– Когда была совсем молоденькой, ухаживала за одним калекой, который считал, что массаж – это не просто прекрасно, а лучше всего на свете. Я тогда еще училась в школе. Как-то раз он взял меня в одно заведение в Малибу, где все обнажались и практиковались в массаже друг другу. А инструктор, типа этакого гуру, вещал, что с помощью массажа можно попасть в один ритм со всеобщей гармонией и всяким прочим дерьмом в этом роде. Вот тогда-то я и пристрастилась к массажу.
Филу было интересно, что она сделает, когда доберется до полотенца? Перескочит через него и из уважения к его пуританскому воспитанию и целомудрию двинется дальше к ногам или же грубо отбросит полотенце, как сделали бы ее калека и гуру? Она отбросила полотенце в сторону и так набросилась на ягодицы, словно это были два кома теста, но действовала так искусно и так прозаично, что он не почувствовал ни прилива крови, ни стеснения.
Ее пальцы поглаживали верхушки его ног и чувствительные зоны ниже колен. Она нежно пощипывала его плоть, стискивала ее кулаками, колотила ребрами ладоней и проводила на ней длинные линии таким легким движением, что казалось, кончики ее пальцев касаются только волосков, но не кожи.
– Не знаю, как долго я еще смогу вкушать это удовольствие, – сказал Фил. – Мне хочется рассчитаться, чувствую себя эгоистом, просто валяясь здесь на коврике. Хочу поласкать тебя.
– Это не предусмотрено. Я просто делаю тебе подарок. А ты должен принимать его и наслаждаться. Сосредоточься на этом ощущении и не разговаривай.
А насколько же оказался приятным массаж ступни! Она прижимала большие пальцы к подъему и любовно обрабатывала каждый палец. Ладонями и пальцами терла пятки и подошвы – сначала легко, а потом жестко. И наконец ответила на будораживший его вопрос, приказав:
– Перевернись!
Он повиновался. Нет, она не накрыла его полотенцем. Снова помассировала голову, на этот раз спереди. Легким, словно крылья бабочки, прикосновением по векам, губам, щекам, шее... Потом обработала грудь, живот, подбрюшье. По пути к бедрам легко коснулась полового органа, и руки пошли дальше до лодыжек, затем вернулись, поглаживая ноги с тыльной стороны, мягко сомкнулись вокруг него. На какое-то мгновение ее руки оставили его тело, и послышалось шуршание одежды. Потом он почувствовал ее волосы на своем лбу и ее губы на своих губах. Он обвил ее рукой и прижал к себе.
– Я передумала, – прошептала она, – теперь пытаюсь соблазнить тебя.
– Это оказалось совсем легким.
Глава 3
Лос-анджелесская штаб-квартира фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц» занимала три этажа в гигантской башне Тишмэна на Уилширском бульваре. Большинство старших по должности служащих размещались на верхнем этаже, где были расположены также отделы предварительного планирования и разработки проектов. На среднем этаже размещались отделы, специализирующиеся на сооружении дорог, зданий и туннелей. А нижний этаж был отдан компьютерным службам, гидроэлектротехнике, атомной энергии и горному делу. На каждом этаже работали примерно по сто служащих, более половины из них – инженеры. Они трудились за обычными или чертежными столами в центральной части этажа, окруженной кабинетами. Отделы, занимающиеся нефтехимическими предприятиями, трубопроводами, аппаратурой для океанов, а также фундаментами, находились в других зданиях Лос-Анджелеса, и на верхнем этаже постоянно обсуждался вопрос о сооружении своей конторской башни, которая приютила бы всех под одной крышей.
Утром двадцать шестого мая, в пятницу. Фил Крамер явился на работу на час раньше положенного и уселся у монитора, загружая компьютер своей переработанной программой прогнозирования возможной аварии плотины. Эта программа родилась за пять вечеров сотрудничества с Джанет. Она ничего не смыслила в плотинах, зато умела выстраивать логическую цепь и задавала вопросы, заставившие его изменить некоторые из цифровых предпосылок. Именно она предположила, что первоначальная математическая модель была слишком мала и чересчур упрощена для анализа состояния плотины в ущелье Сьерра. Модель следовало расширить, чтобы она соответствовала полному объему сооружения и включала большее количество усредненных данных. Составленная ими новая программа была рассчитана не просто на среднюю плотину, а приспособлена именно к условиям ущелья Сьерра.
Завершив необходимые предварительные операции, Фил ввел «Перечень измерительных приборов галереи». Прикосновение к клавише исполнения команды тут же высветило на экране колонку из двадцати пяти букв. Нажав в определенной последовательности четыре клавиши, Фил поместил вверху этой колонки зеленую индикаторную линию. Затем открыл копию самого последнего доклада инспектора из ущелья Сьерра. Показания были сняты три недели назад, когда поверхность водного резервуара все еще находилась на полтора метра ниже края водослива на гребне дамбы. Держа этот доклад левой рукой, он правой набирал цифры после каждой из букв на экране. Когда довел колонку до конца, появилась другая.
