- С результатами наших разработок тебе все же придется ознакомиться,
- предупредила Вера.
С того дня я не ходил на совещания у Веры, а перед прибытием на Землю
прочитал ее доклад Большому Совету - длинный список политических
предписаний на все случаи похода.
Ни один не поразил меня новизной. Все их можно было свести к нехитрой
формуле: ко всем разумным существам Вселенной относись по-человечески,
по-человечески поддерживай добро, по-человечески борись со злом.
Мне кажется, не стоило так много трудиться, чтобы в результате
выработать такой бесспорный катехизис.
- Я очень рада, что ты не нашел ничего нового, - заявила Вера
хладнокровно.
- Что же тебя радует?
- А вот именно то, что маша галактическая политика тебе кажется
бесспорной. Согласись, было бы печально, если бы руководитель величайшего
похода человечества усомнился в его цели и задачах.
Какой-то резон в ее словах был. Во всяком случае, Большой Совет с
энтузиазмом воспринял ее доклад "Принципы галактической политики
человечества", аплодировал ей, как на древних митингах и съездах. Впрочем,
и мне похлопали, хотя я расписывал не благородные цели, а материальные
затруднения и не так воодушевлял членов Совета, как грозил им провалом
всего похода, если безотлагательно не примут энергичных мер.
После заседания члены Совета разъехались по производственным планетам
- торопить отстающие космические заводы, а мы с Верой стали готовиться
обратно. Несколько дней ушло на сбор материалов для Мэри. Я успел еще
забежать к Ольге, она незадолго до нашего отлета на Землю уехала сюда
рожать и теперь возилась с прехорошенькой дочкой Иринкой. Она возвращалась
на Ору вслед за нами.
За четыре месяца разлуки Мэри очень пополнела, порывистая ее походка
превратилась в неуклюже осторожную.
Я в изумлении сперва свистнул, потом схватил Мэри на руки.
- Осторожней! - сказала она. - В прогнозе беременности таскания на
руках не предусмотрены.
- Отшлепать тебя, Мэри! - высказался я, бережно ставя ее. - Хоть бы
словечко! И Вера хороша, она-то, наверно, знала!
- Она знала, а ты должен был догадаться! - весело возразила Мэри. - И
потом я же сказала тебе, что здорова за двоих; простой человек, не
адмирал, сообразил бы в чем дело. А молчать мы условились с Верой, на
Земле тебе хватило забот и без тревог о моем состоянии.
Я засыпал Мэри вопросами, кого она ждет, когда роды, как они пройдут.
Мэри умоляюще подняла вверх руки. Давно я не видел ее такой довольной.
- Не все сразу, Эли! Через месяц получишь сына, срочно придумывай
имя. Скажи теперь, как с моими поручениями?
- Сто тяжеленных ящиков - вот твои поручения. Старинные ядерные бомбы
в музеях легче твоих грузов. Я чуть не надорвался, когда поднимал самый
маленький ящик.
Мэри рассмеялась.
- В ящиках тоже бомбы, но распространяющие жизнь, а не смерть.
- Жизнь, ты сказала?
- Да, жизнь. Что тебя удивляет? Наша женская судьба - порождать
жизнь. Разрушение - древняя привилегия мужчин. И если у зловредов...
- Не надо меня агитировать, Мэри. На матриархат я не соглашусь.
Максимум моих уступок в этом отношении - равноправие. Тебе привет еще от
одной распространительницы жизни. У Ольги дочь Иринка. Прогнозы
исполнились прямо блестяще, роды прошли хорошо.
- Рада за Ольгу. Но, кажется, состояние других женщин тебя
интересовало больше, чем состояние жены?
- Другие женщины не так скрытны, особенно их мужья. Когда один
командир эскадры срочно просится на Землю, а второй чуть не каждый час
прибегает на станцию сверхсветовой связи, то командующий, хочет он или не
хочет, должен поинтересоваться, что случилось с его помощниками. С
ближайшим курьером и тебя отправим рожать на Землю, как велит традиция.
- Положим начало новой традиции - я буду рожать на Оре. Я просила уже
об этом Спыхальского, и он согласился меня оставить здесь. Не делай
огорченного лица, здесь мне будет не хуже, чем на Земле.
- Тогда назовем сына Астром, - сказал я торжественно. - Раз наш сын
будет первым человеком, рожденным на иных звездах, то и имя у него должно
быть звездное.

6
МУМ предсказала, что роды будут нелегкими, и роды были нелегкими.
В эти трудные дни я часто вспоминал об Андре: он тревожился о Жанне,
а я посмеивался, ибо знал, что новый человек появится на свет в
предсказанный срок и с предсказанным благополучием. Сейчас я тоже знал,
что Астру гарантировано удачное рождение, но волновался не меньше Андре.
