— Я должна подсчитать?.. — забеспокоилась Алиция.— Нет, необязательно. Данка не сказала, Ярек не успел. Кто знал о моих финансовых махинациях с Тадеушем? Веслав, Януш и я. Ну и, конечно, Тадеуш. Януш ничего не сказал, я — тоже, Веслав не сказал…— Откуда ты знаешь, что Веслав?..— В то время он ещё не разговаривал с ними… Тогда кто остаётся? Последний человек: покойник! Хорошо, хорошо, я знаю, что это нонсенс, но в этом что-то есть… Ну, теперь ты!— Подожди, — сказала Алиция, нахмурившись. — Действительно… Не нашли ли они, случайно, чего-то среди вещей Тадеуша?В эту минуту на меня, наконец, снизошло озарение, которое должно было бы снизойти уже давно.— Алиция, ты гений! — в восторге вскричала я. — Ты восьмое чудо света!— Что ты говоришь, — вежливо удивилась Алиция и вопросительно уставилась на меня.— У Тадеуша была записная книжка. Большая зелёная записная книжка, вся исписанная, прекрасно мне знакомая, потому что там, кроме всего прочего, записывались и наши с ним расчёты. К чему ещё могли относиться подслушанные мной слова: «нужно это подробно изучить…», если не к найденной милицией этой записной книжке?!— Ну хорошо, — с сомнением сказала Алиция. — Но он, наверное, не вёл в записной книжке дневника, касающегося дел сослуживцев?— Дай мне сосредоточиться, что-то у меня снова начинает вырисовываться. У меня появляются какие-то странные подозрения…Я немного поколебалась, потому что подозрения были не очень приятные, и продолжала:— Он знал о разных людях много компрометирующих сведений. Казик… этим объясняется все, что касается Казика… И эти крики Рышарда… Иначе, почему все одалживали ему деньги?Мы обе замерли, глядя друг на друга, потом Алиция громко и протяжно свистнула.— Я должна вернуть тебе твои слова, — сказала она. — Ты гений! * * * Вследствие длительных интенсивных размышлений ноги у нас окончательно одеревенели. После того как мы совершили под этим зеркалом ошеломляющие открытия, наше напряжение, видимо, ослабело, и теперь состояние наших ног значительно влияло на работу мыслей.— Это значит, что тот, который имел больше, имел больше, — сказала Алиция, безнадёжно оглядываясь вокруг. — Сядем где-нибудь, ради Бога! Я больше не могу.— Сядем, при условии, что сидя ты будешь продолжать рассуждать дальше, — категорически потребовала я, хотя сама чувствовала себя не лучше.— Сидя — все что угодно! — поклялась Алиция. — А пока я вообще перестаю понимать, что ты мне говоришь Поэтому я перестала говорить, но прежде чем мы расстались, в вестибюль влетела Иоанна.— Пану Влодеку плохо! — взволнованно закричала она. — Где пани Глебова? У неё есть валериановые капли!— Капли? — удивилась Алиция. — Зачем? На него прекрасно действует вода из-под цветов.Известие о плохом самочувствии Влодека неожиданно привело к тому, что я снова ощутила бодрость, как в ногах, так и в голове.На фоне всего, что я знала и о чем сумела догадаться, его обмороки представлялись мне верхом омерзения. Гневно бурча себе под нос, я понеслась в комнату санитарников, а Алиция, после короткого колебания, понеслась за мной.Влодек сидел на стуле, опершись о стену, ещё более зелёный, чем раньше. Остальные присутствующие были явно взволнованы, а Анджей с философским спокойствием обмахивал его эскизом благоустройства территории. Взглянув на эскиз и обнаружив, что это мой посёлок, я вырвала его у него из рук и, как фурия, повернулась к изнемогающей жертве.— Теперь ты падаешь в обмороки? — ядовито спросила я. — А рассказывать сказки о блондинке из «Монополя» у тебя были силы? Приди в себя, размазня, иначе, клянусь Богом, я тресну тебя по твоей бессмысленной физиономии!Иоанна испуганно вскрикнула, а Влодек неожиданно открыл глаза.— Оставь меня в покое, ведьма, — слабо прошептал он. — Чего тебе надо?— Ты с покойником ходил выпивать?— Ходил, ну и что? Нельзя пойти выпить? Когда я с ним ходил, он был ещё живой!— Ты рассказывал ему о своих успехах с блондинкой из «Монополя», с брюнеткой из Елени Гуры, с рыжей из Залесья, с этой Маниллой, или как её там, из Закопане?!— С Мануэлой! — закричал Влодек, внезапно вновь обретая силы к удивлению присутствующих. — Отстань от меня! Какое тебе дело до этого?Я проигнорировала его слова и повернулась к Алиции, которая сразу, как только вошла в комнату, поспешно уселась на ближайший стул.— Видишь? — сказала я с горечью. — Я говорила?