набережная Орлеан, двадцать девять "б".
Мегрэ вздрогнул, услышав это, но мадам Русселе ничего не заметила.
- Это на острове Сен-Луи. С тех пор, как это место стало считаться одним из самых изысканных для проживания в Париже...
- А знаете, что ваш отец подвергся нападению?
- Конечно, нет.
- Под мостом Мари. В трехстах метрах от дома, где обитает ваша мать.
Она забеспокоилась, насупив брови.
- Но это же на другом рукаве Сены, не правда ли? Окна маман выходят на набережную Турнель.
- У неё есть собака?
- Почему вы об этом спрашиваете?
В течение нескольких месяцев, когда чета Мегрэ жила на Вогезской площади в связи с ремонтом их квартиры, он с мадам вечером частенько прохаживались вокруг острова Сен-Луи. И как раз в этот час владельцы собак выгуливали свои питомцев вдоль берегов Сены или за них это делала прислуга.
- У маман только птички. Она не переносит ни собак, ни кошек.
И поспешила сменить тему разговора:
- Куда отвезли отца?
- В Отель-Дьё, ближайшую больницу.
- Возможно, вы захотите...
- Не сейчас. Не исключено, что я попрошу вас подъехать туда, чтобы его опознать, дабы иметь полную уверенность в том, что речь идет именно о не, но ока что его голова и лицо полностью забинтованы.
- Он сильно страдает?
- Он в коме и не отдает себе отчета ни в чем...
- Почему с ним такое случилось?
- Это я и пытаюсь выяснить.
- Была драка?
- Нет. Его ударили в тот момент, когда он, по всей вероятности, спал.
- Под мостом.
Он в свою очередь поднялся.
- Предполагаю, вы намерены отправиться к маман?
- Мне трудно поступить иначе.
- Вы не возражаете, если я позвоню ей и сообщу эту новость?
Мегрэ колебался. Ему хотелось бы застать мадам Келлер врасплох. Но настаивать он не стал.
- Благодарю вас, месье комиссар. В газетах появится сообщение об этом происшествии?
- О самом факте нападения в этот час уже написали в нескольких строчках, но фамилия вашего отца, наверняка, не названа, ибо я сам узнал её только поздним утром.
- Маман будет настаивать, чтобы не поднимали шума по поводу случившегося.
- Сделаю все, что в моих силах.
Мадам Русселе проводила его до двери, в то время как по пути возникла девочка, тут же уцепившаяся за её юбку.
- Сейчас пойдем гулять, малышка. Пойди скажи Нана, пусть та начинает одевать тебя.
Торранс ходил взад-вперед по тротуару возле дома. Маленький черного цвета авто Уголовной полиции бледно выглядел среди длинных и блестящих частных машин господ, проживающих в этом квартале.
- На набережную Орфевр?
- Нет. Остров Сен-Луи. Набережная Орлеан.
Особняк был древний, с громадными воротами, но его бережно сохранялся как нечто ценное и роскошное. Медные пластинки и ручки, перила лестницы, её ступеньки, стены блистали чистотой, были, где нужно, отполированы, нигде ни следа пыли; даже консьержка была одета в черное платье с белым передником и выглядела как служанка в состоятельной семье.
- У вас назначена встреча?
- Нет. Но мадам Келлер ожидает моего визита.
- Позвольте минуточку.
Дворницкая смотрелась скорее как небольшой салон и пахла скорей воском для паркета, нежели кухней. Консьержка взяла трубку телефона.
- Ваша фамилия, пожалуйста?
- Комиссар Мегрэ...
- Алло! Берта?.. Будь любезна, сообщи мадам, что некий комиссар Мегрэ хотел бы её видеть... Да, он здесь. Может подниматься? Спасибо... Вы можете пройти. Третий этаж, направо.
Мегрэ, вышагивая по ступенькам, невольно подумал, стоят ли ещё фламандцы у причала набережной Селестэн или же, подписав протокол допроса, уже спускаются вниз по течению в направлении Руана. Дверь в нужные ему апартаменты открылась сама, не потребовалось даже звонить. Прислуга, молодая и симпатичная девушка, осмотрела комиссара с головы до ног, как если бы впервые в жизни видела живьем комиссара.
- Сюда... Давайте вашу шляпу.
Помещение, куда он вошел, имело очень высокие потолки и было декорировано в стиле "барокко" с изобилием позолоты и щедро украшенной резьбой мебелью. Уже с порога слышалась трескотня попугайчиков, а через открытую дверь салона просматривалась огромная клетка, где резвилось с десяток парочек этих птичек.
Ему пришлось подождать минут десять, кончилось это тем, что Мегрэ в знак протеста закурил трубку. Но, правда, тут же вынул её изо рта, как только показалась мадам Келлер. Его поразило, насколько она оказалась одновременно маленькой, хрупкой и молодой. Ее невозможно было счесть старше дочери более, чем на десять лет, одежда была выдержана в черно-белых тонах, кожа светлая, свежая, глаза - цвета незабудок.
- Жаклин мне звонила, - тут же выпалила она, указывая Мегрэ на кресло с высокой прямой спинкой, предельно неудобное для сидения в нем.
