..
Надо было быть весьма отважным, чтобы принять это приглашение, вопреки сердитому виду Мегрэ, нисколько не старавшемуся быть любезным!
"Чудак... - сказал сам себе Габриэлли, отступая ни с чем. - Знал ли он что-нибудь? Или так действует возраст?.. Жизнь в провинции?.."
А госпожа Мегрэ, которая редко ворчала на мужа, позволила себе заметить:
- Ты не слишком-то был вежлив с этим молодым человеком. Не знаю, что там за причина, но мне было стыдно за тебя...
Он не стал утруждать себя ответом и налил себе третий стакан белого вина.
Возможно, он ожидал этого с самого утра, и именно это ожидание так портило ему настроение? Во всяком случае, когда он услышал голос Анжель, которая спрашивала у госпожи Мегрэ, у себя ли комиссар, он встал, открыл дверь и быстро произнес:
- Идите сюда... Входите... Закрывайте дверь...
Он провел ее в столовую, оставив жену на кухне. Закурил трубку, прошел, выбрал стул для своей посетительницы.
- Я не могла прийти раньше... - начала она. - Я только надеялась, что вы сами придете и я смогу переговорить с вами.
Она была спокойна. И казалось, ожидала вопросов, которые Мегрэ должен был бы задать, но комиссар лишь старательно скоблил маленькое пятно краски на рукаве.
- Полиция ни о чем меня не спрашивала... Тем не менее я подумала, что вы, как свой человек, наверняка были в курсе. Вот я и пришла, чтобы вы сказали, что мне делать...
- По какому поводу?
- По поводу мясника!.. Вы, конечно, знали, что он увивался около меня? Хотя это вызывало приступы безумной ревности у господина Урбена... В понедельник он принялся, как обычно, выслеживать меня в Орлеане... Он не был злым... Много раз он плакал передо мной, и именно это заставляло меня уступать...
Одному Богу известно, что Мегрэ никак не поощрял ее продолжать свои признания! И тем не менее ничто не могло остановить Анжель, испытывавшую потребность излить свою душу.
- Господин Урбен был уверен, что я два раза ездила с мясником в гостиницу... Он заявил, что я должна выбирать... Я попала в сложное положение, потому что, со своей стороны, Юбер (это мясник) хотел оставить жену, работу, сына, чтобы уехать со мной... Как бы вы поступили на моем месте?
Неужели она надеялась, что он ей ответит? Хватит и того, что он выслушивал все это!
- Через несколько дней он наконец все решил... Он написал мне множество писем... Утверждал, что с него довольно, что он не может больше так жить, что, если я не уеду с ним, он убьет себя... Ведь это я должна была ответить, не так ли?.. Это письмо, в котором он говорил о самоубийстве, пришло позавчера... Должна ли я говорить об этом полиции?.. Должна ли я сказать господину Урбену, рискуя...
Но ведь необходимо рассказать всем, что он убил себя...
Она не плакала, лишь тихо шмыгала, расстроенно уставясь в пол.
- Я надеялась, что вы дадите мне какой-то совет...
Господин Урбен что-то подозревает... Этим утром он упорно крутился вокруг меня, интересуясь, что я собираюсь делать... Он такой ревнивый, что я всегда опасаюсь чего-то плохого...
Мегрэ собрался вытряхнуть в пепельницу свою трубку.
- Мне нечего вам сказать... - проворчал он после долгого молчания.
- Вы мне не верите? Может, вы думаете, я все сочинила? Возьмите! Я принесла письма...
Она достала их из сумочки, бедные помятые письма, написанные на скверной бумаге из бакалейной лавки. Мегрэ отстранился, дав понять, что не желает их видеть.
- Прочтите! Теперь, когда он мертв, это уже не важно...
- Не стоит...
- Вы не хотите верить, что это было самоубийство?
- Это не важно!
- Вы думаете, что его убили, чтобы ограбить? Скажите! Вы думали об этом?