Алиция без слов кивнула головой. Все соответствовало нашим предположениям. Влодек, единственный проектировщик-электрик нашей мастерской, ездил во все командировки с проектировщиками других отделов. В командировках они поверяли друг другу неисчислимое количество своих тайн различного характера. Все эти признания Влодек потом пересказывал под влиянием алкоголя Тадеушу, причём, вследствие своего комплекса неполноценности по отношению к прекрасному полу, все контакты его коллег с представительницами упомянутого пола в разных местах Польши в его мозгу подвергались какому-то странному превращению, и он рассказывал о них, как о своих собственных успехах. Тадеуш его хорошо знал и, заведя разговор на эту тему, мог вытянуть из него любую информацию, которая ему была нужна. Влодек был источником сведений о Казике, Стефане и ещё о нескольких особах, источником, из которого обильно пополнялась зелёная записная книжка Тадеуша.И теперь он устроил это представление вовсе не из боязни за тех, преданных, а опасаясь за себя. Сгоряча он наболтал Тадеушу разные глупости относительно одной женщины, которая действительно питала к нему симпатию, введённая в заблуждение благородным выражением его прекрасных, невинных голубых глаз. Эта симпатия была для него источником постоянных сомнений. С одной стороны, он просто лопался от гордости, а с другой — зеленел от опасения, терзаемый паническим страхом перед женой. Кто-нибудь, не знающий истинного положения вещей, действительно мог заподозрить его в убийстве Тадеуша, человека, который угрожал, что расскажет жене его тайны.В этой последней мысли меня утвердил Анджей.— Вы знаете, о чем они меня спрашивали? — сказал он, с нарастающим интересом приглядываясь к зеленому Влодеку.— Откуда я могу знать?— Правда ли, что Тадеуш поругался с Влодеком несколько дней назад, когда сказал, что — ха-ха-ха — он все расскажет жене!— Пан Анджей, и вы уже начинаете говорить бестолково? Кто сказал, какой жене?— Тадеуш. Жене Влодека. О каком-то свидании с женщиной в сумерках.— А это действительно было? Они ругались?— Ещё как! Но я сказал, что не очень помню, потому что так глупо вышло… Влодек отказался тогда поставить пол-литра.Нет, этого уж покойник записать не мог!— Кто мог им об этом сказать? — спросила я, невольно глядя на Алицию, которая безнадёжно пожала плечами.— Я, — внезапно решительно и вызывающе заявила Иоанна. — Когда меня спрашивают, я всегда говорю правду. Мне нечего скрывать. Они спросили меня, ссорился ли с кем-нибудь Столярек, и я ответила. Они так скандалили, что во всем бюро было слышно!Все замолчали, с удивлением и ужасом уставившись на непоколебимую духом Иоанну. Даже Влодек, который перед этим сорвался со стула и, ломая руки, бегал по комнате, остановился и вытаращил на неё глаза.— И всегда буду говорить правду! — заявила Иоанна с ещё большей решительностью, прерывая тем самым установившуюся тишину и вызывая живую и различную реакцию.— Что делать, Боже мой, что делать! — стонал Влодек, снова позеленевший.— Пойди и повесься! — гневно и ядовито посоветовала ему я. — Заложил половину мастерской, а теперь стонешь перед лицом пожизненного заключения. Но не беспокойся, ты убил его в состоянии аффекта, много тебе не дадут…— На места!!! — внезапно заорал Януш, просовывая в дверь голову.Этот акустический удар прервал драматическую сцену.— Чего ты орёшь? — недовольно спросил Анджей. — Здесь все нервные…— На какие места? — заинтересовалась Алиция.— На рабочие! Все на места работы! Распоряжение народной власти. Быстро расходитесь! Ирена, домой! То есть, я хотел сказать, в отдел!Прежде чем идти к себе, я заглянула к Монике. Она сидела в своей комнате, глядя в окно, и курила совершенно так же, как перед этим Каспер. Обернувшись, она посмотрела на меня.— Выйди отсюда, — сказала она ледяным голосом, — выйди отсюда, потому что я сейчас кого-нибудь убью. Мне не хочется, чтобы это была ты.Я подумала, что тогда это будет, по всей вероятности, Ольгерд, который тоже должен вернуться на своё место рядом с Моникой. Не говоря ни слова, я вышла, полностью понимая её чувства, и выполнила распоряжение властей, так оглушительно переданное через Януша. Я намеревалась наконец немного спокойно подумать.Конференция под зеркалом принесла свои плоды. Мы обе, я и Алиция, общими усилиями добились великолепных результатов. Так удачно сложилось, что под углом зрения наших более или менее тесных приятельских отношений мастерская делилась для нас на три части. Одна из этих частей была больше знакома Алиции, другая — мне, а третья нам обеим знакома мало. Об этой третьей части нам было известно немного, но все же вполне достаточно для того, чтобы вычислить все, что нам необходимо. В свете наших размышлений личность светлой памяти покойного начинала выглядеть довольно неприглядно. Кто знает, может быть, даже хуже, чем личность неизвестного нам ныне здравствующего его убийцы… И как бы мы ни хотели следовать принципу «о мёртвых или хорошо или ничего», определённых вещей скрыть не удалось.