– Ну, так вы нашли его?
– Кого?
– Да ладно вам, ладно, господин комиссар… Забываете, что вы на Монмартре, где новости распространяются быстро… Если три дня назад исчез Эмиль, а вас видят бродящим по кварталу…
– Что вы знаете об Эмиле?
– Я?.. – Джо-Кечист с наслаждением паясничал. – А что я могу знать? Разве такие господа, такие добродетельные коммерсанты, как он, часто посещают мое заведение?
Это вызвало улыбку у игроков в карты, но комиссар потягивал трубку и попивал вино, не давая вывести себя из равновесия. Самым серьезным тоном он объявил:
– Его нашли… Сегодня утром…
– В Сене?
– Нет, как раз-таки нет… Я бы мог сказать, что его нашли почти на кладбище…
– Он решил сэкономить на погребении?.. Это меня не удивляет… Но, кроме шуток, Эмиль мертв?..
– Уже три дня…
На этот раз Джо нахмурил брови, совсем как утром Мегрэ.
– Вы хотите сказать, что он мертв уже три дня, а нашли его только сегодня утром?
– Лежал на тротуаре на улице Рондо…
– Где это?
– Я же сказал… Тупик, который идет вдоль кладбища Пер-Лашез…
Игроки навострили уши, и чувствовалось, что они удивлены не меньше, чем хозяин бара.
– Но не лежал же он там трое суток?..
– Его подбросили туда сегодня ночью…
– Тогда, скажу я вам, если вы хотите знать мое мнение, – здесь что-то не вяжется… Ведь погода стоит довольно жаркая, не правда ли?.. И держать у себя в такое время покойника не так уж приятно… Кроме того, какой-то странный квартал выбрали, чтобы подложить такой подарочек… Разве только какой-нибудь тронутый…
– Скажите, Джо, вы можете хотя бы минутку быть серьезным?
– Я серьезен, как папа римский, мсье Мегрэ!..
– Мазотти был убит в тот момент, когда выходил от вас…
– Вечно мне везет!.. Я уже думаю, не сделали ли это нарочно, чтобы отобрать у меня лицензию…
– Заметьте, мы не докучали вам…
– Если не считать того, что три утра я провел у вашего инспектора, – отпарировал Джо, кивнув на Люка.
– Я не спрашиваю вас, знаете ли вы, кто стрелял…
– Я ничего не видел… Я как раз спустился в погреб за бутылками…
– Так ли это, нет ли, какая разница… Как, по-вашему, Эмиль Буле мог стрелять?..
Джо посерьезнел и, чтобы дать себе время подумать, налил в свой бокал вина, потом наполнил бокалы Мегрэ и Люка. Еще он бросил взгляд в сторону игроков, словно хотел просить у них совета или дать им понять, в какое положение попал.
– Почему вы спрашиваете об этом именно меня?
– Потому что вы один из тех, кто лучше других знает, что происходит на Монмартре…
– Репутация, которую мне создали… И все-таки это ему польстило.
– Эмиль был дилетантом… – наконец пробормотал он как бы с сожалением.
– Вы не любили его?
– Не в этом дело… Лично я не имел ничего против него…
– А другие?
– Кто – другие?
– Его конкуренты… Мне говорили, будто он намеревался перекупить другие кабаре…
– Ну и что?
Мегрэ вновь вернулся к отправной точке.
– Буле мог убить Мазотти?
– Я уже сказал вам, что он был дилетантом. А дело Мазотти не для таких, вы это знаете не хуже меня. И тем более его докеры не могли пойти на такое…
– Второй вопрос…
– Сколько их у вас еще?
– Возможно, это последний…
Штукатуры слушали, подмигивая друг другу.
– Давайте! Не знаю, сумею ли я ответить…
– Вы сейчас сказали, что успех Эмиля не доставлял радости его конкурентам…
– Чей-то успех никогда не доставляет радости другим…
– Но ведь речь идет о среде, где не шутят и где за все нужно платить дорого…
– Допустим! Дальше?
