— Они обычно запихивают их в нагрудный карман. Нагрудные карманы...— Господи, Киген.— Чертовы протестанты, — бубнил Билли.— Чертов Билли Киген, — сказал Скип. — Мэтт, нам лучше проводить эту задницу до дома.— Чертово оружие, — продолжал Билли, неожиданно пошатнувшись. — Идешь, чтобы пропустить глоточек на ночь, а тут со всех сторон чертовы пушки. Ты носишь с собой пушку, Мэтт?— Только не я, Билли.— Правда? — Он оперся на мое плечо. — Но ты ведь коп.— Был когда-то.— Теперь — частный коп. Даже коп по найму — охранник в книжном магазине, что заставляет показывать свои сумки, — и тот имеет при себе пушку.— Обычно это только показуха.— Ты имеешь в виду, что в меня не выстрелят, если я буду выходить с последним изданием «Алой Буквы»? Ты должен был сказать мне это раньше, до того как я купил ее. Ты действительно не носишь с собой оружие?— Еще одна иллюзия развеяна, — прокомментировал Скип.— А как насчет твоего дружка-актера? — наседал Билли. — Маленький Бобби вооружен?— Кто? Русландер?— Он выстрелит тебе в спину, — сказал Билли.— Если Русландер и носит оружие, то это только бутафория. Он стреляет холостыми.— Выстрелит тебе в спину, — продолжал настаивать Билли. — Словно этот, Бобби Кид.— Ты имеешь в виду Билли Кида Билли Кид (1859 — 1881) — знаменитый главарь калифорнийской банды. На основе его биографии создан балет (1938), а также около десятка вестернов.

.— Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я имею в виду? Так есть у него?— Что у него есть?— Пушка, что же еще? Разве мы не об этом говорим?— Господи, Киген, не спрашивай меня, о чем мы говорим?— Ты что, даже не врубился? Господи! * * * Билли Киген жил в высотке на 56-й улице рядом с 8-й авеню. Он выпрямился, когда мы дошли до его дома, и, здороваясь с привратником, выглядел достаточно трезвым.— Мэтт, Скип, — попрощался он, — увидимся, ребята.— Киген в порядке, — сказал мне Скип.— Он хороший парень.— Он не так пьян, как пытался казаться. Больше разыгрывал, прикалывался.— Конечно.— Знаешь, мы держим оружие за барной стойкой в «Мисс Китти». Меня уже обкрадывали там, где я работал до того, как мы с Джоном открыли этот бар. Я стоял за стойкой в кабаке на 2-й авеню в восьмидесятых, вошел парень, белый парень, ткнул мне в лицо ствол и забрал все деньги из кассы. Он еще и у посетителей забрал все деньги. Их было всего пять-шесть человек в это время, но он обобрал их всех. Кажется, даже забрал у них часы, насколько я помню. Классно все проделал.— Звучит точно классно.— Когда я геройствовал во Вьетнаме, в составе спецназа, мне никто и никогда не тыкал пушкой в морду. В тот момент я ничего не почувствовал, но потом разозлился. Понимаешь, о чем я? Я был в ярости. Выскочил на улицу, купил оружие, и с тех пор оно всегда было со мной, когда я работаю. В том кабаке и сейчас, в «Мисс Китти». Я по-прежнему думаю, что нам следовало назвать его «Подковы и Ручные Гранаты».— А у тебя есть на него разрешение?— На оружие? — Он помотал головой. — Оно не зарегистрировано. Когда работаешь в баре, не трудно узнать, где достать пушку Два дня я поспрашивал людей, а на третий день стал на сто долларов беднее. После открытия нас один раз обокрали. Тогда Джон работал. К оружию он даже не прикоснулся и отдал все, что было в кассе. Тот грабитель не тронул посетителей. Джон решил, что это был наркоман. А сам он об оружии даже не вспомнил, пока парень не исчез за дверью. Может, так, а может, он подумал и решил не устраивать стрельбу. Я, наверное, поступил бы так же, а может, и нет. Никогда нельзя сказать точно, пока это с тобой не случится, верно?