https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/sayni/
Каноник присовокупил, что, насколько ему известно, автор письма не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего, а поэтому он, каноник, считает себя тем более обязанным выполнить его просьбу. Затем он зачитал вслух пространное путаное письмо, составленное настолько витиевато, что слушатели долго не могли уразуметь, в чем, собственно, было дело. Вначале составитель письма пространно восхвалял чистоту нравов и описывал, как надлежит вести себя людям высшего сословия и как служители церкви должны поощрять добронравие высших классов, дабы оно могло служить примером простому народу. Затем приводились прискорбные случаи, рисовавшие ужасающее падение нравов в стране, и в особенности среди знати, будь то мужчины или женщины. Далее указывалось, что духовенство замалчивает и покрывает подобное поведение, хотя оно оказывает тлетворное влияние на нравы простого народа, о которых всякий может прочитать в книге «Семь слов Спасителя на кресте». Далее все шло в том же духе.
Поначалу некоторые слушали, разинув рты, широко раскрыв глаза и выпятив подбородки, а старые глуховатые пасторы прикладывали руку к уху, чтобы лучше слышать. Но так как поток красноречия не иссякал и никто не мог уловить существа дела, то скоро все устали, и на лицах слушателей появилось тупое и сонное выражение, делавшее их похожими на вяленую треску.
Под конец автор спустился с небес на землю и перешел к описанию прискорбного случая, который затрагивал его особенно близко. Оказалось, что минувшей осенью его законная супруга Снайфридур Бьорнсдоутир, поддавшись уговорам неких лиц, покинула свой дом. Затем он изложил весьма напыщенным слогом историю отъезда жены, столь часто повторявшуюся им кстати и некстати, поделился сплетнями насчет ее прежнего знакомства с Арнасом Арпэусом и привел новые слухи о том, что ее тайная преступная связь с ним возобновилась в Скаульхольте. Рассказал он и о своих попытках уговорить высокопоставленных особ выступить в роли посредников и убедить ее вернуться домой и утверждал, что все остались глухи к его мольбам. Затем в письме говорилось, что когда он последний раз хотел поделиться в Скаульхольте своими горестями, на него натравили собак и даже грозили ему телесным наказанием. Все же он выражал уверенность, что эти угрозы исходили не от хозяев Скаульхольта; он еще больше утвердился в подозрении, что зачинщиками являются лица, занимающие в настоящий момент еще более высокое положение, нежели хозяева Скаульхольта. Автор письма обращался к достойному собору со слезной просьбой принять меры, дабы положить конец предосудительному поведению его супруги и помочь вытащить ее из болота, в коем она завязла перед лицом господа и всех праведных христиан. Письмо заканчивалось ссылкой на книгу «Семь слов Спасителя на кресте», высокопарными благочестивыми фразами и молитвой святой троице о воскрешении добрых нравов в стране. И, наконец, в самом низу стояло: «Аминь, аминь, Магнус Сигурдссон».
По выражению лиц слушателей было совершенно невозможно угадать, что они думают об этом сочинении. Их обветренные лица походили на причудливые выступы на скалах, творимые самой природой и отдаленно напоминающие своими очертаниями человеческие физиономии. Правда, подбородки и носы у них были слишком длинные, а волосы чересчур косматые, но ни солнце, ни град не могли изменить выражения их лиц. Каноник сунул письмо обратно в карман и вышел. На этом служба закончилась, и все встали. Кое-кто из молодых капелланов украдкой посматривал на своих наставников, но взгляды эти остались без ответа. Лишь выйдя из церкви, они завели разговор о менее серьезных делах.
Арпэусу было доложено обо всем случившемся. Он немедля послал к канонику своего писца, чтобы тот снял копию с письма Магнуса Сигурдссона. Затем Арнэус прочел его вслух своим людям и посмеялся над всей этой историей. Это пе помешало ему, однако, послать за окружным судьей Хьяльмхольта Вигфусом и принести жалобу на автора письма. Своим слугам Арнэус приказал упаковать к утру все вещи и позаботиться о том, чтобы лошади были подкованы.