– Не думаете ли вы, что Эмиль убит кем-нибудь из своих конкурентов?
– На этот вопрос я вам уже ответил.
– Разве?
– Ведь я же сказал вам, что не столь уж приятно держать у себя труп два или три дня, особенно в такую погоду… Предположим так – люди, о которых вы говорите, из числа чувствительных… Или еще – они достаточно осторожны, чтобы не рисковать… Как его убили?
Все равно в вечерних выпусках газет все будет расписано.
– Он задушен.
– В таком случае ответ будет еще более категоричным, и вы знаете, почему… Вот Мазотти – работка чистая… Если бы здешние заправилы захотели убрать Эмиля, они поступили бы так же… Разве вы нашли тех, кто свел счеты с Мазотти? Нет!.. И несмотря на ваших осведомителей, вы их не найдете… А когда человека душат, держат у себя двое суток и подбрасывают под кладбищенскую стену – это плохо пахнет, это случай особый… Вот мой ответ на ваш второй вопрос…
– Благодарю вас!
– Не за что. Еще вопрос?
Он держал бутылку наклоненной над бокалом.
– Не сейчас…
– Только не говорите мне, что вы рассчитываете прийти еще раз… Я ничего не имею против вас лично, но в нашем ремесле желательно видеться с вами не слишком часто…
– Сколько я вам должен?
– Сегодня моя очередь… В тот день, когда я три часа отвечал на вопросы вашего инспектора, он угостил меня кружкой пива и бутербродом…
Выйдя на улицу, Мегрэ и Люка долго молчали. Потом Мегрэ вдруг поднял руку, чтобы остановить такси, и инспектору пришлось напомнить ему, что они приехали на полицейской машине. Они отыскали ее, сели.
– Ко мне… – пробурчал Мегрэ.
У него не было никаких серьезных оснований завтракать вне дома. По правде сказать, он еще не представлял себе, с какого конца браться за дело. Единственное, что дал ему разговор с Джо-Кечистом, – а он знал, Джо говорил чистосердечно, – это еще большую уверенность в том, о чем он думал с самого утра.
Да, действительно, Эмиль Буле был дилетантом, который каким-то удивительным образом вклинился в самую гущу Монмартра.
И – любопытная вещь! – все наталкивало на мысль, что убит он тоже дилетантом.
– А ты? – спросил он Люка. Тот понял, о чем его спрашивают.
– Три женщины хорошо известны торговцам квартала. Их называют итальянками. Немного подтрунивают над старухой, над тем, как она коверкает французский язык. Меньше знают Аду, она редко показывается в лавках торговцев, ее видели лишь тогда, когда она проходила мимо в обществе своего зятя… Люди, которых я расспрашивал, пока еще в неведении о случившемся… Семья держится так, словно они думают только о еде. Если мясник не преувеличивает, то просто невероятно, что они еще могут есть, требуют себе лучшие куски… После полудня Марина отправилась гулять в сквер Анвер, одной рукой катила коляску, другой вела мальчика…
– У них нет прислуги?
– Приходящая, три раза в неделю…
– Ты знаешь ее имя и адрес? Люка покраснел.
– К вечеру буду знать…
– Что говорят еще?
– Жена хозяина рыбной лавки сказала мне: «Он хитрец из хитрецов!» Это, конечно, об Эмиле. Он женился на старшей сестре, когда ей было девятнадцать лет… Заметив, что она начала полнеть, прибрал к рукам младшую сестру… Попомните мое слово, когда Ада, в свою очередь, тоже потолстеет, он отыщет в Италии еще одну сестру или какую-нибудь кузину…»
Мегрэ уже думал об этом. Не в первый раз встречал он мужчину, влюбленного в свою свояченицу.
– Постарайся навести справки об Аде… Главным образом узнать, нет ли у нее дружка или любовника…
– Вы думаете, у нее кто-нибудь есть, патрон?
