».
Когда он высказал эту мысль вслух, темнокожий пришелец кивнул.
– Ну, так не томи, – велел Конан. – Рассказывай.
Стигиец стряхнул с ладони мертвую муху и вытер руку о полу черной мантии.
– Ты бывал когда-нибудь в Вендии, киммериец?
Воспоминания нахлынули, точно весенний сель. Гимелианские горы, шайки отчаянных афгулов, дерзкая улыбка Жазмины, окровавленное, перекошенное болью лицо Хемсы. Козни чернокнижников Имша.
– Сказочная страна, – ответил он с усмешкой.
– О да, воистину. – Старик помолчал еще несколько мгновений, тоже, наверное, отдался потоку воспоминаний. – Вечнозеленые джунгли в долинах, а на горах – снега. И сосны! А между сосновыми рощами и влажными, душными джунглями – прелестная долина, несколько деревень, окруженных полями и садами, и река, желтеющая в пору таяния снегов. Там моему повелителю угодно провести старость. Я там бываю чуть ли не каждый год, наблюдаю за строительством дворца. Это очень красивое здание. И очень дорогое. Сеул запретил брать лес и камень в окрестностях, мы вынуждены покупать все необходимое в соседней провинции и везти в долину. Зато природа сохранила девственную красоту. Подле дворца я воздвиг сокровищницу, огромную тигриную голову из гранита. Там вся пандрская казна, ее оберегает целая армия превосходно обученных воинов.
Конан внимал с брезгливой ухмылкой. Стигиец пока не сообщил ничего нового. Вряд ли восточнее моря Вилайет найдешь человека, который бы не слышал о дикой затее пандрского узурпатора. В его стране царит нищета, вымирают целые села, за малейшую провинность подданных обращают в рабство, и чуть ли не ежегодно вспыхивают народные восстания, которые подавляются со зверской жестокостью. Пандра для Сеула Выжиги – что корова для вора, уведенная ночью с крестьянского двора. Молоко выдоено с кровью, и вор, не дожидаясь, пока скотина околеет с голодухи, свежует ее заживо.
– Стало быть, Сеулу нужен командир стражи? – спросил Конан. – Охранять сокровищницу?
– Ты угадал лишь наполовину, – Старик мотнул головой, тряхнув жидкими седыми прядями. – Сеулу нужен отряд воинов, чтобы захватить сокровищницу и дворец.
– Клянусь Кромом! – возмутился темноволосый варвар. – Что за бред?! Завоевать собственное имение? Не иначе, твой повелитель совсем рехнулся на старости лет.
Стигиец надменно посмотрел на него.
– Мой повелитель совершенно здрав рассудком. Чем спешить с глупыми выводами, киммериец, лучше дослушать до конца. Две недели назад в Шетре, столице проклятой Агадеи, сорвалось покушение на жизнь Абакомо.
– На агадейского короля? Неужели вам удалось до него добраться?
– Мой племянник, отдавший многие годы изучению черной магии, проник в летнюю резиденцию агадейского монарха. Увы, он угодил в хитроумную ловушку и принял ужасную смерть. Мысли о его безвременной кончине нещадно терзают мое старое сердце, но должен признать, что племянник отчасти сам виноват в своей неудаче. Не надо было горячку пороть. А главное, не надо было трепать языком, когда все кончилось. – Видя откровенное недоумение на лице Конана, старик пояснил: – После смерти он проболтался.
– После смерти?
– Будто тебе ни разу не доводилось слыхать о вызове духов! Абакомо – маг милостью Нергала, чародей, каких поискать. Он живо взял в оборот моего покойного племянничка и очень скоро выяснил, кто подослал убийцу. И нанес нам ответный удар в самое уязвимое место.
– Сокровищница! – осенило Конана.
– Именно. Вчера он послал в Вендию сотню горногвардейцев с неким Бен-Саифом во главе. Знакомо тебе это имя?
Последовал кивок.
– Говорят, для этого человека нет ничего невозможного.
Киммериец склонен был усомниться в этом.
