Он был очень удивлен, что я это выяснила.
– Ничего, он привыкнет к вам, – сказал я. – Ему это нужно, Что дальше?
– Я сказала миссис Грэйл: «Вам бы хотелось, наверное, вернуть ожерелье, не так ли?» Мне надо было сказать что-нибудь такое, что ошеломило бы ее. Она быстро дала мне другой номер. Я позвонила по нему и сказала, что не прочь была бы ее увидеть.
Она была удивлена. Я рассказал ей ночную историю. Ей она не понравилась. Она продолжала интересоваться, почему ей не звонит Мэрриот. Полагаю, она думает, что тот смылся на юг с деньгами или что-то в этом роде. Я встречаюсь с ней в два часа. Я ей расскажу, какой вы замечательный и надежный человек и как вы любезно согласились ей помочь.
Я ничего не говорил, просто смотрел на нее. – В чем дело? Я сделала что-нибудь не так? – испуганно произнесла Энн Риордан.
– Не могли бы вы обратиться к своей памяти и припомнить, что все это – дело полиции, а меня предупредили, чтобы я не совал в него нос?
– Миссис Грэйл имеет право нанять вас, когда она только пожелает.
– Что пожелает?
– О, Боже мой... Такая женщина, как... С ее-то взглядами... Видите ли., – она остановилась и опять, как только что, закусила губу. – Каким человеком был Мэрриот?
– Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.
– Был ли он привлекателен для женщин?
– Для определенного типа. Но не для всех.
– Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.
– Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось мало шансов вернуть колье.
– Почему?
Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.
Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился. Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось, можно заваривать воздух, Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик, задвинул его и снова сел.
Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.
Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.
– Послушайте, Энн, убийство Мэрриота – глупая ошибка. Банда, взявшая колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову. Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем, привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими, кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.
Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.
Она медленно закрыла рот и кивнула.
– Вы просто великолепны, – мягко произнесла она, – но вы спятили. Она встала и взяла сумку.
– Вы пойдете к ней или нет?
Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, – был мой ответ.
– О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных похождениях. У нее ведь они были, не так ли?
Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.
– А у кого их не было? – пробормотал я.
– У меня. Никогда.
Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.
– Но вы еще кое о чем забыли, – сказал я вслед. Она остановилась и обернулась.
– Что? – она смотрела на стол.
– Вы отлично знаете что, Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:
– Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не занимаются убийствами?
– Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.
– А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?
– Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков принимает.
– О, – она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. – Я думаю, вы имели в виду это? – полезла в сумку и положила на стол пакетик.
Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.
– Я знаю, мне не следовало их брать, – сказала она, почти не дыша, – но я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти, Я видела когда-то несколько штук.
– Вам следовало бы взять и портсигар, – спокойно произнес я, – В нем нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.
– Я не могла – вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости. Из-за портсигара у вас неприятности?
– Нет, – солгал я, – и не должно быть, – Я так рада, – задумчиво сказала она.
– Почему вы их не выбросили?
С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.
– Наверное, потому, что я дочь полицейского, – наконец промолвила она, – Не следует выбрасывать вещественные доказательства, – ее улыбка была слабой и виноватой, а щеки горели.
Я неопределенно пожал плечами.
– Ну, и... – слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее лице сгустилась.
– Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.
Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.
