обещание? Рамсей понял: и то, и другое. Попытаться найти лабораторию, найти пленницу – и она исчезнет – ее постигнет та же участь, что и Каскара!
Кто спланировал все это, тот, кого закрывает мерцание… Рамсей продолжает видеть то, что ему позволяют, его должно поразить увиденное. Он должен раскрыться перед нападением – именно этого ждет противник, он провоцирует Рамсея попытаться добраться до источника угрозы.
Ощущение полной уверенности, такое сильное, словно оно видимым потоком исходит из-за этого мерцания. Мозг и воля, скрывающиеся за этим светом, считают себя неуязвимыми. Только этот мозг будет выдвигать условия, все остальные должны им подчиниться.
Пусть верят в это!
Рамсей ослабил волю, отступил… И почувствовал торжество противника, тот устремился следом, как пес, хватающий за ноги нищего, набрасывающийся на беспомощного. И снова повис он в пустоте, стена за ним закрылась.
Кое-что он узнал, но этого недостаточно. Однако продолжать сейчас, когда он еще многого не знает, – нет. Он снова расслабил волю – и проснулся.
Лицо Дедана. И Оситеса. Он вернулся. Но встать не пытался.
– Я знаю где… – медленно сказал он.
– Да, но это мало чем нам поможет, – ответил шаман. – Мы получили сообщение. Несколько минут назад проснулась Гришильда, вне себя от страха. Если мы не подчинимся их требованиям, герцогиня…
– Будет отправлена на смерть, – прервал его Рамсей. – Тогда они, несомненно, возьмутся за остальных. Там, за стеной, второй обменник. Они по-прежнему в самом сердце Лома, и у одного из них знания, равные твоим. Я думаю, это Очалл.
Оситес что-то сказал, но слова его были непонятны. Дедан просто смотрел Рамсею в лицо, глаза его сузились.
– Кто из них убийца? – спросил он, занятый только своей местью.
– Очалл. Но его взять нелегко. – Рамсей лежал неподвижно. – Шаман. – Он произнес это требовательно, как равный с равным. – Какая форма защиты от поиска во сне может скрываться в мерцающем свете? У тебя есть возможности Просвещенных, и ты знаешь достаточно, чтобы найти объяснение. Позволь предупредить тебя: вы в своих поисках снов затронули нечто, с трудом поддающееся контролю, какое-то оружие, хуже тех, что поставляет север. И теперь оно попало в безжалостные руки, готовые использовать его.
Оситес, казалось, съежился. Рамсею он всегда казался стариком; теперь же он был сморщенным призраком по сравнению с тем Оситесом, что был несколько часов назад. Губы его раскрылись, как будто он хотел ответить, снова закрылись; пальцами он лихорадочно мял край мантии.
– Это… – Голос его прозвучал вначале призрачным шепотом, но постепенно стал сильнее. – Это запретные темы, а ты не из Рощи. Я не могу открыть тебе, непросвещенному…
– Тогда готовься к тому, что твое собственное оружие обернут против тебя, – ответил Рамсей. – Думаешь, Очалл кого-нибудь из нас пощадит? У него есть собственная сила и тайна обменника. Будь готов к смерти, шаман. Потому что тебя считают самым сильным из оставшихся противников.
– У меня нет права, – ответил Оситес. – Я должен посоветоваться…
– А пока ты советуешься, – заметил Рамсей, – Очалл действует. Твоя тайна для него больше не тайна!
Дедан встал.
– Ты говоришь, лорд император, тот, кто сжег моих людей, за этой стеной? Тогда это просто. Мы снесем стену…
– Хотел бы я, чтобы было так просто. – Рамсей устало повернул голову. Снова вся энергия покинула его. – Мы даже не знаем, какая оборона нам противостоит. Ты хочешь снова послать людей в огонь?
Дедан сморщился. Ударил кулаком по ладони.
– Так что же делать, лорд император?
– Торговаться… – начал Оситес.
– Нет! – ответил Рамсей. – Очалл использует это время для сбора сил. Он ничего не уступит, только будет играть с нами. Ты знаешь его, шаман. Разве я говорю не правду?
Оситес молчал. Потом заговорил так, словно слова вырывали у него пыткой:
– Я нарушу клятву, если поступлю, как ты хочешь. Тебе этого не понять. Существуют великие дела, в которые люди…
– Ты сказал, – прервал его Рамсей, – что в планы вашего товарищества входит охрана благополучия Улада. Хорошо. Где будет это благополучие, если Очалл добьется своего?
Лицо Оситеса потеряло угнетенное выражение; шаман распрямился, поднял голову, в нем снова ощущалась воля и решимость.
– Ты рыцарь, – сказал он. – Как рыцарь, ты обладаешь силой, какой нет ни у кого, даже у Посвященных Рощи. Но недостаточная вера в себя может тебя ослабить. Ты должен отдать предстоящей битве все: тело, разум, душу. И правда такова, что ты можешь потерять тело и разум – насчет души не могу сказать. Первые два для нас постижимы, а душа выходит за пределы нашего понимания.
