– Запоминайте все, о чем будут говорить! – приказала графиня. – Если они подпишут какую-нибудь хартию или секретный эдикт, постарайтесь утащить бумаги и принести мне. И чтоб никто не догадался!

Дверца захлопнулась. Дети остались в полной темноте. Женя протянул руку и нащупал плотную бархатную портьеру. Как начинается История, обязательно какая-нибудь тайна! Второй раз ему предстоит подслушивать чужие разговоры. Пора бы привыкнуть. Однако Жене было как-то не по себе. Он отнюдь не боялся ни гнева графини, ни тех, за кем ему приказано шпионить. Его смущало присутствие Аллы. Впервые в жизни наедине с девочкой… Поэтому мысли его путались, и он никак не мог понять, зачем же графине понадобилось прятать их в потайной нише.
– Графиня-то строгая. Как наша директриса, – прерывистым шепотом сообщила Алла. – А почему папа сказал, что король не умеет читать?
Отвлекающий вопрос сразу вернул Жене уверенность.
– Средневековье. Упадок культуры. Феодалы почти поголовно неграмотны.
– Женька, какой ты умный! – восхитилась девочка.
Женя почувствовал, как кровь прилила к лицу. Хорошо, что хоть темно.
– Алка, – вдруг охрипшим голосом прошептал мальчик, – смотри не проябедничай ребятам! Мы с тобой сидели в погребе, ясно?
– Вот здорово! Люблю секреты. Женька, а на каком языке они говорят?
– Должно быть, на немецком.
– Красота! И мы понимаем?
– Я – да. А ты – не знаю.
– Что я, ненормальная? Все понятно. Как в кино. А ведь я по-немецки ни бум-бум. Здорово придумано! Лучше, чем в театре. Женька, а сейчас мы тоже на немецком говорим?
– На русском, балда.
– Сейчас за «балду» получишь…

В другом конце комнаты заскрежетала дверь, послышались шаги. Очевидно, слуги внесли свечи, так как внизу, под занавесом, пролегла светлая полоска. Шаги стихли. Дверь захлопнулась.
– Ну, Генрих, присаживайся, отдохни, – раздался знакомый голос папы Григория VII. – Небось, намаялся?
– И не спрашивай, Григорий, – ответил голос короля Генриха IV. – Ловко мы эту сцену разыграли, ничего не скажешь. Только уж очень утомительно. Примирение в Каноссе! Ну, теперь мне известны имена всех моих врагов. Они, кретины, обрадовались, надеялись, что получат свободу. Ну, погоди, я их в бараний рог скручу! Досадно только, что малость простудился.
– Это мы мигом исправим, – захихикал папа. – Налью тебе согревающего. Перцу добавить?
– И так сойдет.
Забулькала какая-то жидкость. Король смачно крякнул и тяжело плюхнулся на скамью.
– Обжигает здорово! Нет, без Каноссы никогда бы я не узнал, кто мне враг, а кто друг. Молодец, Григорий! Твоя идея.
– И тебе, Генрих, спасибо, – ласково забубнил папа. – С этого дня все короли передо мной будут трепетать. А нормандец Роберт первым прибежит.
– Зря, Григорий, ты меня неграмотным обозвал. Я не то, что Роберт, немецкий и латынь разбираю.
– Извини, Генрих, увлекся.
– Чего уж считаться… Кстати, как насчет обещанных десяти тысяч?
– Вот в мешке золото. Услуга за услугу. Только ты мне расписочку оставь на всякий случай.
– С удовольствием. Пиши: «Каносский эдикт», в скобках – «Совершенно секретно»…
Заскрипело перо. Генрих уверенно диктовал:
– «…Я, нижеподписавшийся, божьей милостью император Священной Римской империи, король Германии Генрих Четвертый, подтверждаю, что за поход в Каноссу и за трехдневное стояние босиком на снегу получил от папы Римского Григория Седьмого десять тысяч золотых талеров».
Деньги нужны позарез! Это не пиши. Так, порядок.
