раковина jika
Жебров и Гринько… Жебров или Гринько…Не давали покоя и даты. В марте 93-го из Таджикистана приезжает семья Гринько, и Николай устраивается путевым обходчиком. В апреле того же года Анатолия Жеброва увольняют из школы за аморальное поведение, а в мае совершает свое первое убийство «парковый» маньяк.«Ну да, и в то же самое время Петербург посещает с визитом Джон Мейджор, Артур Шекли или Йоко Оно… Пребывание в Петербурге еще не повод для подозрений.. Так-то, дорогой следователь».Агния встретила брата лисьей улыбочкой:– Тебе опять звонил приятный женский голос. Таня. Просила перезвонить.Самарин успел начисто забыть, что не далее как сегодня посещал Зоопарк и кафе «Лотос».– Знаешь, меня нет. Уехал… Не сказал куда, ладно?– Да, – тяжело вздохнула сестра, – ты безнадежен. 2 ноября, воскресенье – Санек, я не разбудил?Сам Дмитрий давно уже встал, принял холодный душ и погулял с собакой. Но он прекрасно знал, что являет собой редкое исключение среди коренных петербуржцев, а потому, звоня человеку в воскресенье в десять часов утра, он не был уверен, что не поднимет его с постели.– Нет, – бодро ответил Попов, – за кого ты меня принимаешь?– За нормального человека. Сестра уверяет, что это только я такой выродок.Но тут такие дела… По моей оперативке задержан путевой обходчик.– Ну и что?– Я хотел узнать твое мнение. Как ты думаешь, маньяк может быть, так сказать, многостаночником? То есть убивать не только женщин, но и мальчиков?Или у него строго очерченный круг интересов?Санька на другом конце провода хмыкнул.– Красиво говоришь. «Круг интересов», «многостаночники». Уважаешь?– Я бы не сказал…– Ладно, отвечаю по существу вопроса. Все бывает на белом свете. Одни убивают только женщин, Другие – только женщин в красном, третьи – только по красным дням календаря или мальчиков в белых носках. А есть и менее разборчивые: и мальчиков, и; женщин в красном…– Тебетакиеслучаиизвестны? уточнил;Самарин.– Да, – ответил Попов, – может быть, это не такие громкие случаи, как те, что вчера показывали, но они бывали.– Спасибо за информацию.– Пожалуйста, всегда к вашим услугам!
Входя в отделение милиции Ладожского вокзала, где со вчерашнего дня находился задержанный Гринько, Самарин с облегчением вспомнил, что сегодня воскресенье, а значит, Тани не будет. «И что это я? Ведь хорошая симпатичная девушка… Права, наверно, Агнесса, я безнадежен».Самарин сел за стол, вынул бумагу. Вообще-то оснований для задержания Гринько было немного, если не сказать – не было вовсе. Собственно, Дмитрий и не имел в виду, что Гринько нужно немедленно задержать. Он черным по белому написал: «Установить внешнее наблюдение». Но его взяли. Кстати, на подходе к товарному двору. Что он там делал?«А может быть, Гринько имеет отношение к хищениям из товарняков? Это объясняет и его частые наезды в Питер, и поджог. Огонь, как известно, лучшее средство замести следы – и не только убийства».Дверь открылась, и в кабинет ввели Гринько.– Здравствуйте, Николай Степанович. – Самарин встретился взглядом с путевым обходчиком.После ночи, проведенной в камере, тот выглядел осунувшимся, но глаза смотрели колко.– Я хочу знать, на каком основании меня задержали, – вместо приветствия сказал он.– Что вы делали на подходах к товарному двору?– Это мое дело, – отозвался Гринько.– В последнее время там участились кражи, – спокойно продолжал Самарин, – и подозрительные лица задерживаются.– Значит, вы подозреваете меня в краже из вагонов. – Губы Гринько скривились в презрительной усмешке.– Согласитесь, Николай Степанович, ваше поведение не вполне понятно. Дело о поджоге еще не завершено…– Ну да, я хотел там что-то уничтожить, – снова скривился путевой обходчик, – поджег собственный дом. Я вообще темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое. Правильно я выражаюсь?