В конце этого пятисотлетия
разразился биржевой крах; в результате Луис Ву стал обладателем солидной
суммы, а некая аристократическая семья - наоборот, разорилась. Трава была
зеленая и блестящая; настоящая, разумеется. Никто и никогда не рылся в ее
генах в поисках сомнительных соединений. У подножия травянистого склона
был теннисный корт, по нему взад-вперед бегали маленькие фигурки,
энергично размахивая ракетками.
- Спорт - это великолепно, - лениво заметил Луис Ву. - Я мог бы
сидеть и смотреть на них хоть целый день.
Смех Тилы немного удивил его. Он подумал о миллионах шуток, которые
она никогда не слышала и не услышит, ибо их уже все позабыли, а из тех,
что помнил Луис, по крайней мере 99% были с длинной бородой. Прошлое и
современность стыкуются редко.
Луис лежал на траве, положив голову на колени Тилы. Бар наклонился
над ними, чтобы он мог дотянуться до клавиатуры, не поднимаясь; он заказал
две порции моха, схватил бокалы и вручил один из них Тиле.
- Ты напоминаешь мне девушку, которую я когда-то знал, - сказал он. -
Ты слышала о Пауле Черенков?
- Это художница? Из Бостона?
- Да. Теперь она уже отошла от дел.
- Это моя пра-пра-прабабка. Когда-то я даже была у нее.
- Когда-то из-за нее мое сердце бесилось. Ты могла бы быть ее
сестрой.
Смех Тилы приятной дрожью отозвался в позвоночнике Луиса.
- Обещаю, что с моей стороны тебе ничего такого не грозит, конечно,
если ты объяснишь, что это такое.
Луис задумался. Выражение было его собственным, придуманным для того,
чтобы выразить неописуемое состояние, в котором он тогда находился. Он не
часто пользовался им, и ему никогда не приходилось его объяснять. Люди,
как правило, понимали, что это значит.
Было спокойное, нежное утро. Если бы он теперь лег, то спал бы часов
двадцать: усталость давала себя знать. В объятиях Тилы ему было хорошо и
удобно. Половину гостей Луиса составляли женщины, большинство из них
когда-то были его женами или любовницами. В начале приема он отмечал свой
юбилей, уединяясь по очереди с тремя женщинами, которые когда-то были для
него очень важны, а он для них.
С тремя или четырьмя? Нет, с тремя. Все указывало на то, что он стал
неподвластен бешенству сердца. Двести лет оставили на нем слишком много
шрамов. А теперь он лежал головой на коленях у женщины, до боли похожей на
Паулу Черенков.
- Я любил ее, - сказал он. - Мы были знакомы много лет, часто
встречались, а потом однажды вечером начали о чем-то говорить, и я вдруг
влюбился. Я думал, что она тоже меня любит. В ту ночь мы не легли в
постель. Я спросил ее, не хочет ли она выйти за меня замуж. Она ответила,
что нет. Тогда ее занимала карьера. "На такие вещи у меня просто нет
времени", - сказала она. И все же мы решили вместе поехать в Амазонский
Народный Парк, - устроить что-то вроде медового месяца. Следующая неделя
была настоящими качелями настроений. Я купил билеты и забронировал номера
в отелях. Ты когда-нибудь любила человека, точно зная, что недостойна его?
- Нет.
- Я был тогда молод. Два дня я убеждал себя, что все-таки достоин
Паулы Черенков. Наконец, мне это удалось, а она вдруг объявила, что не
поедет. Не помню уже, почему. Во всяком случае, причина была. В ту же
неделю мы еще несколько раз обедали вместе. Ничего не происходило. Я
старался не быть навязчивым, и думаю, она даже не догадывалась, чего мне
это стоило. Я все время то взмывал вверх, то летел вниз. А потом все стало
ясно. Она сказала, что не любит меня, что нам было хорошо вместе и что мы
должны остаться хорошими друзьями. Я был не в ее вкусе. Я думал, что мы
любим друг друга. Может, и она так думала; по крайней мере, с неделю. Нет,
она не была жестокой - просто она понятия не имела, что происходит.
- А как же с этим бешенством?
Луис поднял взгляд на Тилу Браун. Серебряные глаза ответили ему
зеркальным взглядом, и Луис понял, что она ничего не поняла.
Ему часто приходилось иметь дело с чужаками. Интуитивно, а может
быть, благодаря большому опыту, он чувствовал, когда то или иное понятие
было слишком чужим, чтобы его можно было уразуметь. Здесь он имел дело с
такой же непреодолимой пропастью.
Какая же бездна отделяла Луиса Ву от двадцатилетней девушки! Неужели
он действительно так постарел? А если так оно и есть, то остался ли он еще
человеком?
Тила все смотрела на него, ожидая, когда ее просветят.
