..» И добровольцы нашлись, поток сборщиков устремился к заводу. Даже коменданты молодежных общежитий тут появились во главе колонн своих жильцов. Федор Федорович в числе первых. Бледный, встревоженный, будто захлебнулась атака, люди залегли на нейтральной полосе под губительным огнем и их надо поднять во что бы то ни стало... Поднять!
В девятом часу вечера главный конвейер тронулся! Сборщики спешили наверстать упущенное. К полуночи план был выполнен с превышением на семьдесят машин.
Василий Ярцев понимал, что авральный выпуск автомобилей может таить много огрехов, и предложил своей бригаде обкатчиков остаться на площадке сбыта до утра. Летняя ночь короткая. С рассветом начать бы обкатку если не всех, то доброй половины автомобилей на испытательном полигоне. Члены бригады хмурились, но раз сам бригадир наметил себе десяток для придирчивой обкатки, не отставать же им.
Наступил рассвет. Первый автомобиль из своей десятки Ярцев провел на привычном режиме. Автомобиль не высказал никаких жалоб. Не верилось. Взял второй. То же самое. Лишь западала педаль сцепления при переключении скоростей: ее придерживала застывшая капля краски на изгибе кронштейна. Устранить ее на площадке сбыта — одна минута.
Третьему автомобилю досталась усложненная трасса. После разгона по гладкой бетонке Ярцев провел его на предельной скорости по стенке испытательного трека, затем бросил на ребристые скосы бетонированной эстакады, оттуда загнал в сухой песок, потом принялся мотать по кругу булыжной мостовой и по «трясучке» — по настилу из железобетонных бревен, где трясет так, что весь белый свет дробится на мелкие осколки. Если бы тот, кому достанется этот автомобиль, посмотрел на такую обкатку, то проклял бы трек: «Ведь это может угробить машину
и водителя». После таких встрясок водителю действительно необходим отдых не менее часа, автомобилю — доводка ходовой части. Но этот автомобиль пожаловался только на хлябь в креплении «дворников». Редкий случай. Ярцев сделал пометку в графе мелких неполадок, устранил хлябь и поставил свой штамп на листе контрольной обкатки — «дефектов не обнаружено». Можно было дописать «эталон», но воздержался: нельзя хвалить продукцию авральной сборки, так еще войдет в моду наверстывать простой конвейера за счет энтузиазма сборщиков. Постоянно на этом далеко не уедешь...
Четвертый, пятый, шестой, седьмой автомобили также не дали на обкатке тревожных сигналов, можно отправлять потребителям без зазрения совести. И другие обкатчики оставляли на своих листах такие же отметки. По сравнению с показателями прошлых дней, нет резких отклонений, хотя следовало ожидать много минусов.
Ожидать... К тому у Василия Ярцева, как ему казалось, были далеко не зыбкие доводы. Вчера вечером он наблюдал за работой сборщиков на участке, где завершается изоляция салонов кузова от ныли, влаги и шума. Далее идет наведение комфорта. Там и тут — ручной труд: еще не придумали и неизвестно когда придумают такие автоматы, которые умели бы так же чувствовать красоту внутреннего убранства кузова, как чувствует человек.
Сколько в кузове изгибов, углублений, стыков, щелей, шероховатостей и отверстий, которые надо заклеить, заровнять, закрыть, уплотнить надежно и красиво. Выполняют эту работу девушки. Поставь вместо них парней, не выдержат они изнурительно кропотливой однообразности и сурового ритма безостановочного движения конвейера. Не успел сделать одно дело в строгий промежуток времени, будешь делать два или заклинишь весь поток. Но девушки успевают, даже находят время посмотреть на себя в боковое зеркало и поправить прическу. Модницы, чародейки. Потому-то и появляются тут «посторонние» несмежных цехов, вроде нет у них других путей к своим станкам и агрегатам.
На укладке жгутов — резиновых уплотнителей дверных проемов кузова — трудились девушки, с которыми не первый год дружи г Ирина Николаева: две Кати, две Раи, две Гали.
— Забавные девчонки,— рассказывала о них Ирина.— На работе водой не разольешь, в общежитии цапаются. Всех женихов в шесть языков костят, потому ни одна не может осмелиться сказать о своем выборе: изведут. Разлучить их надо, иначе состарятся в девках.
Так было сказано после первой встречи с ними на комсомольском собрании цеха. Тогда одна из них — Галя-черноглазка, пересмешница,— бойко взглянула на Василия,-соразмерила его рост с другими и, покачав головой, чему-. то заулыбалась.
— Ревнивые они и чуточку завистливы, но не злые, шутить, умеют,— уточнила Ирина после молодежного вечера в городском Дворце культуры,. когда Василий рассказал ей, что ее подруги под водительством черноглазки с-ы--грали с ним шутку: в буфете заказали чашку кофе с конфеткой: и посмеявшись, разбежались в разные стороны.
