Но после завершения этого периода скрытого существования новое эго в полном сознании вступает в блаженную страну Девахан, - где рассеиваются все земные заблуждения, и перед его духовным взором в удивительной ясности проходят картины прошлой жизни, - тогда оно может, при внезапной встрече с теми, кого оно любило на земле, и кто любил его, побудить к общению при помощи одного только притяжения любви, духи живых людей, которые, возвращаясь в обычное состояние, воображают, что оно спускалось к ним.
Таким образом, мы радикально отличаемся от западных Ro-lang-pa (спиритуалистов) так же как и от того, что они видят и с чем вступают в общение в своих кругах и при помощи своей бессознательной некромантии. Мы говорим, что это лишь материальные отбросы, или лишенные духа останки умершего существа; то, что было выделено, отброшено и оставлено позади, когда его тонкие частицы перешли в загробную жизнь.
В них задерживаются некоторые фрагменты памяти и интеллекта. Безусловно, все это было когда-то частью существа, и потому обладает некоторым интересом; но в действительности и на самом деле это не есть существо. Образованное из материи, пусть даже отчасти наполненной эфиром, оно должно быть рано или поздно вовлечено в водоворот, в котором существуют условия для его атомического уничтожения.
Другие принципы исчезают из мертвого тела. Несколькими часами позже второй принцип - принцип жизни - полностью угасает и обособляется от человеческой и эфирной оболочек. Третий - витальный двойник - в конце концов рассеивается, когда разрушаются последние частицы человеческого тела. Тогда остаются четвертый, пятый, шестой и седьмой принципы: тело воли; человеческая душа; духовная душа, и чистый дух, который является аспектом Вечного. Оба последних, соединяясь с личным эго или обособляясь от него, создают вечно длящуюся индивидуальность и не могут исчезнуть. Оставшееся переходит в состояние созревания - астральную душу и в то, что сохранилось в ней от воли перед разрушением физического тела.
Следовательно, для любого сознательного действия в этом состоянии требуется квалификация адепта или сильная, непреходящая, возвышенная и святая любовь к тому, кого умерший оставил на земле; так как в другом случае астральное эго либо становится бхутом,- ro-lang по-тибетски, - либо приступает к дальнейшему перемещению в высшие сферы.
В первом случае лха, или "человеко-дух", может проживать среди живых людей неопределенное время по своему собственному выбору; во втором случае так называемый "дух" будет жить и задержит свое окончательное перемещение лишь на небольшой период времени; желаемое тело удерживается в плотном состоянии пропорционально силе любви, которую испытывает душа, и ее нежеланию расстаться с любимыми существами.
При первом же ослаблении воли оно разрушится, постепенно утрачивая свою индивидуальность и все воспоминания о ней, поднимаясь в высшие области. Таково учение. Никто не может защитить смертных, кроме одних только избранных, "достигших", "Byang-tsiub", или "бодхисатв", - тех, кто проник в великую тайну жизнь и смерти, - поскольку они способны по своей воле продлить свое пребывание на земле после "смерти". Используя простонародную фразеологию, такие защитники должны "рождаться вновь и вновь" для блага человечества.
Если бы спиритуалисты, вместо того чтобы наделять силой "контролирующих" и "руководящих" живых личностей каждого духа, называющего себя "Джоном" или "Питером", ограничили бы способности перемещения и воздействия, свойственные немногочисленным избранным чистым мужчинам и женщинам, лишь кругом таких бодхисатв или святых посвященных - рожденных на земле буддистами или христианами, брахманами или мусульманами - и, в исключительных случаях, святыми и безгрешными людьми, которые имеют некое устремление, некую поистине благотворную миссию, которую они должны выполнить после своей кончины, - тогда они были бы ближе к истине, чем они находятся сегодня.
Приписывать сакральное превосходство (как они это делают) каждому "элементарию" или "элементалу", вырядившемуся в одолженный плюмаж и появившемуся для цели не более достойной, чем просто сказать: "Как поживаете, м-р Снукс?", и пить чай с тостами, - это кощунственная и весьма прискорбная точка зрения для того, кто обладает интуитивным ощущением величественной сакральности таинства физического перемещения, не говоря уж об учении адептов.
Далее делла Пенна пишет:
"Эти chang-chub (ученики высшего святого) еще не стали святыми, но они овладели в высшей степени пятью добродетелями - милосердием, как мирским, так и духовным, ясным пониманием закона, великим терпением, великим усердием в работе по совершенствованию, и наиболее возвышенным созерцанием".