- Ненис! - выругался Луис и вскочил на ноги. Комочки земли скатились
по его одежде и упали на траву.

Несс разглагольствовал об этике. Он на мгновение прервался (на
мгновение в буквальном смысле, так как тут же заговорил другой головой к
восторгу слушателей), чтобы ответить на вопрос Луиса. Нет, о результатах
поисков четвертого члена экипажа не было никаких донесений.
Говорящий с Животными, окруженный толпой поклонников, разлегся на
траве, как оранжевая гора. Две женщины осторожно чесали ему за ушами. Это
были особые уши, их можно было развернуть как китайские зонтики или плотно
прижать к голове. Сейчас они стояли торчком, и Луис отчетливо видел
вытатуированный на каждом из них рисунок.
- Вот видишь! - воскликнул Луис. - Хорошая была мысль.
- Великолепная, - ответил кзин, не меняя позы.
Луис мысленно рассмеялся. Грозная бестия кзин, правда? Но кто
испугается кзина, которого чешут за ушами? И гости Луиса и сам кзин
благодаря этому чувствовали себя гораздо свободнее. Любое создание
размером больше полевой мыши любит, когда ему чешут за ушами.
- Они все время меняются, - сонно пробормотал кзин. - Подошел
какой-то мужчина, сказал женщине, которая меня чесала, что он тоже это
любит, и они тут же ушли. Должно быть, это очень интересно - принадлежать
к виду с двумя разумными полами.
- Порой это бывает даже слишком интересно.
- В самом деле?
Девушка, чесавшая кзина за левым ухом - ее кожа напоминала черную
бездну космоса со сверкающими звездами и галактиками, а волосы
развевались, как хвост кометы - оторвалась от своего занятия.
- Тила, теперь твоя очередь, - весело сказала она. - Я хочу есть.
Тила послушно села к большой оранжевой голове.
- Тила Браун, познакомься - это Говорящий с Животными. Чтобы вы с
ним...
Рядом с ними вдруг зазвучала странная, путаная музыка.
- ...жили долго и счастливо. Что это такое? А-а, это ты Несс. Что-то
случилось?
Источником музыки были две чудесные гортани кукольника, он
бесцеремонно втиснулся между Луисом и девушкой и спросил:
- Ты Тила Джендрова Браун, идентификационный код ИКЛУГГТИН?
Девушка удивилась, но не испугалась.
- Да, меня зовут именно так, а свой код я просто не помню. А в чем
дело?
- Уже неделю мы прочесываем всю Землю, ищем тебя, а я встречаю тебя
на вечеринке совершенно случайно! Мои агенты не дождутся награды.
- Нет, только не это... - тихо простонал Луис.
Тила встала, не зная, как себя вести.
- Я вовсе не пряталась ни от тебя, ни от кого другого. В чем,
собственно, дело?
- Подожди! - Луис встал между кукольником и девушкой. - Несс, Тила не
годится в открыватели. Выбери кого-нибудь другого.
- Но, Луис...
- Минуточку, - вставил кзин, садясь. - Позволь кукольнику самому
подбирать членов экипажа.
- Но ты посмотри на нее!
- А ты посмотри на себя. Неполные два метра роста, худой даже для
человека. Похож ли ты сам на открывателя? Правда, Несс?
- В чем, собственно, дело? - повторила Тила, повышая голос.
- Луис, пройдем в твой кабинет, - сказал кукольник. - Тила Браун, у
нас есть к тебе предложение. Ты не обязана принимать его, не обязана даже
выслушивать, но уверяю, оно покажется тебе интересным.

Спор продолжался уже в кабинете Луиса.
- Она отвечает всем моим требованиям, - упирался Несс, - и потому мы
должны взять ее с собой.
- Не может быту чтобы она была единственной на Земле!
- Нет, Луис, конечно же, нет. Просто мы не в состоянии добраться до
остальных.
- А для чего это я могу нам понадобиться?
Кукольник начал ей объяснять. Тут же выяснилось, что Тила Браун
совершенно не интересуется астрономией, никогда не была даже на Луне и не
испытывала никакого желания пересечь границы известного космоса.
Гиперпространственный привод типа Квантум II нисколько ее не
заинтересовал. Когда на ее лице появилось выражение беспокойства и
смущения, в разговор вмешался Луис.
- Несс, а почему ты решил, что Тила должна участвовать в путешествии?
- Мои агенты искали потомков тех, кто выигрывал в Лотерею Жизни.
- Сдаюсь. Ты действительно безумен.
- Вовсе нет. Именно такое поручение я получил от Идеально Укрытого,
который ведет нас всех. Его разумность не подлежит сомнению. Вы позволите
мне объяснить?

