сантехника для ванной 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Кроме того, Сабби не имеет представления о существовании Малуки, а уж о его участии в этой игре и подавно.
Если все пойдет как надо, то парочка беглецов сделает открытие тысячелетия, испытает едва ли кем пережитый восторг и уронит приз прямо в руки Малуки.
Но прежде следует организовать слишком многое. Он потерял драгоценное время. С выяснением степени преданности Хасана придется пока потерпеть.
ГЛАВА 27
День девятый, раннее утро
Железнодорожная станция
Уэймут, Англия
Прокат автомобилей в Уэймуте работал как часы, когда его владелец находился в городе. Но в эти дни он отсутствовал. И, по словам начальника станции, заказ, днем раньше оставленный Сабби на автоответчике прокатной компании, возможно, был получен вовремя, но никем не прослушан, ибо пока что не ожидалось наплыва отпускников.
– Они бы не умерли, включая автоответчик хотя бы раз в день, – посетовала Сабби.
– Небо синее, – пробормотал Гил.
– Что? – спросила она, по-видимому готовая ринуться в схватку.
– Что-то вроде этого всегда говорит Джордж. Небо синее, трава зеленая, все люди глупцы.
– В смысле?
– Раз ты не можешь ничего изменить, то не стоит и стараться.
Она одарила его суровым взглядом.
Кассир, продававший билеты, посоветовал им взять такси. Правда, лишь некоторые такси доезжали до станции не в туристский сезон, но если им повезет, то, может, они углядят одно из них в дальнем углу автостоянки.
Гилу повезло. Он заметил такси среди скопления серебристых машин. Искомое авто было серым.
– Я его вижу. – Он махнул рукой водителю. – Ты знаешь, я все же не зря повторяю: дерево лучше всего прятать в лесу.
– Отличная мысль. Да и зачем бы делать такси слишком заметными? Лишнее беспокойство, – пробормотала Сабби.
Поездка до отеля была короткой, и оформление шло без всяких задержек – пока портье не попросил предъявить ему паспорта в рамках сложившихся здесь традиций. Сабби оставила Гила утрясать детали с регистрацией, чтобы шепнуть владельцу наедине пару слов. Гил ожидал повтора тактики устрашения, которую Сабби так лихо использовала в аэропорту, но даже издалека мог сказать, что она и владелец, кажется, хорошо ладят.
Портье вручил Гилу ключи от их комнаты и на прощание попросил:
– Будьте любезны, напишите свой адрес и телефон на этом чеке. Ваша подруга подписала его, но не потрудилась заполнить.
Гил попытался припомнить адрес музея. Хотя бы приблизительно, насколько он мог.
– Вот здесь, под своим именем, доктор Ладлоу, – произнес портье.
Гил перевел взгляд с портье на дорожный чек; один из множества чеков, которыми они пользовались в пути. Там значилось только одно имя: доктор Роберт Ладлоу. А возле почтительно ожидающего портье лежал паспорт с фотографией Гила, под которой стояло имя умершего человека.
ГЛАВА 28
Позднее в тот же день
Уэймутский монастырь
Для того чтобы вломиться неважно куда, в монастырь или в любое другое строение, требовались две вещи: план и необходимые инструменты. Так сказала Сабби, а Гил даже не побеспокоился спросить у нее, откуда она набралась такой мудрости. Ему не хотелось этого знать.
Ее план был простым: днем осмотреть монастырь, предпочтительно внутри, затем вернуться туда вечером и поискать свиток. Однако время поджимало.
– Де Вриз уже мог понять, что мы скрылись. Если нет, то у нас в запасе день, может, два, прежде чем он вычислит, где мы.
– А потом?
– Не знаю. Если де Вриз захочет воспользоваться официальными каналами, то вызовет Скотленд-Ярд. Или же попросит Маккалума отправить своих грозных ангелов.
И она быстренько объяснила ему цели и стратегию нацистов БАСХ, причем гораздо подробнее, чем Гилу хотелось бы.
– Итак, не имеет значения, кто отправится за нами, – с кривой усмешкой заключила она.
Ну, Скотленд-Ярд все-таки предпочтительней, чем головорезы Маккалума.
– Не будь столь уверен.
– Однако ты ведь считаешь, что у нас есть в запасе день или два, правильно? – спросил Гил.
– Да, но я могу ошибаться.
– Отлично, – с сарказмом бросил он.
Взвешенное состояние переносилось им плохо.
Она, как обычно, проигнорировала его недовольство.
– Еда, информация и лавка скобяных изделий. Вот что нам требуется, и именно в этой последовательности.
Еду и информацию они получили одновременно, и то и другое было одинаково некачественным.
Официантка принесла им склизкую недожаренную яичницу, а также сказала, что туры в уэймутский монастырь прекращаются, как только сезон подходит к концу.
– Недостаточный спрос, понимаете, – добавила она, поставив перед ними малосъедобную снедь.