Что-то в его словах царапнуло Самарина. Что именно?– Обвинение вам пока не предъявлено. Вы слышали о том, что сейчас на всех железных дорогах усилено патрулирование, есть приказ задерживать подозрительных? Вы все-таки железнодорожник, мы с вами коллеги, можно сказать.– Что-то слышал…– И знаете, с чем это связано?– Представляю.– Тогда ответьте, пожалуйста, на вопрос, что вы делали в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября? Незадолго до того, как сгорел ваш дом?– В ночь с двадцать второго на двадцать третье… – задумчиво сказал Гринько, – я был дома. Подтвердить это никто не сможет, потому что я был один.Собака, к сожалению, не свидетель. Нет у меня алиби, – он усмехнулся, – так что можете меня подозревать и дальше.– Относительно поджога что-нибудь хотите добавить?– Пожара.– Николай Степанович, не проходит ваша версия о пожаре. Канистру опознал ваш сосед Коржавин. В канистре – следы бензина. Факт поджога установлен инспекторами пожарной комиссии.– Мне добавить нечего, – глухо сказал Гринько.– Тогда и у меня больше нет вопросов. Мне придется вас задержать еще на двое суток. Если не смогу представить вам обвинение, будете свободны.Гринько молчал, опустив голову.– У Вас есть знакомые в городе?Обходчик отрицательно покачал головой.– Понятно. Идите.Гринько увели, и теперь Самарин смог спокойно подумать. Нечто в словах Гринько заставило его насторожиться. Что именно? Он иронизировал насчет поджога, мол, считайте как хотите. Там еще была фраза: «Темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое»…Ну конечно! Это же его собственные, самаринские, слова. И сказал он их Анатолию Жеброву – тогда, в детской комнате. И теперь Гринько повторил их практически слово в слово. Случайное совпадение? В такие случайности Дмитрий не верил.Вывод напрашивался один: эти слова передал Гринько сам Жебров!Значит, существует прямая связь между путевым обходчиком и инспектором по делам несовершеннолетних. И эта связь – дети. Не убийства, а элементарная торговля: негритенок отдан Завену, а Шебалин – обходчику Гринько. И в обоих местах детям, видно, пришлось несладко. Сбежал Митя, теперь исчез Морис.Интересно, что Жебров делает с ними, когда ему удается поймать их снова?Наказывает? Отсылает по прежнему адресу? Или пристраивает в новое место? И как эти люди расплачиваются с ним?Самарин вспомнил Веру. Может быть, ее все-таки удастся расспросить. Надо только узнать, куда ее поместили… Жаль, сегодня воскресенье. Не забыть завтра позвонить в приемник-распределитель или лучше послать туда Катю. Вот тебе и примерный отец семейства с высшим педагогическим образованием, пусть физкультурным!– Твоя тут телефон оборвала, – встретила Дмитрия сестра.Как бы в подтверждение ее слов телефон зазвонил снова.– Мне подойти или сам возьмешь трубку?– Сам, – пробормотал Самарин, на ходу составляя округлые фразы:«Понимаете, Таня, сегодня я очень занят и никак не смогу… Мне самому жаль…»Нет, про «жаль», пожалуй, не надо. Не стоит девушку обнадеживать.– Да? – сказал Дмитрий, снимая трубку на пятом звонке.– Попросите старшего следователя Самарина. Не она! В первую секунду Дмитрий испытал невероятное облегчение – это оказалась не Таня. А в следующую он забыл о ее существовании. Потому что на его «Самарин у телефона» он услышал:– Сегодня в пятнадцать двадцать на станции Школьная был задержан человек, приметы которого совпадают с оперативкой на убийцу из электрички. В настоящее время его транспортируют в Ладожское отделение. Вы ведете это дело?