Нами было неопровержимо установлено, что Тадеуш был прекрасно информирован о всех действиях большинства сослуживцев. Он знал о мелких неприятностях Казика. Время от времени случалось, что на пути к повышению жизненного уровня Казик встречал различные препятствия, которые умел с большим талантом обходить. При этом он, разумеется, был далёк от скамьи подсудимых, но зато очень близок к утрате безупречной репутации, которая ему как судебному эксперту была необходима.Он знал также о безнадёжной любви Каспера к Монике и знал, как относится жена Каспера к этому неуместному чувству. Недовольная супруга угрожала Касперу разделом имущества, большей частью принадлежавшего ей, если он немедленно не отцепится от этой гетеры. Каспер поклялся, что отцепится, но на следующий же день эту клятву нарушил.Он знал о связях одержимого мыслью о выезде Рышарда с Полсервисом. Знал также, что именно Рышард однажды сделал несколько нетактичных замечаний в адрес какого-то высокопоставленного лица и что эти несколько замечаний произвели в Полсервисе огромное замешательство. Если бы поступок Рышарда стал известен, он мог бы навсегда проститься с мыслью о выезде.Он также знал, вероятно, множество личных дел Моники, Данки, Кайтека, Стефана и других, не говоря уже о моих. Знал все наши внутренние служебные махинации, направленные прямо против Витека и Ольгерда. И несомненно, располагал массой разных других сведений, которые просто не пришли нам в голову и до которых мы не успели додуматься. Ясно было только одно: каждая из этих информаций могла кому-то повредить.Другой стороной медали являлись долги Тадеуша.Всем людям, о которых он так много знал, Тадеуш был должен деньги, которых не отдавал, и его долги росли. Почему, несмотря на это, ему продолжали одалживать? Объяснение было только одно, и обосновывалось оно теми сведениями, которые имелись у нас о двух третях персонала. Отдавая себе отчёт в его осведомлённости, правонарушители предпочитали, на всякий случай, поддерживать с ним хорошие отношения и питали глупую надежду, что, быть может, это самые обычные займы, которые Тадеуш когда-нибудь отдаст…В конце нашей беседы под зеркалом мы приобрели неоспоримую уверенность: Тадеуша убил кто-то, кому обширные познания покойного грозили самой большой опасностью!Следующим ходом, который мы намеревались совершить, должно было стать дипломатичное расспрашивание сослуживцев и поиск, на основании полученных данных, того, кто мог это сделать. О ком Тадеуш знал что-то настолько плохое? Что кто-то из них совершил такое, о чем мы ещё не знаем, но что для него является делом жизни и смерти, требующим обязательного сохранения тайны? И чем больше у кого-то было на совести, тем больше он имел поводов для убийства. Именно это имела в виду Алиция, сделав своё странное замечание в ту минуту, когда у нас окончательно задеревенели ноги.С большим неудовольствием и лёгким сожалением я думала о том, что прошло уже прекрасное время средневековья, когда непрестанно кого-то отравляли, потому что этот «кто-то» слишком много знал, когда все поступки были окутаны мрачными тайнами, когда в различных местах находили закованные в цепи скелеты и на каждом шагу можно было встретить замаскированного типа со стилетом. Прошло время замурованных в башнях вероломных жён и умерщвлённых под покровом ночи незаконнорождённых детей. Куда нам теперь в наше прозаичное время до их мрачного романтизма?! Кто из государственных служащих хранит в сердце подобные смертоносные тайны? Ерунда!..И однако Тадеуш погиб…Я знаю достаточно много обо всех этих людях. Тадеуш, несомненно, знал больше. Поэтому нужно установить, на основании полученных сведений, кому и чем грозила чрезмерная реклама. Кому, каким образом и в какой степени она могла навредить?..Атмосфера в бюро не способствовала мышлению. Постоянно что-то где-то происходило, на все нужно было обратить внимание, и теперь снова готовилось что-то интересное.— Что случилось? — спросила я, усаживаясь за стол и чувствуя нечто вроде благодарности милиции за то, что она наконец заставила меня сделать это. — Для чего нам велели вернуться на места?— Не знаю, наверное что-то придумали, — ответил Януш, занятый Лешеком, который как раз вернулся из города с покупками.Мы сделали быстрые финансовые расчёты, и Лешек разложил свою пищу на столе отсутствующего Витольда. Он купил себе ужасающей величины копчёную рыбу, очень толстую, и теперь с удивлением её рассматривал.— Как вы думаете, что это такое? Не треска и не камбала…— Пластуга, — авторитетно заявил Януш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31