– Никогда не верь никому на слово, – посоветовала Сабби и отодвинула от себя блюдо, к которому почти не притронулась.
Они выпили кофе с черствой сдобой и направились в торговую палату Уэймута, а также в страховое и туристическое агентства.
– Осмотр монастыря? Нет проблем, – сообщила им молодая женщина приятной наружности.
Более того, экскурсия намечалась в этот же день.
Утро они провели, закупая снаряжение и прогуливаясь по улицам Уэймута, чтобы на всякий случай получить представление о городке. Покупки делались в различных магазинах, дабы не вызывать подозрений и пустить в ход как можно больше дорожных чеков.
Несколько часов, казалось бы, легкомысленного хождения по магазинам привели к приобретению груды самых различных покупок, от лома с кусачками до самого огромного рюкзака, который когда-либо видел Гил. В набитом виде он тянул фунтов на пятьдесят, и, хотя Сабби настаивала, чтобы они несли его по очереди, Гил отказался пойти на такой вариант.
– Тебе не кажется, что мы перестарались? – спросил он. – Столько денег ушло.
Если они собираются отыскать свиток, сказала Сабби, то им может понадобиться все, что угодно. А у них еще совсем недавно не было вообще ничего. Кроме дневника и разрозненной информации.
– Зато теперь у нас столько инструментов, что их хватило бы на склад средней руки, – съехидничал Гил.
Это замечание, как и всегда, было проигнорировано. Потом Сабби бросила:
– Ты что, собираешься вскрывать замки ногтем?
До этого момента Гил все еще до конца не осознавал, во что он влип. Но перспектива вскрывать или взламывать что-то внезапно навела его на мысль, что всю оставшуюся жизнь он может провести в заключении.
«Кстати, это будет уже третье мое преступление за эти два дня, считая ложный звонок о бомбе в музее и недавний подлог. Ну и дела!»
Счет он занизил.
Дневная экскурсия сулила долгожданное развлечение. Монастырь впечатлял. Огромные каменные стены, взбегающие к небу шпили, обширный округлый мощеный двор, широкие каменные ступени. И наконец, створки массивных высоких дверей. Их компаньоны по экскурсии, три женщины и один молодой человек, чуть приотстали, делая снимки.
Наш маленький ломик даже следа на них не оставит, – прошептал Гил.
– Шшш.
Последней подошла гид. Ее легко молено было принять за леди-сержанта времен Второй мировой. Квадратные плечи, необъятные бедра. Встав перед гигантскими деревянными створками, она не стала терять время даром и с ходу огорошила свою маленькую экскурсионную группу градом правил. Которые были отчеканены с такой напористостью, словно она выступала перед новобранцами какой-то небольшой, весьма странного вида армии.
Гилу, Сабби и другим злополучным экскурсантам вменили всюду держаться вместе, не есть, не пить, не курить и в особенности ничего не трогать руками, а то многих так и тянет за что-нибудь ухватиться.
– А ты еще считаешь грубой меня, – прошептала Сабби.
Леди-сержант сделала паузу перед главной из неприятностей.
– Вдобавок ко всему, фотографировать и вести видеосъемку строго-настрого запрещается.
Все туристы, увешанные ставшими теперь бесполезными камерами и котомками с закусками и водой, ахнули и зароптали. Но инструктаж был окончен, леди-гид повернулась, прошла мимо парадных створок и исчезла за маленькой боковой дверью. Экскурсанты, словно утята, покорно, потянулись за ней. Гил и Сабби замыкали коротенькую цепочку.
Экскурсия началась в маслодельне, которая, однако, как заметила провожатая, служила также складом для бочек с вином и пивом.
– Селариум, – с воодушевлением, показавшимся Гилу совершенно неоправданным, пророкотала экскурсовод. – Ничего общего с солнцем и воздухом… это не солярий, это се-ла-ри-ум. То есть подземелье, прохладное место, где хранят съестные припасы, чтобы уменьшить их порчу.
– Иисусе, леди, давайте-ка к делу, – под нос себе прошептал Гил.
Сабби с неодобрением посмотрела на него.
Они провели в погребе четверть часа и за эти четверть часа получили весьма полезную информацию, что ничто не предохраняет продукты от порчи лучше, чем холод.
– А теперь проследуем в калефакторий, – с еще большим подъемом произнесла леди-гид. – В обогревательную.
Гил ничего не мог с собой поделать. Реплика вертелась на языке, требуя выпустить ее на волю. И он прошептал чуть громче:
– В обогревательную? Где, надо думать, продуктам не место?
Прозвучало совсем не смешно, в голове было лучше. Сабби бочком отошла от него и внимательно выслушала объяснение, что калефакторий – это единственное отапливаемое помещение, где монахи могли перекинуться словцом-другим и погреться, ибо кельи и мастерские зимой не обогревались никак.
Сабби что-то накорябала в своем блокноте, затем покашляла, чтобы замаскировать звук отрываемого листка, и подала его Гилу.