Дни стали длиннее, но погода стояла морозная, как это обычно бывает в конце зимы.
В одно ясное холодное утро двор заполнило множество лошадей. Одни предназначались для всадников, другие для перевозки поклажи. Вещи гостя уже были вынесены во двор, и лошадей навьючивали одну за другой. Целью путешествия была королевская усадьба в Бессастадире.
Последним из дома вышел сам Арнэус. На нем была длинная русская меховая шуба и высокие сапоги. Он расцеловался на прощанье с епископской четой, сел па лошадь и, приказав писцам следовать за ним, тронулся в путь.
Покои Арнэуса позади зала опустелп; опустел и сам зал. Вошла служанка, чтобы прибрать со стола. По дому разносился запах жаркого. На дне кубка осталось немного недопитого красного вина.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
«Эмиссар его королевского величества п чрезвычайный судья по особым делам Арнас Арнэус приглашает вас, благородного и достойного господина судью Эйдалина, явиться 12 июня в Тингведлир па Эхсарау. Вам надлежит оправдать перед моим судом и судом моих коллег некоторые свои прежние и педав-ние судебные решения и приговоры, в том числе к смертной казни за разбой, прелюбодеяние, колдовство и т. п., к долгосрочным каторжным работам, к наказанию плетьми у позорного столба, клеймению и увечью несчастпых людей, вынесенные за недостаточно доказанные преступления, в особенности за нарушение правил торговли, как-то: контрабанду, сделки с чужеземными моряками и торговлю за пределами округи,— пока этот закон еще оставался в силе,— а также за отказ крестьян от барщины на землевладельца вообще и на губернатора в особенности. В общем, вы обвиняетесь в чрезмерной строгости по отношению к беднякам, вследствие чего все то время, что вы были судьей, простому народу было очень трудно отстаивать свои права против богатых, в особенности, когда противной стороной оказывалась церковь, купцы или власти. Некоторые из ваших приговоров не только противоречат закону, но целиком и полностью являются sine allegationibus juris vel rationum l. Ныне по воле нашего всемилостивейшего монарха, ясно выраженной в моих полномочиях, такие приговоры подлежат пересмотру, и его величество король поручил мне возбудить дело против должностных лиц, подозреваемых в нарушении закона и неправильном применении оного; отменить приговоры, вынесенные судьями ради того, чтобы снискать благосклонность сильных мира сего, а не во имя людской справедливости, в согласии с законами страны, установленными нашими предками, и, наконец, привлечь к ответственности тех должностных лиц, кои будут признаны виновными».
Далее приводились примеры и перечислялись пункты обвинения. Судебные преследования, предпринятые Арнэусом против купцов минувшей осенью, вызвали большой шум в стране. Однако все это были пустяки в сравнении с известием о том, что королевский эмиссар возбудил этой весной дело против нескольких виднейших сановников страны, венцом которого явилась жалоба на самого судью альтинга.
Как-то весенним днем супруга епископа пришла к сестре. В руках у нее было два письма: копия жалобы Арнэуса на их отца и письмо их матери.
Снайфридур внимательно, пункт за пунктом, прочла жалобу. В числе прочих был пункт, согласно которому се отец должен был держать ответ за устную или письменную сделку на альтинге с Йоуном Хреггвидссоном из Рейна, приговоренным ранее к смертной казни за убийство. Этому Йоуну было дозволено проживать в округе, примыкавшей к округе судьи Эйдалина, а за это упомянутый Йоун обязался не требовать оглашения королевской грамоты, в которой содержалось решение верховного суда касательно означенного приговора.