- Моя бедная Анжель, я ни о чем не думаю...
- Почему "бедная"?
- Не по чему!.. Простите, что не могу дать вам совет...
Поступайте, как знаете... Как говорится, следуйте голосу вашей совести... Со своей стороны, я уже забыл все, о чем вы мне рассказали...
Она поднялась, бледная, нервная.
- Я вас не понимаю...
- Это не важно.
- Можно подумать, что вы меня подозреваете, несмотря на то, что... Это правда? Вы считаете, что я убила мясника?
- Но вы ведь были в кафе, когда он умер?
- А если бы меня там не было, вы бы подумали...
Мегрэ вздохнул. Время, казалось, остановилось. Он спрашивал себя, сумеет ли он до конца остаться таким же невозмутимым?
- Уходите, Анжель... Так будет лучше... Я ничего не знаю... Не хочу ничего знать...
- Ладно!
Она направилась к двери и ушла в полном замешательстве, обернувшись уже на улице, чтобы убедиться, не вышел ли он окликнуть ее. А госпожа Мегрэ спросила его с хитрым видом:
- Это она?
- Что она?
- Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать...
- Вовсе нет!
- В конце концов, признайся, есть какая-то причина для твоего сегодняшнего поведения... Я слишком давно тебя знаю и вижу - это не твое обычное состояние... Уже вчера вечером, когда ты вернулся...
- А что я делал?
- Ничего! Но у тебя был такой вид!.. Что-то тебе наскучило или надоело...
- И что в этом такого странного?
- Что ты не выходишь из дома, как все остальные?
Раньше ты никогда не сидел дома целыми днями...
- Не могу больше слышать о мяснике...
- О мяснике или об этой малышке?
- И когда ты только поумнеешь!
- Спасибо!..
Они чуть было не поссорились по-настоящему, чего с ними не случалось на протяжении долгих лет. Мегрэ кружил по дому, как больное животное.
- Когда похороны? - как бы между прочим спросила его жена.
- Не знаю.
- Ты пойдешь?
- Надо бы...
Не хочешь сказать, почему приходила эта малышка?
- Нет!
- Ты ждешь еще кого-нибудь?
- Предпочитаю, чтобы они больше не приходили. К сожалению, это неизбежно. У них у всех мания исповедоваться передо мной...
- Обычно ты не жаловался на это... Тебе не кажется, что стоит побриться?
Он побрился и, от нечего делать, поменял костюм и тапки. Не успел он полностью подготовиться, как дверной молоток объявил о следующем посетителе. Он наклонился над перилами лестницы и узнал в говорившем Урбена.
- Не беспокойте его... Я подожду... Кстати, Анжель, моя маленькая служанка, не приходила?
И эта отважная дуреха госпожа Мегрэ, решив сделать как лучше, сказала:
- Я не помню... Честно говоря, я не знаю ее в лицо...
- Маленькая худышка, одетая в черное...
- Не думаю... Нет... Спросите лучше у мужа...
Мегрэ, усмехнувшись, пожал плечами. Он закончил одеваться, открыл окно, не торопясь раскурил трубку и уставился на Луару, по которой легкий бриз гнал маленькие волны.
Наконец он решился спуститься, проник в столовую и закрыл дверь.
- Добрый день, комиссар... Решился вас побеспокоить...
Но если к вам уже заходила Анжель, вы, наверное, поняли...
Хозяин кафе встревоженно смотрел на Мегрэ, нервно теребя края шляпы.
- Присядьте, прошу вас... Стаканчик белого вина?..
Вас, наверное, ожидают в кафе?
Урбен вздрогнул.
- Что вы хотите сказать?
- Ничего... Что сегодня базарный день... Там должен быть народ...
- Вы также думаете...
- Что я думаю?
- Что это я убил мясника?..
- Я уверен, что это невозможно, потому что вы были в этот момент в кафе...
