Насколько я знал, О'Гара только раз сфотографировал мое удостоверение и, возможно, еще не проявил пленку. Если так, отпечатки моих пальцев уже никогда не попадут в Вашингтон.
А только они могли связать меня и Ричарда Джона Линча...
Я не знал, сколько еще проспит Джордж. Но в шесть утра решил, что двенадцати часов сна ему должно хватить. Потряс его за плечо.
– Поднимайся. Уже утро, и я хочу тебя кое о чем спросить.
– Попытаюсь. Господи, должно быть, барбитуратное похмелье. Дай мне что-нибудь поесть. Я ужасно себя чувствую.
Мы съели сандвичи с ветчиной, выпили молока. Джордж медленно приходил в себя. Тем временем я положил на снег крышку от мусорного бака, развел костерок и начал сжигать на нем все то, что следовало сжечь. Главным образом документы и бумаги.
Несколько минут спустя Джордж присоединился ко мне, принес ворох бумаг. Я, не глядя, бросил их в костер.
– За сараем колодец. Для одежды и вещей. Избавься от формы. У меня есть для тебя рабочий комбинезон. Один костюм оставь. Наденешь потом. Остальное – в колодец.
– Они туда заглянут.
– Если найдут этот сарай. Да и черт с ними! По вещам им нас не найти, так?
Я возражать не стал, тем более что вырыть яму в промерзшей земле нам бы не удалось. Мы откинули крышку и покидали все в колодец, закрыли крышку, набросали сверху снега. Когда вернулись в сарай, я начал задавать вопросы.
– Прежде всего маршрут. Мы едем на юг вдоль Миссисипи или сначала поворачиваем на восток?
– На восток. Чуть дальше, но, по-моему, безопаснее.
– Ясно. Как поедем? Наверное, не по главным автострадам. В то же время появление трейлера на местных магистралях может вызвать подозрение.
– Обязательно вызовет. Поэтому поедем по автострадам. – Он развернул карту США со всеми главными автострадами, изданную корпорацией «Шелл». – Едем на восток до Висконсина, там сворачиваем на Висконсин-фриуэй. Далее на юг, мимо Милуоки и Чикаго, по транснациональной автостраде, что пересекает Иллинойс, Индиану, Огайо и Пенсильванию и выходит к побережью. Да конца мы ее не проедем, в Пенсильвании повернем на юг по Пен-Канадиен. Эта дорога приведет нас...
– Как мы сумеем доехать туда?
– Без проблем. Будем вести трейлер по очереди.
– Слушай, при въезде на каждую автостраду трейлер взвешивается. Мы должны предъявлять документы, накладные...
– Они у нас есть.
Я вытаращился на него.
– Домашняя заготовка, так?
– А ты как думал? Сейчас я тебе все покажу.
Джордж ушел в глубь сарая, вернулся с большим конвертом из плотной бумаги и выложил передо мной его содержимое. Он позаботился обо всем. Накладные, счета за погрузку, водительские удостоверения, карточки членов Международного профсоюза водителей грузового транспорта.
– Видишь? С такими бумагами нас пустят на любую автостраду. Мы – «Торнхилл хаулинг корпорейшн». Так написано во всех документах, эта же надпись появится и на трейлере, когда мы его перекрасим. Краска у меня есть, трафареты тоже. Я поработал за свой миллион, Пол. В пути будем останавливаться лишь на заправках. Залили полный бак, поменялись местами – и в дорогу. Доберемся до Орландо, там свернем на запад, к Тампе, и мы у цели. От Орландо до Тампы проложена отличная дорога. Я проверял.
– Я потрясен.
– Иногда я сам себе удивляюсь. Что еще?
– Ты. Какая у тебя «легенда»?
– У меня?
– Да. В понедельник утром тебя послали в Амарилло. Ты там не объявился и ничего им не сообщил. По какой причине?
– Я в Гватемале.
– Где?
