– Не ищешь ли ты Велму?
– А она есть среди них? Хитрость играла на ее лице.
– А у вас нет ее фото? От ее людей?
– Нет.
Это ее разочаровало: у каждой девочки где-нибудь есть фото и мне бы уже следовало раздобыть фото Велмы приблизительно такой упрек я почувствовал в ее фразе.
– Ты мне перестаешь нравиться, – спокойно, насколько позволяло ее состояние, сказала миссис Флориан.
Я встал со стаканом, подошел к ней и поставил стакан на край стола.
– Налейте мне глоточек, прежде чем прикончите бутылку.
Она дотянулась до стакана, а я повернулся и быстро пошел. Пройдя гостиную и коридор, попал в спальню, где царил хаос и стоял комод с открытым ящиком. Из комнаты донесся крик – меня звали. Я пошарил в правом ящике, нащупал среди белья конверт и быстро его вытащил.
Когда я вернулся в гостиную, миссис вскочила с кресла, но не успела сделать и двух шагов.
– Садитесь! – прикрикнул я преднамеренно угрожающе. – Вы имеете дело не с простачком наподобие громилы Лося Мэллоя, – ее глаза сделались какими-то стеклянными, как у убийцы.
Она остолбенела, как будто рядом раздался выстрел. Дважды моргнула и попыталась верхней губой коснуться носа. В кроличьем оскале показалось несколько грязных зубов.
– Лось? Лось? Что с ним? – выпалила она.
– Он на свободе, – сказал я. – Вышел из тюрьмы. Теперь он шатается по городу с пистолетом сорок пятого калибра. Он прикончил черномазого на Сентрал сегодня утром, потому что тот не знал, где Велма. А сейчас он ищет шпика, который заложил его восемь лет тому назад.
Женщина поднесла бутылочку виски к губам и стала булькать прямо из горлышка. Виски потекло по подбородку.
– А фараоны ищут ЕГО, – сказала она и рассмеялась. – Фараоны, ха-ха! Очаровательная женщина. Мне так нравилось быть с ней. Мне нравилось ее спаивать в своих корыстных целях. Я был мировым парнем. Я был ужасно доволен собой. Однако меня стало подташнивать.
Я открыл конверт, который сжимал в руке, и достал оттуда глянцевую фотокарточку. Девушка, запечатленная на ней, походила на остальных, но была намного красивее. Ей очень шел костюм Пьеро. Но ниже пояса фотография изображала в основном очень соблазнительные стройные ножки. Распущенные волосы под шапочкой с черным помпоном имели на фото темноватый оттенок и вполне могли быть на самом деле рыжими. Веселое лицо, кокетливый наклон головы, искрящиеся глаза.
Я бы не сказал, что лицо девушки на фото было исключительным и непородным, я не очень-то разбираюсь в лицах. Но оно было хорошеньким. Люди с симпатией относятся к таким лицам. Все же это было довольно обычное лицо, его миловидность, казалось, была сделана на конвейере. Вы можете увидеть десятки таких лиц в городском квартале в обеденный час.
Подпись в нижнем правом углу гласила: «Всегда Ваша – Велма Валенто». Я держал карточку перед носом жены Флориана так, чтобы она не смогла до нее дотянуться. Она рванулась было вперед, но спасовала.
– Зачем же ее прятать? – снова спросил я. – Что ее выделяет среди других? Где она?
– Она умерла, – сказала женщина. – Она была хорошим ребенком, но она умерла, фараон. А теперь убирайся вон!
* * *
Ее блекло-коричневые брови ходили вверх и вниз. Рука разжалась, и бутылка выскользнула на ковер. Я нагнулся, чтобы поднять ее, но отпрянул – миссис Флориан попыталась съехать мне по физиономии, – А вы все еще не сказали, зачем спрятали фотографию, – сказал я ей. – Когда Велма умерла?
– Я бедная, больная старая женщина, – проворчала она, – Убирайся от меня, ты, сукин сын!