- Нет!..
Урбен посмотрел ему в глаза с вызовом, и Мегрэ произнес, взяв свой стакан:
- Тогда это еще хуже...
*3
Честно говоря, Мегрэ всегда казалось, что Урбен относится ко всем посетителям кафе с плохо скрываемой неприязнью. Он, разумеется, исполнял свои обязанности хозяина кафе, улыбаясь и шутя с клиентами, и иногда даже садился за карточный стол, если не хватало игрока. Но его веселый вид казался неестественным.
Например, когда Урбен смеялся над шутками владельца гаража, создавалось впечатление, что он хочет на него наброситься, а иногда он неожиданно бросал в сторону их стола довольно мрачные взгляды.
"Это скука! - сказал себе бывший комиссар. - Не дело человеку тридцати пяти лет стоять весь день за стойкой провинциального кафе..."
И вот этот самый Урбен, так открыто демонстрировавший свою неприязнь, неожиданно дал волю эмоциям и, потеряв в столовой Мегрэ всякое достоинство, изменившись в лице, внезапно разразился слезами.
- Я впервые плачу перед другим человеком, - пробормотал он, мучительно стесняясь. - Ну разве не скотская ситуация! Если так будет продолжаться, я, наверное, пущу себе пулю в голову.
Он находился в том состоянии, когда, столкнувшись с несправедливостью судьбы, хочется орать и топать ногами.
- Когда вчера вечером вы закончили игру, Бог знает почему я испытал очередной приступ ревности. О! Я знал, что Анжель обещала мне больше его не видеть. Начиная с будущей недели она не должна была ездить в Орлеан даже раз в неделю; я умолял ее об этом. Тем не менее вчера, больше часа просидев рядом с мясником и думая, что он возил ее в... А вы, вы никогда не мучились ревностью?
Мегрэ лишь покачал головой со счастливым равнодушием исповедника.
- Я не мог больше это выносить... Вышел через черный ход, как и обычно, и минут пятнадцать простоял облокотившись о парапет моста в полной темноте...
- Вы уверены, что вас никто не видел?
- Даже если меня и видели, то вряд ли узнали - было довольно темно... Только что комиссар Орлеана задал мне несколько вопросов, и я понял, что он подозревает меня, правда, не больше, чем остальных... Скажите, я должен все ему рассказать? И что будет, если моя жена сообщит ему, что ее жизнь со мной, и так не веселая, становится адом?..
Вот и все, что я пришел у вас спросить...
Я не могу жить без Анжель, понимаете? Не могу объяснить, как родилась эта любовь... Вначале мне казалось, что это простое любопытство... Затем это превратилось в какую-то манию, и я страдал, даже если клиенты только смотрели или дотрагивались до нее... На жену мне уже наплевать... Я скорее брошу ее, чем расстанусь с Анжель... Но поверьте, комиссар, я не убивал мясника!..
Что мне делать? Как мне это доказать? Что отвечать, когда меня будут допрашивать, а я даже не смогу представить алиби! Кто мне поверит, если я заявлю, что провел эти минуты стоя на мосту?
Я не убивал его, это правда! И мое положение еще более ужасно оттого, что я способен был это сделать, но не из-за денег...
Вы мне верите?
Мегрэ почувствовал напряженный, полный ужаса взгляд Урбена и отвернулся.
- Скажите, вы мне верите?
- Я не могу вам ответить...
- Значит, вы не верите мне, а ведь мы давно знакомы! Что же говорить о тех, кто меня не знает?..
- Успокойтесь, прошу вас.
- Вам легко говорить! - усмехнулся Урбен.
- Нет никаких оснований считать, что вас подозревают больше, чем других... Только что заходил комиссар Габриэлли, и мы немного поговорили о вас... Все подозрения настолько неопределенные, что, думаю, в конце концов, дело могут закрыть...
