Теперь поверни книжку так, чтобы солнце падало под углом на этот отпечаток.
— Так тебе был нужен отпечаток его большого пальца?
— Это мне было просто необходимо. — Сократ захлопнул книжку и надел на нее кольцо из резиновой ленты. — Я уже говорил тебе, что с большим недоверием отношусь к господам, которые долго жили за границей, особенно к таким, о которых никто ничего не знает, даже в какой стране они проживали. Люди, которые действительно жили за границей, всегда с увлечением вспоминают о красотах этих стран, о пережитых трудностях или о чем-то характерном.
Возьми англичанина, который прожил несколько лет в Южной Америке: первое, что он расскажет своим новым знакомым, это то, что узнал об этих странах. Но если человек возвращается обратно после длительного отсутствия и молчит или выражается неопределенно, это значит, что он или пришел из тюрьмы, или скрывается от правосудия своей страны.
— Ты подозрительный человек, Сократ. Следовательно, считаешь возможным, что Джефри знает что-нибудь об убийстве?
— Посмотрим, что нового обнаружил в наше отсутствие инспектор, — ответил брат.
Инспектор не обнаружил ничего нового. С помощью вызванных рабочих тело мистера Менделя было снято с сука, причем подтвердилось, что веревка просто свисала через труп.
— Теперь мы стоим перед неприятной обязанностью известить об этом молодую девушку. Если вы согласитесь, инспектор, то я возьму эту миссию на себя, — сказал Сократ.
— Это будет лучше всего, сэр, — сказал инспектор Маллет. — Нужно также известить мистера Штейна.
— Я совсем позабыл о нем, — задумчиво проговорил Сократ.
— Это известие его очень расстроит. Они оба работали в полиции и были связаны тесной дружбой. Я полагаю, что это вам известно, мистер Смит?
Смит утвердительно кивнул.
По дороге домой он был неразговорчив, и Лексингтон получил только короткие ответы на все свои вопросы.
В доме Джона Менделя отсутствие хозяина пока еще никто не заметил. Камердинер Тиммс чистил его платье, когда Сократ сообщил об этом.
— Убит? — прошептал тот, совершенно ошеломленный. — Где? В своей спальне, сэр?
— Нет, у трех дубов.
— Но как он туда попал? Ведь мой господин не мог самостоятельно ходить.
— Вы в его комнате еще не были?
— Нет, сэр. Я не вхожу туда, пока он не позвонит. Он не любит, когда его будят.
— Мисс Темальтон уже встала?
— Я спрошу горничную, — сказал Тиммс. Скоро он вернулся с ответом.
— Нет, сэр. Мисс Темальтон появляется в столовой не раньше половины десятого.
— В таком случае горничная должна разбудить мисс Темальтон и сказать, что я пришел с важным известием. Пойду взглянуть на спальню мистера Менделя.
Камердинер проводил его. Это было красивое просторное помещение, возвышавшееся над домом, хорошо, но безвкусно меблированное. В одном углу стояла кровать, конечно, пустая и на первый взгляд совершенно не тронутая.
— Тиммс, прошлой ночью не вы укладывали спать мистера Менделя?
— Нет, сэр. Мистер Мендель имел в этом отношении некоторые странности. Он всегда раздевался сам, и только при одевании я ему немного помогал.
— А где вы его оставили вчера вечером?
Тиммс указал на место, где на одеяле были следы углубления.
— Он сидел здесь, когда я выходил из комнаты.
Одеяло было откинуто, аккуратно сложенная пижама лежала на подушке.
— Куда ведет эта дверь?
— На лестницу, которую велел пристроить мистер Мендель, чтобы иметь прямое сообщение со своим кабинетом на первом этаже. Но он редко пользовался ею.
Сократ нажал на ручку, дверь открылась. Он вышел на узкую темную лестничную площадку, а когда оглянулся назад на освещенную комнату, то заметил на комоде большой ручной электрический фонарь, который давал сильный луч света. Через такую же незапертую дверь они вошли в кабинет. Возле письменного стола стояло кресло на колесиках. Сократ подошел к двери, ведущей в сад, она также не была заперта.
— Странно, — размышлял он. — Очень странно. Здесь, на письменном столе, этим выключателем можно автоматически закрыть и открыть дверь на нижнем этаже… Едва ли можно предположить, что он, идя спать, не проверил, закрыты ли двери.
Но его ожидало еще одно открытие. Наверху, в спальне, около кровати он нашел второй выключатель, который точно так же, как и первый, показал «Открыто».
— Что вы хотите? — повернулся он к появившейся рядом с ним перепуганной горничной.
— Я не смогла достучаться к мисс Темальтон. Я стучала очень сильно, но ответа не получила. Дверь заперта.
Сократ Смит уже бежал вдоль коридора.
— Вот ее спальня, сэр.
Он нагнулся и посмотрел в замочную скважину.
— Ключ вытащен. — Он постучал. — Мисс Темальтон!
Никакого ответа.