– Да, – коротко ответил Самарин.– За вами выслана машина.Дмитрий повесил трубку. Неужели? Значит, все-таки не зря они составляли фоторобот и делали объявление по телевидению, хотя кое-кто и сомневался, Устоит ли будоражить общественность.– Ты уходишь? – удивилась Агния. – Неужели все-таки решился?– Срочно вызывают на работу.– А-а, вот оно что, – разочарованно протянула сестра, – жаль, что нельзя жениться на работе. Ты был бы вернейшим из мужей.Но Дмитрий уже ничего не слышал. В голове теперь было только одно: взяли.А вдруг ошибка? К сожалению, это очень возможно. По всем нашумевшим делам маньяков брали немало неповинных людей.Машина уже ждала у парадной. До Ладожского вокзала добрались в рекордно короткое время. Вампира еще не доставили. «Не вампира, а подозреваемого», – одернул себя Самарин.– Что-нибудь известно о нем? – обратился он к дежурному.– Со Школьной сообщили только, что при нем обнаружен паспорт на имя Пуришкевича Глеба Сергеевича, шестьдесят первого года рождения. Прописан:Чкаловский проспект, дом двадцать восемь.«Почти сосед», – с невольным отвращением подумал Самарин.– Что-нибудь о нем еще успели выяснить?– Работает в Институте славяноведения Академии наук, научный сотрудник.Проживает вместе с матерью. На станции Школьная имеет дачу.Вот так оно и бывает. Безобидный научный сотрудник, гуманитарий. Живет вместе со старой матерью. Тихий, мирный. А за этой личиной скрывается вампир, садист-убийца.Разумеется, пока не успели выяснить, как он характеризуется на работе, каким его видят соседи, но Дмитрий был уверен, что тут будет все в порядке.«Мухи не обидит», – вспомнились слова из телепередачи.Снаружи послышался шум мотора: привезли. Голоса: «Давай шевелись!»Дверь распахнулась, и в дежурное отделение втолкнули мужчину. Самарин впился в него взглядом. Перед ним был человек именно такой, какого он представлял. Чуть выше среднего роста, сутулый, в куртке и шапке. Руки скованы наручниками. На бледном лице – отчаяние. Он был достаточно похож на свой фоторобот, если не считать того, что на искусственном портрете был изображен совершенно спокойный человек, лицо же этого было искажено страхом. Он огляделся, словно не понимая, где он. Жалкий, напуганный, растерянный. Да, не таким он был, когда нападал ночью на беззащитных женшин.Дежурный открыл дверь одиночной камеры, и милиционеры втолкнули туда подозреваемого.– Вот, обнаружено при нем. – Один из милиционеров поставил на стол большой черный портфель, затем положил паспорт, ключи от квартиры и записную книжку.«Портфель, – Самарин вспомнил показания свидетелей, – тот самый».Он открыл его. Ни ножей, ни веревок не было. Были яблоки хорошая крупная антоновка. Но под ней обнаружились старые темные брюки. «Хорошо придумано – чтобы было во что переодеться», – понял Самарин.– Я допрошу его.Хотелось рваться в бой, выяснить все об этом человеке, вывести оборотня на чистую воду.– Приведите его ко мне в кабинет.Как ни странно, старший следователь Самарин волновался. За время работы в милиции он встречался лицом к лицу с убийцами, мошенниками, ворами, но еще ни разу не встречался с маньяком.Дверь открылась, и в кабинет ввели вампира. Самарин твердо помнил о понятии «презумпция невиновности» и потому одернул себя: «Виновность этого человека пока не доказана».– Садитесь, – сухо предложил он. Подозреваемый сел.– Ваше имя, фамилия, отчество, год рождения адрес.Пока Пуришкевич отвечал, Дмитрий напряженно думал, как найти те несколько вопросов, которые поставят вурдалака в тупик.«Вы знаете, за что вас задержали?» Нет, не верно. Он, конечно, знает.