Затем Снайфридур пробежала глазами письмо матери, адресованное Йорун. Вначале хозяйка Эйдаля в подобающих выражениях благодарила господа за ниспосланное ей здоровье и душевную бодрость, коими она могла похвалиться, невзирая на свой преклонный возраст. Сразу после этого она перешла к грозовым тучам, нависшим на склоне лет над безмятежной жизнью супружеской четы. Она намекнула, что, в награду за долгую бескорыстную службу своему отечеству и королю, ее супруга из-за злонамеренных показаний какого-то проходимца привлекают теперь к суду, словно какого-нибудь пьянчугу. Его собираются лишить чести и доброго имени, а может быть, даже заковать немощного старца в кандалы и отправить на каторгу. Хотя положение представляется довольно серьезным, исход дела не внушает ей никаких опасений.
Противоречащими всякому праву и разуму (лат.).
Она писала, что те, кто честно прожил свою жизнь, не позволят запугать себя, сколько бы искателей приключений, своих или чужих, ни являлось из Копенгагена с подозрительными бумагами на руках. Такие гости бывали здесь и раньше, но провидение всегда хранило Исландию от подобных бродяг, и следует уповать, что так будет и впредь. Ангел-хранитель не оставит в беде достойнейших людей страны и не лишит их своей поддержки и опоры. Он неустанно печется об их благополучии и в свое время возвысит их, обуздав произвол их врагов.
Гораздо больше знатная матрона тревожилась о той, которая была особенно близка ее сердцу благодаря узам крови и любви и которая своим поведением давала повод к излишним кривотолкам среди простонародья. Она не станет отрицать, что до нее дошли слухи о ее бедной многострадальной дочери Снайфридур, которую обвиняют в постыдной связи с ненавистным человеком. Ни судья, ни его супруга не намерены принимать на веру россказни Магнуса Сигурдссона, будь то устные или письменные. Но здесь речь идет не о том, доказуемо ли все это или нет. Одно то, что знатная женщина служит предметом толков среди простонародья, уже пятнает ее честь. Дочь ее навлекла на себя несчастье, поехав в такое место, где ее могли, справедливо или ложно, заподозрить в преступной связи с клеветником, оговорившим ее отца,— с человеком, который для ее родины такой же бич, как долгая голодная зима или огнедышащие вулканы. Она, говорилось в письме, столь близко принимает к сердцу все невзгоды, преследующие ее дитя, что не успокоится, пока не узнает, что же произошло на самом деле. Она просит Йорун написать ей обо всем без утайки и предлагает прислать лошадей и провожатых для Снайфридур на случай, если той захочется поехать на запад в Брейдафьорд. В заключение она уверяла обеих дочерей в своей неизменной любви,— независимо от того, будут ли их преследовать невзгоды или же им улыбнется обманчивое счастье этого мира. Она просила простить ей следы слез на письме и небрежность и подписывалась: «Искренне любящая тебя мать».
Снайфридур долго смотрела в окно: снег уже стаял, и реки начали освобождаться ото льда.
— Ну, что ты скажешь? — спросила супруга епископа.
Младшая сестра очнулась, и взгляд ее упал на письмо матери, лежавшее на столе. Она щелчком сбросила его прямо на колени сестре.
— Это ведь письмо нашей матери,— заметила супруга епископа.
— Мы — женщины из рода скальдов — хорошо знаем, как пишутся такие письма.
— Неужели у тебя не найдется и слова сострадания отцу?
— Сдается мне, что наш отец совершил нечто такое, за что ему придется дорого поплатиться на старости лет.
— Сестра, неужели мне доведется услышать, что ты плохого мнения об отце?
— Очень плохого... раз у него одни дочери.
— Человек, который привез письмо, возвращается завтра утром на запад. Что мне ответить?
— Передай привет,— сказала Снайфридур.
— И только?
— Передай нашей матери, что я замужняя женщина, дом мой в Брайдратунге и на запад я не поеду. Но если того хочет отец, я приеду к нему двенадцатого июня в Тингведлир на Эхсарау.