Он был, конечно, отличный паренек, наш Астр, пять килограммов
мускулов и обаяния, он засмеялся, чуть раскрыв глаза, радостно задрыгал
ножками - ему показалось хорошо на свете!
Так говорили в голос и Вера, и Ольга, дежурившие у постели Мэри.
- Он ударил меня ножкой в грудь, и, знаешь, было больно, - с
восторгом утверждала Вера. - Скоро мы покажем его тебе, посмотришь, какого
родил озорника.
- Он похож на тебя, Эли, - добавила Ольга. - Он так же хохочет, как
ты, у него твое умное, насмешливое лицо, а когда ему что-то не
понравилось, он нахмурился не хуже тебя.
А потом примчались поздравления с Земли, и первое от Альберта. Этот
мальчишка поздравил нас с Мэри по-своему.
Он предложил Большой просчитать, какие космологические проблемы будут
мучить нарождающееся поколение людей, и Большая выделила два вопроса:
проникновение в загадочное ядро Галактики, скрытое от нас темными
туманностями, и продолжающееся выпадение Гиад из нашего мироздания: теперь
уже не подлежало сомнению, что звезды Гиад с нарастающей скоростью рушатся
в какую-то яму в космосе, в бездну в метрике, разверзшуюся словно
специально для них.
Астру надлежит первому из людей броситься в провалы этой звездной
пропасти, пророчествовал Альберт, он первый из людей исследует, вправду ли
она бездонна.
Я не мистик и не ясновидец, я не мог догадаться в то время о судьбе,
уготованной Астру, но хорошо помню, каким зловещим холодом повеяло на меня
от астрологической шутки Альберта.
И, сообщая Мэри о поздравлениях, посыпавшихся на Ору от друзей, лишь
об этом, о поздравлении Альберта, я умолчал.
Мэри, когда меня пустили к ней, выглядела такой веселой и красивой,
точно вернулась с прогулки, а не выкарабкалась из болезни.
- Я знала, что Астр будет похож на тебя, - сказала она. - У меня были
его гороскопические фотографии уже на третьем месяце беременности, но тебе
я не показала, я была тобой недовольна. Не оправдывайся. Лучше скажи,
когда выступление?
- Уже скоро. Ты хочешь присутствовать при нашем отлете или
возвращаешься на Землю раньше?
- Я хочу лететь с тобой! - выпалила она.
- Чепуха, - сказал я великодушно. - Я знаю, у молодых матерей бывают
странные причуды.
- О всех моих причудах ты и не догадываешься, - заметила она. -
Придется тебе взять нас с Астром с собою.
Я переубеждал ее. Я привел в пример Ольгу. Ольга - известнейший
галактический капитан, кому-кому, а ей раньше всех нужно идти в
экспедицию. А она попросилась в резервную третью эскадру, стартующую с Оры
года через три, - так ей хочется побыть со своей Ириночкой подольше. О том
же, чтобы тащить девочку в опасный поход, ни она, ни Леонид и не
помышляют.
Материнство, сказал я, это древнейшая из человеческих профессий, все
мы должны считаться со священными обязанностями матери даже и в наше
время, когда детишкам в яслях куда удобнее, чем у подола родительницы.
- По-моему, я не хуже тебя знаю профессию матери, - возразила Мэри,
хмурясь. - Уговоры бесполезны, мы летим с тобой.
- Но почему? - воскликнул я. - Объясни по-человечески, для чего тебе
подвергать себя и Астра превратностям дальнего путешествия?
На это она ответила так:
- Где ты, Кай, там и я, Кая.
Я не понял, почему она назвала меня Каем, а навести потом справку у
МУМ как-то не удосужился.
Я подошел с другой стороны. Хорошо, ты член экспедиции, как и я, ты
имеешь право участвовать в походе. Но зачем брать малыша? Вдруг с ним
что-либо случится!
Время отвезти его на Землю и затем вернуться еще есть.
- Нет, нет, нет! - стояла на своем Мэри. - Я не хочу разлучаться ни с
Астром, ни с тобой. И что с ним может случиться? Детские болезни давно
отменены, разве ты этого не знаешь?
- Ты хочешь, чтобы я внес Астра в списки экипажа?
- Не иронизируй. Я именно этого хочу.
Я прошел к Астру. Малыш дрыгал ногами и пускал пузыри. Он поглядывал
осмысленными глазами и невнятно проговорил: "Бы!" Он вовсе не спал,
отрешенный от окружающего, как любят проделывать другие человечки его
возраста, он отнюдь не был еще некой "вещью в себе", он уже жил, уже
энергично барахтался в этом новом для него мире.
И когда я схватил его под мышки и поставил ножками на перину, он не
сжал безвольно коленки, не повис беспомощно в воздухе, а энергично ударил
подошвами в одеяльце.
Я знаю, что это звучит фантастически, но я веду строжайше
реалистический рассказ, и тем более во всем, что касается Астра, не
позволю себе преувеличений.
