Мастан отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
— Болтовня! Кто это станет уважать голодранца! — Дай ему два дня, а если уж он тогда не добудет...
— К вечеру,— отрезал Мастан.— Чтобы к вечеру были деньги. Никаких отсрочек!
Он поднялся и вышел.
Остальные не двигались с места, словно надеялись услышать Друг от друга что-нибудь утешительное. Что они скажут теперь Хасану? «Мы спаслись, а ты пропал»?
Хасан всем помогал в беде. Хасан такого бы не сделал. Хасан не стал бы спасать свое поле за счет других.
— Вам везет, опять штаны целы остались,— проговорил Муса.
— Да, зады свои спасли,— горько улыбнулся Сердер Осман.
— Иди делай свое дело! — вдруг заорал на Мусу Рыжий Осман.— Только и умеешь, что языком молоть.
Муса отошел.
— Нельзя этого допустить,— продолжал Сердер Осман.— Неладно мы как-то поступили. Злую шутку сыграл Мастан с парнем. Да я в лицо не смогу Хасану смотреть после этого.
— А чем мы можем ему помочь? — спросил Рыжий Осман.
Мустафа побарабанил пальцами по столу:
— Как, «чем можем»? Мы много можем. Только испугались за свои душонки, вот в чем дело.
— Своя душа ближе...— согласился Сердер Осман. — Хасану такое и в голову бы не пришло!
— А дразнить Мастана было лучше? Чтобы нам всем пропадать?
Сердера Османа прямо с души воротило. Пальцы его выбивали нервную дробь. Губы кривились.
Вошел Хасан, невольно покосился на то место, где сидел Мастан.
— Ушел?
— Ушел.
— Хорошо.— Хасан уселся на стул.
Рыжий Осман тихонько позвал его. Хасан медленно повернулся.
— Чего тебе? — Голос его звучал ровно, спокойно. —Ты знаешь, что сказал Мастан?
— Нет...
Рыжий Осман огляделся по сторонам.
— Мы его упрашивали по-всякому, но он уперся на своем...
— Уперся так уперся,— ответил Хасан безразличным голосом.
— Говорит: до вечера.
— Деньги?
— Да,— решился Рыжий Осман.— Все требует. — Хорошо.
В кофейне воцарилась тишина. Короткое слово прозвучало так, будто Хасан хотел сказать: значит, вы этого желали. Если бы он стал ругаться, обвинять их! Тогда они смогли бы защищаться. Рассказали бы ему все как было. Но Хасану словно и дела до этого нет. «Хорошо!» — и все тут.
Сердер Осман повернулся к нему.
— Послушай, друг, он ведь никого слушать не желает.
— И пусть его...— ответил Хасан.— Не расстраивайся.
— Я ему долго доказывал, уговаривал, а он заладил, что ты его враг. Большой клятвой поклялся.
— Да, борозда получилась кривая,— пробормотал Хасан.
— Нужно найти выход,— сказал Рыжий Осман.— Попросим его немного отсрочить.
— Чему быть, того не миновать,— ответил Хасан.— Рано или поздно это должно было случиться.
Сердер Осман не успокаивался.
— Мы... Так люди не делают. Мы забыли тебя, спасая свои зады. За свои поля дрожали, а тебя предали. Нехорошо получилось...
— Все понятно — своя жизнь дороже,— отозвался Хасан.
— А разве ты сам так думаешь? Ты бы так не сделал. Нет, нетвердые у нас сердца. Трусливые.
Мы обязаны найти мазь для твоей раны. Наш долг теперь — выручить тебя.
— Не горячись, не порть свое драгоценное здоровье. Аллах и об муравье печется, а меня и подавно в беде не оставит. Как-нибудь обойдусь с его помощью.
— Поверь, у нас еще есть совесть. Не смотри, что наши рты на замке, зато сердца открыты. Мы найдем тебе деньги.
— Я не возьму у вас ни куруша. Пускай хоть все отнимает — не боюсь. Коль выносят барабан, то и зурну вместе с ним....