— Точно.— Ты правда не носишь с собой пушку, с тех пор как ушел из полиции? Говорят, что к этой тяжести привыкаешь и чувствуешь себя без нее обнаженным.— Это не обо мне. Я словно избавился от тяжелого бремени.— О Боже, я слагаю со своей души тяжкий груз! И на душе полегчало?— Вроде того.— Да. А он ведь не имел в виду ничего конкретного, когда говорил о рикошете.— Кто? А, Томми?— Крутой Томми Тиллари. Придурковатый, но неплохой парень. Крутой Томми. Это все равно что называть большого парня Крохой. Уверен, что он ничего такого не имел в виду.— Думаю, ты прав.— Крутой Томми. Как-то его еще называют.— Томми Телефон.— Точно, Томми Телефон. Он продает всякое дерьмо по телефону. Не думал, что взрослые мужчины могут этим заниматься. Всегда считал, что это работа для домохозяек, зарабатывающих в среднем по тридцать пять центов в час.— Думаю, это может быть выгодно.— Очевидно. Ты видел его машину. Мы все видели его машину. Мы не смогли увидеть, как она открывает для него дверь, но мы видели машину. Мэтт, может, поднимешься и выпьем еще по одной, прежде чем наступит новый день? У меня есть скотч и бурбон, наверное, даже есть еда в холодильнике.— Думаю, лучше я просто пойду домой, Скип. Но спасибо за приглашение.— Я тебя понимаю. — Он вытащил сигарету.Скип жил на Парк-Вандом; на другой стороне улицы двумя домами дальше находился мой отель. Он выбросил сигарету, и мы пожали друг другу руки. В квартале от нас прозвучали пять или шесть выстрелов.— Господи, — сказал Скип. — Это оружейные выстрелы или полдюжины маленьких фейерверков? Ты можешь мне точно ответить?— Нет.— И я не могу. Скорее фейерверки, учитывая, какой скоро день. Или Моррисси поймали Фрэнка и Джесси, или я не знаю что. Сегодня ведь второе число, верно? Второе июля?— По-моему, да.— Что за лето, — сказал он. Глава 2 Все это случилось давным-давно.То было лето 1975 года, и если оглядываться на прошлое в целом, то в то время ничего особенно важного не случилось. Отставка Никсона произошла годом ранее, а наступающий год готовил предвыборную кампанию и различные политические акции, Олимпийские игры и двухсотлетнюю годовщину.В Белом Доме тогда сидел Форд, его присутствие странным образом успокаивало и было чрезвычайно убедительным. Парень по имени Эйб Бим поселился в Грейси-Мэншн, хотя у меня никогда не было ощущения, что он действительно считал себя мэром Нью-Йорка, по крайней мере, не более, чем Джерри Форд верил в то, что он — президент Соединенных Штатов Америки.Приблизительно в то же время Форд сократил финансирование города, мотивируя это финансовым кризисом, и заголовки «Ньюс» кричали: «Форд городу: Чтоб тебе сдохнуть!»Я помню заголовки, но не могу припомнить, было ли это до, в течение или после лета. Я всегда читал заголовки. Редко пропускал «Ньюс», покупая ранний выпуск на обратном пути в отель ночью либо просматривая более поздний за завтраком. Время от времени я читал «Таймс»; если там был рассказ, то я покупал продолжение. И чаще да, чем нет, я покупал днем «Пост». Меня никогда особо не интересовали вопросы внешней и внутренней политики или что-либо кроме спорта и местного криминала, но хотя бы поверхностно я был в курсе того, что творилось в мире. Смешно, как быстро все забывалось.