– Расписочку я сохраню, мало ли что может быть – пригодится, – сказал папа. – Спрячу, конечно, надежно. А теперь давай бери мешок, я тебя потайным ходом выведу. Выждав, когда все смолкло, Женя приподнял занавеску и проскользнул в комнату. На дубовом столе он увидел, пустую чашу, недопитую бутыль. Под трехсвечовым бронзовым канделябром лежал исписанный лист бумаги. Женя схватил его и аккуратно свернул, трубочкой. Сердце мальчика учащенно билось. В его руках драгоценнейший документ. Сенсационное открытие! Переворот в Истории! Оказывается, свидание в Каноссе было чистейшей «липой», ловкой сделкой двух интриганов.
Мальчик прошмыгнул обратно в нишу, сунул бумагу Алле:
– На, держи. Это потрясающе. Потом все объясню. А сейчас, скорее к графине.
Белое платье графини мелькнуло в конце коридора. Ни слова не говоря, она впилась своими длинными пальцами в плечи детей и потащила Женю и Аллу вверх по крутой винтовой лестнице. В спальне графини пол был устлан медвежьими шкурами. Пламя свечей отражалось в круглых зеркалах с золотыми финтифлюшками. Графиня присела за туалетный столик. Глаза ее лихорадочно блестели.
– Ну?
– Ваше сиятельство, – заикаясь от волнения, начал мальчик. – Король приезжал в Каноссу не просить прощения, а… Все было подстроено заранее… Это обман… Деньги…
На красивом лице графини появилась тонкая улыбка.
– Глупый паж! Тебе еще рано заниматься политикой. Каносский эдикт подписан?
– Да, – пролепетал пораженный такой осведомленностью Женя.
– Отлично. Заносчивый Генрих сам подписал свой приговор. Теперь он в моих руках. Давай сюда бумагу!
Женя обернулся к Алле. Девочка растерянно похлопала по своей широкой юбке и густо покраснела.
– Кажется, я… я его оставила там. Глаза графини сузились.
– Если через минуту документ не будет у меня… – ножка графини ткнула медвежью голову, – я с вас обоих шкуру спущу!
Дети кубарем скатились с лестницы.
– И как ты умудрилась, потерять листок? – с досадой воскликнул Женя.
– Я… взяла его, а потом куда-то сунула… даже не знаю.
Ни в «секретной» комнате, ни в коридоре, ни на лестнице листка не было. Все пропало.
– Что же делать? – захныкала девочка.
– Бегом к сторожевой башне! В подвале нас ждет тележка. Опаздываем к обеду! – энергично приказывал Женя, а сам с отчаянием думал: «Каносский эдикт исчез. Сенсация не состоялась. Теперь мне никто не поверит».
Глава XI
По следам сидоровой козы
– Ну, ребята! – объявил за обедом Вовка Быстров. – Здорово вы спрятались! Полтора часа не могли вас найти!
Дядя Вася и дядя Жора, получившие благодаря Жениной уловке спасительную передышку, понимающе переглянулись.
– Меня тоже долго искали, – похвастал Сережа. – Ленка ходила вокруг да около, а я за дровами устроился. Даже надоело, замерзать начал. И тут, откуда ни возьмись, коза. Она какая-то беспризорная, дикая, я ее со станции тащил: Сидорову подарочек готовил. Так вот, коза на поленницу прыгнула, а на меня дрова посыпались, тут я и выскочил как угорелый… Конечно, Ленка сразу меня увидела.
– Не угорелый, а обгорелый, – поправил его Женя.
– Почему это обгорелый, а не угорелый? – удивилась Лена.
– Женька прав, – подтвердил Сережа. – Мы эту поговорку с ним уже обсуждали.
– Ты с Женькой не спорь, он очень умный и все знает, – сказала Алла.
Остановись, мгновенье! Вот она, минута торжества: школьные знаменитости говорят Жене комплименты, отдают должное его уму, знаниям и находчивости. Даже Алла, которая раньше подсмеивалась над Жениным увлечением историей, теперь прониклась к нему уважением. Значит, есть что-то в Жене Сидорове, не зря он старался, наконец-то все увидели!..
