— О боги!— Граф умер без наследника, за исключением того самого, ах-ха, Сляпа. О его потомках мы слышали, но найти их так и не смогли.— О боги!— Вы, случаем, не знакомы с этим господином?Ваймс с удивлением обратил внимание, что слово «господин» применялось к капралу Шноббсу вполне серьезно и уважительно.— Э… знаком, — признался он.— Он владеет каким-либо имуществом?— Разве что чужим.— Тогда, ах-ха, обязательно расскажите ему о его предках. Пусть нет больше семейного состояния и нет фамильных земель, но титул-то остался.— Извините… давайте убедимся, что я все правильно понял. Капрал Шноббс… МОЙ капрал Шноббс… является ГРАФОМ АНКСКИМ? — Ему надо будет предоставить нам некие доказательства, но вроде бы ошибки нет. Мы даже выдадим ему соответствующий документ.Ваймс тупо уставился в стену. До сих пор документы капралу Шноббсу требовались только затем, чтобы его по ошибке не сдали в какой-нибудь зоопарк.— О боги! — в который раз воскликнул Ваймс. — У него, наверное, и собственный герб есть?— И довольно замечательный.— О.Ваймс НЕ ХОТЕЛ герба. Час назад он бы с удовольствием увильнул от визита в Геральдическую палату, как поступал не раз до этого. Но…— Шнобби? — пробормотал он. — О боги!— Ну и ну! Как удачно мы встретились, — покачал головой Дракон. — Самое приятное — это заполнять пробелы в семейных хрониках. Ах-ха. Между прочим, как поживает юный капитан Моркоу? Я слышал, его подружка — вервольф? Ах-ха.— Это и в самом деле так, — подтвердил Ваймс.— Ах-ха. — В темноте Дракон вскинул руку и дотронулся до своего носа. То ли просто почесал его, то ли подал некий секретный знак, который Ваймс не понял. — Мы уже встречались с подобными случаями!— У капитана Моркоу все хорошо, — максимально ледяным голосом промолвил Ваймс. — У капитана Моркоу всегда все хорошо.Уходя, он хлопнул дверью. Огоньки свечей затрепетали.
Констебль Ангва вышла из переулка, на ходу застегивая ремень.— Кажется, все прошло гладко, — сказал Моркоу. — Если и дальше так будет продолжаться, уважение к нам общества будет только расти.— Пф-ф! У меня во рту до сих пор стоит вкус того рукава! Интересно, слышал ли этот тип о том, что изобрели такую штуку, как прачечная? — поинтересовалась Ангва, вытирая губы.Они двинулись вдоль мостовой, автоматически переключившись на энергосберегающую походку настоящих стражников, когда нога используется как маятник, который сам несет тебя вперед с минимальным расходом энергии. «Настоящий стражник должен много ходить», — всегда говорил Ваймс, а поскольку так говорил Ваймс, Моркоу в это искренне верил. Много ходить и много разговаривать. И рано или поздно ответ найдется.«Уважение общества», — подумала Ангва. Любимое выражение Моркоу. На самом деле это было любимое выражение Ваймса, хотя сэр Сэмюель, произнося эти слова, обычно сплевывал. Но Моркоу ВЕРИЛ в общество. Это ведь именно Моркоу предложил руководству города дать закоренелым преступникам шанс «искупить вину перед обществом», ремонтируя дома престарелых горожан Командор Ваймс, с другой стороны, считал, что преступника изменит только хорошая встряска, сила которой напрямую зависит от величины электродов.

. Старость и так не радость, а теперь еще пожилому населению Анк-Морпорка приходилось чуть ли не каждый день лицом к лицу сталкиваться с самыми отпетыми представителями преступного мира. Кроме того, не был принят во внимание уровень преступности в Анк-Морпорке: в результате за каких-то шесть месяцев прихожую одной старушки столько раз обклеили обоями, что там теперь можно было передвигаться лишь боком.— Я нашел кое-что интересное, тебе тоже будет интересно взглянуть на это, — поделился Моркоу после короткой паузы.— Интересно, — кивнула Ангва.— Но я пока не скажу тебе, что это. Иначе сюрприз будет испорчен, — продолжал Моркоу.— О. Ладно.Еще некоторое время Ангва шагала, над чем-то размышляя.— А можно спросить? — наконец промолвила она. — Это будет таким же сюрпризом, как и та коллекция камней, что ты показал мне на прошлой неделе?— Хорошая была коллекция, правда? — обрадовался Моркоу. — Я столько раз ходил по той улице и даже не подозревал, что там находится музей минералов! Какие были силикаты, а?— Просто потрясающие. Не понимаю, и почему в этом музее никого народу? Силикаты ведь…— Вот-вот, и я этого тоже не понимаю.