– Ему приказано захватить дворец и нашу казну, – продолжал стигиец. – А к моему повелителю прибыл слуга Абакомо с «вежливым» предложением отречься от пандрского престола и удалиться «на заслуженный отдых» в вендийскую провинцию, которая будет немедленно освобождена, если Сеул уступит.
– А как же ваша хваленая армия? – осклабился Конан.
Старик раздраженно пожал плечами.
– Бен-Саифа она не остановит. Горногвардейцы не простые воины, да ты и сам это знаешь. Не далее как вчера утром вы напали на впятеро меньший отряд и получили по зубам. Было такое?
Конан подтвердил. Эмиссар Сеула Выжиги поражал своей осведомленностью.
– У нас есть несколько тысяч войска в Пандре, – сказал стигиец, – но отправлять их в погоню за Бен-Саифом – слишком большой риск.
«Еще бы! – подумал Конан. – Народ может взбунтоваться в любой момент, наверняка агадейские шпионы лезут вон из кожи, сея крамолу. Стоит вывести войска, и мятежники разорвут Сеула в клочья».
Вслух он не сказал ничего.
– Мой повелитель, – продолжал стигиец, – конечно, уступил бы агадейцам, если бы не знал доподлинно: вслед за Пандрой, Апом, Афгулистаном, Хаббой придет черед Вендии. А то и раньше. Абакомо замыслил прибрать к рукам весь мир, а войны во все времена стоили денег. Пандрская сокровищница – слишком большой соблазн. Возможно, у покоренных владык останутся земли и дворцы, до поры, конечно. Но с деньгами они распрощаются тотчас.
– И у Выжиги эта мысль, должно быть, вызывает зубовный скрежет, – подхватил Конан.
– Тебе недостает почтительности, варвар, – упрекнул стигиец. – Но ты, разумеется, прав. Иными словами, государь вовсе не желает сдаваться. Мы внимательно наблюдаем за сопротивлением Когира. Стратегия Токтыгая кажется нам весьма разумной, и мы готовы к вам примкнуть. Пускай земля горит под ногами агадейских захватчиков! Выжженные нивы, отравленные колодцы! Неуловимые отряды мстителей, подстерегающие горную гвардию за каждым холмом, в каждом овраге! Война до последнего солдата, до последнего партизана! Агадейское нашествие неизбежно захлебнется в крови!
Конан улыбнулся краешками губ. Чужой голос высказывал его собственные мысли.
– Но это, – стигиец многозначительно поднял корявый указательный палец, – возможно лишь при одном условии. Если ты, Конан, отобьешь сокровищницу моего государя и будешь удерживать ее столько времени, сколько понадобится. За это твой отряд получит целую телегу золота.
– Что-то слабо верится в такую щедрость. Говорят, Выжига за паршивый медяк родной матери глотку перегрызет.
– Как бы ни злопыхательствовали недруги Сеула, он все-таки царь, а цари вынуждены тратиться на содержание двора, войска и чиновников, и это поневоле входит в привычку. Иначе им несдобровать. Не беспокойся, Конан. Мой государь отнюдь не беден и готов расплатиться с тобой по заслугам.
– А кто удержит Когир, пока я буду разбираться с Бен-Саифом?
Старец небрежно махнул рукой.
– Едва ли стоит защищать мятежные замки. Для агадейцев они, что твои семечки. Пока достаточно мелких партизанских отрядов в лесах. Уверен, они и без тебя превосходно управятся. Конан, речь идет о вступлении в войну целого государства. О чем тут раздумывать? Я спас тебя, а ты спаси моего повелителя. И долг отдашь, и внакладе не останешься. Соглашайся, время не ждет.
– Как тебя зовут, старик?
Слуга Выжиги фыркнул.
– Тьфу ты! Зачем тебе мое имя? Ну, Тахем. Давай, Конан, соглашайся!
– Я подумаю, Тахем. И посоветуюсь с людьми.
Тахем ощерился и стукнул кулаком по колену.
– Пока ты будешь советоваться, золото уплывет! А потом агадейцы обложат тебя в этих лесах, как медведя, и сломают хребет. Неужели ты еще не понял, что я предлагаю единственный выход?
– Тахем, наберись терпения, – сердито посоветовал Конан. – Я же ясно сказал: сначала поговорю с людьми. Идем.