В тот же день она сняла с пялец свое рукоделье, сложила одеяла и упаковала привезенные осенью драгоценности. Она управилась как раз к тому моменту, когда супруга епископа кончила писать письма.
— Ну, что же, сестра,— сказала ей Снайфридур.— Мое пребывание у тебя пришло к концу. Спасибо за все. Ты — гостеприимная женщина. Поцелуй от меня епископа и передай ему, что из-за меня его не призовут к ответу. Думаю, что ты одолжишь мне лошадей и провожатых для недолгого пути домой через Тунгу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Давно уже дома в Брайдратунге не были в таком хорошем состоянии. Всю зиму Магнус вместе с подручным чинил деревянные строения, а как только наступила весна и земля оттаяла, он нанял второго подручного, чтобы возвести сплошную ограду вокруг усадьбы. Теперь оставалось только привести в порядок главный вход. Внезапно работающие заметили нескольких человек, ехавших со стороны скаульхольтского парома. Магнус, у которого было хорошее зрение, тотчас узнал приезжих. Он спрыгнул с ограды, где укладывал торфяные плиты, вошел в дом, поспешно умылся, надел свежую рубашку и чистые штаны, пригладил волосы и вышел.
Его жена уже въезжала во двор.
— Добро пожаловать, моя Снайфридур,— сказал он, снимая ее с лошади и целуя. Затем он проводил ее в дом. В ее комнате наверху все было в том же виде, как она оставила, но крыша была покрыта заново и стены, через которые осенью просачивалась дождевая вода, починены. В окно была вставлена новая рама, и в комнате пахло свежеструганым деревом. Пол был чисто выскоблен. Она приподняла покрывало. Там лежали белоснежные льняные простыни со свежими складками. Полог у кровати был выветрен и вычищен, так что -яснее проступили вытканные на нем фигуры. Ларь был заново окрашен, и розы на нем ярко горели. Снайфридур поцеловала свою экономку Гудридур.
— Моя госпожа еще не приказывала мне, чтобы я перестала убирать комнату,— сказала она с достоинством.
Хозяйка велела принести наверх вещи, открыла ларь и поставец и сложила туда серебро, прочие драгоценности, рукоделье и платья. В тот же день она установила свой ткацкий станок, чтобы соткать покров на алтарь для соборной церкви в знак благочестивой благодарности от женщины, покинувшей свой очаг, гостившей в Скаульхольте, но вернувшейся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Поначалу некоторые слушали, разинув рты, широко раскрыв глаза и выпятив подбородки, а старые глуховатые пасторы прикладывали руку к уху, чтобы лучше слышать. Но так как поток красноречия не иссякал и никто не мог уловить существа дела, то скоро все устали, и на лицах слушателей появилось тупое и сонное выражение, делавшее их похожими на вяленую треску.
Под конец автор спустился с небес на землю и перешел к описанию прискорбного случая, который затрагивал его особенно близко. Оказалось, что минувшей осенью его законная супруга Снайфридур Бьорнсдоутир, поддавшись уговорам неких лиц, покинула свой дом. Затем он изложил весьма напыщенным слогом историю отъезда жены, столь часто повторявшуюся им кстати и некстати, поделился сплетнями насчет ее прежнего знакомства с Арнасом Арпэусом и привел новые слухи о том, что ее тайная преступная связь с ним возобновилась в Скаульхольте. Рассказал он и о своих попытках уговорить высокопоставленных особ выступить в роли посредников и убедить ее вернуться домой и утверждал, что все остались глухи к его мольбам. Затем в письме говорилось, что когда он последний раз хотел поделиться в Скаульхольте своими горестями, на него натравили собак и даже грозили ему телесным наказанием. Все же он выражал уверенность, что эти угрозы исходили не от хозяев Скаульхольта; он еще больше утвердился в подозрении, что зачинщиками являются лица, занимающие в настоящий момент еще более высокое положение, нежели хозяева Скаульхольта. Автор письма обращался к достойному собору со слезной просьбой принять меры, дабы положить конец предосудительному поведению его супруги и помочь вытащить ее из болота, в коем она завязла перед лицом господа и всех праведных христиан. Письмо заканчивалось ссылкой на книгу «Семь слов Спасителя на кресте», высокопарными благочестивыми фразами и молитвой святой троице о воскрешении добрых нравов в стране. И, наконец, в самом низу стояло: «Аминь, аминь, Магнус Сигурдссон».