Ребята со Школьной наверняка выложили ему все, что о нем думают, причем без обиняков. Вообще-то идеальный сотрудник правоохранительных органов так поступать не должен, но Дмитрию еще не приходилось встречать этого идеального милиционера. «Где вы были в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября?» Нет. тоже не то…Дмитрий открыл папку и положил перед задержанным фотографию. На убийцу смотрела его жертва. Марина Сорокина, такая, какой она была до той минуты, когда открыла дверь своего дома, вернувшись в неурочное время. Красивая улыбающаяся женщина с пышными светлыми волосами.– Вам знакомо это лицо? – спросил Самарин.– Извините, я почти не вижу без очков, – ответил Пуришкевич. Он сощурился и пристально вгляделся в снимок. – Нет, – наконец ответил он и отрицательно покачал головой, – не знакомо.– Никогда ее не видели?– Кажется, нет.– То есть вы не уверены, видели ее или нет?– Я ее не помню. – Пуришкевич покачал головой более определенно:– Нет, не могу вспомнить.– Знакомы с ней не были?– Нет.– Хорошо. А что вы делали поздно вечером двадцать второго октября?– Двадцать второго… Какой это был день недели?– Среда, – подсказал Самарин.«Наверняка есть уже готовое алиби. Такие все удумывают заранее. Ну давай, вешай свою лапшу на уши».– Я… – Пуришкевич потер виски, будто пытался вспомнить. – В среду больница закрыта для посещений. Значит, днем я ходил в библиотеку, а потом поехал на дачу.– Где находится ваша дача?– На станции Школьная.– Но опознать эту женщину вы не можете. А ведь это ваша соседка по дачному поселку. Вы могли видеть ее на станции, в магазине, на улице.– Не помню, – беспомощно повторил Глеб. «Какой же он малахольный, – подумал Самарин. – Трус, тряпка. Так испугался за свою шкуру, что вот-вот в штаны наложит».– Итак. двадцать второго октября вы ездили на дачу, расположенную на станции Школьная. В котором часу вы возвращались?– Вечером. Это была предпоследняя электричка… Кажется, гдовская… Я мог поехать на последней, но, знаете, сейчас так часто бывают отмены, что я, решил подстраховаться.– Цель вашей поездки?– Надо было взять варенье, мама просила. Она лежит в больнице. Потом она хотела, чтобы я проверил, как работает АГВ, мы обычно включаем так, чтобы в доме был небольшой плюс.«Мама просила, мама хотела… Маменькин сынок!»– В каком вагоне вы ехали?– Где-то в середине, точнее не могу сказать.– И вы всегда садитесь в середину?– Нет чаше стараюсь ближе к началу – я выхожу на Цветочной и иду пешком до «Электросилы». Но было поздно, холодно…."Марина села в последний вагон, – пронеслось в голове Дмитрия, – если бы она ехала домой, на Фурштатскую, ей было бы выгоднее сесть в начало поезда.Значит, домой она не собиралась. Ехала к родителям на Московский проспект".– Когда вернулись домой? – задал он следующий вопрос.– Около двенадцати, наверно, – пожал плечам! Пуришкевич, – пока сел в метро, пока дошел…– Что на вас было надето?– Да что и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Входя в отделение милиции Ладожского вокзала, где со вчерашнего дня находился задержанный Гринько, Самарин с облегчением вспомнил, что сегодня воскресенье, а значит, Тани не будет. «И что это я? Ведь хорошая симпатичная девушка… Права, наверно, Агнесса, я безнадежен».Самарин сел за стол, вынул бумагу. Вообще-то оснований для задержания Гринько было немного, если не сказать – не было вовсе. Собственно, Дмитрий и не имел в виду, что Гринько нужно немедленно задержать. Он черным по белому написал: «Установить внешнее наблюдение». Но его взяли. Кстати, на подходе к товарному двору. Что он там делал?«А может быть, Гринько имеет отношение к хищениям из товарняков? Это объясняет и его частые наезды в Питер, и поджог. Огонь, как известно, лучшее средство замести следы – и не только убийства».