Я стоял, молча глядя на нее, ни о чем конкретно не думая. Улучив момент, поднял почти пустую плоскую бутылку и поставил на столик. Джесси Флориан тупо уставилась на ковер. Радио в углу приятно бормотало. По улице прогромыхал грузовик с пустыми бидонами в кузове. В окно влетела муха и стала назойливо жужжать, пытаясь протаранить стекло.
После довольно долгого молчания женщина вдруг рассмеялась, откинула голову назад и, смешно шевеля губами, понесла какую-то бессмыслицу. Затем дотянулась до бутылки, в которой осталось виски на два глотка. Бутылка стучала ей по зубам, пока она ее осушала.
Когда бутылка окончательно опустела, она подняла ее вверх, потрясла и запустила в меня. Я отскочил куда-то в угол, но поскользнулся на ковре и упал с глухим стуком. Она успела презрительно на меня глянуть, прежде чем закрыть глаза, Вскоре раздались первые раскаты храпа.
Возможно, это был хитрый розыгрыш, но я внезапно почувствовал, что мне уже достаточно этой сцены. Я взял с дивана свою шляпу. Приемник все еще бормотал в углу, и женщина спокойно храпела в кресле. Я бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем закрыл за собой сетчатую дверь, затем тихонько открыл снова и посмотрел.
Ее глаза были закрыты, но веки подозрительно подрагивали. Я спустился по ступенькам и по растрескавшейся дорожке к улице.
В соседнем доме заметил приподнятую занавеску. Из окна выглядывало узкое внимательное лицо. Лицо старой женщины с белыми волосами и острым носом. Такие старушки суют свой нос во все дела в округе. В каждом квартале есть по меньшей мере одна такая. Я помахал ей рукой. Занавеска упала.
Я сел в машину и поехал к Налти в участок на 77-ю улицу. Там поднялся на второй этаж и вошел в маленький вонючий кабинет.
Глава 6
С того момента как мы расстались, казалось, Налти не сдвинулся с места. Он сидел в своем кресле с тем же настроением кислого терпения. Но в пепельнице добавилось два сигарных окурка, а пол покрылся более толстым слоем горелых спичек.
Я сел за свободный стол, а Налти перевернул вниз лицом фотографию, лежащую перед ним, но, передумав, протянул ее мне. Это был полицейский снимок, фас и профиль, с отпечатками пальцев внизу. Это был Мэллой, снятый при сильном свете, и, казалось, что у него не больше бровей, чем у французской булочки.
– Это он, – я возвратил Налти карточку.
– Мы получили о нем телеграмму из штата Орегон, – сказал Налти. – Он отсидел весь срок. Дела наши вроде пошли лучше. Мы его засекли Ребята из патрульной машины беседовали с кондуктором в конце линии Седьмой улицы. Кондуктор припомнил парня таких размеров и похожего на этого, как его, Лося. Что он будет делать, так это вломится в какой-нибудь большой дом, откуда уехали люди. Таких сейчас много, старые места, слишком далеко от центра. Их невыгодно снимать. Он вломится в дом, мы его и возьмем тепленьким.
– А была ли на нем нелепая шляпа с перьями? А мячики на куртке?
Налти нахмурился и потер руками колени.
– Нет. Синий костюм. А может, коричневый?
– А ты уверен, что он был не в соронге?
– А? А, да, очень смешно. Напомни мне, чтоб я посмеялся в выходной. Я сказал:
– Это был не Лось. Он не поедет трамваем, у него есть деньги. Посмотри на его одежду. Он же не влезет ни в один стандартный размер. Он, должно быть, шил на заказ.
– Ладно, смейся надо мной, – нахмурился Налти. – А ты чем занимался?