Если ты готов всем этим рискнуть, ты можешь одолеть Очалла. Но при этом нет никакой уверенности, что и ты не погибнешь. Я говорю это, потому что перед тобой опять выбор. И только ты можешь его сделать.
Рамсей оторвал взгляд от лица шамана. Тот говорил правду. Он смотрел на потолок над собой. Полностью отдать себя – никогда в жизни не приходилось ему делать такой выбор. И эта окончательность вызвала сопротивление части его сознания. Полностью он не понимал предупреждение Оситеса, но все равно его усталое тело охватил холод.
Когда он был провозглашен императором, он тоже сделал выбор, но тот выбор – лишь бледная тень по сравнению с этим. Он знал, что теперь возврата нет…
Но ведь он уже далеко зашел по этой дороге.
– Ты должен сказать… – говоря это, он не смотрел на шамана, продолжал смотреть вверх, – что мне нужно сделать.
– Ты должен противостоять Очаллу и как видящий сон и как бодрствующий, – ответил Оситес. – В обоих плоскостях ты должен сопротивляться его силе, верить в себя, чтобы одолеть его. И никто не может тебе сказать, как это сделать.
Рамсей приподнялся. Усталость тяжестью навалилась на него, и он снова потребовал у шамана:
– Мне нужны силы…
Оситес кивнул.
– Вначале объединись со мной! – сказал он Дедану.
Шаман протянул руку, и Дедан с удивленным видом взял ее. Тогда Оситес склонился к Рамсею и пальцами другой руки коснулся лба молодого человека.
И Рамсей ощутил приток энергии, вначале медленный, потом все более стремительный, этот поток вливался в его тело, прогонял вялость, которая охватила его после пробуждения.
Шаман разорвал контакт. Вставая, Рамсей знал, что готов как никогда в жизни.
– В лабораторию. – Он глубоко вдохнул. – Пусть придут стражники, которым ты больше всего доверяешь, – добавил он, обратившись к Оситесу. – А ты, друг, – он повернулся к Дедану, – стой у меня за спиной, с оружием наготове. Не стану отрицать: за этой стеной мы можем встретить смерть. Я не видел их оружия, а оно может быть еще хуже того, в Яснаби.
Дедан в волчьем оскале обнажил зубы.
– Друг. – Впервые обратился он с таким словом, как будто впереди действительно огонь. – Не трать слов на такой совет. Я готов. – И из-под груды подушек, на которой сидел, он достал ружье-игольник.
Снова по потайной лестнице они спустились во владения Мелколфа. Впереди Рамсей, рядом с ним Дедан, Оситес сзади, а за шаманом отобранные им стражники. Рамсей сразу направился к тайнику с полками.
– Сорвите полки, – приказал он. Один из стражников с помощью металлических полосок вырвал полки, обнажив камень за ними.
Рамсей закрыл глаза, вспоминая виденное во сне. Вот так… и так…
Он вытянул руки, расставил пальцы. Только так можно нажать на тайный замок.
За стеной – живое-мертвое лицо Теклы… угроза черного ящика. Рамсей боролся с этим видением. Он не должен сомневаться, не должен позволить страху помешать, ослабить его волю.
На камне, который он выбрал, ничего не заметно, но пальцами он ощутил два ряда углублений. Нажать… Плоть его словно отшатывается от грубого камня… Нажать…
Вместе со всей силой рук Рамсей напряг волю: ему показалось, что сопротивление камня подкреплено другой, более тонкой материей. Как будто Очалл и другие подкрепляют преграду своей силой воли.
Медленно, как во сне, камни повернулись, внутри показался свет. Рамсей сказал:
– Приготовьтесь!.. – Он нажал в последний раз и отскочил в сторону, чтобы не попасть под действие оружия, которым могут защищать этот проход.
Но не последовала ни вспышка пламени, ни снаряд. Подождав, он осторожно снова подобрался к отверстию, наклонился и заглянул в него.
За ним – нет, не пустота из его сна – какая-то дымка, не разбухший желтый туман, затянувший дюны Яснаби, но тоже непрозрачная.
Рамсей пробрался в отверстие и погрузился в эту дымку. На глаза он не может больше полагаться, но у него есть другой указатель. Какое-то неведомое чувство, то самое, что вело его во сне, говорит, что те, кого он ищет, здесь.
Выбравшись из отверстия, он остановился, подняв руки, чтобы предупредить нападение, медленно поворачивая голову справа налево. И тут же уловил мерцание, менее сильное, чем во сне, но тем не менее, как он догадывается, смертоносное.
За этим мерцанием враг, считающий себя в безопасности. Что-то в мерцании говорит, что это оружие – одновременно и оборонительное, и наступательное. А Рамсею нужно преодолеть эту неведомую силу, подавить сопротивление, предупредить нападение.