Тогда он уперся плечом в дверь. Раздался треск, и дверь поддалась. Сократ Смит оглядел пустую комнату и увидел также несмятую постель.
— Тиммс, где мистер Мендель хранит свои ценности?
— В сейфе, сэр.
— Проводите меня туда.
В узкой комнате, называемой библиотекой, в которой Джон Мендель, когда на него нападала причуда, уединялся целыми днями, находился маленький несгораемый шкаф. При одном взгляде на него отпадали все вопросы. Он стоял открытый настежь, и содержимое его ничем, даже отдаленным, не напоминало ценности.
Глава 7
— Тиммс, исключая мистера Менделя, у кого еще мог быть ключ от этого сейфа? — спросил Сократ, оправившись от неожиданного сюрприза. — И вообще, был ли второй ключ?
— Конечно, сэр. У мисс Молли. Я, однако, не думаю, что в нем содержались большие ценности. Мисс Молли имела обыкновение хранить там свои хозяйственные и расходные книги и деньги.
— И больше ничего?
Камердинер заколебался.
— Может быть, некоторые драгоценности. По крайней мере, одна из горничных рассказала мне однажды, что мисс Молли открыла один ларчик, за что получила от господина строгий выговор. Мистер Мендель никогда не имел дома больших сумм и посылал меня раз в неделю, обычно в пятницу, в банк в Гольдаминго за наличными деньгами.
В продолжение десяти минут Сократ Смит ходил с заложенными руками взад и вперед по лужайке, в то время как Лексингтон, совершенно ошеломленный новым поворотом событий, напряженно смотрел на него, забыв зажечь сигару, которую держал в руке.
— Что же теперь делать, Сок? — спросил он через некоторое время.
— Завтракать, мой мальчик. Мой желудок натощак не переносит никаких таинственных событий.
И в противоположность Лексингтону, который ел нехотя, он с большим аппетитом принялся за еду.
— Причина, по которой ты потерял аппетит, заключается в девушке? Да? — осторожно выведывал Сократ у брата, прихлебывая кофе. — Отбрось-ка лучше сентиментальность в сторону, малыш.
— Она не может быть замешана, Сок. Можешь ли ты себе представить, чтобы девушка с таким лицом…
— О, я знал в свое время совершенно очаровательных преступниц.
— Молли не преступница!
— А я ведь этого не утверждаю. Ты можешь не бросать на меня убийственных взглядом, помни, что насилие в любой форме отвратительно. У тебя такой вид, словно ты собираешься поколотить меня.
— Сок, старина, это ведь совершенно невозможно. Разве она могла бы нести на себе такого тяжелого человека?.. Совершенно нелепая мысль.
— Что касается этого, то я вообще не представляю себе, кто бы мог справиться с ним; а если еще Мендель и сопротивлялся… Во всяком случае загадочные сигналы теперь совершенно ясны.
— Ясны?
— Конечно. Это было послание Джефри к Молли. То, что он не видел ее в продолжение нескольких дней — ложь. Я не сомневаюсь, что он видел ее вчера; обе найденные нами туфли — те самые, в которых она была, когда мы сюда приехали.
— Ты в этом уверен? — в вопросе Лексингтона прозвучало сомнение.
— Абсолютно уверен. Я отлично помню оригинальные пряжки на них. Несомненно, прошлой ночью она была в доме Джефри. Не утверждаю, что мне известны мотивы ее посещения; но во всяком случае она следовала его сигналам.
В серьезных глазах Лексингтона задрожала улыбка.
— Сок, ты сова. Как она могла увидеть сигнал, если ее спальня находится на другой стороне дома.
Да, это был удар по теории Сократа.
— Ты прав, — сказал он. — Но мы ведь не знаем, находилась ли она в это время в своей спальне. Может быть, она ждала его сигнала в саду?
— Оттуда она не могла бы его заметить. Ты можешь увидеть белую виллу только с края лужайки или из окон верхнего этажа.
— Это, конечно, рушит все мои предположения, — согласился Сократ. — Я думаю. Лекс, что в тебе что-то есть от настоящего детектива. Однако кому, черт побери, тогда сигнализировал Джефри?
— Может быть, Менделю?
— Едва ли… Ага, вот идет наш инспектор, которому мы теперь должны объявить об отсутствии мисс Темальтон.
Его брат наморщил лоб.
— Не можем ли мы сказать, что она еще вчера вечером уехала в Лондон?
— А если мисс Темальтон тоже оказалась жертвой покушения?
— О Боже! — Лексингтон побледнел. — Ты это серьезно говоришь?
— Во всяком случае мы не должны исключать эту возможность, и поэтому я советую ничего не скрывать от инспектора.
Двенадцать лет службы в полиции сделали инспектора Маллета нечувствительным к разным неожиданностям, и он совершенно спокойно выслушал сообщение об исчезновении Молли.
— Немыслимо… Я уже информировал по телефону полицию, и в нашем распоряжении скоро будет достаточное количество расторопных людей для того, чтобы прочесать местность. Итак, кому же, по-вашему, принадлежат найденные туфли?
