Это давало мне некоторое преимущество — примерно двадцать фунтов из веса мертвого тела, которое я должен был нести, и несколько больше из моего собственного веса, так как я тяжелее Камлота.Взвалить тело Камлота себе на спину и привязать там при помощи шнура от его копья оказалось даже легче, чем я предполагал. Я предварительно прикрепил его оружие к телу нитями тарела, которые заполняли мою сумку, ибо я не был знаком со всеми обычаями страны и не знал в точности, что требуется от меня в таком крайнем случае. Я предпочел принять все возможные меры.Переживания последующих десяти — двенадцати часов — это кошмар, который мне хотелось бы забыть. Контакт с обнаженным мертвым телом моего товарища был сам по себе достаточно печален, но чувство полной потери ориентации и бессмысленности в этом странном мире подавляло еще больше. Проходили часы, в течение которых я все спускался и спускался, изредка останавливаясь для краткого отдыха. Казалось, мертвое тело становилось все тяжелее. При жизни Камлот весил бы около ста восьмидесяти фунтов на Земле — почти сто шестьдесят на Венере. Но к тому времени, как тьма сгустилась в мрачном лесу, я мог бы поклясться, что он весил тонну.Я так утомился, что мне пришлось двигаться очень медленно, тщательно проверяя каждое место, куда я собирался поставить ногу, прежде чем перенести на нее вес своего тела и груза. Я не мог доверять усталым мышцам, а неверный шаг или слабость руки отправили бы меня прямиком в вечность. Смерть все время была со мной рядом.Мне казалось, что я спустился уже на несколько тысяч футов, но я не видел никаких признаков города. Несколько раз я видел, как поодаль на деревьях кто-то движется и дважды слышал ужасный вопль тарго. Если один из этих чудовищных пауков нападет на меня… Я старался об этом не думать. Вместо этого я старался занять свои мысли воспоминаниями о моих земных друзьях. Я мысленно рисовал картины моих детских дней в Индии, где меня учил старый Чанд Каби. Я вспоминал старину Джимми Уэлша и стайку девушек, которыми увлекался (некоторыми даже всерьез).Это напомнило мне великолепную девушку в саду джонга, и воспоминания об остальных поблекли. Кем она была? Какие странные предписания возбраняли ей видеться и говорить со мной? Она сказала, что ненавидит меня, но она также слушала, как я сказал, что люблю ее. Теперь, когда я обдумал это, мои слова звучали довольно глупо. Как мог я любить девушку с первого взгляда, который на нее бросил; девушку, о которой я не знал абсолютно ничего, даже ее возраста и имени? Нелепо, но так оно и было. Я любил безымянную красавицу из маленького сада.Возможно, я чересчур углубился в эти мысли и стал неосторожен. Не знаю. Во всяком случае, мой ум был занят именно ими, когда через некоторое время после наступления ночи я оступился. Я лихорадочно хватался за все вокруг в поисках поддержки, но общий вес меня и трупа победил, и я вместе со своим мертвым товарищем полетел вниз в темноту. Я почувствовал холодное дыхание смерти на своей щеке.Мы не улетели далеко. Внезапно нас остановило что-то мягкое, поддавшееся под нашим весом, затем оно выпрямилось, вибрируя, как страховочная сетка, которую используют воздушные акробаты. В слабом, но всепроникающем свете амторианской ночи я увидел то, что уже предполагал: я упал в сеть одного из свирепых амторианских пауков!Я попытался подползти к краю, где можно было схватиться за ветку и попытаться вытащить нас из паутины, но каждое движение запутывало меня еще сильнее. Положение было достаточно скверным, но мгновением позже оно стало бесконечно хуже, ибо, взглянув вверх, я увидел на дальнем конце паутины огромное отвратительное тело тарго.Я выхватил меч и грозно висел, как марионетка, в перекрестьи нитей паутины, а жестокий арахноид медленно двигался ко мне. Помню, что мне было интересно, ощущает ли запутавшаяся в паутине муха такую же безнадежность? Или те душевные муки, которые охватили меня, когда я понял тщетность моих слабых усилий избежать этой смертельной ловушки и свирепого монстра, который приближается, чтобы пожрать меня. Но у меня были, по крайней мере, некоторые преимущества, которыми не обладает ни одна муха. У меня был меч. И мозг, хоть и скверно, а все же рассуждающий. Очевидно, я был все же не столь беззащитен, как бедная муха.Тарго подползал все ближе. Он не издавал ни звука. Я полагаю, что он был удовлетворен тем, что я не могу бежать, и не видел резона в том, чтобы парализовывать меня страхом. С расстояния десяти футов он бросился, двигаясь с невероятной быстротой на своих восьми волосатых ногах. Я встретил его острием меча.