Для людей контроль за рождением уже давно не составлял никакой
проблемы. Достаточно было поместить под кожу пациента - чаще всего на
предплечье - небольшой кристалл, который растворялся в течение года, и все
это время пациент не мог зачать ребенка. Когда-то для этой цели
использовали гораздо менее элегантные и надежные методы.
Около середины двадцать первого столетия население Земли
стабилизировалось на уровне восемнадцати миллиардов. Совет Людей, орган,
созданный по решению Организации Объединенных Наций, принял и провел в
жизнь законы, касающиеся контроля за рождением, и более пятисот лет законы
эти оставались неизменными: двое детей на семью, если Совет не решит
иначе. От постановления Совета зависело, кто и сколько раз мог стать
родителем. Совет мог дать дополнительное решение или отобрать одно или
даже два - в зависимости от уровня пригодности данных генотипов.
- Невероятно, - буркнул кзин.
- Почему? Это не шутки - восемнадцать миллиардов людей в тисках
примитивной технологии.
- Если бы Патриарх захотел ввести такой закон у кзинов, он умер бы за
свое чванство.
- Но люди - не кзины. Пятьсот лет закон действовал, и никто не
протестовал против него, пока около двухсот лет назад не пошли сплетни о
махинациях Совета. Скандал, который тогда разразился, привел к изменению
закона.
Каждый человек, невзирая на состояние и ценность его генов, получал
право иметь одного ребенка. Право на второго ребенка и всех последующих
автоматически давалось в том случае, если у родителя был необычайно
высокий уровень интеллекта, доказанные парапсихические способности, если
он был телепатом, происходил из семьи долгожителей или обладал
непортящимися зубами.
Право на очередного ребенка можно было купить. За миллион. А почему
бы и нет? Умение зарабатывать деньги тоже было весьма ценно и часто
определяло способность данной особи к выживанию. Кроме того, это в
зародыше ликвидировало любые попытки перепродажи.
Если кто-то не использовал Первого Права, он мог сражаться на арене.
Победитель получал сразу Второе и Третье Право, побежденный терял Первое и
свою жизнь. Тем самым счет сходился.
- Я видел эти бои в ваших развлекательных программах, - сказал кзин.
- Я думал, это в шутку.
- Нет. Все это было всерьез, - ответил Луис. Тила захохотала.
- А лотерея?
- Сейчас скажу и об этом. При всей гамме средств, замедляющих процесс
старения, каждый год умирает людей больше, чем рождается...
Каждый год Совет Людей суммировал количество смертей и эмигрантов, с
одной стороны, и количество рождений и иммигрантов, с другой - отнимал
один результат от другого и получал, тем самым, количество свободных
рождений, которые становились предметом и главным призом Новогодней
Лотереи Жизни.
Принять в ней участие мог каждый. При удачном раскладе можно было
получить право на десять или даже на двадцать детей - конечно, если это
можно назвать удачей. Из участия в Лотерее не исключали даже отсиживающих
свои сроки преступников.
- У меня было четверо детей, - сказал Луис, - из них один - благодаря
Лотерее. Вы встретили бы троих из них, если бы явились на двенадцать часов
раньше.
- Это очень странно и сложно, - заметил кзин. - Когда наша популяция
становится слишком велика...
- ...вы атакуете ближайшую людскую планету.
- Вовсе нет, Луис. Мы сражаемся между собой. Чем больше вокруг
народу, тем легче кого-то оскорбить или быть оскорбленным самому. Проблема
решается сама собой. Мы никогда даже близко не подходили к такой
перенаселенности, как на вашей планете!
- Кажется, я начинаю понимать, - сказала Тила Браун. - Мои родители
выиграли в Лотерею. - Она нервно рассмеялась. - Если бы не это, меня бы не
было на свете. Когда я думаю об этом, то мне кажется, что мой дед...
- Все твои предки до шестого колена рождались благодаря выигрышам в
Лотерею.
- Правда? А я и не знала!
- В этом нет ни малейшего сомнения, - заверил ее Несс.
- Я не получил ответа на свой вопрос, - напомнил Луис. - Что это
значит для нас.
- Те-Которые-Правят в нашем флоте решили, что люди размножаются для
того, чтобы наследовать счастье.
- Что?
Тила Браун заинтересованно подалась вперед. Несомненно, она впервые
видела перед собой безумного кукольника.
- Подумай о Лотерее, Луис. Подумай об эволюции. Семьсот лет люди
размножаются по простому арифметическому закону: два Права на человека,
двое детей на пару. Тот и другой могут получить Третье Право или потерять
даже Первое, но подавляющее большинство людей все же имеет двух детей. А
потом Право меняется. Уже двести лет от десяти до тринадцати процентов
людей рождается на основании разрешения, полученного по Лотерее. Что
решает, кто выживет и произведет потомство? Только счастливый случай. А
Тила Браун - наследница поколений счастливчиков...

3.
1 2 3 4 5 6 7