Нет, я хотела сказать: «Была уверена, она проживёт ещё лет двадцать и, значит, у меня ещё двадцать лет не будет жизни». А теперь — свобода! Вот этой свободой вы, пан поручик, и оглушили меня…К этому времени Болек уже совсем оправился и включил магнитофон. Включил, чтобы записать показания свидетеля, ибо окончательно и бесповоротно снял с Катажины Пясковской подозрения в убийстве. Нет, она никоим образом не могла быть замешана в преступлении, она не могла быть в сговоре с Райчиком. Если бы хоть в какой-то степени чувствовала себя виновной в происшедшем, наверняка проявила бы большую сдержанность в показаниях.— Когда? — спросила Кася. — Когда это произошло? И как?Поскольку поручик отдавал себе отчёт в том, что на магнитофон записываются все произнесённые в этой комнате слова, все, без разбора, он ответил вопросом на вопрос:— Знала ли пани Ярослава Райчика?— Райчика? Знала. Вот только не знала, что его зовут Ярослав. Несколько раз он приходил к тётке в ту квартиру, когда я ещё там жила. А потом не видела. Хотя, один раз… Райчик был знакомым моей тётки. А что?— Ничего. Он тоже убит.Кася вопросительно смотрела на полицейского большими голубыми глазами, и полицейский коротко, в нескольких словах, информировал её о том, какую картину застала оперативная бригада полиции, прибыв по анонимному вызову в квартиру на улице Вилловой. Причём старательно избегал упоминать о том, каким именно образом погибли обе жертвы неизвестного злоумышленника. Ведь тётку могли застрелить, придушить, отравить, да мало ли ещё каким образом лишить жизни, и обязанностью следователя было проследить за тем, не проговорится ли ненароком свидетельница, не выдаст ли себя неосторожным словечком, из которого станет ясно — она знает, как именно погибла тётя.Кася спокойно выслушала весьма краткий отчёт поручика и попросила его продолжить допрос. Она, Кася готова ответить на все вопросы, если это хоть в чем-то поможет следствию раскрыть загадку преступления.Болек начал с мухоморов.— Милостивый боже! — удручённо произнесла Кася. — Неужели кошмарные мухоморы как-то с этим связаны? Понимаю, понимаю, я должна отвечать, а не задавать вопросы. Отвечаю. Сколько помню себя, тётка всегда отваривала мухоморы и вообще производила с ними какие-то эксперименты, насколько я понимаю — пыталась добиться максимальной концентрации ядовитых субстанций. От приготовленной ею отравы дохли не только мухи. Представляете, ей удалось даже вывести тараканов! А однажды она захотела испытать свою отраву на коте, подлив её в молоко. Точнее, велела мне это сделать. У нас на чердаке водятся бездомные кошки, вот она как-то раз велела мне отнести кошкам на чердак блюдце молока, подлив в него отраву. Об отраве я не знала и очень удивилась, потому что она никогда не подкармливала несчастных кошек. Но блюдце с молоком я отнесла и подманила кота. Он, к счастью, не стал пить, наверное, почуял неладное. Я сказала тётке об этом, она мне не поверила, сама поднялась на чердак и стала звать кота, но делала это таким злобным голосом… На месте кота, услышав её «кис-кис», я бы сбежала на край света. Кот так и сделал. В общем, опыт на коте поставить не удалось, тётка вылила молоко в унитаз и потом долго отмывала блюдце, порошком тёрла, ну я и поняла, что молоко было отравлено. Мне потом долго снился несчастный кот…Я люблю животных.— Как же получилось, что ни одна из вас не пострадала от таких экспериментов? Ведь яд мухоморов очень сильный, мало ли какая случайность…Кася как-то странно посмотрела на офицера полиции.— Тётка знала, чем занимается, и соблюдала осторожность. А мне никогда не разрешалось ничего есть и пить самой, только когда тётка даст. От меня всегда все запиралось, да я бы и не осмелилась без разрешения. Правда, иногда пила воду из-под крана, но не более того.— Райчик раздолбал стену и извлёк из тайника шкатулку с золотом. Что вы можете по этому факту пояснить?Девушка проявила умеренный интерес к услышанному.— Значит, все-таки… Ну что я могу пояснить?Кое о чем доводилось слышать, кое о чем я сама догадывалась, а уже в последний год мне немного рассказала об этом пани Крыся. Кристина Пищевская. И все равно ничего определённого о спрятанном золоте я не знала. К сожалению, не более чем слухи.— Уточните, какие именно слухи.— О том, что мой прадедушка запрятал свои богатства в несколько тайников, главным образом замуровал в стенах домов, а Райчик пытался эти тайники разыскать. Я так и не знаю, действовал ли он с ведома тётки и по её наущению, или они действовали втайне друг от друга. Ведь ходили слухи, что тётка сама припрятывала свои денежки в тайниках.