Ангва напомнила себе, что такая штука, как ирония, Моркоу неведома. Хотя разве он виноват в том, что рос среди гномов, в шахтах? Он ведь совершенно искренне считал, что куски камней могут быть интересны всем. А за неделю до этого они ходили на сталелитейный завод. Там тоже было очень интересно.И все же… все же… Моркоу не мог не нравиться. Моркоу нравился даже преступникам, которых арестовывал. Нравился даже старушкам, которые теперь из-за него постоянно дышали свежей краской. И нравился ЕЙ. Очень. Из-за этого бросить его будет еще тяжелее.Она была вервольфом, оборотнем-волком. И этим все сказано. Либо ты хоронишься по углам, стараясь, чтобы люди не прознали о твоей тайне, либо ты честно признаешься, а потом видишь, как тебя сторонятся, как перешептываются у тебя за спиной, — хотя, чтобы увидеть, как перешептываются за спиной, приходится поворачиваться.Честно говоря, Моркоу было все равно. Но ему было не все равно, что другим не все равно. Ему было не все равно, что даже самые близкие друзья-коллеги носили теперь в потайном кармашке кусочек серебра — так, на всякий случай. Она-то видела, как он расстраивается. Видела, что напряжение растет, а как решить проблему, он не знает.Все развивалось именно так, как предсказывал отец. Вервольф человеку не товарищ — лучше сразу прыгнуть в серебряную шахту.— В следующем году будет большой праздник, и наверняка по этому случаю устроят громадный салют, — сказал вдруг Моркоу. — Люблю салюты.— Я поражаюсь, и почему Анк-Морпорк так жаждет отметить тот факт, что триста лет назад здесь была гражданская война? — поинтересовалась она, возвращаясь к действительности.— А почему бы и нет? Мы же победили, — пожал плечами Моркоу.— Да, но вы также и проиграли.— Даже в плохом всегда ищи хорошее — вот мой девиз. Ага, мы уже пришли.Ангва посмотрела на вывеску. Она уже научилась читать гномьи руны.— Музей гномьего хлеба, — сказала она. — Ух ты! Всегда мечтала тут побывать.Моркоу счастливо кивнул и толкнул дверь. Внутри стоял запах сухих корок.— Эй-ей, господин Хопкинсон? — позвал он. Ответа не было.— Иногда он отлучается, — сказал Моркоу, поворачиваясь.— Когда уже не в силах совладать с чувствами. Понимаю, — откликнулась Ангва. — Хопкинсон? Что-то не похоже на гномью фамилию.— Он человек, — пояснил Моркоу, переступая порог. — Но очень известный авторитет. Гномий хлеб — это вся его жизнь. Он опубликовал наиболее полное описание наступательной выпечки. Ну… раз его нет, я сам возьму два билета и оставлю на столе два пенса.Музей господина Хопкинсона не производил впечатления, что тут бывает много посетителей. На полу и витринах лежала пыль, и целые горки пыли скопились на экспонатах, большинство из которых были классической корово-лепешечной формы, с некими признаками съедобного происхождения, но также встречались ватрушки ближнего боя, смертоносные метательные гренки и огромное множество других запыленных орудий массового и не очень уничтожения. Гномы испокон веков относились к еде как к оружию.— Ты что там ищешь? — спросила Ангва. Она принюхалась. В воздухе висел знакомый противный резкий запах.— Сейчас, сейчас… Ты готова?… Я хочу тебе показать… Боевой Хлеб Б'хриана Кровавого Топора! — ответил Моркоу, копаясь в столе на входе.— Буханку хлеба? Ты привел меня сюда, чтобы показать буханку хлеба?Она еще раз втянула воздух. Да. Кровь. СВЕЖАЯ кровь.— Именно, — подтвердил Моркоу. — Его выставляют тут всего две недели. Это тот самый хлеб, которым Б'хриан сражался во время битвы при Кумской долине, когда убил пятьдесят семь троллей! — Впрочем, Моркоу, вспомнив о гражданском уважении, тут же справился с неподобающим восхищением. — Однако это было очень давно, и мы не должны позволять древней истории ослеплять нас и портить отношения в многоэтнической общине века Летучей мыши.Скрипнула дверь.— Этот боевой хлеб, — издалека сказала Ангва, — он черный, да? Несколько крупнее обычного?— Все правильно, — кивнул Моркоу.— А господин Хопкинсон… Это такой маленький человечек? Невысокий, с белой острой бородкой?— Он самый.— И у него проломленный череп?— Что?— Я думаю, тебе лучше подойти сюда и посмотреть самому, — сказала Ангва, отступая назад.