Мы хотели бы знать, каким образом они могли бы овладеть всеми этими качествами, и особенно последним - трансом - если они физически мертвы!
Эти chang-chub завершили свой путь и освободились от последующих трансмиграций, переходя из тела одного ламы в тело другого; но лама [имеется ввиду далай-лама] всегда наделен душой того же самого chang-chub, хотя последний и может пребывать в телах других существ для пользы живых, чтобы обучать их Закону, - что и является причиной их нежелания становиться святыми, поскольку тогда они не будут иметь возможность наставлять их. Движимые жалостью и состраданием, они хотят остаться chang-chub, чтобы учить живых людей Закону, позволяющему им побыстрее завершить трудный путь своих перерождений. Кроме того, если эти chang-chub пожелают, они свободны перемещаться в те или иные миры, и в то же самое время перемещаться в другие места с той же целью.
Это довольно запутанное описание содержит в своем внутреннем значении два факта: во-первых, что тибетские буддисты - мы говорим об образованных классах - не верят в возвращение духов умерших, если душа не стала на земле столь чистой, что сотворила в себе состояние бодхисатвы (высшей степени совершенства, следующей за состоянием будды), и даже святые, в обычном понимании этого термина, неспособны руководить живыми или учить их после своей смерти; и, во-вторых, что отрицая теории о творении, Боге, душе, - в их христианском и спиритуалистическом смысле,- и о дальнейшей жизни индивидуальности после смерти, они все же наделяют человека такими возможностями его воли, что именно от него становится зависящим - стать ли бодхисатвой и обрести ли силу для того, чтобы регулировать свои будущие состояния, либо в физической, либо в полуматериальной форме.
Ламаисты верят в неразрушимость материи, как некоего элемента. Они отрицают бессмертие, и даже выживание персонального эго, и учат тому, что лишь одно только индивидуальное эго - то есть, составной агрегат многочисленных персональных эго, которыми было представлено это Единое в течение долгой серии разнообразных существований - может выжить после смерти. Последнее может даже стать вечным, - слово "вечность", употребляемое в этой связи, охватывает лишь период великого цикла, - вечным в своей целостной индивидуальности, но это может быть достигнуто только путем становления дхиан-коганом, "небесным буддой", или тем, кого христианские каббалисты могли бы назвать "планетарным духом", или одним из элохим; некой частицей "сознательного целого", состоящего из совокупности разумов в их универсальном единстве, в то время как нирвана является "бессознательным целым". Тот, кто становится Tong-pa-nyi (тем, кто достиг состояния абсолютного освобождения от любого желания личного бытия, высшего состояния святости), пребывает в не-существовании и больше неспособен приносить пользу смертным. Он есть "Nipang", ибо он достиг конца "Thar-lam", пути освобождения или спасения от перевоплощений. Он не может совершать Tul-pa (произвольное воплощение, временное или на срок всей жизни) в тело живого человеческого существа; ибо он является "Dang-ma", полностью очищенной душой. С этого времени он освобожден от опасности "Dal-jor", человеческого перерождения, поскольку семь форм существования, - лишь шесть из них доступны непосвященному, - подверженных трансмиграции, были благополучно пройдены им. "Он с безразличием взирает в каждой из сфер пути восхождения в течение всего периода времени, охватывающего краткие периоды личного существования", - говорит Книга Khiu-ti.
Но, так как "необходимо большое мужество для того, чтобы принять бытие вместо небытия, жизнь вместо смерти", существуют и такие среди бодхисатв и лха, - "и их можно встретить столь же редко, как цветы удамбара", - кто по своей воле отказывается от блаженства достижения совершенного освобождения и остается в своем персональном эго, либо видимым, либо невидимым для человеческого взгляда, - чтобы помогать своим бедным братьям и учить их.
Некоторые из них продолжают свою жизнь на земле - хотя и не до какого-то сверхъестественного предела; другие становятся "дхиан-коганами", классом планетарных духов, или "девов", которые, будучи, так сказать, ангелами-хранителями людей, являются единственным классом из семиричной иерархии духов в нашей системе, которые сохраняют свою персональность. Эти святые лха, вместо того, чтобы наслаждаться плодами своих деяний, приносят себя в жертву в невидимом мире, как господь Sang-gyas (Будда) сделал это на земле, и остаются в Девахане - мире блаженства, наиболее близком к земле.