Мой удар не был искусным, а ловким он быть не мог по ряду внешних причин. Только счастливая случайность помогла тому, что острие меча пронзило маленький мозг твари. Когда она рухнула безжизненной рядом со мной, я едва поверил своим глазам. Я был спасен!Немедленно я стал разрезать нити тарела, которые опутывали меня. Через четыре-пять минут я был свободен и спустился на ветку ниже. Сердце все еще билось учащенно, я был слаб от перенапряжения. Четверть часа я отдыхал, затем продолжил казавшийся бесконечным спуск с вершин этого ужасного леса.Какие другие опасности ожидали меня, я не мог даже представить. Я знал, что в этих гигантских зарослях есть иные животные. Эти мощные сети, способные выдержать быка, были сплетены не для людей. Вчера я мельком видел громадных птиц, которые могли оказаться такой же смертельной угрозой, как и тарго. Но сейчас я боялся не их, а ночных охотников, которые крадутся по любому лесу во мраке и очень хотят есть.Я спускался все ниже и ниже, чувствуя, что каждый следующий миг может стать последним в испытании моей выносливости. Стычка с тарго отняла значительную часть моей силы, уже и без того истощенной переживаниями дня, однако я не мог, не смел остановиться. Но как долго я еще смогу принуждать себя двигаться дальше, пока не рухну, окончательно обессилев?Я почти достиг предела своей выносливости, когда мои ноги коснулись прочной поверхности. Сначала я не мог поверить в это, но трижды посмотрев вниз и оглядевшись вокруг, я убедился, что на самом деле добрался до земли.После месяца, проведенного на Венере, я наконец поставил ногу на ее поверхность!Я не видел ничего или почти ничего, заслуживающего внимания; только огромные стволы деревьев, куда бы я не бросил взгляд. Под моими ногами лежал толстый ковер упавших листьев, мертвых и побелевших.Я разрезал веревки, которыми мертвое тело Камлота было привязано к моей спине, и опустил несчастного моего товарища на землю. Затем я растянулся рядом с ним и немедленно заснул.Когда я проснулся, было уже светло. Я осмотрелся, но не увидел ничего, кроме покрывала побелевших листьев, распростершегося между стволами деревьев такого, с позволения сказать, диаметра, что я не решаюсь назвать размеры некоторых из них, поскольку это бросит тень неправдоподобия на всю историю моих приключений на Венере.Но поистине у них должны были быть огромные основания и длинные корни, чтобы поддерживать их невероятную высоту, так как многие их них возвышались более чем на шесть тысяч футов над поверхностью земли, и их высочайшие верхушки были вечно окутаны непреходящим туманом внутреннего слоя облаков.Чтобы дать представление о размерах некоторых из этих лесных монстров, я могу сказать, что обошел вокруг ствола одного из них и насчитал более тысячи шагов. Это дает при грубом подсчете тысячу футов в диаметре, — и таких было много. Дерево десяти футов в диаметре казалось тоненькой хрупкой веточкой: и это на той самой Венере, где не может быть растительности!Те немногие знания физики, которыми я обладал, и слабое знакомство с биологией подсказывали, что деревья такой высоты существовать не могут. Вероятно, на Венере действовали особые условия и неведомые мне силы адаптации, которые позволяли существовать тому, что казалось невозможным.Я попытался вычислить эти силы в земных терминах и пришел к некоторым заключениям, которые дают возможные объяснения данного феномена. Вертикальное осмотическое давление прямо связано с силой тяготения, тогда меньшая гравитация Венеры делает возможным рост более высоких деревьев, а то, что их верхушки постоянно находятся в облаках, позволяет им построить цикл получения гидрокарбонатов — или карбогидратов? — из обильного водяного пара, если принять, что в атмосфере Венеры имеется требуемое количество углекислоты для стабилизации этого фотосинтетического процесса.Признаюсь, однако, что в тот момент я не очень интересовался этими захватывающими рассуждениями. Мне нужно было подумать о себе и о несчастном Камлоте. Как я должен был поступить с телом моего друга? Я сделал все, что мог, чтобы доставить его к его семье, и потерпел неудачу. Теперь я сомневался, что мне когда-либо удастся их отыскать. Оставался единственный выход: я должен похоронить его.Приняв решение, я стал разгребать листья, чтобы добраться до грунта и вырыть могилу. Мне пришлось убрать слой листьев и перегноя толщиной около фута; под ним была мягкая, жирная почва, которую я легко разрыхлял острием меча и выбирал руками. Мне понадобилось немного времени, чтобы вырыть пристойную могилу: она была шести футов длиной, два фута шириной и три фута в глубину. Я набрал недавно упавших листьев и выстлал ими дно могилы, потом набрал еще, чтобы укрыть ими Камлота, когда я опущу его в место последнего упокоения.