— Вай, вай! — продолжал сокрушаться Сердер Осман.— Загубили мы свои души. Не по совести это...
Хасан поднялся и ушел, не желая продолжать этот разговор. Сразу после него в кофейню вошли двое с портфелями в руках. Один в коричневом пальто, другой в темно-синем.
— Конфискаторы,— прошептал Рыжий Осман.
— Ах, ты...—вырвалось у Мустафы.—Скажи как быстро!
Приезжих пригласили присесть, но они торопились — возле кофейни их ожидала упряжка.
— Где нам его найти? — обратились приезжие к крестьянам.
— Кого? Хасана? Сейчас подойдет...— ответил Мустафа.
— Ну и работенка у вас,— сказал Сердер Осман.— Собирать стоны бедняков. Кто мошну набивает, а кто проклятья получает.
— Судьба,— ответил человек в коричневом.
— Мы люди подневольные,— добавил второй.— Наше дело — отнимай да продавай...
— Вот вы сегодня должны конфисковать поле у человека. Но если вам рассказать, в чем дело, у вас сердце кровью обольется. На всю жизнь зарок дадите больше этим не заниматься.
— Что до меня, земляк,— снова отозвался первый чиновник,— то ни у кого бы и волоса не тронул из-за денег. Но хозяева наши, сам знаешь, народ безжалостный!..
— Да-а...— вступил в разговор Рыжий Осман.—
Благослови аллах ваши души! Недаром говорят:«Где много слов — там и ложь, где много денег — там и злоба».
Тут уж всех прорвало. Сердер Осман старался с самого начала направить беседу так, чтобы она коснулась Хасана, но язык не слушался его.
— А что бы вам приехать не сейчас, а дня через два,— осмелился он наконец.
— Такими делами не шутят, это не игрушки,—• строго отвечал чиновник.
— Посей доброе зерно — снимешь добрый урожай. Сделайте и вы доброе дело.
— Мы-то понимаем...
— А раз понимаете, за чем дело стало?
— Видишь ли, закон на то есть. Против закона не попрешь.
— Эх, брат! Это всем известно. А вот у меня дядя в Анкаре — тоже начальник. Такой мудрый человек — все до тонкости знает! Ты понимаешь, к нему в кепке и войти нельзя — вот какой начальник. Так он мне не раз говорил: «Закон — законом, а всякому делу можно разный ход дать».
— Ему хорошо рассуждать—он начальник. А если ты чина не имеешь, тебе живо хвоста накрутят.
— Значит, чтобы решать, что закон позволяет, а что нет...
— Нужно быть начальником. А мы люди маленькие.
— Все за нас решают,— сокрушался Сердер Осман.— Чтоб им с их окаянной премудростью пусто было.
Итак, согласно закону, поле Хасана, ограниченное с запада речкой Чикрыкжи, с востока — полем Хаджи Моллы, с севера — горой, с юга — дорогой Ахлатлы — Икиармутлу, теперь в счет долга должно было перейти в пользование Мастана.
Крестьянам удалось собрать половину денег, которые должен был Хасан. Но он заупрямился, не хотел брать их деньги. Его все-таки уломали. В результате он остался должен Мастану сто лир. Их разрешено было уплатить после сбора урожая. Чиновники уехали, и в Караахметли наступило затишье.
На виноградниках, неподалеку от Караахметли, по вечерам вспыхивают огоньки. То в одну, то в другую сторожку пробирается осторожная тень, освещая себе путь слабым лучом фонаря. Владельцы этих виноградников живут в касабе, а переселяются сюда летом, как только наступают сроки сбора винограда. Но пока еще до этого времени далеко. Виноградины еще величиной с чечевичное зерно. Поэтому летние домики стоят пустые. А огоньки, вспыхивающие по ночам, говорят об очередной холостяцкой пирушке — сюда обычно удирает из города молодежь, чтобы повеселиться.
Жители Караахметли любят слушать доносящиеся с виноградников песни. Подкрадываются поближе и
слушают...