– Нет. Но нельзя пренебрегать ничем. Я хотел бы также побольше узнать об Антонио… Если бы ты сегодня днем прогулялся на улицу Понтье…
– Идет…
Люка остановил машину около дома, где жил комиссар, и Мегрэ, подняв голову, увидел в окне жену. Она едва заметно махнула ему рукой. Он ответил ей тем же и стал подниматься по лестнице.

Глава 4

Когда зазвонил телефон, Мегрэ, сидя с набитым ртом за столом, сделал жене знак взять трубку.
– Алло!.. Откуда?.. Да, он завтракает… Я позову его.
Насупив брови, он хмуро смотрел на нее.
– Это Лесуан…
Мегрэ поднялся, продолжая жевать и захватив с собой салфетку, чтобы вытереть рот. Последние пять минут он как раз думал о своем товарище Лесуане, начальнике полиции по борьбе с наркотиками, к которому намеревался зайти сегодня во второй половине дня. Связи Мегрэ со средой Монмартра и особенно площади Пигаль начинали ослабевать, у Лесуана же в этом смысле все было в полном порядке.
– Алло!.. Да, я слушаю тебя… Нет… Пустяки… Я как раз собирался зайти к тебе…
Шеф полиции по борьбе с наркотиками был по меньшей мере лет на десять моложе Мегрэ; он жил неподалеку от бульвара Ришар-Ленуар, на бульваре Вольтер, в квартире, где всегда царил кавардак, потому что у него было шестеро или семеро детей.
– У меня здесь сидит человек, которого ты, конечно, знаешь… – говорил Лесуан. – Он уже давно один из моих осведомителей… Но предпочитает не появляться на набережной Орфевр, а когда у него есть какие-нибудь новости, приходит ко мне домой. Сегодня вышло так, что его информация скорее представляет интерес для тебя… Разумеется, я не знаю, чего она стоит… Что же касается его самого, то если отбросить прикрасы, которые он охотно добавляет, потому что он своего рода артист, то ему можно доверять…
– Кто это?
– Луи Бубе по прозвищу Микей, швейцар одного из кабаре…
– Пришли его тотчас же ко мне…
– Ничего, если он придет к тебе домой?
Мегрэ быстро закончил завтрак, и когда у входной двери прозвучал звонок, он с чашкой кофе, который ему только что подала жена, прошел в гостиную.
Он не видел этого человека много лет, но сразу узнал его. Впрочем, как же иначе, ведь Бубе был существом необычным. Сколько лет ему теперь? Комиссар попробовал подсчитать. Сам Мегрэ был еще довольно юным инспектором, когда его гость уже служил на Монмартре посыльным.
С тех пор Бубе не вырос ни на мизинец. У него всегда была фигура мальчишки двенадцати-тринадцати лет и, что самое удивительное, и лицо у него было такое же. Худой лопоухий подросток с длинным острым носом и словно растянутым в насмешке ртом, сделанным, казалось, из каучука.
И только если смотреть вблизи, можно заметить, что лицо его покрыто сеткой тонких морщин.
– Сколько лет, сколько зим!.. – воскликнул Бубе, оглядываясь, с кепкой в руках. – Вы помните «Триполи» и Тетун?
Да, эти двое мужчин – Мегрэ и Бубе – были почти ровесниками, ну, может, с разницей в два-три года.
– Доброе было времечко, а?
Бубе говорил о пивной, существовавшей некогда на улице Дюпре, неподалеку от «Лотоса», которая, равно как и ее хозяйка, пользовалась известностью до войны.
Тетун была пышная марсельянка, она слыла хозяйкой лучшей южной кухни в Париже и имела привычку встречать посетителей смачными поцелуями и «тыкать» им.
Это было традицией: придя в пивную, заглянуть к Тету, на кухню… У нее можно было встретить самых неожиданных людей.
– А помните толстяка Луи, владельца трех домов на улице Прованс? А Эжена ле Борн? А красавчика Фернана, который потом снимался в кино?..