Работая, я пытался вспомнить заупокойную службу. Я хотел, чтобы Камлот был похоронен по всем правилам и настолько достойно, насколько это в моих силах. Я думал: интересно, что подумает Бог на сей счет, но я не сомневался, что он примет эту первую амторианскую душу, отправленную в небытие согласно христианскому обряду, и встретит ее с распростертыми объятиями.Наклонившись и обхватив тело, чтобы опустить в могилу, я с изумлением обнаружил, что оно теплое. Это придавало делу совершенно новый оборот. Человек, мертвый уже восемнадцать часов, должен быть холодным. Неужели Камлот жив? Я прижал ухо к его груди и расслышал слабое биение сердца. Никогда до сих пор мне не доводилось испытать такое облегчение и радость. Я чувствовал себя, как заново рожденный к новой молодости, новым надеждам, новым стремлениям. До сих пор я не отдавал себе отчета в глубине моего одиночества.Но на кой черт тогда я копал могилу?И кстати, почему Камлот не умер? И как мне следовало возвращать его к жизни? Я решил, что сначала следует понять первое, и лишь затем браться за второе. Я вновь осмотрел его тело. На груди пониже ключицы были две глубокие раны. Они почти не кровоточили и были обесцвечены, с зеленоватым оттенком, что я заметил только сейчас. Быть может, это не имело значения само по себе, но подсказало мне объяснение состоянию Камлота. Зеленоватый оттенок навел меня на мысль о яде, и тотчас я вспомнил, что существует много разных пауков, парализующих жертвы впрыскиванием яда, который поддерживает их в полуживом состоянии, пока паук не пожелает жертву сожрать. Тарго парализовал Камлота!Первой моей мыслью было стимулировать кровообращение и дыхание, и с этой целью я массировал его тело и применял меры первой помощи, предназначенные для спасения захлебнувшихся. Не знаю, что из этого помогло (наверное, все понемногу), но, как бы то ни было, после длительных усилий я был вознагражден свидетельствами возвращающейся жизни. Камлот вздохнул, его веки затрепетали. Еще несколько минут спустя (на протяжении которых я почти исчерпал свои силы) он открыл глаза и посмотрел на меня.Сначала его взгляд ничего не выражал и я подумал, что, возможно, его мозг пострадал от яда. Затем в его глазах появилось озадаченное, вопросительное выражение и, наконец, узнавание. Я был свидетелем воскресения.— Что случилось? — прошептал он. И тут же. — А, я помню. Тарго схватил меня.Я помог ему сесть. Он осмотрелся.— Где мы? — спросил он.— На поверхности земли, — ответил я, — но где именно на поверхности, я не знаю.— Ты спас меня от тарго, — сказал он. — Ты убил его? Ну разумеется, иначе ты бы не смог отобрать меня у него. Расскажи мне.Я кратко рассказал ему обо всем.— Я пытался отнести тебя обратно в город, но заблудился. Я не представляю, где он находится.— Что это? — спросил он, указывая на яму.— Твоя могила, — ответил я. — Я думал, что ты мертв.— И ты нес мертвое тело полдня и полночи. Но почему?— Я знаком не со всеми обычаями твоего народа, — ответил я, — но твоя семья была добра ко мне. Самое меньшее, что я мог сделать — это принести обратно твое тело. Кроме того, я не мог бросить друга на растерзание зверям и птицам.— Я этого не забуду, — тихо сказал Камлот. Он попытался встать, но мне пришлось поддержать его. — Скоро со мной будет все в порядке, — обнадежил он меня, — мне нужно только немного поразмяться. Действие яда тарго проходит примерно через двадцать четыре часа, даже если ничего не делать. То, что ты делал, помогло ему пройти быстрее, а несколько упражнений развеют его влияние окончательно.Он смотрел по сторонам, словно пытаясь сориентироваться, и тут его взгляд упал на оружие, которое я собирался похоронить вместе с ним и которое лежало рядом с могилой.— Ты даже это принес! — воскликнул он. — Ты джонг среди друзей!Опоясавшись мечом, он взял копье, и мы пошли по лесу, отыскивая знак, который укажет нам, что мы находимся в месте ниже города. Камлот объяснил, что деревья, расположенные на основных тропах, ведущих к месту под городом, помечены секретным, не вызывающим подозрений образом, равно как и определенные ветки, ведущие вверх — непосредственно к городу на деревьях.— Мы очень редко спускаемся на поверхность Амтор, — сказал он. — Иногда торговые отряды спускаются и отправляются на берег встретить корабли тех немногих народов, с которыми мы поддерживаем тайную торговлю. Проклятие торизма распространилось широко, и из тех народов, что нам известны, лишь немногие не подверглись его жестокой и эгоистичной тирании. Еще время от времени мы спускаемся поохотиться на басто ради его шкуры и мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24