За это Вам и платят. Что именно?
— Повсюду объявлена тревога. Всем кораблям… Ультимо, Туле, гарнизонам на Фарне, Мелисе и Гроллоре…
— А на Стрее?
— Нет, на Стрее — нет.
— Логично, — пробормотала Соня. — Совершенно логично. Фарн — это гуманоиды вроде людей, феодализм и прочие атрибуты Средневековья. На Гроллоре — индустриальное общество, но оно сформировалось лишь недавно. На Мелисе — разумные амфибии, но ничего похожего на техногенез. Похоже, эти крыски опережают их всех, по крайней мере в отношении развития технологий. А вот Стрее… Интересно, чем нам помогут эти ящеры-философы. И помогут ли вообще.
— По крайней мере, никто не мешает попробовать, — ответил Граймс. — Мистер Мэйхью, а с западно-галактическими антимирами они не связывались?
— Нет, сэр.
— А с нашими ближайшими соседями — Шекспировским Сектором, Империей Уэйвери?
— Нет, сэр.
— Значит, дело ограничивается планетами Конфедерации. Тем лучше. Помочь нашим соотечественникам — наша законная обязанность.
— Незаконная, шкипер, — поправил Вильямс. — Пиратство всегда было незаконным. Но ради благородной цели…
— В общем, Вы не против, — сказала Соня. — Этого достаточно.
— Черт возьми, я действительно не против! В конце концов, как сказал кто-то из великих, «цель оправдывает средства».
— Прекрасно, коммандер Вильямс. Посему предлагаю взять курс на Стрее. Мистер Мэйхью, продолжайте «слушать». И сообщите мне немедленно, если появится другой корабль. Для того, чтобы пересчитать уровень темпоральной прецессии, масс-индикатор не нужен. Они могут запросто с нами синхронизироваться.
— А что мы будем делать на Стрее? — спросил майор. — Вы уверены, что из этого что-нибудь получится?
— Как я уже сказал адмиралу Хенесси — постараемся. Понятно, что действовать придется на свой страх и риск и импровизировать по ходу, но что-нибудь непременно должно получиться.
Коммодор отстегнул ремни и направился в рубку. Соня последовала за ним.
Закрепившись в кресле старшего пилота, он наблюдал, как Вильямс занимался сменой курса — выключил Движитель Манншенна, развернул корабль, придал начальную скорость, включил Движитель Манншенна… «Начинаются Будни Глубокого Космоса», — хотел было сказать Граймс… и не смог. Он не мог произнести эти слова, будучи одетым в это маскарадное тряпье, чувствуя на своей физиономии густую бороду. Он покосился на Вильямса. Вот кого не надо убеждать, что старпома делают старпомом вовсе не золотые нашивки на кителе и даже не три красные полоски, которые теперь красовались на его крепком волосатом запястье.
— Курс установлен, шкипер, — объявил он.
— Спасибо, коммандер Вильямс. Все не занятые на вахтах офицеры могут быть свободны.
Последнее касалось в первую голову их с Соней.
Начались Будни Глубокого Космоса — привычные, как пение гироскопов Манншенна, искривлявших континуум. Корабль летел вперед в пространстве, назад во времени, все ближе и ближе к краю Галактики.
Но они были не одиноки. Судя по тому, что «слышал» Мэйхью, за ними и перед ними, со всех сторон летели другие корабли — по счастью, слишком далеко, чтобы определить точные координаты беглецов.
Это тоже не было чем-то необычным. Но… Кому не случалось употреблять выражение «атмосфера ненависти и страха»? И сейчас оно как нельзя более точно отражало обстановку. Правда, по-настоящему эту атмосферу чувствовал лишь Мэйхью. Он слушал — слушал сообщения, которыми обменивались псионики на вражеских кораблях. Целые эскадры собирались на орбитах Лорна, Далекой, Ультимо и Туле. Другие эскадры мчались к мирам Восточного Круга с приказом установить блокаду. И был еще один приказ, простой и жестокий: при обнаружении «Свободы» — уничтожить.
— Как ты это объяснишь? — спросила Соня.
Граймс пожал плечами.
— Думаю, на нас устроили охоту в масштабах Галактики.
— Но зачем? Мы — кучка беглых рабов, которым захотелось попытать счастья и заняться грабежом. Я не понимаю. В любом случае, мне не хочется попасть в лапы этим… тварям.
— Что я слышу! Ксенофобия у профессионального этолога?
— Это не ксенофобия. Понимаешь, с представителями чужих цивилизаций — даже негуманоидных — всегда можно договориться. Но это… это не цивилизация. Это животные. Хорошо известные опасные животные. Они боятся нас и ненавидят, и борются с нами нашим же оружием. Мы тоже никогда их не любили. Я знаю людей, которые испытывают нежные чувства к мышам. Но к крысам — почти никогда. Знаешь, мне иногда кажется, что это межвидовая вражда, — она задумчиво потерла красный рубец на груди.
