Исполни свой долг!Глядя на незнакомца, Этиоль медленно покачал головой:— Послушай, Тарин Бекуит. Я простой пастух. Ну, бывает, охочусь, ловлю рыбу. — Он повел копьем. — И земля наша скудна, мы бедны, голы и босы. Здесь армию не собрать. Я понятия не имею, где искать твою Темарил.Незнакомец неожиданно приподнялся на локте и указал направление.— Спеши туда, на север, и при этом все время забирай к востоку. Тебе придется одолеть море. Химнет, пока не доберется до своего логова, не может чувствовать себя в безопасности. Мне рассказывали, что его убежище спрятано в сказочной стране Эль-Ларимар, что лежит к востоку от Лаконды. Туда ступай — или постарайся отыскать того, кто сможет исполнить мою волю.Тарин еще раз судорожно схватил Этиоля за подол рубахи и убедительно дрожащим, вгоняющим в озноб голосом выговорил:— Ты должен найти девственницу Темарил, иначе она будет потеряна навсегда!— Что ты хочешь от меня, чужеземец!.. — вскипел Этиоль. — Зачем мне это?! У меня есть семья, сородичи. Есть хижина, стадо, наконец!.. Мне есть что искать, кого защищать и с кем сражать…Эхомба замер на полуслове, потом резко отшатнулся, но было поздно. Глаза чужака в упор смотрели на него. Бремя — незримое, неощутимое, но веское и грузное — легло на плечи пастуха. Как, он даже не почувствовал. А жизненная сила и дух наконец покинули Тарина Бекуита.Негнущимися пальцами Этиоль Эхомба оторвал вцепившиеся в подол его рубахи пальцы мертвеца, уложил пока еще теплую руку вдоль туловища; развернул туловище ногами к закату. Голубые глаза чужака бездумно глядели в небесный простор и легкие облачка — так обычно пастух присматривает за стадом. Этиоль тоже невольно глянул вверх. Небосвод уже успел насытиться пронзительной синевой. Свет окончательно пожрал тьму, наступил день…Этиоль перевел взгляд на покойника. Вот о чем подумал пастух в тот момент: великая честь отведать кусочек жареной плоти такого достойного и благородного воина, каким выказал себя Тарин Бекуит, пусть его имя звенит в ушах потомков. Когда придет время делить ритуальное угощение, надо будет напомнить Асабу о своих правах. Что же касается бремени, которое мертвец возложил на его плечи, так это пустяки. Чужие церемонии!.. Чем он, Этиоль Эхомба, в состоянии помочь несчастной девственнице?Тут Эхомба невольно поежился и оглянулся, потом резко осадил себя. В чем дело! Он сказал правду, а услышит ли теперь его покойник, это его не касается. Круг забот Этиоля сомкнулся давным-давно, еще в ту пору, когда ему ритуальным ножом резали щеки. Род, стадо, соседи, берег моря, сытые годы, голодные годы — вот о чем стоило бы поразмышлять Тарину Бекуиту там, в небесном просторе, где его приставили к стаду белых облачков и приказали: гляди в оба! А не о земных причудах, девственницах-прорицательницах, долге, жажде справедливости. Все в прошлом, ты слышишь меня, Тарин?..Мысли Этиоля нарушили два молодых парня, Суарб и Делоог, которые пробегали мимо в поисках добычи. Их черед посвящения в мужчины еще не наступил, поэтому они первыми уважительно поклонились Этиолю, потом жадными взглядами обшарили лежавшее тело. Сразу застыли на месте, поморгали, словно не веря, что такое добро досталось не самому славному воину деревни, а придурковатому пастуху.— Этиоль, — окликнул Суарб, — зачем медлишь? Перед тобой гора добычи, а ты чего-то ждешь.Этиоль глянул на парней и неожиданно предложил:— Вот что, ребята, забирайте вы все себе. Долго молодежь уговаривать не пришлось. Оба юноши тут же начали раздевать мертвеца. Делоог первым делом стащил замечательные штаны, потом с любопытством посмотрел на старшего.