Мегрэ говорил вполголоса, не глядя на собеседника, и это было настолько на него не похоже, что Урбен никак не мог понять, что же скрывается за этими словами.
- Вы думаете, убийцу не найдут?
- Я не знаю...
- Благодарю вас!.. Я считал вас другом, товарищем, если хотите... Я был не прав, раскрыв перед вами свою душу... Простите меня!.. Вы, наверное, решили, что я совсем расклеился...
- Уверяю вас, что нет! - настойчиво повторил Мегрэ.
Неужели никто так и не поймет, что он не может ничего сказать?
- Возвращайтесь к себе... Постарайтесь успокоиться...
Держите себя в руках... Если вас спросят, отвечайте, как сочтете нужным... Ну, а со своей стороны, я толком и не запомнил, что вы мне говорили...
Но он знал, что мужчина никогда не прощает другому, если он разоткровенничался перед ним, особенно напрасно! Урбен, понемногу приходивший в себя, попытался криво улыбнуться.
- Вы, должно быть, подумали, что я совсем сошел с ума, - неумело пошутил он.
- Бывали и более трагические случаи! - ответил Мегрэ. - Вы действительно ничего не хотите выпить?
- Спасибо!.. Как вы уже сказали, у меня, должно быть, собралась толпа народу... Мое дело обслуживать посетителей... И быть четвертым, когда кто-то игру пропускает...
До свидания, господин комиссар!
Едва он исчез, как появилась госпожа Мегрэ, определенно забывшая свою обычную сдержанность.
- Мне показалось, он плакал...
И так как муж не ответил, она рассердилась.
- Ты поклялся не раскрывать рта, да? Будешь опять изводиться весь день? Знаешь, я уже начинаю себя спрашивать, что за всем этим скрывается?
Мегрэ иронически улыбнулся:
- Ты совершенно права, я убил этого беднягу мясника!
- Не валяй дурака. Я говорю не о преступлении, а об этой девушке...
- Ради Бога! Только не ревнуй...
- Почему?
- Потому что не время... Все и так достаточно печально!..
- Что печально?
- Вся эта маленькая драма... Так как это всего лишь маленькая драма! Такая жалкая! Даже смешная, если взглянуть поближе!.. Тебе ведь никогда не приходило в голову, что Анжель могла бы свести с ума двух здравомыслящих мужчин?..
- Ну, она выглядит, как...
- Как маленькая, нездоровая девочка!.. Плохо питавшаяся, с большими кругами под глазами и бледной кожей, никогда не видевшей солнца...
- Это ничего не значит.
- Ты права. Это ничего не значит! Но вот что интересно: для двух мужчин эта Анжель воплощала женский идеал и заменила все другие интересы... Я подозревал, что в захолустье, в одиночестве, когда страстный человек испытывает тоску, может появиться слепое увлечение и красивые и сильные мужчины начинают сохнуть по какой-нибудь певичке из местной забегаловки и сражаться между собой за нее...
Вот что получается, когда не с кем сравнивать...
Но здесь!.. В этом благопристойном городке, на берегу Луары, в нескольких километрах от Орлеана!..
Его жена посмотрела на него, удивляясь, что он так многословен - это было для него редкостью. Но не отважилась его прервать, боясь, что он внезапно замолчит.
- И тем не менее... - продолжал он. - Не можешь ли ты объяснить, почему каждый вечер, уже больше года без пяти минут пять я выхожу из этого дома, иду в "Гран-Кафе", в течение почти двух часов проявляю такое рвение, словно от этих раскрашенных кусочков картона зависит моя жизнь?
- Это не из-за нее?
- Не начинай снова!.. Я ведь знал, что ты не поймешь меня... Я же говорил тебе об увлечении... Это то же самое... Какая-то мания, если хочешь, необходимость, возникающая, когда больше нечего делать...
Впервые он отважился на тонкий намек по поводу своей отставки, но сама госпожа Мегрэ неоднократно думала об этом.
1 2 3 4