— Хорошо. А что ты думаешь по поводу этой эскадры на Стрее?
— Простая предосторожность. Откуда им знать, куда нас понесет? Похоже, навигация у них не на высоте — поэтому они дожидаются, пока мы выйдем в нормальный ПВК. Тогда им ничего не стоит нас обнаружить. Правда, Мэйхью утверждает, что Стрее не получило никаких распоряжений от правительства. А военному командованию на Фарне, Мелисе или Гроллоре были направлены полномасштабные депеши… — она замолчала, потом спросила: — Как ты думаешь, мы успеем добраться до Стрее раньше эскадры?
— Думаю, да. По крайней мере, хотелось бы верить. Наши «имамы» выжимают из Манншенна все, что можно. Уровень темпоральной прецессии — предельный. Больше просто нельзя — из соображений нашей же безопасности. Ты знаешь, что может произойти, если хоть один регулятор слетит на ходу.
— Понятия не имею. И никто не знает. Я слышала всякие байки про корабли, на которых это произошло, но… я бы сказала, что сведения весьма противоречивы.
— Что подтверждает первоначальную версию: может произойти все, что угодно. Искривленный континуум — штука капризная. Конечно, самое главное в любой проблеме — предугадать последствия, но здесь не тот случай.
Соня усмехнулась.
— Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь.
— Не уверен, — ответил Граймс. — Идея в стадии формирования. Но я почему-то уверен в одном: прежде, чем что-либо предпринимать, стоит побеседовать с этими чешуйчатыми философами.
— Если только эта крысиная эскадра не прибудет туда раньше нас.
— Значит, придется импровизировать на ходу. Но я почему-то уверен, что…
— Что это? — перебила Соня. И в каюте стало тихо.
Совсем тихо. Худшее, что может случиться с кораблем во время межзвездного перелета, заявляет о себе тишиной. Свистящий вой прецессирующих гироскопов Манншенна смолк.
Потом зазвенел зуммер интеркома.
— Докладывает вахтенный офицер, — раздался из динамиков голос. — Чрезвычайная ситуация, сэр. Отказ межзвездного двигателя.
Слова были излишни. Граймс уже не раз испытывал жуткое чувство, когда отказывают сжимающие время гироскопы и человек выпадает из привычной временной ориентации.
— Принято, — ответил он в трубку. — Инженеров не беспокойте — пусть ликвидируют поломку. Я сейчас подойду.
— Похоже, мы сошли с дистанции, — спокойно заметила Соня.
— Боюсь, ты права, — ответил Граймс.
Глава 16

Поломка Движителя Манншенна — событие, которое всегда случается как нельзя кстати. Однако это еще не самое скверное, что может произойти — особенно в подобной ситуации. «Свобода» вывалилась в нормальный пространственно-временной континуум в нескольких парсеках от ближайшей населенной планеты — и вне зоны действия вражеских радаров. В радиусе сотни парсек — ничего: ни звезд, ни планет, ни одиноких астероидов… Казалось, здесь не было даже вездесущей космической пыли. Да, времена меняются, но слепая случайность, как и прежде, порой определяет ход событий… И прежде всего об этом следует помнить в ходе военных действий. Сколько раз судно, экипаж которого уже считал себя в полной безопасности, попадало прямо в лапы своих преследователей. Когда дело доходит до шквального огня, поздно сожалеть о потере бдительности. Так было во времена парусников и пушек, стреляющих ядрами. Так было во времена атомных крейсеров и управляемых ракет. Так было и сейчас, когда корабли, плавающие по морю, стали редкостью, а боевые эскадры вели сражения в межзвездном пространстве, кромсая друг друга лазерами.
Сейчас, однако, сражение не грозило. Для того, чтобы поймать «Свободу», лапы у противника были явно коротки. Но это не отменяло необходимости оценить обстановку. Медленно, осторожно радары «Свободы» начинали ощупывать пространство. Вскоре удалось получить главный ориентир — координаты солнца Стрее. А в это время Мэйхью, вместе с неопытным и нетренированным мозгом другой собаки, заменившей его любимую Лесси, замер в своей каюте, ожидая малейшего всплеска чужой мысли, чтобы проникнуть во вражеские планы.
Не дождавшись рапорта от инженеров, Граймс сам отправился в двигательный отсек. В общем, он догадывался, что там происходит: весь техперсонал собрался вокруг Движителя и пытается ликвидировать поломку. Расспросы по интеркому не вызвали бы ничего, кроме раздражения. Разумнее было бы лично посмотреть, что произошло.
В дверях отсека он остановился. Ситуация была понятна с одного взгляда: заело подшипник главного ротора. Трое «имамов» и инженер межпланетных двигателей висели на этом гигантском колесе среди сверкающего хитросплетения разнокалиберных гироскопов и, болтая ногами в воздухе, пытались сдвинуть его с оси. В условиях нормальной гравитации эта махина весила бы не меньше пяти тонн. Задача осложнялась тем, что при этом ни в коем случае нельзя было задеть гироскопы. Наконец старший «имам» Бронсон заметил коммодора и в нескольких выражениях — правда, достаточно сдержанных — высказал ему все, что думал по поводу этого происшествия.