— В чем дело, Этиоль? Смотри, какая добротная одежка. Зачем отказываться от того, что само приплыло в руки?— Он, — Этиоль указал пальцем на полуголого покойника, — уже щедро одарил меня, Делоог. И не гадал я, не ведал, а вот так вышло. Теперь не знаю, что с этим делать.— С чем этим? — поинтересовался Суарб.— С исполнением долга.Молодые парни переглянулись. Этиоль, конечно, человек неплохой, но со странностями. Все, кому не лень, над ним подшучивают, а ему безразлично. Или вообще сядет, уставится в одну точку и так может просидеть до полудня. Ладно, когда за стадом присматриваешь — работа есть работа. Или, как назвал пастух, исполнение долга. А когда просто так, на отдыхе? Зачем пялиться неизвестно на что?Одним словом, чудной человек… Ладно, что добрый и незлобивый, и силой предки не обидели.Этиоль повернулся и зашагал прочь. Юнцы вслед ему начали строить рожи, гримасничать, вертеть пальцами у висков.Между тем пастух направился к выступающему в море низкому скалистому мысу. Прокладывая путь среди осклизлых, покрытых водорослями камней, стараясь увернуться от брызг, он размышлял о последних словах незнакомца и скоро добрался до любимого с детства места — ровной площадки, расположенной высоко над прибоем, открытой в сторону моря и берега, но упрятанной от взоров со стороны пустоши. Сел, сдвинул колени, положил на них руки, на руки подбородок. Копье привычно торчало в изгибе правого локтя — чуть что, можно сразу пустить в дело. В воде кувыркались тюлени и морские обезьяны; наигравшись, выползали на песок и грелись. Обезьяны грызли большие раковины и делились моллюсками с тюленями, у которых не было опальцованных лап, чтобы держать раковину у рта.В той стороне, если брести долго, неизвестно сколько, лежали неведомые земли: Лаконда и Эль-Ларимар. Похитили женщину и силой, против ее воли, перевезли из одного места в другое. Женщину, из-за которой многие мужчины готовы умереть.Что ж, у него уже есть женщина, ради которой не жалко умереть. Конечно, не только ради нее одной, но и ради двух детишек, мальчика и девочки, которых она ему подарила. Сильные растут, здоровые… Есть также дом, стадо, хватает и уважения соплеменников. Зачем же отправляться неведомо куда? Чтобы вернуть девственницу в родные края? Вернуть людям надежду? Да они высмеют его, невежественного и нищего, стоит только добраться до Лаконды.Но как же долг? Смелый и благородный человек, умирая, возложил на него бремя…В размышлениях Этиоль провел на берегу большую часть дня. Вид морской глади, мерный рокот прибоя успокоили его. Когда он вернулся в деревню, все тела погибших воинов были аккуратно порублены, почищены и жарились на общинном очаге. С приходом ночи начался торжественный пир. Все жители приняли участие в церемонии приобщения к плоти чужеземцев. Скоро участники трапезы сошлись на том, что земля, откуда явились чужаки, наверняка богата и плодородна. Там вырастают достойные мужчины, вкусные, без всякого неприятного запаха.Отведав Тарина Бекуита, Этиоль вновь погрузился в размышления, мысленно вернулся к последним словам благородного воина. Долго сидел он недвижимо, пока не обнаружил, что своим печальным настроением портит праздник всем собравшимся у очага. Тогда Эхомба решил оставить жену и детей и поискать Фасталу.