Неважно ведь, кто начал войну… Она уже в полном разгаре. Безразлично, кто похитил бриллианты и драгоценности… Они исчезли! Ничего не значит, даже если вор пройдет по Регент-стрит с плакатом на спине о том, что ценности пропали. Вопрос о наказании в случае поимки отступает на второй план по сравнению с суммой, которую мы получим, если укажем местонахождение драгоценностей. Кроме того, как вам известно, в деле участвует князь Рикисиви, и мы невольно вынуждены держать его в курсе дела. — Трайн вдруг решительно предложил: — Пойдемте со мной!
Они последовали за ним в сад и пошли по тропинке, скрытой зеленью. Трайн предупредил их ни в коем случае не пользоваться фонариком.
— Если вы, мисс Мэртин, ничего не видите, держитесь за мое плечо, а мистер Халовель пусть идет за вами. Не бойтесь, не споткнетесь!
Наконец, они увидели контуры башни. Трайн быстро нашел дверь. Диана услышала тихий скрип замка. Было совершенно темно. Трайн попросил их наклониться и ввел в маленькую сводчатую комнату. Послышался треск, и комнату залило морс света. Все зажмурились.
Они очутились в передней, откуда вела наверх винтовая лестница. Вход показался Грэгэму знакомым. Он заметил, что внутри башня круглая, а снаружи — квадратная. Грэгэм уже поднимался по широкой лестнице, когда вдруг понял назначение башни. Когда они подошли к площадке, против которой было несколько пар стальных дверей, от сомнений Грэгэма не осталось и следа.
Тигр Трайн достал из кармана ключ, отпер двери, которые тяжело поддались внутрь. Снова ослепительный свет. Диана, открыв рот, смотрела на картину, открывшуюся перед ней. В середине круглой комнаты стоял большой стеклянный ящик с крепкой железной решеткой. В ящике симметрично были расположены деревянные блоки и посохи. Ящик был хорошо освещен, и Грэгэм узнал его содержимое.
Одна квадратная коробка представляла собой корону Эдуарда, другой посох — бриллиантовый скипетр… В ящике лежали деревянные бриллианты, каждый на своем месте, точно так же, как в хранилище.
— А теперь я вам кое-что покажу, — сказал Трайн. Раздался шипящий звук, и дополнительные железные шторы скрыли ящик от их глаз. — Будьте внимательны!
Диана и Грэгэм не видели, что он делал, но шторы поднялись. Трайн подошел к ящику, открыл одно отделение и засунул туда руку… Грэгэм стоял зачарованный. Он видел, как Трайн вынул деревянный блок…
— А сигнализация? — хрипло спросил он.
— Она не сработает, потому что будет бездействовать, — холодно заметил Трайн. — Признаюсь, это была одна из самых трудных проблем. Я потратил два года на то, чтобы с помощью одного опытного шведского электротехника изобрести способ, как заставить ее замолчать. И это удалось. Так что не переживайте. Ваша задача — четко выполнить свои задания. С завтрашнего дня будем встречаться каждый вечер вплоть до двадцать пятого. Вам придется переодеться в особую одежду.
— А если возникнут затруднения?
— Никаких затруднений не будет, — коротко ответил Трайн.
Они вышли, и Тигр закрыл большие ворота.
Грэгэм возвращался обычным путем. Его мысли путались. Диана шла следом, замыкал цепочку Тигр. Диана была спокойна. Она поняла всю глубину плана Трайна и была уверена, что он осуществится успешно, но…
— Как долго будет отсутствовать Грэгэм?
— Не больше трех месяцев, — ответил Трайн. Он понизил голос, когда они вышли к дерновым насаждениям дачи.
— Как вы думаете, его могут подозревать?
— Разве суть в том, кого заподозрят?
То, что князя Кижластанского считали сумасшедшим, имело основания. Он например, имел в различных странах огромные счета в банках, и та громадная сумма, которую он снял с одного из счетов для уплаты Трайну, была получена в долларах из Америки.
Накануне отъезда в Кижластан князь Рикисиви провел два важных совещания. Первое — с Коллэем Веррингтоном, второе, тайное, — с Тигром. Оно проходило в закрытом автомобиле в парке. Это был излюбленный метод Тигра, так как он исключал слежку и подслушивание. Князь и Тигр погуляли в уединенном парке, а потом в машине обсудили все дела.
С Коллэем князь встретился в отеле. Гладкий, как угорь, ловкий Коллэй докладывал о встрече с Эли Босом.
— Он отправляется в плавание ночью двадцать шестого. Я с ним договорился. Все в порядке.
— Вы доставили на борт шикарную мебель? — спросил князь. — У нее на пароходе должен быть максимальный комфорт.
— Это невозможно, — ответил Коллэй. — Судно находится под надзором таможенников и, видимо, властей. — Коллэй хотел сказать «под надзором полиции», но воздержался, чтобы не пугать князя. — Если на борт доставят роскошную мебель, это вызовет подозрение. Как только станет известно об исчезновении девушки, могут вспомнить и о дорогой мебели на невзрачном пароходе. Не должно быть никаких подозрений на судно.