Глава 14
Я ткнул пальцем одну из папирос, затем уложил их аккуратно рядком и скрипнул стулом. Не следует выбрасывать вещественные доказательства. Значит, это вещественные доказательства. Доказательства чего? Что человек по случаю выкурил немного? Человек, в котором любое прикосновение экзотики находило отклик. С другой стороны, много крутых парней курит марихуану, также много музыкантов и старшеклассников, симпатичных девочек, которые отчаялись в жизни. Американский гашиш. Трава, которая росла бы везде. Сейчас запрещено законом ее выращивать. Это значит немало для такой большой страны, как США. Я сидел и пыхтел трубкой, слушая, как стучит за стеной машинка, проезжают машины по бульвару Голливуд и весна шуршит в воздухе, как бумага по бетонному тротуару, подгоняемая ветром. На столе лежали довольно крупные папиросы, а марихуана грубого помола. Индийская конопля. Американский гашиш. Доказательства. Боже, что за шляпы носят женщины! Голова раскалывалась. Точно, я сошел с ума. Я достал перочинный ножик, открыл маленькое острое лезвие, то, которым я не чистил трубку, и взял одну из папирос. Что сделал бы эксперт в полиции? Разрезал бы сигарету вдоль и, для начала, исследовал внутренности под микроскопом. Вдруг обнаружил бы что-то необычное, Маловероятно, но чем черт не шутит, эксперту за это платят. Одну папиросу я разрезал. Мундштук поддался с трудом. О'кей, я парень крепкий, разрезал и его. Из мундштука я достал свернутые в трубку кусочки плотной бумаги с напечатанными буквами. Я пытался расположить их в порядке, но они скручивались и скользили по столу, Затем взял другую папиросу и, прищурясь, посмотрел внутрь мундштука. Тогда стал работать перочинным ножиком несколько иначе. Я начал покалывать папиросу и нашел место, где начинался мундштук. Это было легко, так как мундштук был тверже. Я осторожно отрезал его и еще более аккуратно и неглубоко надрезал вдоль. Он раскрылся, и внутри оказался кусок эластичной бумаги, на этот раз неповрежденной.
Я нежно развернул ее. Это была визитная карточка. Тонкая, почти белая, с оттенком слоновой кости. На ней были напечатаны слова изящным тонким шрифтом. В нижнем углу – номер телефона в Стиллвуд Хайте. В нижнем углу – надпись: «Консультации в назначенное время». В середине, немного крупнее, но также сдержанно, напечатано: «Джул Амтор». Ниже помельче: «Психотерапевт». Я взял третью папиросу. На этот раз с большими трудностями вытянул карточку, ничего не разрезая То же самое! Осторожно засунул визитку обратно в мундштук папиросы. Трубка потухла, я положил ее в пепельницу и посмотрел на часы. Время не стоит. Я завернул две разрезанные папиросы и разрезанную карточку в кусок оберточной бумаги, целую же папиросу с карточкой внутри – в другой кусок бумаги и запер оба пакетика в стол.
Я сидел и смотрел на визитку, оставшуюся на столе. На ней не было адреса Три одинаковых визитки спрятаны в папиросы, вложенные в дешевую японскую или китайскую сигаретницу! Товар под черепаховую кость стоит от 35 до 75 центов в любом восточном магазине, где японец с исключительной вежливостью что-то шепелявит, сердечно улыбаясь вам, когда вы говорите, что «Луна Арабик» пахнет, как девочки в номерах Сан-Франциско Сейди, И все это в кармане мертвого человека, у которого была другая, очень дорогая сигаретница с хорошими сигаретами, которые он действительно курил. Может быть, папиросы ему вовсе не принадлежали. Он мог подобрать эту сигаретницу в вестибюле гостиницы и забыть про нее, ни разу не заглянув внутрь. Джул Амтор, психотерапевт. Психотерапевт! Да, да... – мои мысли стали фокусироваться на незнакомом мне человеке. Зазвонил телефон, и я рассеянно ответил. В голосе была холодная твердость полицейского, высоко ценившего себя. Это был Рандэлл. Он не лаял. Это был ледяной тип.
– Итак, вы не знали эту девушку? Она подобрала вас на бульваре, а до него вы дошли пешком? Прекрасная ложь, Марлоу.
– Может, у вас есть дочь и вам не хотелось бы, чтобы на нее бросались из кустов газетные репортеры и совали в нос свои вспышки?
– Вы меня обманули. – Только ради удовольствия. В трубке ненадолго воцарилась тишина, он что-то решал.
– Ну что ж, ладно, – сказал он, – Я видел ее, она пришла и рассказала всю историю. Она дочь уважаемого мной человека, как оказалось. – Она рассказала вам, а вы ей.