Старуха сидела по ту сторону костра, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу дерева тайра совсем близко к огню, где ей было не так зябко. Волосы ее были белее морской соли, но по-прежнему длинны и густы; их хватало на две косы, уложенные в узел и собранные на затылке. Фастала, одетая в роскошную накидку из мягкой разноцветной кожи, доставшуюся ей после дележа добычи, взглянула на Этиоля мельком, одним глазом. Второго глаза у нее не было, потеряла в молодости, теперь на этом месте посвечивало большое, во всю глазницу бельмо. Зубов у старухи тоже не хватало, и общественное угощение давалось ей с трудом.— Садись, красавчик, поболтаем. Пусть с утра девчонки посплетничают! — Затем она взглянула на пастуха внимательнее и серьезно сказала: — Что случилось, Этиоль? Почему твое лицо окрасилось дымком печали?Этиоль, тоже скрестив ноги, устроился рядом с ней, отклонил предложение отведать чужеземной ноги, потом признался:— Хочу отведать вкус твоей мудрости, Фастала. Не плоти, а слова жаждет сердце.Старуха кивнула и принялась с ожесточением ковыряться в зубах, при этом ни разу не перебила поверявшего ей свои тайны мужчину. Тот все поведал: и о последней воле незнакомца, и о неведомой Лаконде, о дьяволах и девственнице Темарил, о Химнете и Эль-Ларимаре. Когда он закончил, Фастала долго молчала — смотрела на огонь.— Значит, чужеземец перед смертью переложил бремя на тебя? — наконец промолвила она.Этиоль кивнул, а старуха что-то проворчала.— Тогда, красавчик, у тебя нет выбора. Умирающий воин заключил с тобой договор.Этиоль тяжко вздохнул.— Теперь это твоя ноша. Ты держишь слово?— Сама знаешь…— Да, знаю. Тебе придется закончить его работу. Любой, у кого на руках умер человек, кто принял его последнюю волю, теряет свободу. Нравится тебе это или нет, но в тебя вошел его дух. Он не даст тебе покоя, так что готовься.Мужчина, сидевший возле старухи, опустил голову, потом глухо пробормотал:— Я тоже так думаю. Как ни прикидывай, а воли мне теперь не видать. Но что я могу сделать? В одиночку?! У Тарина Бекуита был большой отряд, много храбрых воинов, и все равно смерть настигла их.Фастала выпрямила спину.— Они не из наумкибов. Они пришли издалека.— Но я такой же, как они, обыкновенный человек, — возразил Этиоль.— Не так. — Сухой морщинистый кулак ткнул Этиоля в плечо. — Кто ты есть? Этиоль Эхомба, пастух, охотник, рыбак, отец, воин, следопыт. Ты — лучший следопыт в деревне. Скажи, способен ли ты проследить за тем, что невидимо, неслышимо, неощутимо?— Невелико умение. Как иначе ходить по следу, если не ощущать присутствия того, что было и кануло? Тукарак тоже так может, и Джелоба.— Ты лучший. Да и все равно обязан выполнить завет чужеземца.— Да. Потому что такова была последняя воля Тарина Бекуита. Но ведь это же несправедливо, Фастала! Старуха фыркнула.— Судьба, что уж тут рассуждать о справедливости!.. Если хочешь, я сама объясню все Миранье.— Нет! — Этиоль даже вскочил. — Она моя жена, и это мой долг. Только вряд ли она поймет…— Зря ты так считаешь. Миранья — умная женщина. Она знает, что такое честь. — Старуха выудила из миски кусочек жареной тыквы и отправила его в рот, зажмурившись от удовольствия. — Сколько лет твоему старшему?— В следующем месяце Даки стукнет четырнадцать. Фастала одобрительно кивнула.— Уже не ребенок. Ему вполне можно доверить стадо. Самое время заняться чем-то полезным. Девочке будет труднее, но ее слезы высохнут.Она сняла с шеи один из разноцветных талисманов (множество их висело у нее на шее и было собрано в своеобразное ожерелье) и поманила Этиоля. Тот наклонился, вгляделся в амулет — искусно вырезанную из рога стелегата женскую фигурку. Старуха ловко накинула шнурок на шею пастуху, затем одобрительно кивнула.