– Ну что ж, тебе решать, милая моя. Итальянец будет вне себя от восторга, скажу я тебе. Всю последнюю неделю он буквально не вылезал из моего кабинета, о'кей, я тут же займусь этим. – Он встал, чтобы проводить Софи из своего кабинета. – Только, пожалуйста, никуда не исчезай, – предупредил он, похлопывая ее по плечу. – Мне нужен будет твой номер телефона в Пизе, чтобы я мог связаться с тобой в любое время суток. Перед тобой, малышка, начинают открываться блестящие перспективы, поэтому я всегда должен знать, как мне тебя найти.
Сидя в вагоне подземки, Софи задумалась, впервые откровенно признаваясь себе, что больше не хочет быть актрисой.
Да, конечно, у нее есть определенный талант, и, раз сделав себе имя, она, вероятно, всегда будет иметь работу. Впереди у нее была карьера, имевшая все основания стать вполне успешной. Но Софи сомневалась, что ей удастся добиться по-настоящему блестящих результатов. Она же не Элен ле Бон. Что-то произошло с ней, что-то такое, из-за чего у нее появилось отвращение к своей профессии.
Жизнь, основанная на иллюзии, на мечтах, на изображении эмоций, которых она не чувствует. Восторженные похвалы людей, которые ее не знают. Чужие страсти, чужие слова… Разве этого она хотела?
, В восемнадцать, когда она поступила в школу драматического искусства, эта жизнь казалась ей такой заманчиво-прекрасной. У нее всегда был талант лицедейства, она всю жизнь хотела стать актрисой, но за прошедшие с тех пор пять лет она сильно изменилась, особенно за последний год, когда в ее жизнь вошел Кайл Харт.
Как это часто случается в жизни, все оказалось далеко не таким простым, каким виделось в самом начале. Драма как приятное увлечение, хобби – это одно; и совсем другое – драма как образ жизни. В этом случае она должна удовлетворить какие-то глубинные эмоции и чувства, иначе все может закончиться потерей иллюзий и разочарованием в жизни. Если по-настоящему не любить сцену – неважно, театральную или кинематографическую, – то трудно выдержать далеко не легкую жизнь профессионального актера. Так много в ней зависит от умения создать иллюзию, притвориться, сымитировать реальность. А она так устала притворяться.
Но что ей оставалось делать? Ничего другого она не умела, даже печатать на машинке или стенографировать. Значит, у нее нет иного выхода, как продолжать быть актрисой. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Она подумала о Пизе и фильме «Первый день осени». Какие бы внутренние изменения ни происходили в ней, сейчас для нее главное – как можно скорее уехать из Лондона.
Она вышла на остановке Сент-Джонс-Вуд и медленно побрела домой. Было уже за полдень, когда, повернув на свою улицу, она внезапно остановилась как вкопанная.
Рядом с ее домом стоял сверкающий спортивный «ягуар» Кайла. Ее сердце лихорадочно забилось и затем ухнуло камнем куда-то вниз. Дженни не было дома. Утром она ушла по магазинам и должна была вернуться ближе к вечеру.
В автомобиле, откинувшись на спинку сиденья, сидел Кайл. Его глаза были закрыты, и Софи в какой-то момент подумала с облегчением, что он спит. Но когда она попыталась незаметно проскользнуть мимо его машины, до нее донесся его низкий голос.
– Торопитесь?
– Я боялась разбудить вас, – вздохнула она, медленно поворачиваясь к нему лицом.
– Я не спал. – Кайл вышел из машины. В черной рубашке и черных джинсах, плотно облегающих его бедра, он больше чем всегда походил на хищную пантеру. Его гибкая талия была охвачена кожаным ковбойским ремнем с тяжелой, начищенной до блеска медной пряжкой. Он улыбнулся, глядя на нее изумрудно-зелеными глазами в обрамлении густых темных ресниц.
– Где же ваша прелестная кузина?
– Пошла по магазинам, – коротко сказала Софи. – Скорее всего, накупить себе модных платьев, чтобы вы могли повести ее в модные места и вскружить ее взбалмошную головку.
– Прекрасно. Именно это мне и хотелось услышать. – Улыбка растворилась в усмешке, заставив ее пульс забиться в беспорядочно-учащенном ритме.
Господи, подумала Софи, глядя на него с вымученным вызовом на лице, из всех подверженных идиотским эмоциям женщин она, должно быть, самая глупая. Почему одно его присутствие делает из нее какое-то жалкое, не умеющее совладать со своими нервами существо? Ведь она прекрасно знает, что он из себя представляет.
– Мы так и будем стоять здесь весь день? – спросил он, насмешливо глядя на нее. – Могли бы предложить мне бокал вина.
Софи молча провела его к себе в квартиру.
– Чем же вы были заняты все это утро, моя маленькая актриса? – спросил он ее на кухне.
– Встречалась со своим агентом, – коротко ответила она.
– Он нашел для вас какую-нибудь работу?
– В общем, да, – с удовлетворением заметила она, открывая штопором бутылку. – Я буду сниматься у Лучани.