Мегрэ знал: бесполезно требовать от Микея, чтобы он перешел к делу. Микей ломал комедию: он очень хотел поставлять полиции сведения, но на свой лад, делая при этом вид, будто подобными вещами не занимается.
Люди, о которых он говорил, были в те времена крупными тузами на Монмартре, владельцами публичных домов, которые процветают и поныне, и все эти господа захаживали к Тетун. Там они назначали свидания своим адвокатам – у большинства это были мэтры из коллегии адвокатов – и, кроме того, поскольку заведение Тетун считалось модным, там можно было встретить актрис и даже министров. – Тогда я играл на матчах по боксу…
Еще одной отличительной особенностью Микея было отсутствие бровей и ресниц, что придавало его лицу странное выражение.
– С тех пор, как вы стали важной персоной в уголовной полиции, вас почти не встретишь на Монмартре… Мсье Лесуан, тот изредка заглядывает… Мне случается мимоходом оказывать ему, как и вам некогда, небольшие услуги… Вы же знаете, сколько мы всего слышим…
Он не добавил, что крайне нуждается в том, чтобы полиция закрывала глаза на кое-какую его деятельность. Посетители «Лотоса», которые, уходя, давали ему на чай, даже не подозревали, что Микей обделывает еще и свои делишки.
Иногда он шептал на ухо кому-нибудь из них: «Живые картинки, мсье?..»
Он мог сказать эту фразу на десяти языках, сопровождая слова многозначительным подмигиванием. После чего совал в руку мужчины адрес ближайшей квартирки.
Впрочем, это бог весть какой грех. То, что смотрели там в большой тайне, было, по сути дела, почти тем же самым, только чуть более замшелым, более мерзким, но, в общем, тем же самым спектаклем, который предлагало любое кабаре на площади Пигаль. С той лишь разницей, что «девочки» были не двадцатилетние, а чаще всего сорокалетние, а то и постарше…
– Ваш инспектор, маленький толстяк…
– Люка…
– Да… Он вызывал меня недели три назад, после смерти Мазотти, но я ничего не знал стоящего…
Он подходил к делу потихоньку, на свой манер.
– Я ему сказал, что мой хозяин к делу непричастен, это уж точно, и не ошибся… Теперь у меня есть верные сведения… Вы всегда относились ко мне с пониманием, и я передам их вам, но за ту цену, конечно, какой они стоят… Поймите меня правильно, я говорю это не полиции… Я говорю человеку, которого знаю много лет… Мы беседуем… Случайно вспомнили Мазотти, а он, между нами говоря, совсем зарвался… Так вот, я лишь повторяю вам то, что мне сказали… Не надо тратить силы и искать стрелявшего на площади Пигаль… На пасху… Когда в этом году была пасха?..
– В конце марта…
– Прекрасно! Так вот, на пасху Мазотти, этот жалкий проходимец, полное ничтожество. Который, однако, хотел, чтобы его почитали за человека, уехал в Тулон… Там он встретил красавицу Иоланду… Вы знаете, кто она?.. Жена Матте!.. А Матте – главарь марсельской банды «Фальшивые носы», она сумела совершить двадцать вооруженных ограблений, прежде чем дала полиции сцапать себя… Улавливаете?.. Матте в каталажке… Мазотти, считающий, что ему все дозволено, вернулся в Париж с Иоландой… Теперь у меня нет надобности дорисовывать вам картину… В Марселе еще оставались люди Матте, и двое или трое из них приехали в Париж, чтобы уладить дело…
Это выглядело правдоподобно… Объясняло, как разворачивались события на улице Фонтэн. Профессиональная работа, без сучка и задоринки.
– Я подумал, может, вас это заинтересует, но адреса вашего не знал, вот и зашел к вашему коллеге…
Непохоже было, чтобы Микей собирался уходить, а это означало, что он еще не все выложил или ждет вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14