И вот они у конвейера в часы сверхурочной работы. Две малышки Раи, две рослые Кати работали слишком уж
легко. Они, не глядя, присаживались на подножки кузова с двух сторон. В руках у них извивались жгуты черной резины. Еще мгновение — и жгуты, как заколдованные-змеи, послушно вытягиваясь, ложились в пазы. Две Га-ли — одна белокурая, другая черноглазка,— на ходу вы-тесняя подруг, раскидывали вдоль пазов клейкие ленты и, приглаживая их, казалось, без всякого внимания к делу, шаловливо покачивали ногами, будто сидели на скамеечке. «Внимательность у них окончательно притупилась,— подумалось тогда Василию.— Все броско получается. А может, привыкли к такой броскости? Привычка привычкой, но кто за них будет перебирать уплотнители, если дорожная пыль начнет душить водителя, а в дождь — бросай руль и спасайся под стогом сена?..»
Вспыхнули сигналы «пятиминутки» — короткой паузы с остановкой конвейера. Василий подошел к девчатам, собрался было поговорить с ними о том, что его заботило, но они не дали ему и рта раскрыть. Снова разыграли пария. Начала Галя-черноглазка.
— Ой, Вася,—воскликнула она испуганно,—ты болен... Девчонки, ему очень плохо, зовите неотложку!..
— Бедненький,— подтвердила белокурая Галя,— еле на ногах стоит. Возьмите его под руки...
Высокие Кати стали с двух сторон.
— Где шприц, шприц где?! — засуетилась Рая. И вот ого» появилась перед Василием с наконечником от шланга для заливки радиаторов. Парень смущенно сделал шаг назад.
— Держать, держать его! — скомандовала Галя-черноглазка.— У него зрачки расширены...
— Девушки, я к вам по-серьезному...
— Мы тоже по-серьезному. Думаешь, только ты один тут серьезный. Вот сейчас проверим плотность швов на твоем, пиджаке, отрегулируем притирку дверок,—она показала на рот,— протрем фары с расширенными зрачками, подтянем вкладыши под твоей черепной коробкой, и, глядишь, на следующей пятиминутке появишься тут нормальным человеком. А так стыдно смотреть на тебя. Что в тебе нашла Ирина? Автомобиль с танковой башней на плечах...
Поднялся хохот. От зла Василий не знал, куда повер-уться: кажется, Смеялся весь цех. Не оглядываясь, он росился к выходу.
Девушки торжествовали победу. Вот и поговори с такими. «А может, все не так? Не слишком ли много ты думаешь о себе, ведь не один ты до боли в голове озабочен делами завода»,— спросил себя Василий, садясь за руль девятой машины, которую решил обкатать на восточном полигоне.
Восточный полигон построен по проекту и под личным наблюдением главного инженера завода Евгения Артемьева. Он будто нарочно, в назидание потомству собрал сюда все самые отвратительные для автомобилистов дорожные уродства — ухабы, канавы, рытвины, размытые взвозы, крутые каменистые повороты, перепаханные проселки, выбоины на асфальте — и заковал их в бетон, навечно, смотрите, мол, со временем этот полигон будет музеем былых автомобильных дорог. Мало того, тут же разместились три камеры «пыток» автомобилей: одна — морозильник с якутским, до пятидесяти градусов, морозом, другая — пыльник с горячими песками и въедливой пылью, какие можно встретить только среди ползучих барханов и в знойной степи черных земель, третья — водоструйка с имитацией вихревых ливней, какие бывают, кажется, только в индийских тропиках. Пока ведешь новенький автомобиль по всем закоулкам этого полигона, то представляется, будто побывал во всех концах света, в забытых богом уголках.
И все это нагорожено против легкового автомобиля, с комфортабельным салоном, с изящной облицовкой, ажурным кузовом из стекла и тонкого проката под полировкой нежных красок. Умышленная компрометация продукции завода или самонаказание придумал себе главный инженер таким сооружением. Ведь первая и вторая модели выпускаемых здесь автомобилей вымотали из него столько сил, что он не может считать чужими, они живут в нем и причиняют ему боль каждым сигналом из пунктов рекламации. Кто не помнит, как главный инженер неделями пропадал у наладчиков агрегатов изготовления деталей передней подвески. Ночами туда прибегал с чертежами и микрометром — сверял точность регулировки механизмов. А распределительный вал довел его до того, что прямо из цеха увезли в больницу — переутомление.
Василий Ярцев знал главного инженера еще до строительства этого полигона. Сравнительно молодой, лет со-
рока двух, специалист, ростом чуть ниже генерального директора. Тот высокий, сухой и на слова скуп, а этот гибкий и разговорчивый. Когда они стоят рядом, то можно подумать — волейболисты из одной команды: один мягко и точно подкидывает мяч над сеткой, другой короткими и резкими ударами завершает победный бросок.