По выражению лиц слушателей было совершенно невозможно угадать, что они думают об этом сочинении. Их обветренные лица походили на причудливые выступы на скалах, творимые самой природой и отдаленно напоминающие своими очертаниями человеческие физиономии. Правда, подбородки и носы у них были слишком длинные, а волосы чересчур косматые, но ни солнце, ни град не могли изменить выражения их лиц. Каноник сунул письмо обратно в карман и вышел. На этом служба закончилась, и все встали. Кое-кто из молодых капелланов украдкой посматривал на своих наставников, но взгляды эти остались без ответа. Лишь выйдя из церкви, они завели разговор о менее серьезных делах.
Арпэусу было доложено обо всем случившемся. Он немедля послал к канонику своего писца, чтобы тот снял копию с письма Магнуса Сигурдссона. Затем Арнэус прочел его вслух своим людям и посмеялся над всей этой историей. Это пе помешало ему, однако, послать за окружным судьей Хьяльмхольта Вигфусом и принести жалобу на автора письма. Своим слугам Арнэус приказал упаковать к утру все вещи и позаботиться о том, чтобы лошади были подкованы.
Дни стали длиннее, но погода стояла морозная, как это обычно бывает в конце зимы.
В одно ясное холодное утро двор заполнило множество лошадей. Одни предназначались для всадников, другие для перевозки поклажи. Вещи гостя уже были вынесены во двор, и лошадей навьючивали одну за другой. Целью путешествия была королевская усадьба в Бессастадире.
Последним из дома вышел сам Арнэус. На нем была длинная русская меховая шуба и высокие сапоги. Он расцеловался на прощанье с епископской четой, сел па лошадь и, приказав писцам следовать за ним, тронулся в путь.
Покои Арнэуса позади зала опустелп; опустел и сам зал. Вошла служанка, чтобы прибрать со стола. По дому разносился запах жаркого. На дне кубка осталось немного недопитого красного вина.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
«Эмиссар его королевского величества п чрезвычайный судья по особым делам Арнас Арнэус приглашает вас, благородного и достойного господина судью Эйдалина, явиться 12 июня в Тингведлир па Эхсарау. Вам надлежит оправдать перед моим судом и судом моих коллег некоторые свои прежние и педав-ние судебные решения и приговоры, в том числе к смертной казни за разбой, прелюбодеяние, колдовство и т. п., к долгосрочным каторжным работам, к наказанию плетьми у позорного столба, клеймению и увечью несчастпых людей, вынесенные за недостаточно доказанные преступления, в особенности за нарушение правил торговли, как-то: контрабанду, сделки с чужеземными моряками и торговлю за пределами округи,— пока этот закон еще оставался в силе,— а также за отказ крестьян от барщины на землевладельца вообще и на губернатора в особенности. В общем, вы обвиняетесь в чрезмерной строгости по отношению к беднякам, вследствие чего все то время, что вы были судьей, простому народу было очень трудно отстаивать свои права против богатых, в особенности, когда противной стороной оказывалась церковь, купцы или власти. Некоторые из ваших приговоров не только противоречат закону, но целиком и полностью являются sine allegationibus juris vel rationum l. Ныне по воле нашего всемилостивейшего монарха, ясно выраженной в моих полномочиях, такие приговоры подлежат пересмотру, и его величество король поручил мне возбудить дело против должностных лиц, подозреваемых в нарушении закона и неправильном применении оного; отменить приговоры, вынесенные судьями ради того, чтобы снискать благосклонность сильных мира сего, а не во имя людской справедливости, в согласии с законами страны, установленными нашими предками, и, наконец, привлечь к ответственности тех должностных лиц, кои будут признаны виновными».