Джордж усмехнулся.
– Ты не ослышался. В понедельник я позвонил в контору из Чикаго и слезно просил снять меня с операции в Амарилло. Потому что меня ждут по важному делу в Майами. Потом позвонил из Пирра, куда заезжал за дорожными знаками, и сказал, что я уже в Майами и мне надо срочно выехать из страны.
– А если они определят, откуда ты звонил?
– Невозможно. Они определяют только прямые звонки. Поэтому я позвонил по номеру с выходом на записывающее устройство. И пленку прослушали только во вторник.
– А почему Гватемала?
– Я полечу туда, когда все закончится. У меня там действительно есть дела. Управлюсь я за два дня, но создам видимость, что ушла у меня не одна неделя. Потом я вернусь из Гватемалы, скажу, что был в Гватемале, и не погрешу против истины. Я даже привезу сувенир своему секретарю. Не учи курицу, как нести яйца, Пол.
Мы вымыли борта трейлера и выкрасили их. Джордж припас компрессор, что сильно упростило задачу. Пока сох кузов, мы перекрасили кабину. Из красной она стала зеленой. А уж потом по трафарету мы нанесли на боковые борта надпись «Торнхилл». Изменили в маршрутном листе отметки пересечения границ штатов, записали массу трейлера с грузом и без оного. Потом сняли номерные знаки штата Южная Дакота и заменили их иллинойсскими. Прежние номерные знаки мы положили в кабину, чтобы утопить в первом попавшемся водоеме. Картонные трафареты сожгли. Краску, кисти И компрессор оставили в сарае, потому что там они обычно и хранятся.
Оставшуюся еду мы забрали в кабину. Джордж хотел также взять шотландское и пиво, но я не позволил. Указал, что по закону это не разрешено. Мы оставили все в сарае вместе с открывалкой, чтобы нашедшему пиво не пришлось открывать пробки зубами. Спальники скрутили и оставили. Джордж предложил мне взять пропановую печку, которая могла пригодиться на острове. Я ответил, что предпочитаю костер. Он поинтересовался, что я делаю, если идет дождь. Я ответил, жду, пока прекратится, потому что вечно дождь лить не может, а потом добавил, что не хочу говорить об острове.
Выехали мы вскоре после полудня.
Поездка выдалась скучной. Такой, собственно, как и положено быть подобной поездке, потому что любые волнения могли означать только одно: что-то идет не так. Но все шло гладко, как по маслу, и через несколько сотен миль я уже мечтал о каком-нибудь кризисе.
Поначалу мы слушали радио. Но уже в Висконсине оно нам обрыдло. Особенно информационные выпуски. Мы вслушивались в каждое слово, но не могли уловить ничего интересного. Отсутствие новостей играло нам на руку, но и действовало на нервы.
В итоге я начал переключаться со станции на станцию, надеясь найти хотя бы одну, которая не будет меня раздражать. Закончилось все тем, что Джордж протянул руку и выключил радиоприемник. Мы остались один на один – тоже не сахар, доложу я вам! – но у меня и в мыслях не было включить эту чертову трещалку. Если бы ее включил Джордж" я бы его пристрелил.
Мы пытались говорить, из этого тоже ничего не вышло, но к тому времени, как мы добрались до Иллинойса, оптимальное решение было найдено: нас могло спасти только молчание.
В Висконсине за рулем сидел Джордж. Милуоки мы обогнули с юга и запада. Мне вспомнилось, что Шарон живет в Милуоки, но я дал себе зарок не думать о Шарон. Возможно, мне бы это не удалось, но мы с Джорджем как раз поменялись местами. Никогда раньше я не сидел за рулем такой громадины, поэтому в первое время ни о чем другом думать просто не мог.
Определенное напряжение возникало при пересечении границы штата. Но к тому времени, когда мы оставили позади Иллинойс и въехали в Индиану (за рулем вновь сидел Джордж), я уже перестал волноваться при проверках. Документы в порядке, масса соответствовала указанной в бумагах, трейлер чистый, так чего нас задерживать? Мы не вызывали ни малейших подозрений.