Дверь открылась, и в кабинет ввели Гринько.– Здравствуйте, Николай Степанович. – Самарин встретился взглядом с путевым обходчиком.После ночи, проведенной в камере, тот выглядел осунувшимся, но глаза смотрели колко.– Я хочу знать, на каком основании меня задержали, – вместо приветствия сказал он.– Что вы делали на подходах к товарному двору?– Это мое дело, – отозвался Гринько.– В последнее время там участились кражи, – спокойно продолжал Самарин, – и подозрительные лица задерживаются.– Значит, вы подозреваете меня в краже из вагонов. – Губы Гринько скривились в презрительной усмешке.– Согласитесь, Николай Степанович, ваше поведение не вполне понятно. Дело о поджоге еще не завершено…– Ну да, я хотел там что-то уничтожить, – снова скривился путевой обходчик, – поджег собственный дом. Я вообще темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое. Правильно я выражаюсь?Что-то в его словах царапнуло Самарина. Что именно?– Обвинение вам пока не предъявлено. Вы слышали о том, что сейчас на всех железных дорогах усилено патрулирование, есть приказ задерживать подозрительных? Вы все-таки железнодорожник, мы с вами коллеги, можно сказать.– Что-то слышал…– И знаете, с чем это связано?– Представляю.– Тогда ответьте, пожалуйста, на вопрос, что вы делали в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября? Незадолго до того, как сгорел ваш дом?– В ночь с двадцать второго на двадцать третье… – задумчиво сказал Гринько, – я был дома. Подтвердить это никто не сможет, потому что я был один.Собака, к сожалению, не свидетель. Нет у меня алиби, – он усмехнулся, – так что можете меня подозревать и дальше.– Относительно поджога что-нибудь хотите добавить?– Пожара.– Николай Степанович, не проходит ваша версия о пожаре. Канистру опознал ваш сосед Коржавин. В канистре – следы бензина. Факт поджога установлен инспекторами пожарной комиссии.– Мне добавить нечего, – глухо сказал Гринько.– Тогда и у меня больше нет вопросов. Мне придется вас задержать еще на двое суток. Если не смогу представить вам обвинение, будете свободны.Гринько молчал, опустив голову.– У Вас есть знакомые в городе?Обходчик отрицательно покачал головой.– Понятно. Идите.Гринько увели, и теперь Самарин смог спокойно подумать. Нечто в словах Гринько заставило его насторожиться. Что именно? Он иронизировал насчет поджога, мол, считайте как хотите. Там еще была фраза: «Темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое»…Ну конечно! Это же его собственные, самаринские, слова. И сказал он их Анатолию Жеброву – тогда, в детской комнате. И теперь Гринько повторил их практически слово в слово. Случайное совпадение? В такие случайности Дмитрий не верил.Вывод напрашивался один: эти слова передал Гринько сам Жебров!Значит, существует прямая связь между путевым обходчиком и инспектором по делам несовершеннолетних. И эта связь – дети. Не убийства, а элементарная торговля: негритенок отдан Завену, а Шебалин – обходчику Гринько. И в обоих местах детям, видно, пришлось несладко. Сбежал Митя, теперь исчез Морис.Интересно, что Жебров делает с ними, когда ему удается поймать их снова?Наказывает? Отсылает по прежнему адресу? Или пристраивает в новое место? И как эти люди расплачиваются с ним?Самарин вспомнил Веру. Может быть, ее все-таки удастся расспросить. Надо только узнать, куда ее поместили… Жаль, сегодня воскресенье. Не забыть завтра позвонить в приемник-распределитель или лучше послать туда Катю. Вот тебе и примерный отец семейства с высшим педагогическим образованием, пусть физкультурным!– Твоя тут телефон оборвала, – встретила Дмитрия сестра.Как бы в подтверждение ее слов телефон зазвонил снова.