— А вы вошли с ней в контакт?
— Да, ваше высочество. Вечером двадцать шестого она будет ужинать со мной. Я намекнул, что кое-что знаю о ее родителях. Она засыпала меня вопросами, и я пообещал раскрыть тайну ее происхождения. Она согласилась встретиться. Мы будем ужинать в маленьком ресторане на Вилльер-стрит. Я просил ее быть в простом платье, потому что мы должны посетить такое место, где вечерний туалет может вызвать недоверие и помешает получить нужную информацию. Она согласилась. Больше нет препятствий для выполнения плана.
— Но могут узнать, что вы с ней ужинали.
Князь сомневался. Он до конца не был уверен в успехе. Коллэй покачал головой.
— Ни под каким видом она ничего никому не расскажет. Я строжайше запретил ей и предупредил, что сам нарушил клятву, поэтому никто не должен даже подозревать об источнике информации. Я боялся только одного, что в порыве радости она может поделиться с Диком Халовелем, но она поклялась хранить молчание. Она из тех женщин, которые умеют держать слово.
Заложив руки за спину, Рикисиви зашагал по комнате. В его темных глазах загорелись огоньки. Он рассеянно смотрел в пространство.
— А Эли Бос… имя звучит почти, как индусское… Он заслуживает доверия?
Казалось, князь не во всем доверял Босу.
— Безусловно! Конечно, если получит крупное вознаграждение. — Коллэй вдруг загадочно усмехнулся. — Может быть, стоит взять с собой девушку, которая будет присматривать за мисс Гоуп?
— Достаточно вас, — сказал князь. — Я не хочу, чтобы ее сопровождала женщина. Будь это индуска, еще куда ни шло… Но у меня нет индуски, которая поехала бы с ней.
Коллэй достал из кармана бумагу и подал князю.
— Приблизительный план поездки. Мы прибудем в место назначения на индийском побережье через двое суток после этого дня. — Коллэй показал на дату. — Я уже договорился о сигналах. Высадка пройдет спокойно.
Совещание продолжалось почти час, и Коллэй вышел из отеля с первой получкой.
Он считал князя сумасшедшим, но это его мало волновало. Иногда князь демонстрировал ясный ум и хитрую предусмотрительность. Коллэй ни на минуту не сожалел о преступлении, в котором участвовал ради наживы. Единственное, что его беспокоило — большой план князя, в котором, видимо, был задействован Трайн. За мелкие дела он не берется. Может быть, похищение еще одной красавицы, которое обогатит Трайна… Ах, если бы князь мог отложить большой план на два-три месяца и поручить его выполнение ему, Коллэю… Если бы Коллэй знал, что Грэгэм Халовель будет его сопровождать в Индию, то неохотно согласился бы на эту поездку.
По дороге домой Коллэй зашел в «Клуб Мусетрап». Он ждал, что, может быть, Трайн хотя бы намекнет о характере второго «предприятия» князя. Тигр сидел в кресле у письменного стола. Перед ним дымилась чашка кофе. Сигара лежала в хрустальной пепельнице. Тигр был в очках и писал письмо. Он был явно недоволен появлением Коллэя.
— Я только что встречался с нашим общим другом.
Коллэй без разрешения вынул из ящика сигару и закурил. Тигр был погружен в свои мысли:
— Это самое неприятное известие, которое я получил за последние годы. — Тигр снял очки, сложил их и отложил письмо в сторону, чтобы Коллэй не смог прочитать.
— Не хочу вам мешать, — сказал Коллэй и сел в самое удобное кресло.
— Гм… я совсем не знал, что у нас есть общий друг. Кто же он? — спросил Трайн, нахмурив брови.
— Назовем его господином из Индии.
— Рики? Вы научили его пиковой игре? — Тигр ехидно намекал на ловкость Коллэя в этой карточной игре, которая создала ему плохую репутацию в обществе.
Коллэй только рассмеялся. Его трудно было оскорбить.
— Вы ведь знакомы. Он мне сказал, что вы выполняете его задание. Не могу ли и я принять в нем участие?
Трайн взял сигару их пепельницы и закурил.
— Нет. Ни князь, ни я не согласимся на вашем участии. Скажу честно: вы надоели князю. Он интересовался, не знаю ли я парочку парней, которые могли бы отправить вас в мир иной. Но охота за негодяями меня никогда не интересовала.
Коллэй все равно не обижался.
— Меня все время удивляет, почему мы не можем стать настоящими друзьями?
Тигр натянуто рассмеялся.
— Не удивляйтесь! Я вас терпеть не могу и не доверяю вам… Этого достаточно?
— Преклоняюсь перед вашей искренностью, — улыбнулся Коллэй. — Но в чем вы меня можете упрекнуть?
Трайн быстро ответил, употребив при этом самое резкое из своего лексикона слово. На этот раз он попал в цель. Коллэй побледнел. На щеках выступили пунцовые пятна.
— Я не могу этого слышать! — резко крикнул он.