Нас не могли остановить даже за превышение скорости. При ограничивающих знаках семьдесят миль в час все неслись на восьмидесяти, а наша громадина даже с попутным ветром не могла разогнаться быстрее шестидесяти семи. Независимо от того, кто сидел за рулем. Когда машину вел я, мои руки крепко сжимали руль, одна нога стояла на полу, вторая вдавливала в пол педаль газа, а глаза не отрывались от дороги. Когда за руль садился Джордж, обе мои ноги упирались в пол, руки я клал на колени, а смотрел опять же прямо перед собой. Так что, начиная с Чикаго, видел одно и то же.
Не оставалось ничего другого, как думать, но мысли главным образом вертелись вокруг тем, на которые я запретил себе думать. Мне не хотелось перетряхивать прошлое и заглядывать в будущее, поэтому оставалось только настоящее, то есть я, Джордж и трейлер. О трейлере не думалось вовсе, так что выбор сужался еще более: я и Джордж. О нас я и думал.
Думал долго. Иной раз днем, иной ночью. Случалось, что и в снег. Но снег падал все реже, а с продвижением на юг вовсе прекратился. Не было снега и на земле. Джордж вновь глотал свои капсулы и, как мне показалось, ни разу не сомкнул глаз.
Когда же позади остались тысяча восемьсот миль, которые мы проехали часов за тридцать, Джордж позвонил по телефону.
Мы уже несколько часов ехали по Джорджии и в тот момент мчались по Интерстейт-хайуэй. На этих автострадах зоны обслуживания находились в стороне от дороги. Когда Джордж свернул на одну из них, я посмотрел на приборный щиток. Горючего в баке еще хватало, и я спросил, в чем дело.
– Хочу позвонить покупателям.
– Хорошо.
– Составишь мне компанию?
– Зачем? Ты уже большой мальчик и знаешь, как звонить по телефону. Десятицентовик бросается в щель посередине. Большая щель – для четвертаков.
– Как скажешь.
Джордж вернулся через десять минут. К тому времени я уже расплатился за дизельное топливо, заправился и отогнал трейлер в сторону. Он сел в кабину. Я взглянул на него и отметил странное выражение его лица. Постарался вспомнить, когда в последний раз видел его таким.
– Я им позвонил.
– И что?
– Они удивились. Не слышали ни слова, даже не подозревали, что нам это удалось. Завтра они готовы принять товар в Тампе в половине четвертого пополудни.
– Сколько нам осталось? Триста миль? Нет проблем.
– Они настаивают, чтобы мы прибыли сегодня вечером. Они знают склад, куда мы сможем поставить трейлер на ночь. Нас они тоже устроят.
– Это хорошо.
– Ты так думаешь?
– Почему нет?
– Не знаю.
Джордж помолчал, открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом захлопнул его.
– Что такое?
– Не понравился мне его голос. Мы говорили по-испански, а когда говоришь на иностранном языке, в интонациях разобраться сложнее. Понимаешь, куда я клоню?
Я решил, пусть выкладывает сам.
– Не понимаю.
– Так я тебе скажу. Возможно, они хотят нас надуть.
– Тогда мы приедем в Тампу и остановимся в другом месте.
– Я об этом думал. – Наши взгляды на мгновение встретились. Затем он отвел глаза. Выдержал паузу, словно принимая решение. – Нет. Прямо тебе скажу, не нравится мне Тампа. Они хотят получить товар в половине четвертого, в это время мы и приедем на пирс. Тампа – большой город, в котором полно людей, и мне бы не хотелось провести там ни одной лишней минуты. Где мы сейчас? Есть рядом какой-нибудь город?
Я сверился с картой.
– Уэйкросс, Брансуик. Г-м-м-м...