Сама же мадам села на пуфик, обитый старинной декоративной тканью, и держалась так, как её, должно быть, научили ещё в монастыре.
- Так значит, вы обнаружили следы моего мужа...
- Вы его вовсе не разыскиваем, - бросил он реплику.
- Догадываюсь. Не вижу, с какой бы стати вы начали это делать. Каждый волен жить так, как захочет. Верно ли, что его жизнь вне опасности или же вы сказали так моей дочери, чтобы не расстраивать ее?
- Профессор Маньен ручается на восемьдесят процентов, что он выздоровеет.
- Маньен? Я его хорошо знаю. Он неоднократно тут бывал.
- Вы знали, что ваш супруг в Париже?
- Не могу сказать однозначно. После его отъезда в Габон около двадцати лет тому назад, я получила от него всего-навсего две почтовые открытки. И то в самые первые месяцы его пребывания в Африке.
Она ничуть не ломала перед ним комедию неутешной печали, открыто смотрела прямо в лицо с видом женщины, привыкшей к самым различным ситуациям.
- Вы хоть, по меньшей мере, уверены, что речь идет именно о нем?
- Ваша дочь его узнала.
И комиссар в свою очередь протянул ей удостоверение личности с фото Тубиба. Она подошла к комоду, чтобы взять очки, внимательно всмотрелась в снимок, при этом на её лице нельзя было прочитать ни малейших следов какого-либо волнения.
- Жаклин права. Он, несомненно, изменился, но я тоже готова поклясться, что это Франсуа.
Она подняла голову.
- Верно ли, что он проживал всего в нескольких метрах отсюда?
- Под мостом Мари.
- А я-то прохожу по нему несколько раз в неделю, поскольку как раз по другую сторону Сены живет моя подруга. Ее зовут мадам Ламбуа. Фамилия должна быть вам знакома. Муж...
Мегрэ не стал дожидаться сведений о том, какое высокое положение занимает супруг мадам Ламбуа.
- С тех пор, ка кон уехал из Мюлуза, вы с мужем больше не встречались?
- Ни разу.
- Он вам не писал и не звонил?
- За исключением упомянутых двух открыток, никаких известий от него я не получала. Во всяком случае непосредственно.
- А косвенно?
- Как-то довелось у друзей повстречать бывшего губернатора Габона Периньона, который интересовался, не родственница ли я доктора Келлера?
- И что вы ему ответили?
- Правду. Он почувствовал себя вроде бы неловко. И мне пришлось все у него выведывать. Тогда-то он и признался, что Франсуа не нашел там того, что искал.
- А что именно?
- Понимаете, он был идеалистом. Не создан для нынешней жизни. После разочарования, испытанного в Мюлузе...
Мегрэ, казалось, удивился.
- Разве дочь не говорила вам об этом? Конечно, она тогда была совсем ещё юной и так мало видела своего отца! Вместо того, чтобы обзавестись клиентами, которых он заслуживал... Не хотите чашечку?.. Нет? Извините тогда, но я выпью, ибо настал час, когда я всегда это делаю.
Она позвонила.
- Мой чай, Берта.
- На одного человека?
- Да. Что бы вам предложить, комиссар? Может, виски?.. Ничего? Ну, как хотите. Так о чем это я вела речь? Ах, да! Не помните, сдается мне, что кто-то написал роман, озаглавленный "Врач бедняков"? Или же "Сельский врач"? Так вот, мой муж и был такой разновидностью доктора, пользующего малосостоятельных людей, и если бы не завещание моей тетушки, по которому мне отошло крупное наследство, мы бы сделались такими же нищими, как и они. Заметьте, я не упрекаю его ни в чем. Такова уж у него натура. Его отец... Впрочем, это неважно. В каждой семье - свои проблемы.
Заверещал телефон.
- Позвольте?.. Алло!.. Да, это я... Алиса? Да, моя дорогая... Но я чуть-чуть опоздаю. Но нет!.. Напротив, все преотлично. Ты встречалась с Лаурой?.. Она будет там? Все, не могу дольше говорить, ко мне пришли... Конечно, расскажу. До скорого.
Она, улыбаясь, вернулась на свое место.
- Это жена министра внутренних дел. Вы знакомы с ней?
Мегрэ удовольствовался тем, что отрицательно покачал головой и машинально опять сунул трубку в карман. Попугайчики выводили его из себя. Раздражали и постоянные перерывы в беседе. Вот опять: служанка принесла чай.
- Он вбил себе в голову, что должен стать врачом в больнице, а не частным медиком и два года готовился, изводя себя, к конкурсу. Если бы вы знали Мюлуз, вам бы непременно сказали, что была допущена вопиющая несправедливость. Франсуа, спору нет, был наилучшей кандидатурой, наиболее подготовленным специалистом. И думаю, там, куда он стремился, наверняка оказался бы на своем месте. Так нет же, как всегда, взяли протеже одной крупной шишки... И все же это не причина, чтобы взять и все бросить.
- То есть в результате этого жестокого разочарования...