— Нужно было установить здесь наше оборудование, сэр!
— Почему?
— Потому что на нашем есть автоматическая система замены смазки, вот почему. Эти твари оборудовали корабль с учетом своей треклятой анатомии. Голову даю на отсечение, они температуру подшипника определяют по запаху. Видели, какие у них носы?
— Возможно, — пробормотал Граймс. Помнится, у далеких предков человека тоже было неплохо развито обоняние. Да, за все приходится чем-то платить. — Мистер Бронсон, сколько вам требуется времени?
— По крайней мере, часа два. Может быть, три. Точнее сказать не могу.
— Хорошо.
Граймс задумчиво посмотрел на носки своих ботинок.
— А за какое время вы сможете переделать систему смазки под наши стандарты?
— Даже не думал об этом, сэр. Дня четыре, не меньше.
— Столько у нас нет, — сказал Граймс, обращаясь скорее к себе, чем инженеру. — Постарайтесь справиться как можно быстрее. Как только закончите — сообщите.
На пороге он обернулся и с усмешкой проговорил:
— Кстати, неплохая мысль — подбирать вахтенных офицеров с хорошим нюхом!
В рубке он почувствовал себя более комфортно. Офицеры сидели на своих местах, и перед ними светились абсолютно пустые экраны радаров. На миллионы миль вокруг них не было ровным счетом ничего.
Граймс рассказал Соне и Вильямсу о том, что произошло с главным гироскопом.
— Значит, они попадут на Стрее раньше нас, — подытожил старпом.
— Боюсь, что так, коммандер.
— И что нам теперь делать?
— Для начала неплохо бы выяснить, какова ситуация на Стрее, — проговорил Граймс. — Мне почему-то кажется, что этот мир крысы еще не захватили — в отличие от других миров. По крайней мере, стоит рискнуть и сесть там.
— Попытаться сесть, — поправила Соня.
— Хорошо, попытаться сесть на Стрее. Только вот оправдан ли такой риск?
— Несомненно, — сказала она твердо. — Насколько я поняла Мэйхью, крысы побаиваются обитателей Стрее. Между ними установлено нечто вроде дипломатического нейтралитета: вы нас не трогаете — мы вас не трогаем.
— Уж кого-кого, а ящеров Стрее я знаю, — сказал Граймс. — Не забывай, я был первым человеком, который высадился на эту планету — равно как и на остальные планеты Восточного круга. Помнится, мне удалось установить с ними не только дипломатические отношения. Конечно, у них есть свои странности — но они все-таки ящеры, а между млекопитающими и пресмыкающимися огромная разница.
— Когда экипажу потребуется лекция по ксенобиологии, я непременно уступлю тебе место, дорогой. А теперь немного послушай. Пока ты был в двигательном отсеке, проявился Мэйхью. Ему удалось установить контакт с эскадрой, которая летит на Стрее.
— Что?! Он совсем рехнулся? — Граймс потянулся к микрофону интеркома.
— Успокойся, Джон. Конечно, все псионики немного не от мира сего. Но поверь, у Мэйхью пока все в пределах нормы. Он действительно установил контакт с эскадрой. Только не с командным составом и даже не с техниками. Дело в том, что у них существует нечто вроде… подпольной организации.
— Не говори загадками.
— Это лучший способ остудить твою горячую голову. Мне совершенно не хочется, чтобы ты выкинул Мэйхью за борт без скафандра, а потом об этом жалел. Так вот, их подполье — это те самые псионические усилители. У меня не поворачивается язык назвать их «мозгами в желе», поскольку мозги, как ты помнишь, исключительно человеческие.
— Гхм… С ума можно сойти. Как ты себе это представляешь? Я не думаю, что их усилители работают сами по себе. Между псиоником и его усилителем существует очень тесная связь. Как ты думаешь, почему наш Мэйхью так любит своих собак? Любить — значит знать.
— Я бы так не сказала. И не забывай, что наши телепаты используют мозг квазиразумных животных. Ты можешь себе представить, чтобы собака самостоятельно выставила псионический блок? Зато любой хорошо обученный псионик в принципе способен «закрыться» от другого телепата. А заодно и прикрыть всех, кто находится по соседству.
— Хорошо. Тогда почему крысы используют людей? Они не боятся саботажа? Ведь от псиоников иногда зависит все, если не больше!
— А кого им еще использовать? Кошек, собак? Да они испокон веку охотились на крыс! О каком симбиозе может идти речь?
— А разве люди не уничтожают крыс?
— Тут несколько иная ситуация. Люди ополчались на крыс, только если те их уж слишком донимали. Основную же часть времени это были отношения… скажем так, вооруженного нейтралитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15