– Что-нибудь покрупнее. Мы далеко от Саванны?
– Да нет, совсем рядом. Саванна ближе других городов. Я ее пропустил.
– Вот и хорошо. Мне, во всяком случае, нравится. А твое мнение?
– Насчет чего?
– Насчет того, чтобы остаться на ночь в Саванне, а в Тампу приехать завтра. Или мы говорили о...
– A-a!.. – протянул я. – Извини, отвлекся. Пожалуй, ты прав. Знаешь, я чего-то так устал, что повернул бы на Вашингтон, если б ты сказал, что нам надо именно туда. А где мы остановимся? Я понял, что в Саванне, но где именно?
Джордж коснулся моей руки.
– Спокойно. – Он захихикал. – Я, конечно, в плохой форме, но ты, я вижу; тоже сдаешь. Дай-ка я сяду за руль. Мы сможем поспать десять часов в настоящих кроватях. Не волнуйся, я что-нибудь найду.
Я не волновался.
Он нашел кемпинг для туристов, который принимал и дальнобойщиков. Три трейлера уже стояли на стоянке, так что наш не мог вызвать никаких подозрений. Джордж снял для нас два бунгало, отстоявшие друг от друга на двадцать ярдов. Мы заперли трейлер, я пошел в свое бунгало, он – в свое.
Я включил свет, закрыл дверь, запер ее на замок. Снял комбинезон, повесил на вешалку. Расстегнул кобуру, достал пистолет, кобуру с перевязью положил на единственный стул.
Я бросил короткий взгляд в окно. Джордж уже погасил свет.
Вторую подушку (кровать, естественно, была двуспальной) я засунул под одеяло, верхнюю прикрыл покрывалом, чтобы не так белела. Свет выключил через десять минут.
И с «магнумом» в руке встал у стены за дверью.
Я прождал час и двадцать минут. Стоя в одном белье. Револьвер становился все тяжелее. Я не шевелился, не издавал ни звука. Когда ожидание становилось невыносимым, я начинал думать о том, что ему ждать еще труднее. Я знал, что при необходимости смогу прождать всю ночь.
Но не пришлось.
Я не слышал, как Джордж подошел к бунгало. Видать, учили его неплохо. Внезапно кто-то заскребся в дверь, словно кошка, желающая войти. Затем дважды прозвучало мое имя. Достаточно громко, чтобы я его услышал, если бы бодрствовал, но достаточно тихо, чтобы не разбудить меня.
Потом ключ бесшумно вошел в замочную скважину. Должно быть, Джордж взял у портье, когда регистрировал нас, запасной ключ и намылил его, чтобы заглушить звук. Ключ повернулся.
Затем медленно открылась дверь.
Джордж был босой. Полностью одетый, но босой. Пистолет он держал в правой руке. Как мне показалось, двадцать второго калибра, с надетым на ствол глушителем.
Джордж направился к кровати, целясь в подушки, а я уже держал его на мушке.
Какое-то время я думал, что он выстрелит. Я надеялся на это, но что-то его остановило. По-прежнему целясь в подушки, он протянул левую руку к настольной лампе.
Когда вспыхнул свет, моим глазам предстало прекрасное зрелище.
Я видел лишь его спину, но даже по ней понял, как изменилось его лицо. Он замер, и по его спине я легко читал мысли, проносящиеся у него в мозгу. Джордж точно знал, где я. Он знал, что мой «магнум» нацелен ему в спину. Знал, что его единственный шанс – обернуться и выстрелить, и он также знал, что вероятность успеха не превышает одной тысячной. Джордж лихорадочно искал, что бы сказать, но получалось, что лучше всего молчать. Он ждал, что же будет дальше, а я не мешал ему ждать.
Я не мешал ему ждать, пока мне это не надоело.
– Иногда, Джордж, – нарушил я затянувшееся молчание, – возникает ощущение, что у тебя не все в порядке с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20