На стажировке в Турине Василий Ярцев почти целый месяц возил главного инженера на разных машинах фирмы «Фиат» и рассмотрел его с разных позиций — издали и вблизи. Привлекательный человек. С энциклопедическими знаниями автомобильного дела. Итальянцы называли его «инженер-универсал», допытывались, кто его родители, где он получил образование, научился чисто говорить на итальянском языке. Искали в нем что-то общее с собой. Их еще трудно убедить, что в нашей стране способным людям все доступно независимо от способностей дедушек и бабушек.
Как-то Евгений Артемьев пригласил Василия Ярцева в электронно-вычислительный центр автоматических линий. Продолговатый зал. На одной стене закреплены па-нельные щиты с неисчислимым количеством мизерных лампочек, на другом — пульты управления с множеством кнопок, тумблеров и разных рубильников. К приходу русского инженера хозяева включили все схемы — морально устаревшие, новые, новейшие. Попробуй разберись и оцени, какая тебя не обманет, когда перед глазами мелькают светящиеся пунктиры, разбрасывая в разные стороны световую пыль, как Млечный Путь на небе, где, говорят, сам бог заблудился и покинул то царство с огорчением. Уйдешь отсюда и ты, русский инженер, со своим помощником без ясного понимания того, что тут происходит. Все мельтешит, ослепляет, искрится, хоть закрывай глаза и наугад показывай пальцем — вот это нам подойдет...
Нет, Евгений Артемьев попросил отключить одну схему, вторую и, когда на щитах остались только две пунктирные линии, стал следить за цифрами, которые выдавались счетными машинами на пульт управления ведущего инженера. Третью схему выключать не стали — она отражала действительное положение дел на работающих автоматических линиях.
— Вот эта схема заслуживает внимания,— сказал он по-русски Ярцеву.
Итальянцы обменялись короткими улыбками, не скрывая удивления. Евгений Артемьев тоже улыбнулся, ощупывая их искристым взглядом с прищуром: дескать, я тут не один, со .мной еще помощник, В конечном счете, качество работы автоматических линий и схем, которые мы выберем сегодня, будут оценивать они — водители автомобилей.
...После пробного пуска первой линии конвейера в ме-хано-сборочном корпусе приступили к сборке автомобилей. Все шло нормально. По установившейся в мировой практике традиции автостроителей — первые машины новых заводов красятся под цвет флага той страны или республики, где построен завод. В данном случае речь шла о цветах флага РСФСР. Обер-шеф-монтажник покрасочных агрегатов — специалист' из ФРГ — неожиданно выразил недоумение: почему не предупредили его заранее, что первые машины, собираемые из туринских деталей, следует покрывать эмалью двух цветов — красной и синей?
— А сколько лет вы преуспеваете в автомобильной промышленности? — спросил его главный инженер.
— Замена распылителей требует десять — двенадцать часов,— ответил тот,
— Два часа. Или вы признаетесь в несовершенство монтажа агрегатов. Пишите...
— О, нет, нет, это жестоко. Прошу три часа,— взмолился шеф-монтажник.
— Никакой жестокости,— поправил его главный инженер и тут же, развернув схему монтажа, объяснил, как и каким путем следует подключить распылители с красной и синей эмалью.— Для поправки потребуется всего полтора часа. Если вы не уложитесь в это время, мы сами сделаем за час.
Через два часа были покрашены три кузова синей, девять красной эмалью.
Так двенадцать первых автомобилей вышли из ворот завода развернутым флагом Российской Федерации. Тот момент Василий Ярцев не забудет до конца жизни: он есидел за рулем синей машины, что была поставлена справа в первой шеренге, и ему казалось: у него в руках не руль, а Древко знамени. Разве забудешь такое! При этом ему каждый раз видится улыбчивое и задумчивое лицо главного инженера, его карие глаза, взгляд то суровый, то мягкий. В нем будто два Артемьевых. Один — добрый, внимательный главный инженер, другой — тоже главный
инженер, но неуживчив с первым, потому непонятен своей загадочной суровостью.
Двойственность виделась Василию Ярцеву всякий раз, когда вел на восточный полигон автомобили, собранные из деталей и узлов родного крутоярского завода. И вдруг, после встречи с девушками-пересмешницами, забылись думы о суровости главного инженера. Обкатав восемь машин из авральной серии на треке, девятую повел на политой в зону «пыток». Теперь его привлекали водоструйная и пыльная камеры.
— Не жалей тальки, дай. сажную пыль,— сказал он. мотористу,—раскинув на спинке кресла свой чистый носовой платок, и подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27