— Мисс Темальтон — падчерице Менделя.
Очевидно, инспектор не обиделся на Сократа за его маленький обман, потому что, не говоря ни слова, поехал допрашивать мистера Джефри.
— Теперь, прежде всего, отпечаток большого пальца, — сказал Сократ и спешно написал письмо в Скотленд-Ярд, к которому приложил листок из своей записной книжки.
— Конечно, это может оказаться совершенно безрезультатным, но мы должны быть готовы ко всему.
— Ты думаешь, что Джефри может оказаться известным полиции?
— Возможно.
Сократ посмотрел на часы, которые, к его удивлению, показывали около девяти часов. Как много событий произошло за такой короткий отрезок времени в два с половиной часа.
Им не пришлось долго ждать, вскоре они услышали тарахтенье маленького автомобиля инспектора.
— Джефри ничего не знает, мистер Сократ, — доложил Маллет. — Его ответы важны лишь тем, что точно установлен момент преступления.
— Вы имеете в виду выстрел, который он слышал?
Инспектор кивнул и предложил:
— Теперь я должен ехать к мистеру Штейну. Вы поедите со мной?
— А поместимся ли мы все в вашем автомобильчике? — спросил Сократ, на что Маллет, который гордился своей маленькой машиной, хвастливо рассказал им, как однажды он на место грабежа доставил на нем сразу семерых полицейских.
Смит-старший дорогой заметил, что Боб Штейн, друживший с Менделем всю жизнь, будет вне себя и сейчас же бросится по следам преступника, как легавая собака.
Маллет усмехнулся.
— Забавно, что мистер Штейн стал таким религиозным.
— Это плохо?
— Да, очень трудно разобраться, что он за человек, — ответил инспектор, искусно объезжая большой валун. — Он начинает заниматься разными делами, а потом внезапно бросает их. Должно быть, это все от скуки. Вы знаете, что он холостяк?
Сократ вспомнил злобное замечание Джона Менделя о страсти его друга к сенсациям. Однако он ничего не сказал вслух и предоставил Маллету возможность продолжать болтовню.
— Он будет выступать на собрании «пробуждения». Его имя на плакатах, которыми наводнен Гольдаминго. Собственно говоря, очень странно для такого жизнерадостного человека так увлекаться религией.
— Можно быть одновременно и веселым, и набожным, — заметил Сократ.
Автомобиль в это время катился по аллее, в конце которой показалась вилла «Принценгоф», еще более вычурное здание, чем дом Менделя.
— Он холостяк, — повторил инспектор, объясняя этим, видимо, не только хвастливость, но и зажиточность своего знакомого.
— Меня очень интересует, принадлежит ли он к категории людей, встающих рано? — поинтересовался Сократ.
Очевидно, Боб Штейн вставал так же поздно, как и его покойный друг, так как солидный слуга, открывший им дверь, сообщил господам, что его господин еще не звонил, требуя горячей воды для бритья.
— Покажите дорогу в его спальню, — сказал инспектор. — Мне необходимо его срочно увидеть.
Слуга был в нерешительности, он не знал, как ему поступить.
— Мистер Штейн очень сердится, когда его будят. Но если вы его друг… А, доброе утро, мистер Маллет, — приветствовал он инспектора, которого как будто только что увидел. — Вы ведь знаете, что мистер Штейн сердится, когда его будят, в особенности если это чужой человек.
— Все в порядке, Джексон. Мистер Смит старый друг вашего хозяина.
«Итак, Штейн также проводит свою жизнь в постоянном страхе», — размышлял Сократ, пока слуга вел их по широкой лестнице на второй этаж и стучал в последнюю дверь в просторном коридоре. Так как на стук не последовало никакого ответа, он повторил и нажал на дверную ручку. Дверь поддалась. За ней — никого.
— Есть другой вход в эту комнату? — осведомился Сократ.
— Здесь, через ванную.
Эта дверь тоже не была заперта, так же как и следующая за ней, ведущая в спальню. Полный недоброго предчувствия, Сократ переступил порог спальни. На кровати лежал Боб Штейн с кляпом во рту, связанный по рукам и ногам, дикий и оцепеневший в своей беспомощности.
Глава 8
Минутой позже они освободили Штейна от пут и подняли его. С пурпурно-красным лицом и с распухшими запястьями он сидел, как оглушенный, на кровати и пробовал шевелить полумертвыми руками.
— Расскажите, Боб, что здесь произошло, — торопил его Сократ.
— Что произошло? — повторил машинально Штейн, — Прошлой ночью несколько парней проникли в мою спальню и, повалив на кровать, связали меня. Я боролся, как черт, но ничего не мог сделать, перевес был на их стороне.
— Сколько их было?
— Трое или четверо. Точно не знаю, все происходило в темноте. Что произошло потом, после того, как они связали меня, я не знаю, но предполагаю, что они внезапно исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20