Он сделал один шаг, другой в туман. Идут ли за ним, он не знал. Все чувства: пять телесных и одно новое, чувство сознания, – устремлены вперед, на то, что перед ним.
В тумане видна какая-то фигура. Рамсею показалось, что он видит угол обменника. Но он не слышит ни звука. Если враги скрываются здесь, они действуют как кошки: сидят неподвижно, ожидая, пока добыча подойдет на удобное для удара расстояние.
Мерцание – оно играет с его сознанием, ослабляет волю. Есть только один способ добраться до врага – выманить его из засады на открытое место. Туман клубится… Приближается к нему эта фигура или показалось? Рамсей взглянул на край обменника, сосредоточился на нем, чтобы собраться с силами. И снова посмотрел на переливающуюся изменчивую фигуру, а она устремилась к нему, заглядывала не только в глаза, но в мозг, пыталась закутать в свою паутину, парализовать волю.
За этот свет, тянись за этот свет!
Он знал, что так нужно сделать, но достичь этого…
Рамсей пытался разглядеть что-то за мерцанием, убрать его, не обращать внимания, как не обращают внимание на стекло окна. Он должен разорвать это мерцание, но оно не дает ему сосредоточиться, и он видит только его. Во внезапном озарении Рамсей закрыл глаза. Видеть сон – приказал он своему сознанию – ВИДЕТЬ!
Повороты… раскачивания… углубления… Кружится голова, поднимается страх. ВИДЕТЬ!
В эту мысль устремил он все свои силы.
За мерцанием – да! Теперь видна фигура, смутно, ее едва удается отделить от клубящегося тумана. Но она там!
Потом…
– Умри!
Крик звучит не в ушах, а в сознании.
– Смотри – и умри!
Рамсей сопротивляется этому удару.
– НАРУЖУ! – приказывает он. – Наружу, лицом ко мне. Я рыцарь… – Откуда-то приходят к нему эти приказы. – Я тот, что снаружи! КО МНЕ!
– Умри! – Крик хлыстом алой ярости режет сознание.
– Я жив. Наружу… – Все остатки воли вложил Рамсей в этот приказ, всю силу, всю личность и всю свою жизнь.
Мерцание вращается все яростней. Но за ним… за ним теперь лицо. Однако не то, что он ожидал увидеть. И эта неожиданность так поразила его, что он едва не допустил смертельную ошибку.
– Умри!
– Я жив! – возразил Рамсей, прежде чем противник смог воспользоваться его оцепенением. – Наружу!
Мерцание завертелось как сверкающее облако, но не могло снова скрыть лицо, как ни старалось. Последовала струя обезумевших огненных частиц, подобная взрыву.
– Не-е-е-е-ет! – Крик, воспринятый сознанием, не крик ярости, а страха, страха, сопровождающего судьбу.
– Да! – держался Рамсей. Яростные частицы устремились в него. Он открыл глаза. Вот они, видимые зрению, как и во сне. Бешеный водоворот частиц охватил его. Но он смотрел сквозь него, не отрывая взгляда.
Огонь окружил Рамсея, обжигающий жар охватил его. Он не реален, надо держаться за эту веру. А тот, кто нападает…
Рамсей вслух произнес имя.
Огненные частицы смахнуло, туман разорвался. Впервые он ясно увидел лицо врага. В руке того…
Рамсей прыгнул. Минуя обменник, поднял и опустил руку. Ребро ладони с треском ударило по запястью.
Послышался крик боли, и селектор упал на пол. Противник со звериным криком вцепился Рамсею в горло, его безумное нападение заставило его отступить, прижаться спиной к обменнику. Он упал на пол, смутив нападающего, услышал крик – предупреждение, хотя слов не разобрал.
Треск игольника заставил его оставаться на месте. В дюймах от его руки ящик, который оживляет обменник. Кто-то над Рамсеем закричал. Рамсей бросился вправо, сжимая в руке селектор.
Снова треск ружья. Рамсей встал на колени. Кто-то наклонился к нему с оружием наготове. У него было время только ударить ящиком. Удар заставил нападающего вскрикнуть. Но при этом удалось отвести и ствол оружия. И выстрел пришелся в потолок, а не в лицо Рамсею.
Он ударил врага кулаком в живот, встретил напрягшиеся мышцы, получил ответный удар по скуле, который откинул его назад. Поскользнулся и упал на лежащее на полу тело.
Очалл сдавленно вскрикнул, прижал руки к груди и опустился на колени, потом сложился, упав головой к ногам Рамсея.
– Довольно! – Рамсей лишь наполовину расслышал этот возглас. Голова его кружилась от удара верховного советника.
Вставая, он снова услышал крик. Но на этот раз не мысленный, а услышал ушами. Повернувшись, он увидел – ясно, потому что туман разошелся, – увидел прижавшегося к стене Бертала, тот сжимал Теклу, не безжизненную, с пустыми глазами, пленницу, но гневную и яростную, вырывающуюся с такой силой, что принц не мог удерживать ее, одновременно нацеливая оружие на Рамсея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28