Он, прищурившись, взглянул на нее.
– Я слышал, что этот парень предлагает мизерную оплату, на которую можно едва свести концы с концами.
Софи бросила на него сердитый взгляд.
– Как видно, вы в курсе всех моих дел.
– До меня доходят слухи, – сказал он. – Когда начнутся съемки?
– В следующем месяце. – На ней, как и на нем, был джинсовый костюм, поверх которого она набросила замшевую куртку. Софи протянула Кайлу бокал с вином, сняла куртку и прошла в гостиную, чтобы повесить ее на старинную вешалку из мореного дуба. Кайл перестал улыбаться и наблюдал за ней с пристальным вниманием.
– Как это в следующем месяце?
– В следующем месяце – значит в следующем месяце. В середине сентября, если точнее. Через пару недель я лечу в Пизу. – Она уловила гневную искру, подобно летней молнии промелькнувшую в его глазах. – А в чем дело? – спокойно спросила она. – Вы раздосадованы, что ваша добыча может ускользнуть от вас? Не волнуйтесь, у вас есть еще целых две недели, чтобы поиздеваться надо мной.
– Я бы не хотел, чтобы вы так скоро уехали. – Он подошел к ней, недовольно нахмурившись. – Сколько времени вы будете отсутствовать? – грубо спросил он.
– Лучани рассчитывает примерно на два месяца.
Кайл впился в нее угрюмым взглядом – Я буду ждать вашего возвращения, – угрожающе произнес он.
Софи насмешливо посмотрела на него, инстинктивно почувствовав внезапное преимущество в этой смертельной схватке двух самолюбии.
– В самом деле? Но ведь я могу и не вернуться. Говорят, актер на главную роль – потрясающий парень.
– Луиджи Канотта?
– Гм-м. – Софи сложила руки на своей соблазнительной "груди и вызывающе вздернула подбородок. – Он очень красив, – весело сказала она. – И я с нетерпением жду встречи с ним.
– Черт бы вас побрал! – В его голосе звучала неподдельная ярость.
Она почувствовала свое превосходство и решила использовать его до конца.
– Раз вы так хорошо осведомлены об этом фильме, вы должны знать, о чем он. – Он покачал головой, и по ее губам пробежала мимолетная улыбка. – Как, вы не знаете? Это очень трогательная история любви. Весьма страстной любви. В первых эпизодах я лежу в постели со своим возлюбленным абсолютно голая. Мы только что удовлетворили свою страсть, и он целует мою грудь… Хотите, я возьму сценарий и прочитаю вам соответствующие куски?
Она пошла было за сценарием, когда Кайл, отставив бокал, схватил Софи за руку и резко повернул ее лицом к себе.
– Ах ты, маленькая коварная Иезавель, – прорычал он, глядя на нее пылающими от бешенства глазами. – К черту этот проклятый сценарий!
– В таком случае вы должны поверить мне на слово, – сказала Софи, холодной улыбкой маскируя свое торжество. – Луиджи Канотта как нельзя более подходит для таких сцен. Мне вообще не нужно будет ничего играть – я просто дам волю своим чувствам.
– Да вы в жизни ничего подобного не испытывали, – сказал он с издевкой. – Думаете, Канотте будет интересна такая эмоционально зажатая девственница, как вы?
Она резко выдернула руку.
– Кажется, вы назвали меня Иезавель? – спросила она с невыносимым для него самообладанием. – Вы сами себе противоречите, Кайл.
– Отнюдь нет. Вы действительно представляете собой неправдоподобную комбинацию коварства и невинности. Ваша кузина подтвердила эту истину. – В его глазах читалась язвительная усмешка. – Она сказала, что в вашей жизни не было еще ни одного мужчины. Вы и в самом деле невинная девственница!
– Ну что ж, возможно, в Италии все изменится, – побледнев, отпарировала Софи.
– Вот как? Понимаю, – ехидно улыбнулся он. – Вы собираетесь отдать свою девственность Луиджи Канотте, так сказать, перед священным алтарем киноискусства? Я знаю, что Франко Лучани большой любитель эпатажа. Может быть, вам удастся уговорить его увековечить этот чудный момент на пленке?
Ее свободная рука сама собой взметнулась вверх и влепила ему звучную пощечину. Кайл поймал ее руку и потянул к своим губам, стараясь вывернуть ее так, чтобы можно было поцеловать раскрытую ладонь – Таким образом, – продолжал он, глядя на нее горящими как у кота глазами, – мы все сможем разделить бессмертный миг превращения гадкой, испорченной девчонки в гадкую, испорченную женщину.
– Перестаньте! – В ярости Софи попыталась снова ударить его, и ей это почти удалось. Кайлу пришлось заломить ей руки за спину, чтобы остановить ее.
– Вы весьма опасны, – негромко сказал он, смотря на нее сверху вниз блестящими глазами. – Хотите узнать кое-что? Может, вы и не так хороши, как ваша кузина, зато с вами намного интереснее, чем с ней.
– Пустите меня, – тяжело дыша, потребовала она.