"Люцифер", октябрь 1894 г.
МИССИЯ Е.П. БЛАВАТСКОЙ
Посвящается памяти "той, которая принесла нам свет".
Теософия, т. е. богомудрие, существовала во все века: она составляет сокровенную часть всех религий, тот вековой вселенский гнозис, из которого все мистики и пророки черпали свое вдохновение. Это - та мистическая философия, которая скрыта во всех мировых религиозных системах и которая дает духовной жизни философское и этическое обоснование.
В конце XIX века, в самый разгар торжества материализма, Е. П. Блаватская основала теософское движение, задача которого напомнить человечеству о едином источнике всех религиозных концепций и обнародовать те положения, которые всегда лежали в основе богомудрия (теософии) и которые связывают все религии одной глубокой мистической нитью. Эти положения, вытекающие из всестороннего понимания великого космического закона эволюции, выливаются в стройную философскую систему, краеугольный камень которой составляет научно-религиозный синтез, т. е. примирение разума и сердца. Твердо поставить этот синтез и бесстрашно его провозгласить в самый скептический из всех веков - было заслугой основательницы Теософского общества, Елены Петровны Блаватской.
Итак, это движение возникло в тот самый сложный исторический момент, когда человечество, развив до полного расцвета свое начало интеллектуальное, подошло к поворотной точке и готовилось к раскрытию нового начала - духовного. Теософское движение есть знамение времени, указание на то, что синтез должен сменить анализ и что мы подвигаемся к новой заре, новой культуре, основная нота которой будет - единство. Проводником, посредником, глашатаем этих великих перемен и была Е. П. Блаватская.
На чем же основан этот гениальный синтез? На изучении эзотеризма, той сокровенной мудрости, которую Вл. Соловьев удачно называет "отшельнической теософией". Это изучение приводит к признанию полнейшего единства религиозных концепций всех времен и всех народов. Если мы обратимся к этике, то мы увидим, что всюду, на Востоке и на Западе, религия призывает к очищению помыслов и желаний, к любви, чистоте и милосердию; эти требования составляют азбуку духовной жизни.
"Благословляйте проклинающих вас и молитесь за оскорбляющих и гонящих вас",- сказал Иисус Христос.
"Благословляйте проклинающих вас",- говорит Кришна.
"Ненависть не побеждается ненавистью, она побеждается только любовью",- говорит Будда.
"Отвечайте добротой на ненависть",- говорит Лао-Цзы.
"Кто герой? Превращающий в друга врага своего",- гласит Талмуд.
"Совершенство религии состоит в желании добра другим"- был девиз Магомета.
Почему такое поразительное сходство в религиозной этике всех времен и всех народов? Потому, что эта этика не красивый и случайный вымысел той или другой яркой индивидуальности или плод углубленной работы нескольких гениальных мечтателей: она есть неизбежное проявление в жизни того духовного ведения, которое ясновидцы духа обрели на высших планах бытия. Так, как из элементов данного уравнения непременно должна вылиться та или другая математическая формула, так и из знания космических законов неизбежно вытекает незыблемая основа мировой этики, обнимающая собой как личную, так и общественную этику. Разъединять и противопоставлять друг другу эти части одного целого, как это постоянно делает наша журналистика, так же несообразно, как вынимать камни из строящегося дома и противопоставлять их этому дому. Такое противопоставление указывает на непонимание неразрывной связи законов и мировых явлений и на полную оторванность человека от вселенной,- оторванность, из которой вытекает весь трагизм душевных переживаний современного человечества. Тщательно отстраняя все то, что не поддается непосредственному чувственному восприятию, и искусственно разъединяя физический мир от всех соприкасающихся с ним сфер, мы наводим на него, как в фокусе, яркий свет электрического фонаря, а затем ужасаемся и недоумеваем, почему этот ярко освещенный обрывок действительности, который мы так искренне мечтаем превратить в рай, вызывает в нас такое глубокое чувство неудовлетворенности, и невольно напрашивается тоскливый вопрос: "Будет ли когда-нибудь человек счастливее?"
Люди с сильным общественным чувством обыкновенно отвечают: "Будет ли человек счастливее или нет, мы не знаем: это не наше дело; наше дело - строить дом, чтобы было где укрыться от непогоды. Мы не мечтатели, а только строители".
По силе любви и отречению, труд "строителей" несомненно отмечается печатью свыше, печатью духа. Эта печать и дает им право на гордое наименование "богостроителей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66