Ее записка была краткой и категоричной: «Возьми себя в руки».
Гил предпринял попытку сосредоточиться.
В настоящий момент леди-гид рассуждала об архитектуре, а посему он вполне мог бы вдохновить Сабби на новое яростное послание. С другой стороны, ему требовались покой и уединение, возможность поразмышлять.
«Допустим, у тебя не хватило времени расшифровать первую часть дневника! Тогда что остается? Реестр, где упоминается об особенном гобелене? Значит, помочь найти бесценный свиток, хранящий, вполне вероятно, новые сведения об Иисусе, может только гобелен… и сам ты». У Гила екнуло в животе.
– Мы закончим экскурсию в часовне, – объявила леди-гид. – Но сначала проследуем в сад и обойдем…
«Проклятье, ну хоть немного покоя! И тишины! Куда бы скрыться от этого бесконечного жужжания и этих орлиных, все замечающих глаз?»
– Следуй за ней, – прошептал Гил Сабби. – Мне надо побыть одному, оглядеться.
Приблизившись к экскурсоводше, Гил тихо, так, чтобы его никто больше не слышал, произнес:
– Простите, мне надо бы поговорить с вами с глазу на глаз.
Леди-гид неохотно кивнула. Отведя ее в сторону, Гил пояснил:
– У меня диабет, и я не очень хорошо себя чувствую. Можно я немного посижу здесь? – спросил он.
Экскурсоводша заколебалась, с подозрением глядя на него.
Он поставил ее перед практически неразрешимой дилеммой. И тот и другой вариант был для нее одинаково неудобен. Если она не даст потачку хворому экскурсанту, то ей придется оказывать ему медицинскую помощь и прерывать экскурсию на ее пике. А поскольку не в сезон эти экскурсии проводятся раз в год по обещанию, то группа будет весьма недовольна. С другой стороны, его просьба шла вразрез с основополагающими принципами ее служебно-командирского бытия.
– Я принял свои таблетки, и теперь мне надо немного отдохнуть. Я никому не причиню беспокойства, – добавил Гил.
Притворившись совсем ослабевшим, он присел прямо у стены, склонил голову и закрыл глаза. Сабби пришла к нему на помощь.
– Пожалуйста, – произнесла она умоляющим тоном. – Если вы дадите ему несколько минут отдыха, он придет в себя и все будет нормально. Почему бы ему не подождать нашего возвращения здесь? Вы же сказали, что мы вернемся сюда на обратном пути, не так ли?
Уверенность Сабби в том, что экскурсия будет продолжена, казалось, передалась и матери-командирше, а на последний вопрос ничего, кроме «да», нельзя было ответить, что автоматом распространилось и на просьбу Гила.
В конце концов леди-гид, видимо, удовлетворилась тем, что Сабби останется у нее в заложницах, чтобы ответить, если Гилу вдруг взбредет в голову совершить какое-нибудь богохульство, и через пару минут, когда все удалились, удачливый притворщик был предоставлен самому себе.
Он вскочил на ноги, как только за группой закрылась дальняя дверь. В лучшем случае у него есть приблизительно полчаса, а потому нельзя терять ни секунды. В худшем… ну, ему не хотелось о том даже думать.
В конце одного из тех коридоров, которые группа так и не обследовала, Гил оказался перед выбором. Справа от него в темноту уходил коридорчик поуже, который поворачивал вдали, а до поворота в стенах не было ни дверей, ни каких-либо проемов. Левый ход, согласно небольшому деревянному указателю, вел в часовню.
Он быстрым шагом пошел направо. Промозглый воздух холодил вспотевшую шею.
«Как далеко тянется этот проклятый ход? Дерьмо! Я уже потерял пять минут. Если он окончится тупиком, мне придется вернуться».
Он так и не узнал, есть дальше тупик или нет, поскольку свернул в первое же ответвление и побежал по нему так быстро, как только позволяло тяжело бухающее сердце. Потом Гил сделал еще поворот и чуть было не налетел на неокрашенную деревянную дверь.
К его удивлению, она не была заперта и легко отворилась, явив огромное количество гобеленов. Помещение было пропитано запахом старины и выглядело забытым хранилищем, которое не посещали лет двести. Гобелены дюжинами висели на стенах, лежали свернутыми на полу, сползали с рам. Рыцари на лошадях, леди со слугами, собаки, даже драконы – все это, мастерски выполненное, пропадало в безвестности. В свое время цвета этих древних ковров наверняка были яркими, сочными, однако теперь они то ли выцвели, то ли сильно поблекли.
Но разумеется, при всем при том эти поразительные творения отнюдь не казались «посредственными поделками тех, кто туп, дряхл и хвор», как о них отзывался Элиас в одном из расшифрованных текстов старинного документа. Каждый из гобеленов по своей четкости и выразительности являл собой своего рода шедевр ткаческого искусства, однако проглядывало в них и нечто странное, словно все они были сработаны одной и той же рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я