Как-то поздно вечером в виноградниках снова замерцал огонек, но какой-то робкий, словно бы невеселый. Салтык первый заметил его.
— Опять гулянка.
— А ты почем знаешь?
— Видишь, огонь?
— Ну и что? — возразил Омер.— Это пастух зажег.
— Пойдем посмотрим?
— Как же! Станут люди выпивать при одном
фонаре.
— Прошлись бы... встряхнулись...— не унимался
Салтык.
И уговорил. На виноградники пошли целой компанией— Эфе Кязым, Хасан, Мустафа, Омер, Сердер Осман, Рыжий Осман...
— Вот увидите, эти, из касабы, наверняка с собой и танцующую бабу привезли,— убеждал Салтык.
— Ну да,— сомневался Хасан.— Сторож там сидит, вот кто.
Перелезли через ограду, проникли в виноградник. Теперь нужно было держать ухо востро: можно напороться на собаку. Эфе Кязым не выдержал, вернулся домой. Остальные двигались молча, стараясь не
шуметь. Свет, на который они шли, оказался огнем небольшого костра. Гулко потрескивая, горели стебли чертополоха. В сумерках около костра замаячили две тени, потом разом сели к огню и больше не шевелились.
— Женщина там, глянь-ка,—прошептал чуть слышно Мустафа.
Это разожгло любопытство. Всем захотелось подойти поближе, но Хасан остановил товарищей.
— Совсем не похожи на городских,— заметил Сердер Осман.
— Видно, крестьяне.
Женщина сидела поодаль от мужчины. Оба смотрели в огонь. Мужчина оказался безбородым парнишкой. Глаза его так и сверкали в темноте, будто две звезды.
— Тут что-то не так,— прошептал Мустафа.
— Слышь,— обратился Рыжий Осман к Хасану,— непростое дело-то, а?
— Нет тут ничего особенного,— пытался задержать товарищей Хасан, но его уже никто не слушал.
Все сгорали от любопытства.
Увидев людей, парень выпрямился и сжал в руке палку.
— Здравствуйте,— сказал Рыжий Осман.—Мы на огонек прибрели. Просто так, без всякой задней мысли.
Парень не выпускал палки из рук, глядел настороженно.
Рыжий Осман шагнул еще ближе.
— Да вы не бойтесь. Может, вам помочь чем нужно?
Парень стоял в нерешительности, все еще сжимая в руках палку. Девушка съежилась в комочек. На лице ее застыл испуг. Огромные, широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели на незнакомых людей.
— Твоя жена? — спросил Сердер Осман, кивая в ее сторону.
Парень не ответил. Было видно, что вопрос ему не по душе.
— Если кто-нибудь вас заметит, быть беде. Это виноградник Сыддыка, а Сыддык — самый пакостный на свете человек. И жмот к тому же.
— Мы ничего здесь не трогаем,— ответил парень. Девушка отодвинулась еще дальше и потупила глаза.
— Да я вовсе не к тому, друг,— встрепенулся Рыжий Осман.— Что с того, если вы поживете здесь несколько дней. А только знать тебе про него надо. Это такой горлодер. Чуть что — скандал затевает. Если увидит вас, такое устроит...
Хасан молча сел к огню. Парень поглядел на него уже спокойней.
— Ну-ка,— наклонился он к девушке,—поди посиди в сторожке.
Она сверкнула в темноте огромными глазами, поднялась и отошла.
Парень опустился на землю возле костра.
— Садитесь, поговорим.
Все сразу сели, будто только этого и ожидали.
— Да-а...— протянул Сердер Осман.— Чтобы узнать Друг друга, зверям надо обнюхаться, а людям поговорить. А ты не из наших будешь?
— Из Дымбазлара.
Все разглядывали незнакомца. Худощавый, с нежной кожей, черными волосами и резкими чертами лица, выглядел он лет на двадцать пять.
— Только что из армии,— сказал он, глядя на свои солдатские сапоги.— Вот, ношу еще...
— Мы не проверять тебя пришли,— засмеялся Хасан.— Нам-то что?