Что я помню? Ну, например, что три месяца спустя после ограбления Моррисси Цинциннати обыграли «Рэд Сокс» 7:0. Я помню хоум-ран Фиска в шестой игре и как играл Пит Роуз, словно судьба человечества зависела от каждого его броска. Ни одна из нью-йоркских команд не вышла в отборочные финальные матчи; как они играли, я не помню, хотя ходил на полдесятка игр. Пару раз я брал с собой на стадион «Шей» своих мальчишек, несколько раз ходил туда с друзьями. В том году его только отремонтировали, и поэтому там играли и «Метс», и «Янки». Помню, мы с Билли Кигеном были на игре «Янки» и игру остановили, потому что какие-то идиоты принялись кидать на поле мусор.Играл ли Реджи Джексон за «Янки» в том году? В 1973-м он все еще играл в Оклаиде за «Чарли Финли»; я помню игры, когда «Метс» постоянно проигрывали. Но когда Штайнбреннер перекупил его для «Янки»?Что еще? Бокс?Дрался ли Али тем летом? Я видел второй раунд в Нортоне на закрытой арене, когда Али проиграл и ему сломали челюсть. Помню незаслуженное решение, но это было годом раньше, верно? Позже я видел Али совсем близко, сидя в первых рядах у ринга в Гардене. Тогда еще Эрни Шейверс дрался с Джимми Эллисом и вырубил его уже в первом раунде. Господи, я помню тот удар, что вырубил Эллиса, и помню, какое было лицо у его жены, сидевшей в двух рядах от меня, но когда точно это было?Уж никак не в 75-м, уверен. Я наверняка ходил на бокс тем летом, но кого я смотрел?Разве это важно? Не думаю. Если бы было важно, я бы мог пойти в библиотеку и просмотреть «Таймс Индекс» или разыскать «Мировой альманах» за тот год. Но я помню все то, что мне действительно нужно помнить.Скип Дево и Томми Тиллари. Когда я вспоминаю лето 75-го, то вижу перед собой их лица. Все, что было тем летом, было связано с ними.Были ли они моими друзьями?Были, хотя как сказать. Они были барными друзьями, в те дни я виделся с ними, да и с кем бы то ни было еще, лишь в зале, где собираются незнакомцы, чтобы выпить. Тогда я еще пил, и был в таком состоянии, когда выпивка делала — или казалось, что делала — больше для меня, чем со мной.Двумя годами ранее мой мир начал сужаться и как бы по собственной воле ограничился несколькими кварталами к югу и западу от Колумбус-Сёркл. Я ушел от жены после десяти лет совместной жизни, а соответственно, и от своих детей, и переехал из Сайоссета, что на Лонг-Айленде, в отель между 8-й и 9-й авеню. Примерно в то же время я ушел из нью-йоркского департамента полиции, в котором я провел примерно столько же лет и примерно с тем же успехом. Зарабатывал я на жизнь тем, что помогал разным людям, и мог временами посылать чек в Сайоссет. Я не был частным детективом, частные детективы получают лицензию, предоставляют отчет о доходах и платят налоги. Я просто оказывал людям услуги, а они платили мне деньги, и у меня всегда было оплачено за жилье и всегда было на что выпить. К тому же я периодически посылал по почте чек для Аниты и сыновей.Мой мир, как я уже сказал, уменьшился географически. Он ограничивался комнатой, где я спал, и барами, где я проводил почти все часы бодрствования. Я бывал у Моррисси, но не очень часто. Чаще всего я шел спать в час-два ночи, иногда оставался до закрытия бара и крайне редко шел в ночные заведения, чтобы просидеть там до утра.Была «Мисс Китти» — бар Скипа Дево. В том же квартале, что и мой отель, находился «Поллиз Кейдж», чьи обои с ворсистым бордовым рисунком напоминали о борделе, и здесь толпа любителей пропустить по маленькой после работы редела часам к десяти — десяти тридцати. Был бар «Мак Говерн» — серый узкий зал, голые лампочки, свисающие с потолка, и молчаливые посетители. Иногда в особо тяжкое утро я забегал туда, чтобы быстренько чего-нибудь выпить, и рука наливающего мне бармена частенько дрожала.