Он повернулся и двинулся в гущу леса. Недовольный Тахем встал и оглянулся на замок. Толпа оборотней вернулась в крепостной двор, но несколько человек еще слонялись около моста, где валялись неубранные трупы.
* * *
Барон Ангдольфо – Лжезивилла – выглядел плачевно. С лица никак не желали сходить кровоподтеки, по коже разлилась желтизна – давала о себе знать отбитая печень. Одно из сломанных ребер плохо срасталось, а стопа, исколотая апийской иглой, распухла так, что не влезала в сапог самого рослого гвардейца. Изредка перемещаясь по дворцу несчастного Гегридо, Ангдольфо опирался на костыль.
Разглядывая «королеву», Тарк испытывал брезгливую жалость с примесью страха. По его разумению, вовсе не такой властелин требовался нынче охваченному смутой Когиру. Свирепый и беспощадный силач, а не гниющий заживо калека, раздираемый совестью и сомнениями. С каждым днем в бароне все реже просыпался смелый и честолюбивый интриган, столь энергично взявшийся за дело в самом начале. Проницательный и надменный взор потух, уголки губ клонились все ниже, сутулость все сильнее бросалась в глаза. Он сдавал.
Тарк прекрасно понимал: если бы не агадейский гарнизон, в первый же день своего появления разоруживший пешую городскую стражу, голова самозванной королевы давно красовалась бы на на городской стене рядом с головами приспешников, в том числе его, Тарка. Тысяцкий изумился, когда Ангдольфо поведал ему, что с самого начала знал о назревающем бунте, но ничего не мог поделать. Пешая стража решила расправиться с самозванкой и перейти на сторону мятежных дворян.
Заговорщики воспользовались нерешительностью первых копий Луна (в казармах их было не свыше десятка, и Лун перед своим уходом строжайше наказал им ничего не предпринимать без крайней необходимости), и преспокойно зарезали их спящими, а потом как ни в чем не бывало разошлись по городу «охранять порядок». У Ангдольфо под рукой было еще несколько «оборотней», но любая попытка обезвредить пешую стражу мгновенно привела бы к вооруженному столкновению мятежников с малочисленной и тоже не слишком надежной гвардией королевы.
Тарк к тому времени еще не успел возвратиться в Даис, зато появились беглецы из его отряда; именно принесенная ими новость, о разгроме карателей у замка Парро и склонила пешую стражу к измене. Зная, что агадейское войско всего в одном-двух переходах от Даиса, Ангдольфо забаррикадировался во дворце с двумя сотнями гвардейцев, которых наспех обработали первые копии, и просидел более суток в ожидании штурма.
– Зачем вызвала? – Тарк поежился под неотрывными взглядами двух лунов, которые сидели по-восточному подле трона.
Лжезивилла уныло вздохнула и указала приглашенным на стол, где в беспорядке стояли кувшины с вином и блюда с несвежей едой.
– Есть разговор. Хотите есть и пить – не стесняйтесь.
Тарк и Нулан даже не оглянулись на стол, откуда попахивало кислятиной и гнилью. Во дворце «королевы» не осталось незараженных слуг, а домовитость, похоже, не входила в число достоинств Луна. Барон Ангдольфо тоже не заботился о чистоте своего обиталища – было б чем живот набить и на что голову положить.
– Спасибо, ваше величество, мы сыты, – тактично отказался Нулан.
Ангдольфо снова вздохнул.
– Сыты, так сыты. Ко мне сегодня пришел человек. Оттуда. – Он указал на восточное окно, и Тарк с Нуланом догадались, что он подразумевает Агадею.
– За каким Нергалом? – холодно поинтересовался Тарк и вместо ответа услышал:
– Сколько у вас людей?
Нулан печально опустил взгляд, киммериец насупился.
– Сотен пять осталось?
– Полторы, – буркнул Тарк. – Было три, половина разбежалась.
– Плохо, – решил Ангдольфо. И осведомился: – Почему столько дезертиров? Я же хорошо плачу солдатам.
Тарк раздраженно пожал плечами и отвернулся к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45