— Вот и хорошо. Теперь я всегда буду с тобою. Я видела в снах Зыбучие земли, а теперь, выходит, отправлюсь с тобою в дорогу и смогу увидеть их собственными глазами.Между тем Этиоль с интересом рассматривал подаренный ему оберег. Он почувствовал себя бодрее — вдвоем и путешествовать легче. Заодно проверил шнурок из сизаля: прочен ли, не перетерся ли, способен ли одолеть долгий путь.— Полагаешь, — наконец спросил он, — эта костяшка поможет мне?— Это не костяшка, — сурово предупредила старуха, — это я сама. Такая, какая есть — дряхлая, беззубая, над которой смеется деревенская малышня.Этиоль искоса бросил взгляд на Фасталу, и на мгновение ему почудилось, что бельмо на ее лице вдруг обрело сверкнувший зрачок. Нет, это только отблеск огня, игра света. Померещилось.— Амулет всегда будет со мной, — пообещал он. Пусть старуха верит, что вместе с ним отправилась в далекий путь, может, ей станет легче. Все-таки она была добра к нему. — Твой подарок принесет мне удачу.— Повесь его на другое место, и тогда он принесет удачу мне. — Фастала неожиданно и громко засмеялась, затем так же вдруг посерьезнела и добавила: — Надеюсь, ты выполнишь мою просьбу, красавчик. Нигде и никогда не снимай оберег. Теперь ступай повидайся с женой, можешь даже возлечь с ней, а утром отправляйся в путь. Скажи напутственное слово детям и не забудь остановиться возле дома Лукулу. Она и другие женщины поделятся тем, что успели собрать в округе. Все это пригодится в твоем путешествии. Завтра с рассветом приходи к камню, в который угодила молния, и я укажу тебе дорогу. Это все, чем я в силах помочь тебе.— Спасибо, Фастала. Кто знает, вдруг с твоей помощью мне удастся вернуть похищенную деву ее людям, а самому через месяц или два возвратиться домой.Этиоль сам не верил в то, что сказал. Понятно, что за два месяца он вряд ли управится. О том же, вероятно, подумала и Фастала, потому и смолчала, чтобы не спугнуть удачу. Без удачи в дороге делать нечего. II Миранья тяжело восприняла известие о том, что муж должен покинуть семью, деревню, обездоленную суровую родину. Этиоль попытался обстоятельно объяснить ей, почему он вынужден оставить их, рассказал о беседе с Фасталой — все было напрасно.— Пойми, — в который раз убеждал Миранью Этиоль, — если я откажусь от задуманного, не исполню завет, я уже не буду тем мужчиной, которого ты выбрала себе в мужья.Жена, лежавшая рядом с ним, вдруг крепко ударила его по груди — вложила в шлепок всю ярость, нежелание разлучаться, отчаяние и нескончаемое ощущение безнадежности, которое ждало ее впереди.— Пусть уж лучше половинка мужа, чем мертвый храбрец!— Пойми, тот, кто откажется выполнить завещание мертвеца, будет навсегда проклят небесами.— Но ведь ты же не хочешь уходить, правда? — Она яростно поцеловала его в шею.— Нет. Не хочу.— Никто бы не пошел. Тукарак не пошел бы. Не пошел бы даже Асаб.— Это неизвестно. Но ведь ты же знаешь меня.— Да, дьявол тебя побери! Ты всегда хотел казаться лучше, чем есть на самом деле. Собираешься спасти женщину, которую никогда не встречал!.. Чья она будет, кто ее предки? Землю, которая так жаждет вернуть сердце, ты и в глаза не видел! И все ради человека, который перед смертью что-то потребовал от тебя. Я знаю, что такое уговор, какова цена слову воина, но ведь, Этиоль, и передо мной и детьми у тебя есть обязанности.— Ты так красива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43