Далее приводились примеры и перечислялись пункты обвинения. Судебные преследования, предпринятые Арнэусом против купцов минувшей осенью, вызвали большой шум в стране. Однако все это были пустяки в сравнении с известием о том, что королевский эмиссар возбудил этой весной дело против нескольких виднейших сановников страны, венцом которого явилась жалоба на самого судью альтинга.
Как-то весенним днем супруга епископа пришла к сестре. В руках у нее было два письма: копия жалобы Арнэуса на их отца и письмо их матери.
Снайфридур внимательно, пункт за пунктом, прочла жалобу. В числе прочих был пункт, согласно которому се отец должен был держать ответ за устную или письменную сделку на альтинге с Йоуном Хреггвидссоном из Рейна, приговоренным ранее к смертной казни за убийство. Этому Йоуну было дозволено проживать в округе, примыкавшей к округе судьи Эйдалина, а за это упомянутый Йоун обязался не требовать оглашения королевской грамоты, в которой содержалось решение верховного суда касательно означенного приговора.
Затем Снайфридур пробежала глазами письмо матери, адресованное Йорун. Вначале хозяйка Эйдаля в подобающих выражениях благодарила господа за ниспосланное ей здоровье и душевную бодрость, коими она могла похвалиться, невзирая на свой преклонный возраст. Сразу после этого она перешла к грозовым тучам, нависшим на склоне лет над безмятежной жизнью супружеской четы. Она намекнула, что, в награду за долгую бескорыстную службу своему отечеству и королю, ее супруга из-за злонамеренных показаний какого-то проходимца привлекают теперь к суду, словно какого-нибудь пьянчугу. Его собираются лишить чести и доброго имени, а может быть, даже заковать немощного старца в кандалы и отправить на каторгу. Хотя положение представляется довольно серьезным, исход дела не внушает ей никаких опасений.
Противоречащими всякому праву и разуму (лат.).
Она писала, что те, кто честно прожил свою жизнь, не позволят запугать себя, сколько бы искателей приключений, своих или чужих, ни являлось из Копенгагена с подозрительными бумагами на руках. Такие гости бывали здесь и раньше, но провидение всегда хранило Исландию от подобных бродяг, и следует уповать, что так будет и впредь. Ангел-хранитель не оставит в беде достойнейших людей страны и не лишит их своей поддержки и опоры. Он неустанно печется об их благополучии и в свое время возвысит их, обуздав произвол их врагов.
Гораздо больше знатная матрона тревожилась о той, которая была особенно близка ее сердцу благодаря узам крови и любви и которая своим поведением давала повод к излишним кривотолкам среди простонародья. Она не станет отрицать, что до нее дошли слухи о ее бедной многострадальной дочери Снайфридур, которую обвиняют в постыдной связи с ненавистным человеком. Ни судья, ни его супруга не намерены принимать на веру россказни Магнуса Сигурдссона, будь то устные или письменные. Но здесь речь идет не о том, доказуемо ли все это или нет. Одно то, что знатная женщина служит предметом толков среди простонародья, уже пятнает ее честь. Дочь ее навлекла на себя несчастье, поехав в такое место, где ее могли, справедливо или ложно, заподозрить в преступной связи с клеветником, оговорившим ее отца,— с человеком, который для ее родины такой же бич, как долгая голодная зима или огнедышащие вулканы. Она, говорилось в письме, столь близко принимает к сердцу все невзгоды, преследующие ее дитя, что не успокоится, пока не узнает, что же произошло на самом деле. Она просит Йорун написать ей обо всем без утайки и предлагает прислать лошадей и провожатых для Снайфридур на случай, если той захочется поехать на запад в Брейдафьорд. В заключение она уверяла обеих дочерей в своей неизменной любви,— независимо от того, будут ли их преследовать невзгоды или же им улыбнется обманчивое счастье этого мира. Она просила простить ей следы слез на письме и небрежность и подписывалась: «Искренне любящая тебя мать».