– Мне подойти или сам возьмешь трубку?– Сам, – пробормотал Самарин, на ходу составляя округлые фразы:«Понимаете, Таня, сегодня я очень занят и никак не смогу… Мне самому жаль…»Нет, про «жаль», пожалуй, не надо. Не стоит девушку обнадеживать.– Да? – сказал Дмитрий, снимая трубку на пятом звонке.– Попросите старшего следователя Самарина. Не она! В первую секунду Дмитрий испытал невероятное облегчение – это оказалась не Таня. А в следующую он забыл о ее существовании. Потому что на его «Самарин у телефона» он услышал:– Сегодня в пятнадцать двадцать на станции Школьная был задержан человек, приметы которого совпадают с оперативкой на убийцу из электрички. В настоящее время его транспортируют в Ладожское отделение. Вы ведете это дело?– Да, – коротко ответил Самарин.– За вами выслана машина.Дмитрий повесил трубку. Неужели? Значит, все-таки не зря они составляли фоторобот и делали объявление по телевидению, хотя кое-кто и сомневался, Устоит ли будоражить общественность.– Ты уходишь? – удивилась Агния. – Неужели все-таки решился?– Срочно вызывают на работу.– А-а, вот оно что, – разочарованно протянула сестра, – жаль, что нельзя жениться на работе. Ты был бы вернейшим из мужей.Но Дмитрий уже ничего не слышал. В голове теперь было только одно: взяли.А вдруг ошибка? К сожалению, это очень возможно. По всем нашумевшим делам маньяков брали немало неповинных людей.Машина уже ждала у парадной. До Ладожского вокзала добрались в рекордно короткое время. Вампира еще не доставили. «Не вампира, а подозреваемого», – одернул себя Самарин.– Что-нибудь известно о нем? – обратился он к дежурному.– Со Школьной сообщили только, что при нем обнаружен паспорт на имя Пуришкевича Глеба Сергеевича, шестьдесят первого года рождения. Прописан:Чкаловский проспект, дом двадцать восемь.«Почти сосед», – с невольным отвращением подумал Самарин.– Что-нибудь о нем еще успели выяснить?– Работает в Институте славяноведения Академии наук, научный сотрудник.Проживает вместе с матерью. На станции Школьная имеет дачу.Вот так оно и бывает. Безобидный научный сотрудник, гуманитарий. Живет вместе со старой матерью. Тихий, мирный. А за этой личиной скрывается вампир, садист-убийца.Разумеется, пока не успели выяснить, как он характеризуется на работе, каким его видят соседи, но Дмитрий был уверен, что тут будет все в порядке.«Мухи не обидит», – вспомнились слова из телепередачи.Снаружи послышался шум мотора: привезли. Голоса: «Давай шевелись!»Дверь распахнулась, и в дежурное отделение втолкнули мужчину. Самарин впился в него взглядом. Перед ним был человек именно такой, какого он представлял. Чуть выше среднего роста, сутулый, в куртке и шапке. Руки скованы наручниками. На бледном лице – отчаяние. Он был достаточно похож на свой фоторобот, если не считать того, что на искусственном портрете был изображен совершенно спокойный человек, лицо же этого было искажено страхом. Он огляделся, словно не понимая, где он. Жалкий, напуганный, растерянный. Да, не таким он был, когда нападал ночью на беззащитных женшин.Дежурный открыл дверь одиночной камеры, и милиционеры втолкнули туда подозреваемого.– Вот, обнаружено при нем. – Один из милиционеров поставил на стол большой черный портфель, затем положил паспорт, ключи от квартиры и записную книжку.«Портфель, – Самарин вспомнил показания свидетелей, – тот самый».Он открыл его. Ни ножей, ни веревок не было. Были яблоки хорошая крупная антоновка. Но под ней обнаружились старые темные брюки. «Хорошо придумано – чтобы было во что переодеться», – понял Самарин.– Я допрошу его.Хотелось рваться в бой, выяснить все об этом человеке, вывести оборотня на чистую воду.