Увы, жизнь быстротечна, счастье мимолетно! Маша Мусина с ехидной улыбочкой передразнила Аллу:
– «Очень умный и все знает»! И вообще, где это они так долго прятались? Тили-тили-тесто, жених и невеста…
Естественно, Алла сразу отодвинулась от Жени, сделала независимое лицо, да и сам Женя надулся, смутился и больше не решался взглянуть на девочку.
После обеда вся компания, за исключением Жени и дяди Жоры, отправилась гулять в лес.
Дядя Жора вымыл посуду, Женя подмел в комнатах. Коты, почувствовав себя в полной безопасности, выползли из-под кроватей, разлеглись на креслах и замурлыкали.
Дядя Жора сбегал к калитке, вынул газету из почтового ящика, вернулся и уютно устроился на диванчике. Женя сел у окна.
Вскоре мальчик заметил, что дяде Жоре наскучила газета. Он явно порывался о чем-то порасспросить Женю, но сдерживал себя и в сотый раз перечитывал список редколлегии.
«Ага, – подумал Женя, – дядя Жора догадался, что я неспроста так долго находился в погребе. Однако он ждет, чтоб я сам все рассказал. Деликатный человек!»
– Дядя Жора, – издалека начал Женя, – а вы никогда не пробовали садиться в ту тележку, что в погребе?
Дядя Жора мигом отбросил газету:
– Что ты, Женечка, в мои-то годы! У меня повышенное давление, больное сердце, печень, почки… С таким ли здоровьем искать приключений! И потом, чего я в Истории не видел? Все давным-давно известно, изучено, описано в книгах. Разве тебе нравится смотреть старые, хорошо знакомые фильмы? Вот дядя Вася увлекается техникой…
– Не согласен! – горячо возразил Женя. – То есть я не согласен с тем, что в Истории нельзя найти ничего нового. Например, сегодня я выяснил поразительный факт: оказалось, свидание в Каноссе короля Генриха Четвертого с папой Григорием Седьмым было подстроено заранее. За то, что король простоял три дня у ворот замка, он тайно получил от папы мешок золота.
– Ну, Женька, ты допрыгаешься! – притворно рассердился дядя Жора, а сам даже заерзал на диване от любопытства. – Давай выкладывай!
Стараясь не пропустить ни одной детали, Женя описал все события, происходившие в замке графини Тосканской.
– Вот безобразие! – возмутился дядя Жора, когда Женя закончил. – Я думаю, – продолжал дядя Жора, воодушевляясь, – что для понимания истории недостаточно одного знания, нужно обладать колоссальным талантом, воображением, как у Шекспира или Пушкина. К примеру, драма Пушкина «Борис Годунов». Ведь Пушкин не мог сам побывать в этом Времени, однако, абсолютно точно воссоздал эпоху, людей, характеры. Один летописец – Ученый Пимен – чего стоит! Почитай «Бориса Годунова»!
Но Женя только пренебрежительно отмахнулся от предложения дяди Жоры.
– Если захочу, то отправлюсь к вашему Пимену в гости и разберусь с ним получше Пушкина… Вот вы, дядя Жора, ответьте на мой вопрос: куда девался Каносский эдикт? Почему до сих пор его не нашли?
– Кто же может найти эдикт, если его потеряли?
– Повторяю: девочка, подружка пажа, обронила бумагу в коридоре. Но ведь девочки могло и не быть? – Женя сделал многозначительную паузу. – Вернее, тогда девочки не было. Значит, благодаря постороннему вмешательству в Истории кое-что изменилось?! Иначе как же объяснить таинственное исчезновение Каносского эдикта?
– Так, так, – медленно соображал дядя Жора. – Значит, выходит, девочки не было… Тогда понятно. Это интриги графини Тосканской. Видимо, она стащила эдикт, намереваясь шантажировать Генриха Четвертого, а впоследствии с ним помирилась и сожгла компрометирующую бумагу. Интриги, Женечка, интриги!