Астр отталкивался от постели, уминал ее ножками, бил меня пятками в
грудь, порывался идти. Он беззвучно хохотал, ловил пухлыми ручками воздух,
- нет, повторяю, он не покоился в этом мире, сонно набираясь сил, а
действовал в нем, упругий, звонкий, всем своим существом радующийся тому,
что существует.
- Астр, собирайся в поход! - сказал я, ликуя. - Надевай доспехи и
собирайся в поход, маленький человек Астр!
Он проговорил гораздо отчетливее и громче прежнего: "Бы!"

...У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю тот день и что
произошло потом.
Даше случайные обстоятельства складывались так, что все они, как
лучи, отраженные от вогнутого зеркала, собирались в одном зловещем фокусе,
и в фокусе том была - неизбежность.

7
Мы шли двумя эскадрами, по сто звездолетов в каждой, любой из
кораблей был раз в пятьдесят мощней, чем прежний сверхмогущественный
"Пожиратель пространства".
Я поднял свою адмиральскую антенну на "Волопасе" - флагманском
крейсере Осимы. На "Волопасе" поселились также Вера и Лусин. На
"Скорпионе", командирском корабле Леонида, разместился Аллан со своим
штабом.
Известия, полученные с Земли перед выступлением, не обнадеживали.
Сверхсветовые локаторы Альберта не обнаруживали перемен в звездных
теснинах Персея. Земля, превращенная в величайшее Ухо и Глаз Вселенной,
напрасно всматривалась и вслушивалась в два звездных кулака, столкнувшихся
в гигантском космическом ударе, - из Персея не доносилось новых звуков, в
нем не вспыхивало новых картин.
Лишь одно загадочное явление произошло незадолго до старта, но в тот
момент мы не придали ему значения, а если бы и поняли, что оно таит в
себе, вряд ли это могло бы сказаться на наших дальнейших действиях.
Альберт сообщил, что внезапно пропала одна из звезд скопления Хи,
светило с единственной планетой, по-видимому, населенной разрушителями, -
"зловредное" светило, по нашей терминологии.
- Взяло и пропало, было и не стало, - докладывал мне Альберт по СВП.
- А звездочка неплохая - гигант класса К, абсолютная светимость около
минус пяти - в десять тысяч раз поярче Солнца! На фотографиях видна
отчетливо, за шестьсот лет фотографирования ни на йоту не изменила блеска,
такая трогательная постоянность. И внезапно - нету! И что всего забавней -
исчезла из этого мира за считанные секунды, без потускнений и угасаний.
Провалилась, как в люк, из бытия в небытие, иного слова не подберу.
- Может, аннигиляция? - спросил я. Меня встревожило сообщение
Альберта. Если разрушители овладели искусством превращения вещества в
пространство, то главное наше военное преимущество перед ними
утрачивалось. - Вы не проверили, не расширяется ли скопление?
Альберт успокоил меня:
- Вы плохо относитесь ко мне, Эли, если думаете, что я немедленно не
исследовал именно это - не появились ли каверны новых пустот? Никакого
дополнительного пространства в Персее! Говорю вам, звезда просто пропала -
и все.
- Наблюдения велись при помощи СВП?
- За каких невежд вы нас принимаете, Эли? В оптике эта звездочка - мы
ее назвали Оранжевой - будет мирно светить еще, по крайней мере, пять
тысяч лет. Она исчезла в сверхсветовой области.
Станции волн пространства и на звездолетах и на Оре были слишком
слабы, чтобы зафиксировать пропажу и появление Оранжевой, зато мы хорошо
рассмотрели ее в оптике.
Звезда была эффектна - ярко-оранжевая, неистово пылающая, она
затмевала своих соседей мятежным сверканием. Я и раньше замечал, что
разрушители облюбовывают для своих селений именно такие звезды-гиганты
поздних спектральных классов.
- Родная сестра Угрожающей, - сказал я Осиме об Оранжевой.
Мы рассматривали ее со сложным чувством восхищения и
недоброжелательности: сражения в районе Угрожающей еще были свежи в
памяти.
Через три дня после первого сообщения Альберт передал, что Оранжевая
появилась на прежнем месте и светит так же можно и мирно.
История с пропажей Оранжевой занимала нас недолго и особенно не
встревожила никого. Ромеро предположил, что причина в неполадках на СВП.
Он так и написал в отчете, что локация на пространственных волнах - дело
неиспытанное и, очевидно, не звезда занялась цирковым иллюзионом, а
возникли неожиданные помехи в сверхсветовом приеме.
Мы были поверхностны в суждениях, сейчас это надо признать. Никто не
знает своего будущего. Не знал его и я. Нельзя требовать от человека
больше того, что свойственно человеку.
1 2 3 4 5 6