Пани Пищевская мне рассказала, что у тётки было большое богатство, вроде бы принадлежащее мне, но присвоенное ею, но я сомневаюсь в этом. Никогда никакого богатства я у тётки не видела. Напротив, мы жили очень бедно. Можно сказать, в нищете.— Теперь у вас есть возможность собственными глазами увидеть это богатство, — необдуманно пообещал Болек прекрасной свидетельнице. — В квартире вашей тёти сделан тщательный обыск, и мы там много чего нашли. Возможно, это и впрямь ваше имущество, пока все хранится в опечатанном виде у нас в сейфе. Исчезло лишь золото, замурованное в стене.Мне очень неприятно, но и эту вашу квартиру мы тоже обязаны обыскать. И сделать это немедленно.Кася и не пыталась скрыть своё недовольство.— Но ведь это не моя квартира! Господи боже мой! Это квартира моей учительницы, она уехала за границу, а мне разрешила временно здесь пожить.Оставила на полную мою ответственность. Я понимаю, раз убийство… раз вы обязаны… Можно хотя бы просить сделать это как-то… тактичнее? Ведь тут в основном её вещи.Болек обещал проявить максимальную деликатность и осторожность при обыске и вызвал своих сотрудников.Теперь фонограмма сопровождалась дополнительными шумами, и беседа Болека со свидетельницей уже не была так отчётливо слышна.— А теперь скажите мне, пожалуйста, когда и с какой целью вы учинили такой страшный беспорядок в квартире тёти? О том, что учинили его именно вы, мы знаем. Что вы там искали?— Вот это! — нисколько не смутившись, ответила красивая Кася, указав на четыре старинных альбома для фотографий, лежавших на журнальном столике. — Когда я была последний раз у тётки, три дня назад, очень неприятный был у нас разговор, и тётка заявила, что сожжёт их. Или уничтожит каким-нибудь другим образом. А эти альбомы принадлежат мне!В них фотографии моих родителей, и только я имею на них право! Сколько раз я просила, просто умоляла тётку хоть показать мне их. Ведь я никогда не видела лиц моих отца и матери! А о существовании альбомов знала. И пани Крыся тоже подтвердила, что они были и наверняка припрятаны тёткой. Тётка же ни за что не хотела их мне показать, а тут у нас произошёл крупный разговор, она и крикнула, что сожжёт их, а мне не покажет. Ну я и рассердилась. И принялась искать сама. Возможно, не очень аккуратно искала.Но нашла! И забрала с собой.— А тётка спокойно на это смотрела?— Конечно, нет! Кричала, ругала меня, выдирала из рук вещи…Девушка не закончила фразы, подумала и вдруг, решившись, сказала:— Так и быть, признаюсь. Я ей пригрозила.— Чем же?— Больше всего на свете я боялась, что она и в самом деле уничтожит альбомы моих родителей. А она способна и не на такое, мне ли не знать? Вот я и вспомнила, что мне рассказывала пани Кристина. Ну, о том имуществе, которое мне осталось от родителей и которое тётка присвоила. Вот я и крикнула ей, что через суд потребую от неё отчёта! И знаете, только тогда поняла — это правда. Потому что тётка моментально перестала кричать на меня. Нет, альбомов она мне не отдала добровольно, но искать не мешала. Я и нашла! И когда с ними уходила, тётка потребовала от меня поклясться, что я никогда не потребую от неё финансового отчёта и вообще никогда не стану претендовать ни на какое имущество.Я охотно поклялась. Не нужно мне никакого имущества! Я хотела наконец увидеть лицо моей матери. * * * — Я тоже захотел увидеть лицо Касиной матери, и, поверьте мне, мать оказалась такой же красавицей, как и дочка, — рассказывал поручик Болек, трудясь над куриной ножкой и соусе. — Очаровательная женщина! И видели бы вы её в тот момент! Я говорю не о матери, о дочери. У меня не осталось ни малейших сомнений — девушку действительно интересовали вот эти альбомы. Из-за снимков родителей она могла бы и тётку прикончить, но тогда сделала бы это днём раньше. Заполучить альбомы стало для неё навязчивой идеей, она была готова ради этого пойти на все, ну и пошла, отказавшись от притязаний на законное наследство…— Должно быть, девушка и в самом деле необыкновенно хороша, — скептически заметил Януш, глядя на восторженного поручика. — Вон как голову тебе задурила…А тот, проигнорировав ехидное замечание, продолжал без остановки:— У неё и в самом деле предки были не из бедных.Бабки, деды, отец располагали очень значительным состоянием, особенно дед или прадед, ещё до войны.Видел я фотографию: роскошная вилла, какой-то приём на большой веранде, избранное общество, в дверях горничная с подносом в белом фартучке…И, заметив наши скептические усмешки, горячо добавил:— Нет закона, по которому красивая девушка обязательно должна быть виновной.