Спустя полчаса все имеющиеся в его распоряжении данные были введены в программу. Фил дал задание компьютеру оценить состояние плотины при допущении «Наилучший случай». Через четыре минуты появились колонки цифр, относящиеся к блокам плотины объемом 7,6 кубического метра. Поскольку в плотине было всего 68,8 миллиона кубических метров материала, число закодированных блоков информации составило девять тысяч, но по программе просчитывались только те блоки, где отмечалось просачивание воды выше нормы. Под заголовком «Чрезмерные оценки, заложенные в проекте», отметил двадцать блоков, и пять из них как критические. Компьютер предложил «провести визуальную инспекцию». Прикосновение к клавишам в другой последовательности вызвало на экран кодовые буквы, обозначавшие поперечные сечения дамбы, содержавшие критические блоки.
Фил поджал губы и покачал головой, соображая, не выбросить ли к черту эту программу и не начать ли все сначала, вероятно, теперь она выдает еще более искаженные показатели, чем раньше. Но прежде захотелось посмотреть, как далеко она завела. Он попросил компьютер сделать оценку «Наихудший случай». На сей раз под заголовком «Чрезмерные оценки» появилось сорок семь блоков, двенадцать как критические. Буквы и цифры растаяли, и на их месте возникла команда:
«Предпринять немедленные меры». Фил попросил дать последовательные изображения критических поперечных сечений. По мере того как на экране возникали треугольные изображения, справа налево двигались пунктирные линии, обозначавшие плоскость наибольшей слабости сооружения. И в каждом случае это место находилось на самом низком уровне. По всей видимости, это были точки соприкосновения плотины с лежавшей в ее основании скалой. А на экране появилось новое сообщение: «Выходят какие-то отбросы? Не плачь. Лучше перепроверь те отбросы, которые входят». Это была одна из фраз, которые Фил включил в программу, чтобы чем-то разбавить скуку.
Когда он позвонил Джанет на работу, она радостно приветствовала его:
– Ну, как дела с грандиозным инженерным проектом?
– Великолепно. Согласно этому кибернетическому мыслителю, наша самая замечательная плотина рассыпается сразу в сорока семи местах. Я звоню тебе, чтобы посоветовать выбросить на помойку всю документацию нашего грандиозного проекта, который, возможно, завалялся в твоем портфеле.
– Знаешь, я не могу позволить себе роскошь заиметь портфель. Документы держу в ящике письменного стола.
– Джанет, результаты оказались хуже, чем раньше. Я не думаю, что подвела логика. Очевидно, мои первоначальные предположения, произвольные коэффициенты были слишком пессимистичными.
– В этом я тебе помочь не могу. Пока ты не взвалил на меня эту плотину, самой крупной вещью, которую я когда-либо анализировала, был кусок силикона. А почему бы тебе не объяснить это старому... как его там... Рошеку? Он, вероятно, в секунду сможет обнаружить изъян.
Фил рассмеялся.
– Ты, должно быть, жаждешь моей гибели. Я его до смерти боюсь, посмотрела бы, как он утром проследовал, стуча своими костылями, от лифта по коридору. Словно чудовище из мультфильма. Забавно видеть, как все тотчас перестали трепаться и набросились на работу. Этот старик, клянусь, может одним только взглядом сшибить человека со стула.
– Все равно, тебе нужно с кем-либо об этом поговорить. Не можешь ты просто сидеть там и нервничать.
– Уж не обратиться ли мне ко всему руководству разом и не сообщить, мол, по моим расчетам плотина в ущелье Сьерра вот-вот рухнет, и все ее конструкции поплывут к Сакраменто? Да они расхохочутся так, что на пол попадают. Они скажут: "Ну и ну, должно быть, «отличные расчеты». Я же в их глазах несмышленыш, только что из колледжа. Мне вообще не положено вести себя так, будто что-то кумекаю Мне положено по чину держать глаза и уши открытыми, а рот – закрытым.
– Слишком уж ты робкий. Сделал оригинальную программу и должен больше доверять ей. Неужели у тебя нет какого-нибудь босса, с кем можно поговорить?
– Целых два. Один не слишком-то много знает о компьютерах, а другой мало что смыслит в плотинах. Пожалуй, можно зайти к Герману Болену, который беседовал со мной перед тем, как нанять. Очень приятный, по-моему, только немного напыщенный.
– Поговори с Боленом. Если эта плотина завтра рухнет, ты же не заявишь, что знал, мол, об этом, но постеснялся сообщить. Ой-ой, мне надо вешать трубку. Идет надзирательница и смотрит на часы. Думаешь, только у тебя чудовище из мультфильма?..