– Приведите его ко мне в кабинет.Как ни странно, старший следователь Самарин волновался. За время работы в милиции он встречался лицом к лицу с убийцами, мошенниками, ворами, но еще ни разу не встречался с маньяком.Дверь открылась, и в кабинет ввели вампира. Самарин твердо помнил о понятии «презумпция невиновности» и потому одернул себя: «Виновность этого человека пока не доказана».– Садитесь, – сухо предложил он. Подозреваемый сел.– Ваше имя, фамилия, отчество, год рождения адрес.Пока Пуришкевич отвечал, Дмитрий напряженно думал, как найти те несколько вопросов, которые поставят вурдалака в тупик.«Вы знаете, за что вас задержали?» Нет, не верно. Он, конечно, знает.Ребята со Школьной наверняка выложили ему все, что о нем думают, причем без обиняков. Вообще-то идеальный сотрудник правоохранительных органов так поступать не должен, но Дмитрию еще не приходилось встречать этого идеального милиционера. «Где вы были в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября?» Нет. тоже не то…Дмитрий открыл папку и положил перед задержанным фотографию. На убийцу смотрела его жертва. Марина Сорокина, такая, какой она была до той минуты, когда открыла дверь своего дома, вернувшись в неурочное время. Красивая улыбающаяся женщина с пышными светлыми волосами.– Вам знакомо это лицо? – спросил Самарин.– Извините, я почти не вижу без очков, – ответил Пуришкевич. Он сощурился и пристально вгляделся в снимок. – Нет, – наконец ответил он и отрицательно покачал головой, – не знакомо.– Никогда ее не видели?– Кажется, нет.– То есть вы не уверены, видели ее или нет?– Я ее не помню. – Пуришкевич покачал головой более определенно:– Нет, не могу вспомнить.– Знакомы с ней не были?– Нет.– Хорошо. А что вы делали поздно вечером двадцать второго октября?– Двадцать второго… Какой это был день недели?– Среда, – подсказал Самарин.«Наверняка есть уже готовое алиби. Такие все удумывают заранее. Ну давай, вешай свою лапшу на уши».– Я… – Пуришкевич потер виски, будто пытался вспомнить. – В среду больница закрыта для посещений. Значит, днем я ходил в библиотеку, а потом поехал на дачу.– Где находится ваша дача?– На станции Школьная.– Но опознать эту женщину вы не можете. А ведь это ваша соседка по дачному поселку. Вы могли видеть ее на станции, в магазине, на улице.– Не помню, – беспомощно повторил Глеб. «Какой же он малахольный, – подумал Самарин. – Трус, тряпка. Так испугался за свою шкуру, что вот-вот в штаны наложит».– Итак. двадцать второго октября вы ездили на дачу, расположенную на станции Школьная. В котором часу вы возвращались?– Вечером. Это была предпоследняя электричка… Кажется, гдовская… Я мог поехать на последней, но, знаете, сейчас так часто бывают отмены, что я, решил подстраховаться.– Цель вашей поездки?– Надо было взять варенье, мама просила. Она лежит в больнице. Потом она хотела, чтобы я проверил, как работает АГВ, мы обычно включаем так, чтобы в доме был небольшой плюс.«Мама просила, мама хотела… Маменькин сынок!»– В каком вагоне вы ехали?– Где-то в середине, точнее не могу сказать.– И вы всегда садитесь в середину?– Нет чаше стараюсь ближе к началу – я выхожу на Цветочной и иду пешком до «Электросилы». Но было поздно, холодно…."Марина села в последний вагон, – пронеслось в голове Дмитрия, – если бы она ехала домой, на Фурштатскую, ей было бы выгоднее сесть в начало поезда.Значит, домой она не собиралась. Ехала к родителям на Московский проспект".– Когда вернулись домой? – задал он следующий вопрос.– Около двенадцати, наверно, – пожал плечам! Пуришкевич, – пока сел в метро, пока дошел…– Что на вас было надето?– Да что и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51