- Думаю, так и было. Но я нечасто видела его в ту пору! Когда он бывал дома, то запирался у себя в кабинете. Он всегда был диковат, но с этого момента, так сказать, сошел с рельсов. Не хочу говорить о нем плохо. Мне тогда не пришло в голову развестись, хотя в своем письме он предлагал такой вариант.
- Он пил?
- Дочь рассказывала об этом?
- Нет.
- Да, стал прикладываться к рюмке все чаще и чаще. Хочу подчеркнуть, что я никогда не в видела его пьяным. Однако у себя в кабинете Франсуа всегда держал наготове бутылочку, и частенько стали замечать, что он выходит из забегаловок, которые людям его положения не положено посещать.
- Вы упомянули о Габоне...
- Мне представляется, что он захотел стать кем-то вроде доктора Швейцера*. Понимаете? Его захватила идея уехать в джунгли, лечить там негров, основать больницу, видеть, как можно реже, белых людей и лиц своего круга.
___
* Альбер Швейцер (1875-1965 гг.) - известнейший французский гуманист, пастор, теолог, органист, музыковед и врач. Движимый человеколюбием, отправился в Габон и много лет лечил там местных жителей в основанном им госпитале. Лауреат Нобелевской премии мира за 1952 г.
- И он разочаровался?
- Судя по тому, что очень нехотя поведал мне губернатор, он сумел восстановить против себя колониальную администрацию, а также крупные компании. Вероятно, из-за мерзкого климата он стал все больше и больше выпивать. Не думайте, что я говорю вам это потому, что ревную. Никогда не знала этого чувства. Там он жил в туземной хижине с какой-то негритянкой и даже, вроде бы, имел от неё детей.
Мегрэ взглянул на попугайчиков, порхавших по клетке, которую в этот момент пронзил солнечный луч.
- Ему дали понять, что он был не на своем месте.
- Вы хотите сказать, что его выслали из Габона?
- Более или менее. Не знаю точно, как происходят подобные вещи, и правительство не очень-то на этот счет распространялось. Но факт налицо: он убыл оттуда.
- Как давно один из ваших друзей встретил его на бульваре Сен-Мишель?
- Об этом, очевидно, вам рассказала Жаклин? Кстати, у меня нет полной уверенности, что это был он. Человек, который таскал на спине панно-рекламу одного из ресторанов квартала, был похож на Франсуа и, будто бы, вздрогнул, когда его окликнули по имени.
- Он с ним не разговаривал?
- Франсуа на него посмотрел так, как если бы перед ним стоял совершенно незнакомый ему месье. Это все, что я знаю об этом случае.
- Как я уже сообщил вашей дочери, сейчас я не могу попросить вас подойти в больницу, чтобы опознать его из-за повязок, полностью закрывающих ему лицо. Но как только пострадавшему станет лучше...
- А вы не думаете, что это будет тягостно?
- Для кого?
- Я его имею в виду.
- Но нам необходимо точно установить его личность.
- Я уверена почти на сто процентов. Хотя бы из-за этого шрама. Произошло это в воскресенье, в августе месяце...
- Мне рассказали.
- В таком случае не вижу, что ещё могла бы вам сообщить.
Комиссар поднялся, ему не терпелось очутиться на свежем воздухе и не слышать больше трескотню этих попугайчиков.
- Полагаю, что пресса...
- Обещаю, что в газетах появится лишь минимум информации об этом происшествии.
- Я беспокоюсь не столько за себя, сколько за зятя. В деловом мире всегда неприятно, когда... Заметьте, он в курсе всего и отнесся с большим пониманием. Вы и правда не хотите что-нибудь выпить?
- Благодарю вас.
Уже на тротуаре он заметил Торрансу:
- Где тут поблизости какое-нибудь тихое бистро? Так мучит жажда...
Какое же удовольствие - осушить бокал очень свежего пива с пышно шапкой пены!
Они недолго искали тихую, в густой тени, отвечающую их пожеланиям кафеюшку, но пиво там, увы, оказалось тепловатым и безвкусным.
Глава четвертая
- Список у вас на столе, - сказал Люка, поработавший, как всегда, старательно и тщательно.
Впрочем, таковых там оказалось даже несколько, все они были отпечатаны на машинке. Сначала шел перечень различных предметов, - специалист из Службы криминалистического учета поместил их под рубрикой "отбросы", составлявших размещавшееся под мостом Мари движимое и недвижимое имущество Тубиба. Старые ящики, детская коляска, дырявые покрывала, газеты, сковородка, котелок, "Надгробные речи" Боссюэ и остальное - все это валялось теперь наверху, в углу лаборатории.
Во втором фигурировали предметы одежды клошара, изъятые Торрансом в Отель Дьё, в третьем под номерами значились вещи, обнаруженные в карманах Келлера.
Мегрэ не стал читать последний список, а сразу приступил к делу, и было забавно наблюдать, как в свете заходящего солнца он вскрывал конверт из коричневой бумаги, куда бригадир сложил все эти мелкие предметы. Не напоминал ли он немного в этот момент ребенка, нетерпеливо разрывавшего врученный ему пакет-сюрприз в ожидании бог весть какого спрятанного там сокровища?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15