Весь остаток утра, как и обеденный перерыв. Фил провел, пытаясь набраться смелости, чтобы попросить секретаршу Болена записать его на прием. Дважды протягивал руку к телефонному аппарату на своем столе и отдергивал ее, страшась своих предвидений. «Вы с ума сошли? – возможно, яростно накинется на него Болен. – У меня есть дела поважнее, чем болтать с младенцами об их галлюцинациях. Черт подери, неужели вы всерьез думаете, что ваша школярская разработка чего-нибудь стоит?» Нет, поправил себя Фил, Болен не такой тип, чтобы выходить из себя. Скорее всего унизит этак по-отечески: «Ваша небольшая компьютерная программа очень мила. Вам стоило бы взглянуть на нее через несколько лет, когда накопится кое-какой опыт. А теперь извините, я ожидаю канцлера ФРГ». Была и еще одна возможность: Болен в тот же миг уволит его за растранжиривание ценного компьютерного времени и за то, что он не сосредоточился полностью на порученном деле. Филу, конечно, не хотелось рисковать потерять работу.
Он входил в группу из четырех человек, которые проектировали скальную плотину для сельского хозяйства Бразилии. Большую часть своего времени он проводил, перепроверяя чертежи и расчеты других, что носило как бы учебный характер, но он не возражал против этого, если он все будет выполнять аккуратно и не допустит ошибок, то в дальнейшем ему поручат более ответственную и самостоятельную работу. К тому же появилась надежда, что еще до конца этого года предложат сопровождать руководителя группы в поездке на место строительства. Прогулочка в Бразилию за счет фирмы! Ведь ни о чем таком нельзя было бы и мечтать, кабы послушался своего отца и поступил в одну из маленьких консультирующих фирм в их Уичите. Пришлось бы всю жизнь проектировать прокладку канализационных труб к домам в этой глуши и надеяться, что вдруг подвернется проект какой-нибудь дороги. Он был рад, что решил попытать счастья в большой фирме в Калифорнии. И по мере того, как шло время, уменьшалось опасение, что выставит себя дурачком, вынужденным с позором тайком вернуться домой. «Перестань дергаться, – ругал он себя. – У тебя хорошие мозги, приличное образование и желание работать. А Болен – человек, который это высоко ценит. Ты совсем не так уж косноязычен, каким привык быть. Потом, что такого, если выглядишь слишком молодым, чтобы тебя воспринимали всерьез? Время исправит этот недостаток».
Он снова положил руку на телефонную трубку. Нечего бояться Болена. Возможно, на него произведет впечатление новый сотрудник, который смотрит дальше своего непосредственного задания, и он вспомнит о нем, когда откроется какая-нибудь вакансия. Фил вспомнил совет отца относительно того, как преуспеть в мире бизнеса: «Зарекомендуй себя как личность, которая чаще решает проблемы, чем создает их. Но если уж встретишься с проблемой, которую не можешь решить, передай ее тому, кто сможет это сделать, и проверь, правильны ли твои исходные данные». Фил нахмурился. Его данным уже три недели. Лучше бы сначала позвонить на плотину и получить самые последние показания измерительной аппаратуры. А вторая заповедь его отца заключалась в том, что чем выше поднялся человек по служебной лестнице, тем проще иметь с ним дело. Болен, конечно же, забрался достаточно высоко – вторая ступенька от вершины.
Фил снял телефонную трубку и принялся дозваниваться на плотину в ущелье Сьерра.
* * *
Герман Болен занимал второй по величине и обстановке кабинет в фирме. Там были и чистошерстяной ковер, и своя ванная, и облицовка стен от пола до потолка не каким-нибудь пластиком или тонкой фанерой, а настоящим орехом. Левая сторона его письменного стола напоминала панель управления личным самолетом. Одним прикосновением к кнопке мог вызвать свою секретаршу, связаться по телефону с пятьюдесятью номерами во всем мире, получить прогноз погоды и курс акций на бирже, повернуть жалюзи с внешней стороны окон, зажечь сигару, согреть чашечку кофе и, наконец, поманипулировать цифрами всеми способами, известными в математике.
Он не имел ничего против того, чтобы быть вторым номером при первом номере Теодоре Рошеке, который был блестящим инженером с прямо-таки нечеловеческой работоспособностью и вполне заслужил и свой авторитет, и свою более крупную долю в прибылях. Герман Болен ничуть не завидовал ему. По правде говоря, он был даже благодарен старику. Если бы Рошек много лет назад не натолкнулся на него, то он, по всей вероятности, так и затерялся бы в лабиринтах Бюро рекламации, остался работягой на федеральной службе, о котором никто и никогда не слыхал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37