— Именно поэтому я и сказал. Если бы я адресовал это слово самому подлому вору, он, наверное, застрелил бы меня. И был бы прав. Другие слова для вас не подходят, Веррингтон, — для человека, который столь бесстыдно и низко эксплуатирует женщин. И если вы ничего не имеете против, я хотел бы закончить письмо.
Дрожа от бешенства, Коллэй Веррингтон вышел из «Клуба Мусетрап». Тигр Трайн никогда еще так его не оскорблял. Он стал обдумывать, как бы отомстить этому великому преступнику. Он ненавидел его, но боялся могущественную организацию Тигра, которая протянула свои щупальца во всех частях света. Он чувствовал свою ничтожность.
Но напрасно он терзался мыслью о мести. Судьбе было угодно, чтобы он никогда больше не встретился с Тигром.
Глава 16
Утро двадцать шестого выдалось мрачным и серым. Белый тонкий туман окутывал Темзу. Нависли тяжелые облака. К полудню мелкий тоненький дождик превратился в ливень.
В ненастные дни Тауэр выглядел печально. Маленькая площадь для учений пустовала. В такой день только можно встретить одиночного посетителя. Часовые стояли в специальных будках. Смотрители в пестрых костюмах прятались от ненастья под воротами или в киосках.
Дождь еще накрапывал, когда Дик Халовель со своим взводом покинул площадь и расставил часовых перед вахтгаузом. Он вместе с Бобом, которого сменил, проделал предписанный уставом круг и принял от него охрану берега и других объектов. Дик был рад, что взвод Боба уже отправился в казармы, и он мог уйти к себе в комнату.
Перед этим друзья успели переговорить.
— Прошу тебя, сходи сегодня к Гоуп и объясни ей, почему я должен был отказаться от ужина у себя дома.
— Леди Синтия очень злится на тебя. Думаю, ты это знаешь.
— Могу себе представить! Но это не очень огорчает. Лишь Богу известно, почему она вдруг снова рассердилась. Она тебе что-нибудь говорила об этом?
Боб отрицательно покачал головой.
— Нет. Она сказала Даунпорту, что специально отказалась от приглашения, чтобы «обидеть бедную девушку»… Это ее подлинные слова… В таком случае, мол, ты оставишь ее.
Дик натянуто улыбнулся.
— Все это неспроста! Но леди Синтия сейчас меня не интересует. Пожалуйста, присмотри за Гоуп. Я обо всем написал ей и думаю, что она поймет. Но буду тебе весьма благодарен, если ты поговоришь с ней.
Боб ушел. Дику пришлось двадцать четыре часа отдать службе, которая не была такой скучной и однообразной, как многим казалось.
В этот день леди Синтия была не в духе. Если бы ее супруг нашел малейший подходящий повод, он сбежал бы из дома. К несчастью, служба заставила его быть в Тауэре. Он с огромной выдержкой выносил капризы и придирки своей дражайшей «половины».
— Конечно, это необдуманный шаг со стороны Дика, — в десятый раз повторял полковник, — но он очень остро реагирует, когда дело касается этой девушки.
— Он бесстыдник! — возразила леди. — Даже тупой Лонгфелью, видимо, подпал под его влияние. Дик не только лично пригласил меня на ужин, но еще и прислал письменное приглашение. В последнюю минуту он вдруг все отменил под влиянием молодой особы…
— Какой молодой особы? — спросил полковник, который думал о чем-то другом.
— Ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю, — резко сказала леди. — Ты вечно рассеян, Джон! Ведь Ричард Халовель должен был на коленях благодарить тебя за то, что ты для него сделал. Репутация офицера должна быть превыше всего! Когда арестовали его брата Грэгэма, Дик должен был выйти в отставку. Честь мундира не допускает, чтобы брат старшего офицера был преступником.
— Дик тогда подал в отставку, но я и высшее командование не приняли ее. Если бы мы этого не сделали, офицерский корпус взбунтовался бы. Ведь мы, в конце концов, не виноваты, если наши родственники участвуют в неблаговидных делах, — сердито воскликнул полковник.
Леди слишком хорошо знала мужа, чтобы не уловить в его словах скрытый намек.
— Вся семья Халовелей прогнила насквозь, — продолжала она. — Я не удивлюсь, если Дик пойдет по стопам брата.
— Ну что за глупости! — возбужденно сказал полковник. — Они ведь только сводные братья. Мать Грэгэма была скверной женщиной. От нее он и унаследовал все плохие качества. Дик здесь абсолютно не при чем. Получила ли ты приглашение к ужину? — спросил он, надеясь на положительный ответ.
— Нет! Буду весь день дома. Я забыла еще сказать, что Боб Лонгфелью на днях был весьма нелюбезен со мной… Даже невежлив…
— А что он сказал?
— Дело не в словах, а в манере, в какой он их произнес. Боб становится невыносимым. Тебе, Джон, хорошо известно, что дисциплина в полку упала. Я не могу утверждать, что в этом виноват ты…
— Тогда подумай как следует, кто виноват, — сказал взбешенный полковник, вставая со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23