В том же квартале располагались бок о бок два французских ресторана. Один из них, «Мон-Сен-Мишель», был всегда на три четверти пустым. Несколько раз в году я водил туда пообедать каких-нибудь женщин и как-то забежал один, чтобы выпить в баре. Более представительный соседний ресторан имел хорошую репутацию, и дела там шли успешней, но я никогда туда не заходил.Выше, по 10-й авеню, находилось местечко под названием «Слейт», туда заходили копы с Мидтаун-Норт и из колледжа имени Джона Джея, и я шел туда, когда был в настроении пообщаться с ними. Там подавали хорошие бифштексы, да и обстановка была приятной. На пересечении Бродвея и 60-й был «Бар Мартина» с недорогими напитками и хорошо приправленной говядиной и свининой на мармите; над барной стойкой у них висел большой цветной телевизор, и здесь всегда можно было посмотреть бейсбольный матч.Напротив Линкольн-центра стоял «Балун О'Нила»: старый закон, все еще действовавший в том году, запрещал называть бар салуном; хозяева, заказывая вывеску, об этом не знали, они просто сменили первую букву и оставили как есть. Я как-то зашел туда ненадолго днем, но это заведение оказалось слишком модным и шумным. На углу 9-й авеню и 57-й располагался «Антарес и Спирос» — греческий ресторанчик. Я не люблю места такого типа, там всегда полно мужчин с кустистыми усами, пьющих узо — анисовую греческую водку, но каждый вечер, идя домой, я проходил мимо и иногда забегал ненадолго.Чуть дальше, на углу 57-й и 8-й, стоял работающий круглосуточно газетный киоск. Обычно я там покупал газету, если только не приобретал ее раньше у одной леди, торгующей на тротуаре напротив «400 Дели». Она покупала газеты за четвертной каждую в газетных киосках — кажется, они все в том году стоили четвертной, может, только «Ньюс» продавались за двадцать центов — и перепродавала их по той же цене: на что она жила, непонятно. Иногда я давал ей доллар и не брал сдачу. Звали ее Мэри Эллис Редфилд, но я узнал это только спустя пару лет, когда кто-то ее зарезал.Была еще кофейня, называвшаяся «Красное пламя», супермаркет «400 Дели», несколько приличных пиццерий и одно местечко, где продавали сырные бифштексы и куда никто не заходил дважды.Был спагетти-ресторанчик «У Ральфа» и парочка китайских ресторанов. Скип Дево обожал тайский ресторан. Был еще кабак Джоя Фаррели на 58-й улице, только что открывшийся той зимой. Черт возьми, там было полно всяких мест.Но самое главное, было заведение Армстронга.Господи, да я просто жил там. У меня была комната для сна, можно было пойти в другие бары или рестораны, но на несколько лет бар Джимми Армстронга стал моим домом. Те, кто искал меня, заглядывал сюда; иногда они, прежде чем позвонить в отель, звонили в «Армстронг». Это заведение открывалось около одиннадцати, а за дверью стоял филиппинский парнишка по имени Дэннис. Билли Киген начинал работать около семи и закрывался в два, или в три, или в четыре, все зависело от количества народа и его настроения. Так было по будням. В выходные днем работали одни бармены, ночью — другие, и они постоянно менялись.Официантки приходили и уходили. Они уходили в актрисы. Ругались со своими парнями или заводили новых, уезжали в Лос-Анджелес или домой в Су-Фоллз, дрались с доминиканцем на кухне, их увольняли за кражи или они увольнялись сами, беременели. Сам Джимми Армстронг этим летом там почти не появлялся. Думаю, в том году он искал для покупки землю в Северной Каролине.Что я могу сказать об этом местечке? Это было помещение с длинным баром с правой стороны от входа и столиками с левой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30