– Я ей сообщил совсем немного, – холодно сказал он. – По одной простой причине, по которой также звоню вам. Следствие должно вестись в полной тайне. У нас есть шанс накрыть эту банду, и мы собираемся это сделать.
– О, утром у вас уже новая версия! Итак, групповое убийство? Превосходно! – Кстати, это была марихуана в той симпатичной коробочке с драконами. Вы уверены, что он курил из нее?
– Абсолютно, В моем присутствии он не курил другие сигареты. Но он не был все время со мной!
– Понятно. Что ж, на этом все. Запомните, что я сказал, вам сегодня ночью. И не думайте об этом деле. От вас нам нужно только молчание. Иначе... Он остановился. Я зевнул прямо в микрофон. – Я это слышал, – зло сказал он. – Возможно, вы думаете, что это в моих силах. Одно неправильное движение, и мы сажаем вас под замок как важного свидетеля. – Вы имеете в виду, что в газетах об этом убийстве ничего не будет? – Нет, они напечатают, что убили Мэрриота, и все. Что за этим кроется, они не узнают. – А также и вы, – сказал я.
– Я предупредил вас дважды, третьего раза не будет.
– Вы слишком много говорите, – сказал я, – для человека, у которого в руках козыри. Слишком много. Он не был удивлен. Он, конечно же, повесил трубку. О'кей, черт с ним, пусть работает над этим. Я прошелся по кабинету, немного поостыл от звонка Рандэлла и выпил глоточек виски. Машинально посмотрев на часы, я не заметил, который час. Снова сел за стол. «Джул Амтор», психотерапевт. Консультации только в назначенное время". Тогда вы дайте ему немного времени и достаточно денег, и он вылечит вас от кузнечиковой чумы. Должно быть, он эксперт по несостоявшейся любви, по женщинам, которые не хотят спать в одиночестве, по шатающимся мальчикам и девочкам, не пишущим домой и проживающим свои вещи. Иногда попадаются мужчины, большие сильные парни, издающие в офисах львиный рык, а на самом деле – холодная каша под жилеткой. Но в основном его клиентура, думалось, это женщины жирные с затрудненным дыханием и тощие, сгорающие на глазах, мечтательные старухи и закомплексованные молоденькие девушки, женщины всех размеров, форм и возрастов, но с одним общим – деньгами. Богатые самки, которые тщательно выверяют счета за молоко, платя ему без разговоров наличными. Тогда кто он? Артист, распространитель слухов о себе или деловой парень, чьи визитки были завернуты в папиросы с травкой, найденные у убитого человека? Но визитки – это уже что-то. Я взял трубку и попросил оператора набрать номер в Стиллвуд Хайте.
Глава 15
Ответила женщина сухим, сиплым голосом с иностранным акцентом:
– Алло?
– Могу я поговорить с мистером Амтором?
– Ах, нет. Я сожалею. Я очень сожалею. Амтор никогда не говорит по телефону. Я его секретарша. Ему что-нибудь передать?
– Какой у него адрес? Мне нужно с ним встретиться.
– Ах, вы хотите с ним проконсультироваться? Он будет очень рад. Но он очень занят. Когда вы хотите увидеть его?
– Сейчас же, сегодня в любое время.
– Ах, – голос выражал сожаление, – это не получится. Возможно, на следующей неделе. Я посмотрю в книге регистрации.
– Послушайте, – сказал я, – забудьте о книге. У вас есть карандаш?
– Ну конечно, он у меня есть. Я...
– Записывайте. Мое имя Филип Марлоу. Адрес – бульвар Голливуд, 615. Телефон – Гленвью 7537, – я произнес по буквам трудные места и ждал.
– Да, мистер Марлоу, я записала.
– Я хочу видеть мистера Амтора по поводу человека по имени Мэрриот, – это я тоже произнес по буквам.
– Это очень срочно. Вопрос жизни и смерти, Я хочу видеть его немедленно. Вам понятно?
– Вы говорите очень странно, – произнес голос с акцентом.
– Нет, – я взял аппарат и потряс его. – Со мной все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29