Снайфридур долго смотрела в окно: снег уже стаял, и реки начали освобождаться ото льда.
— Ну, что ты скажешь? — спросила супруга епископа.
Младшая сестра очнулась, и взгляд ее упал на письмо матери, лежавшее на столе. Она щелчком сбросила его прямо на колени сестре.
— Это ведь письмо нашей матери,— заметила супруга епископа.
— Мы — женщины из рода скальдов — хорошо знаем, как пишутся такие письма.
— Неужели у тебя не найдется и слова сострадания отцу?
— Сдается мне, что наш отец совершил нечто такое, за что ему придется дорого поплатиться на старости лет.
— Сестра, неужели мне доведется услышать, что ты плохого мнения об отце?
— Очень плохого... раз у него одни дочери.
— Человек, который привез письмо, возвращается завтра утром на запад. Что мне ответить?
— Передай привет,— сказала Снайфридур.
— И только?
— Передай нашей матери, что я замужняя женщина, дом мой в Брайдратунге и на запад я не поеду. Но если того хочет отец, я приеду к нему двенадцатого июня в Тингведлир на Эхсарау.
В тот же день она сняла с пялец свое рукоделье, сложила одеяла и упаковала привезенные осенью драгоценности. Она управилась как раз к тому моменту, когда супруга епископа кончила писать письма.
— Ну, что же, сестра,— сказала ей Снайфридур.— Мое пребывание у тебя пришло к концу. Спасибо за все. Ты — гостеприимная женщина. Поцелуй от меня епископа и передай ему, что из-за меня его не призовут к ответу. Думаю, что ты одолжишь мне лошадей и провожатых для недолгого пути домой через Тунгу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Давно уже дома в Брайдратунге не были в таком хорошем состоянии. Всю зиму Магнус вместе с подручным чинил деревянные строения, а как только наступила весна и земля оттаяла, он нанял второго подручного, чтобы возвести сплошную ограду вокруг усадьбы. Теперь оставалось только привести в порядок главный вход. Внезапно работающие заметили нескольких человек, ехавших со стороны скаульхольтского парома. Магнус, у которого было хорошее зрение, тотчас узнал приезжих. Он спрыгнул с ограды, где укладывал торфяные плиты, вошел в дом, поспешно умылся, надел свежую рубашку и чистые штаны, пригладил волосы и вышел.
Его жена уже въезжала во двор.
— Добро пожаловать, моя Снайфридур,— сказал он, снимая ее с лошади и целуя. Затем он проводил ее в дом. В ее комнате наверху все было в том же виде, как она оставила, но крыша была покрыта заново и стены, через которые осенью просачивалась дождевая вода, починены. В окно была вставлена новая рама, и в комнате пахло свежеструганым деревом. Пол был чисто выскоблен. Она приподняла покрывало. Там лежали белоснежные льняные простыни со свежими складками. Полог у кровати был выветрен и вычищен, так что -яснее проступили вытканные на нем фигуры. Ларь был заново окрашен, и розы на нем ярко горели. Снайфридур поцеловала свою экономку Гудридур.
— Моя госпожа еще не приказывала мне, чтобы я перестала убирать комнату,— сказала она с достоинством.
Хозяйка велела принести наверх вещи, открыла ларь и поставец и сложила туда серебро, прочие драгоценности, рукоделье и платья. В тот же день она установила свой ткацкий станок, чтобы соткать покров на алтарь для соборной церкви в знак благочестивой благодарности от женщины, покинувшей свой очаг, гостившей в Скаульхольте, но вернувшейся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55