— Нет, нет, — примирительно сказал Януш. — Тем более, что у вас и доказательств её виновности нет. В вашем уникальном деле нет виновных, потому что оба мертвы, кража… кража тоже под знаком вопроса. То есть кража имела место, это доказанный факт, но в данном случае нет пострадавшего. У кого украли?— У Каси…— А ты уверен, что деньги в тайнике были её собственностью? Может, просто бесхозный клад. Вы узнали, что за клад, кем был спрятан? То-то. Рассуждения о прадедушке с его манией припрятывать свои богатства — не более чем слухи. Доказательствами вы не располагаете. Тот же, кто нашёл ничейное имущество, к уголовной ответственности не привлекается. В крайнем случае, претензии к нему может предъявлять лишь государственная казна, и то, если этот аспект не вызывает сомнений. И тогда вообще дело к тебе не относится.— Так ты хочешь сказать, что дело о краже не в нашей компетенции?— Создаётся такое впечатление. Но тут есть два сомнительных элемента: незапертая дверь и исчезновение золота. Само уйти оно не могло. Вот если бы его обнаружили у Каси…— Но его не обнаружили. И вообще ничего подозрительного в её квартире не нашли.— Значит, в вашем деле далеко не все ясно, и я бы это так не оставил. Даже если прокуратура придёт к другому выводу…Болек рассердился:— Остаётся надеяться, что ещё кто-нибудь кого-нибудь пристукнет. И тогда дело окажется в нашей компетенции. Я лично, во всяком случае, намерен разрешить девушке пользоваться квартирой, намерен отдать ей ключи. Посмотрим, что она сделает…Тут в мужской разговор вмешалась я.— У Януша появились какие-то сведения о продаже. Он начал было мне рассказывать перед твоим приходом. Кажется, ему удалось пообщаться с посредником.Болек вопросительно взглянул на Януша.— Удалось, удалось, — подтвердил Януш. — Ваше дело заинтересовало меня, в нем есть невыясненные обстоятельства, оставленные следствием без внимания, вот я и постарался выяснить их. На свой страх и риск. Такое, можно сказать, частное расследование.— Дай Бог тебе здоровья! — обрадовался Болек. — И не тяни резину, рассказывай толком.— Вопросом об обмене она занялась больше года назад и сама обратилась в фирму, занимающуюся продажей квартир. Позвонила посреднику-риэлтеру…— Кто «она»?— Тётка. Посредник приезжал в её квартиру, и состоялся примечательный разговор. Хозяйка квартиры, ваша покойница, заявила о своём желании продать квартиру, ибо стала старой и немощной, ей трудно самой содержать квартиру в порядке… гм… «в порядке». Вот она и решила квартиру продать, а сама намерена переехать жить к племяннице.— Что?!— То, что слышишь. К племяннице!— Холера! Ты отдаёшь себе отчёт в том, что теперь мотив убийства — как на ладони?— Отдаю, но ведь ещё не доказано, что это правда. Так тётка заявила посреднику. Посредник, как ему и положено, нос воротил, придирался, дескать, квартира в таком запущенном состоянии… Она заверила, что отремонтирует квартиру, приведёт её в полный порядок. Они поторговались, причём тётка проявила поразительную алчность, и риэлтер взялся за посредничество. В конце концов, не его дело, где собирается жить хозяйка продаваемой квартиры, это её проблемы. Он проверил то, что входило в его обязанности: право тётки на владение квартирой и, следовательно, на её продажу. Документы оказались в порядке, сделка была завершена, и посредник принялся за дело.Он дал адрес тёткиной квартиры двум своим клиентам, оба побывали в квартире тётки, посмотрели квартиру и пообщались с тёткой, после чего один из них учинил посреднику скандал: как он смеет давать адреса сумасшедших баб. Ну и посредник воздержался от дальнейшего посредничества, только вот недавно дал её адрес Иоанне, потому что та очень настаивала.Её чрезвычайно устраивало местоположение.Поручик Болек помолчал, размышляя над полученной информацией, потом заметил:— Я бы пообщался с тем клиентом, что учинил скандал посреднику.— Я тоже, — сказал Януш. — И даже договорился с ним о встрече, завтра вечером. Дело чрезвычайно интересное, хотелось бы по возможности его прояснить.— И я всячески поддерживаю эту вашу идею, поскольку с посредником уж наверняка не имею ничего общего, — одобрила я их планы. — Может, тогда Тиран отцепится от меня. Да, кстати…Наконец-то вспомнила, о чем собиралась сказать Болеку! О чердаке. О моих гениальных рассуждениях на тему: что бы я сделала, если бы свистнула золото.— Оставьте Касю хоть на минутку в покое, — сказала я, — и слушайте внимательно. Золото — очень тяжёлое, так ведь? И унести его непросто, кто бы там его ни похитил. Так вот, я придумала способ, которым мог действовать похититель. Придумала я, но ведь мог до того же самого додуматься и другой умный человек.— И что же вы придумали, пани Иоанна? — заинтересовался полицейский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33