Парень тоже улыбнулся. Он сразу посветлел лицом, похорошел.
— Мы давно друг друга знаем. Она невестой моей была.
— Увел, значит? — спросил Мустафа.
— Ее выдавали за другого, она хотела за меня. Вот мы и убежали.
— Когда две души сливаются в одну, то и сарай дворцом становится,— прищелкнул пальцами Омер.
— Молода она еще,— откровенничал парень.— Иначе разве б мы убежали? А теперь вот приходится скрываться.
— Беда! — поддержал Омер.— Такой уж возраст. А коли попадетесь, тюрьмы не миновать...
— Кому какое дело, раз она идет с ним по доброй воле?
- Не положено, брат. Все решают отец и мать. Стоит им только кашлянуть — ты и штанов не унесешь.
— Мы уже два дня здесь прячемся,— вставил парень.
— А мы только сегодня заметили огонь! — удивленно воскликнул Рыжий Осман.
— Вчера не зажигали...— ответил парень. Он помолчал, потом добавил:—А сегодня замерзли, проголодались...
Хасан достал пачку сигарет и протянул ему. Незнакомец машинально взял одну, прикурил от костра, потом вдруг словно очнулся:
— Спасибо!
— Не за что,— ответил Хасан и положил ему на колени всю пачку.— Надо принести вам чего-нибудь поесть.
— Мы сходим,— поднялись Мустафа и Омер.
— Что ж. Принесите, да побольше, чтобы и на завтра хватило,— отозвался Хасан.
— Да вы за нас не беспокойтесь. Завтра мы уйдем. Не вечно же нам здесь оставаться,— сказал парень.
— Уйти всегда успеете,— возразил Хасан.— Надо несколько дней переждать.
— А вдруг заметят?
— Сюда никто не ходит. Днем сидите в сторожке. А по ночам, когда стемнеет по-настоящему, выходите. Мы будем вас навещать. Может, что понадобится
— Да зачем вам беспокоиться... Хасан помешал в костре палкой.
— Человек человеку всегда нужен. Свалится как нибудь и на нашу голову беда. Тогда ты нас выручишь.
— Помилуй аллах. Ладно, теперь мы с вами по гроб братья.
Девушка слушала их, сидя на пороге сторожки. Лица ее в темноте видно не было, только глаза сверкали.
— Ну смотри,— наказывал Сердер Осман,—Повесь серьгу на ухо. Каждому встречному не доверяйся. Всякое может случиться...
— Да это понятно.
Первоначальная сдержанность и холодок в отношениях растаяли. Они разговаривали свободно, словно давно знали друг друга. Парень потряс толстой палкой.
— Для такого случая я вот и это припас. Если придет кто...
— И правильно сделал. Парень помешал палкой в костре.
— Увидел вас, так сердце и подскочило. Смотрю — пять человек. Одной палкой с пятерыми не сладишь. Раза два ударишь — и сломается. Но, слава аллаху, вы оказались моими спасителями.
— У нас народ хороший,— пояснил Сердер Осман.— И все же нужно держать ухо востро.
Закурили еще по одной «зеленой лягушке». Помолчали немного. Все уже было сказано. Хасан поеживался, поглядывал в сторону девушки. Дул резкий ветер.
— Холодно ей там,— сказал он парню.— Пусть она будет нашей названой сестрой. Позови ее поближе к огню.
— Хатче,— окликнул юноша,— иди сюда. Девушка не шевельнулась.
— Не бойся, иди,— повторил он.— Это свои люди. Ничего не ответив, девушка послушно встала, робко приблизилась к огню, села в сторонке.
— Видать, устали,— обратился к ней Сердер Осман.
— Всю ночь шли,— ответил за нее парень,— от вечерней молитвы до утренней. Все по горам да по горам.
— И поесть ничего не захватили?
— Как-то в голову не пришло.— Он смущенно потупился.
Сердер Осман расхохотался:
— Верно говорят, что любовь человеку ума не прибавляет.
Все засмеялись. Девушка подвинулась поближе к огню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20