– По правде говоря, – медленно сказал он, – Дженни наводит на меня смертную скуку. Чего не скажешь о вас.
– Ну конечно. Вам ничего не стоит сделать мне больно, и это вам очень нравится! – Софи метнула на него горящий гневом взгляд. – Вы обвиняете меня в тщеславии. Какое самомнение! Только человек с непомерно раздутым тщеславием мог бы придумать такую отвратительную игру, в какую вы играете со мной. Какое мне, в конце концов, дело до того, спите вы с Дженни или нет?
– Действительно, – сыронизировал Кайл. – Какое мне дело до Дженни, если именно вас я хочу наказать? – Он крепко, как любовник, прижимал ее к себе, и его железные объятия не давали ей возможности освободить заломленные за спину руки. – Итак, вы и в самом деле невинны, – сказал он с хрипловатым смешком, пристально глядя в ее лицо потемневшими глазами. – Это меняет мое представление о вас, дорогая моя Софи. Теперь у меня есть значительно более удобный способ расквитаться с вами.
– Что вы имеете в виду? – гневно вспыхнула Софи.
– Вы ведь хорошо понимаете, что в вашем возрасте невинность равносильна отклонению от нормы? – мягко спросил он. Говоря с ней, он с неумолимой настойчивостью подталкивал ее к спальне. – Вам двадцать три, и вы достаточно привлекательны, чтобы вызвать желание у любого мужчины. Наверное, вы очень высоко цените свою девственность, иначе не пытались бы ее сохранить до сих пор. На что же вы собираетесь ее обменять? На обручальное кольцо?
– Отпустите меня! – задохнулась она, тщетно пытаясь вырваться из крепко державших ее рук. – Вы делаете мне больно, садист!..
– Люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросаться камнями в других, – сказал он, не обращая внимания на ее протесты. – Вы, видно, не играете в покер, любовь моя. В этой игре никто никогда не выкладывает на стол самую ценную карту. Это исключено.
Он втолкнул ее в спальню, ногой прихлопнул за собой дверь и, повернув в двери ключ, положил его в карман.
– Кайл, ради Бога, – Прошептала она, теперь уже испугавшись не на шутку. – Что вы делаете?
– То, что должен был сделать давным-давно, – ответил он. – То, чего вы в глубине души давно хотите. – Он безжалостно улыбнулся. – Я собираюсь отнять у вас ваше самое ценное достояние, милая Софи. Я хочу сделать вас женщиной.
– Нет!
– На самом деле вы хотите сказать «да», – мягко промурлыкал он в ответ. – Неужели вам не интересно узнать, что это такое? Разве вам иногда не хотелось познать радость любви с настоящим мужчиной? – Он подошел и протянул руки, чтобы обнять ее за талию. – С мужчиной, который знает, как доставить удовольствие женщине в постели?
– Кайл, вы сошли с ума! – Но она хорошо знала это выражение его полыхающих огнем глаз и почувствовала, как ее тело прожгло ответным желанием.
– Вы так думаете? Тогда откуда эта дрожь?
– Оттого, что я боюсь вас, – с трудом выдавила она. – Пожалуйста, отпустите меня и выйдите из спальни.
– Только после того, как закончу заниматься с вами любовью.
– Вы не сможете принудить меня!
– А мне и не придется этого делать, – сказал он с нагловатой улыбкой. – После того как я получу то, чего хочу, вы еще сами станете умолять меня об этом. Знаете это ощущение? Как у измученного жаждой человека, умоляющего дать ему воды. Именно это я собираюсь сделать с вами.
Он наклонился и впился в ее губы властным, жарким, слегка отдающим вином поцелуем.
Яростно сопротивляясь, Софи резко отвернула в сторону свое лицо. Но она чувствовала, как рвется тонкая вуаль, окутавшая ее сознание, и открывает ей доселе скрытую под ней простую истину, что она хочет его, что его откровенное желание возбуждает ее, наполняет ее кровь лихорадочным огнем.
– Помните ту последнюю ночь на Ямайке?
– Я не хочу ничего вспоминать.
– А я хочу, потому что именно там все это прервалось… – Кайл покрывал поцелуями ее подбородок, шею, его губы жадно впивались в ее нежно благоухающую кожу. – Именно там все это прервалось, – глухо выдохнул он, – и я весь этот месяц беспрерывно возвращался к той ночи, снова и снова мысленно проигрывая одну и ту же сводящую меня с ума сцену!
Она услышала звук разрываемой джинсовой рубашки. С видом презрительного превосходства Кайл грубо обнажил ее грудь.
– Кайл, пожалуйста, – прошептала она, чувствуя, как разум начинает покидать ее. – Не делайте этого со мной!
– Вы предпочитаете, чтобы я делал это с вашей кузиной? – Его рука скользнула под разорванную рубашку, и он жадно обхватил ладонью шелковисто-твердую выпуклость ее груди. Он гладил ее вспухший от возбуждения сосок, и Софи застонала от этого прикосновения. – Может, вы хотите, чтобы на вашем месте сейчас была Дженни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24