– Тем, чем следовало бы тебе. Это место так и называлось – «Флорианс», когда оно еще было белым ночным кабачком. Я беседовал с негром, служителем гостиницы неподалеку от «Флорианса», который знает все обо всех в квартале. Надпись неоновая, слишком дорогая, и цветные ее не сменили. Имя бывшего хозяина Майк Флориан. Он умер несколько лет назад, но его вдова все еще жива. Она живет на 1644 Вест 54 Плейс. Ее звать Джесси Флориан. Ее имени нет в телефонной книге, но оно есть в городском справочнике.
– Ну так что же мне делать? Назначить ей свидание? – спросил Налти.
– Я это сделал за тебя. Я взял с собой пинту виски. О, она очаровательная женщина средних лет с лицом, как ведро с помоями, а если она мыла голову после окончания второго семестра в колледже, то я съем свое запасное колесо вместе с ободом и прочим.
– Обойдись без острот, – попросил Налти.
– Я разузнал у миссис Флориан о Велме. Вы помните, мистер Налти, о рыженькой Велме, которую искал Лось Мэллой? Я не утомляю вас, а, мистер Налти?
– Тебя это волнует?
– Миссис Флориан поведала мне, что не помнит Велму. Замечу, дом ее страшно обшарпанный, кроме нового приемника, долларов за 70-80, шаром покати.
– Ты не сказал мне, с какой стати я должен орать от радости?
– Миссис Флориан для меня – просто Джесси. Она сказала, что ее муж ей ничего не оставил, кроме своего старого тряпья и стопки фотографий банды, которая время от времени работала в его заведении. Я попотчевал миссис Флориан выпивкой. Она бабенка такого сорта, что добудет выпивку через твой труп, если увидит бутылку.
Я подробно описал лейтенанту свой визит к миссис Флориан. После чего вытащил из кармана фотографию девушки и положил на стол. Налти взял карточку, посмотрел на нее.
– Ничего, – сказал он, – достаточно привлекательна. Когда-то я бы обратил на нее внимание, ха-ха. Велма Валенто, а? Что случилось с этой куколкой?
– Миссис Флориан сказала, что она умерла, но она не объяснила, зачем прятала фото. В конце, после того как я сказал ей про Лося, она разлюбила меня. Это невозможно, правда?
– Продолжай.
– Это все. Я выложил тебе факты и подарил экспонат. Если ты никуда не доберешься с таким набором, дело сдохнет. Я больше ничего не могу сказать в утешение тебе.
– Куда мне добираться? Убит черномазый. Подождем, пока возьмем Лося. Черт, он не видел девушку восемь лет, если только она его не навещала в тюрьме.
– Хорошо, – сказал я, – но не забудь: он ищет ее и способен идти напролом. Кстати, он же участвовал в ограблении банка. Кто-то получил денежки. Кто же?
– Я попытаюсь узнать. А что?
– Кто-то подвел его. Может, он не знает кто. Тогда он уделит время и этой работе, – я поднялся. – Ну что ж, до свидания и всего хорошего.
– Ты меня покидаешь?
– Я должен пойти домой, принять ванну, прополоскать глотку и почистить ногти.
– Ты приболел, не так ли?
– Просто я грязный, очень, очень грязный, – сказал я и поднялся, чтобы уйти.
– Ну зачем торопиться? Сядь на минутку, – он облокотился о спинку кресла и засунул большие пальцы за жилетку, чем стал походить на древнего фараона, но притягательности в нем не прибавилось.
– Я не спешу, – сказал я. – Никакой спешки. Просто я больше ничего не смогу сделать. Очевидно, Велма умерла, если миссис Флориан говорит правду, а я на данный момент не вижу никакой причины, зачем ей лгать. Я выяснил все, что меня интересовало.
– Да-а, – с подозрением, скорее в силу привычки, сказал Налти.
– Да, такие вот дела. Вы уже опознали Лося. Мне остается мотать домой и заняться немножко проблемой, как заработать на жизнь.
– Хорошо, мы упустили Лося, – сказал Налти. – Однако навсегда парни исчезают редко. Даже большие парни, – его глаза по-прежнему выражали подозрение, если они вообще что-нибудь выражали. – Сколько она тебе дала?