Дракон, Король Гербов, сидел один среди свечей.«Итак, командор Сэмюель Ваймс… — размышлял он. — Глупый человечишка. Не видит дальше своего носа. И такие люди достигают больших высот в нынешние дни. Хотя и от таких людей есть своя польза, надо полагать, поэтому Витинари и выбрал его. Глупец способен на то, о чем умный даже помыслить побоится…»Вздохнув, Дракон подтянул к себе другую книгу. Она была ненамного толще, чем те, что были разбросаны по комнате, — факт весьма необычный, учитывая ее содержание.Этой книгой Дракон очень гордился. Самое удивительное — хотя Дракон уже давным-давно ничему не удивлялся, по крайней мере последнюю сотню лет, — так вот, самое удивительное, что некоторые части книги дались очень легко. Ему даже не надо было читать. Он знал книгу наизусть. Фамильные древа были аккуратно посажены там, где нужно, и сопровождались всеми необходимыми комментариями.Первая страница носила следующее заглавие: «Потомки Короля Моркоу I, Волею Богов Правителя Анк-Морпорка». Длинное и сложное фамильное древо занимало следующую дюжину страниц, пока не достигало слов: «Женат на…» Дальнейшее было вписано карандашом.— На Дельфине Ангве фон Убервальд, — прочитал Дракон вслух. — Отец — и, ах-ха, сир — барон Гай фон Убервальд, также известный как Сереброхвост; мать — госпожа Серафина Сокс-Блунберг, также известная как Желтоклык, происходящая родом из Орлеи…Эта часть была большим достижением. Он предполагал, что у его агентов будут серьезные трудности с прослеживанием волчьей стороны в происхождении Ангвы, но оказалось, вопросам родословной горные волки уделяют внимания не меньше, чем люди. Предки Ангвы явно происходили из вожаков стаи.Дракон, Король Гербов, ухмыльнулся. Ну а к какому виду ты принадлежишь — это уже не так важно. Главное — чтоб щенята вышли породистыми.Впрочем, ладно. Это было будущее, которое только МОГЛО случиться.Он отодвинул книгу в сторону. Долгая, очень долгая жизнь дает многое. К примеру, ты постигаешь, насколько изменчивым бывает будущее. Люди говорили что-то типа: «Наши времена мирные» или «Эта империя будет жить тысячу лет», и меньше чем через полпоколения никто даже не помнил тех, кто такое сказал. Не помнили, что именно они сказали и где толпа похоронила их останки. Историю меняют мелочи. Достаточно самого обычного росчерка пера.Дракон взял другую книгу. На обложке было написано: «Потомки короля…». Интересно, как этот человек себя назовет? Такое предсказать практически невозможно. Ну а пока…Дракон взял карандаш и вписал некое слово. Получилось: «Потомки короля Шноббса».После чего Дракон улыбнулся свету свечей.Люди продолжают говорить об истинном короле Анк-Морпорка, об истинных наследниках престола, но история учит еще одному жестокому уроку. Который гласит — зачастую словами, написанными кровью: настоящий король тот, кого короновали.
Книги заполняли и эту комнату. Таково было первое впечатление: нудная и угнетающая книжность.Отец Трубчек лежал прямо на развалившейся куче книг. Несомненно, он был мертв. Никто бы не выжил после такой потери крови. И никто не смог бы долго оставаться живым с головой, похожей на спущенный футбольный мяч. Как будто кто-то стукнул по ней булавой.— Отсюда с диким криком выбежала старушка, — отдавая честь, отрапортовал констебль Посети. — Я вошел и застал все в таком вот виде, сэр.— Именно в таком, констебль Посети?— Так точно, сэр. И меня зовут Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр.— А кто была та старушка?— Она назвалась госпожой Канаки, сэр. Сказала, что всегда приносит ему еду и обслуживает его.— Обслуживает? — Ну, вы понимаете, сэр. Убирает и подметает. На полу и правда валялся поднос с разбитым кувшином и рассыпанной кашей. Старушка, которая обслуживала старика, наверняка была потрясена до глубины души, обнаружив, что кто-то обслужил ее клиента раньше.— Она трогала его?— Говорит, что нет, сэр.Это означало, что старый священник умер самой аккуратной смертью, какую Ваймс когда-либо видел. Руки его были сложены на груди. Глаза закрыты.И что-то похожее на скрученную бумажку было воткнуто в его рот, придавая трупу неуместно развязный вид, как если бы он решил выкурить последнюю самокрутку, перед тем как умереть. Ваймс осторожно вытащил бумажку и развернул ее. Она была покрыта четко выведенными, но незнакомыми буквами. Единственная полезная информация, которую можно было извлечь, состояла в том, что автор этих строк использовал единственную доступную в избытке жидкость, разлитую по комнате.— Фу, — поморщился Ваймс. — Кровь вместо чернил. Кто-нибудь может понять, что здесь написано?— Сэр!Ваймс закатил глаза.— Да, констебль Посети?— Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр, — обиженно поправил констебль Посети.— …Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой Констебль Посети был родом из Омнии, страны, издревле придерживающейся мнения, что в веру лучше обращать пыткой и мечом. Разумеется, со временем методы стали более цивилизованными, но омниане до сих пор энергично и неутомимо разносили свое Слово, просто сменив оружие. К примеру, констебль Посети проводил выходные в компании со своим собратом по вере Порази-Неверующего-Ловкими-Аргументами, обходя округу, стучась в двери и заставляя людей прятаться за мебелью.

. Я как раз хотел договорить, констебль, — кивнул Ваймс. — Ну?— Это древний клатчский, — сказал констебль Посети. — Наречие одного из племен, живущих в пустыне и называющихся кенотинами, сэр.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7