Простое, элементарное объяснение! Если бы Алла не потеряла эдикт, его все равно сожгла бы графиня. И дальше все было бы точно так же.
– История словно заколдована, – вздохнул Женя.
– Дядя Жора, замучил вас Женька своими разговорами? – просунул в комнату голову Сережа Фрейман. – Пусть он лучше про Сидорову козу расскажет! За что ее выдрали? За Сережей со смехом и шуточками ввалилась и вся компания. Все были очень веселы и возбуждены, кроме дяди Васи, который страдальчески улыбался.
– Георгий Михалыч, – сказал дядя Вася, – рад сообщить тебе приятную новость: детям у нас так понравилось, что они не хотят уезжать домой.
Дядя Жора побледнел и, запинаясь, проговорил:
– Безмерно счастлив, но… завтра… мне надо в сад, ухаживать за деревьями, а тебе пора в мастерскую. Наши отгулы кончились.
– Пора, мой друг, пора, – согласился дядя Вася. – Не представляю, как дети останутся здесь без нас.
– Нам без взрослых еще лучше, – обрадовался Вовка Быстров. – Сыграем в войну или разведем костер.
– Костер на снегу? – заволновался дядя Вася. – А вы не простудитесь? Завидую тебе, Георгий Михалыч, – продолжал дядя Вася, не теряя присутствия духа. – Ты проведешь пару дней в веселом обществе, а мне предстоит командировка, да-да, с завтрашнего дня, в Тамбов…
– Куда это ты собрался, Василь Палыч? – спросил Максим Емельяныч, затворяя за собой дверь. – Ба, да я вижу, вы не скучаете!
Дети при появлении незнакомого им человека малость присмирели. Дядя Жора всхлипнул:
– Да-да, мы не жалуемся. Детям у нас нравится. Не хотят домой уезжать. Завтра решили костер разводить…
Максим Емельяныч, надо отдать ему должное, сразу понял, что к чему, и с деланным добродушием заметил:
– Превосходная идея! Заодно совместим приятное с полезным. Скоро приедут их школьные учительницы Ирина Алексеевна и Раиса Яковлевна. Вот мы и ботанику вспомним, и историю повторим…
На Быстрова как будто вылили ведро холодной воды.
Он как-то съежился и сник:
– Мне вообще-то домой пора… Я маме обещал вернуться к семи часам.
– Не понимаю, – удивился Максим Емельяныч. – Куда тебе торопиться? В доме вроде даже все оконные стекла целы…
– Я с Вовкой, – твердо заявил Сережа Фрейман. – Вечером по телевизору «Ну, погоди!».
– А у меня билеты на индийский фильм, – сказала Маша Мусина.
Напрасно Алла уговаривала всех остальных. Дети поспешно одевались. Алла нехотя последовала их примеру.
Голоса ребят смолкли за садовой калиткой. Дядя Вася осторожно выглянул из шкафа (в суете проводов никто и не заметил, как он успел туда забраться) и театральным шепотом произнес:
– Лично я не верил до последнего момента. Максим Емельяныч, ты специально вызвал учительниц из Москвы?
– Да я думаю, они и не собираются приезжать, – пожал плечами Максим Емельяныч. – Сказал первое, что пришло в голову.
– Большой педагог! – восхитился дядя Жора.
* * *
Утром, лишь только Женя проснулся и громко зевнул, в комнату вбежал кот Васька, держа в зубах листок бумаги. Мальчик взял листок и прочел:
Дорогой Женя! Мы ушли на работу. Вернемся часам к пяти. Завтрак на столе, обед – на плите. Обязательно разогрей. Отдыхай, гуляй, развлекайся и не делай глупостей! Иначе, честное слово, насовсем закроем погреб.
Внизу приписка: «Телевизор не включай! Барахлят лампы…»
Женя позавтракал, вымыл посуду, подмел в комнатах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17