– Что?
– Сколько тебе дала на лапу эта леди, чтобы ты утаил главное?
– Что главное?
– Что утаиваешь сейчас и собираешься утаивать потом, – Налти вытащил большие пальцы из-за вырезов в жилетке и стал их сталкивать друг с другом перед животом. Он улыбался.
– А-а. Вот оно как! Пусть так, Христа ради, – сказал я и быстро вышел из кабинета, оставив его с открытым ртом.
Но что-то мне подсказало, что надо вернуться. Налти сидел все в этом же положении, упирая большие пальцы друг в друга. Но он уже не улыбался. Он выглядел озабоченным. Рот его все еще был открыт.
Он не шевельнулся и не поднял глаз. Так и не поняв, видит он меня или нет, я тихонько прикрыл дверь и ушел.
Глава 7
В этом году на календаре изобразили Рембрандта, довольно грязный автопортрет, должно быть, из-за несовершенной печати. Репродукция изображала его держащим испачканным большим пальцем замызганную палитру и с беретом на голове, который также был не совсем чист. Его другая рука держала кисть, как будто он собирался поработать, если бы ему заплатили наличными. Его лицо цвета обожженной глины выглядело перезрелым, из-за проявляющихся последствий алкоголя. Оно было полно отвращения к жизни. Но оно имело выражение твердой бодрости, которая мне нравилась, и глаза были ярки, как капли росы.
Я смотрел на него через стол в своем кабинете. Было полпятого, когда зазвонил телефон и я услышал холодный высокомерный голос, который звучал так, будто звонивший думал, что он замечательно хорош. После того как я ответил, он сказал манерно растягивая слова:
– Вы – Филипп Марлоу, частный детектив?
– В точку.
– О, значит да? Вас мне рекомендовали как человека, умеющего держать язык за зубами и которому можно доверять. Я бы хотел видеть вас сегодня в семь часов у себя дома. Мы обсудим одно дело. Мое имя Линдсей Мэрриот и я живу на 4212 Кабрилло Стрит. Вы знаете где это?
– Я знаю, где ваш район, мистер Мэрриот.
– Кабрилло Стрит довольно сложно найти. Улицы здесь выписывают интересные, но запутанные кривые. Я бы посоветовал вам от кафе подниматься пешком. Кабрилло Стрит будет третьей по счету улицей, а мой дом один в квартале. Тогда до семи?
– А что за работа?
– Я бы предпочел не обсуждать это по телефону.
– Но, может, вы хоть намекнете мне? До вас же приличное расстояние.
– Я буду рад оплатить все ваши издержки, даже если мы не придем к согласию. Вас всегда так серьезно волнует сущность дела?
– Пока оно в рамках закона – нет. Голос стал ледяным.
– Я бы вам не позвонил, если бы было иначе. Похоже, парень закончил Гарвард. Слишком грамотная речь. Ноги у меня затекли, а банковский счет был почти пуст.
Я подлил меду в голос и сказал:
– Большое спасибо, что позвонили мне, мистер Мэрриот. Я приду.
Он повесил трубку. Мне показалось, что в лице мистера Рембрандта появилась насмешка. Я достал бутылку из глубокого ящика стола и сделал маленький глоток. Это в мгновение ока убрало усмешку с уст мистера Рембрандта.
Солнечный луч скользнул по краю стола и бесшумно упал на ковер. Светофоры мигали на бульваре, мимо тяжело проезжали тягачи дальних перевозок, монотонно стучала пишущая машинка в офисе адвоката за стеной. Я только успел набить и раскурить трубку, как вновь зазвонил телефон.
На этот раз звонил Налти. Он говорил невнятно, как будто его рот был набит печеной картошкой.
– Я полагаю, что был не совсем сообразительным, – сказал он, когда узнал с кем говорит, – Кое-что есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29