– Он решительно положил ее руки назад себе на плечи. – Позволь уж мне.
Она согласно кивнула. Затем он быстро расстегнул оставшиеся пуговицы блузки и вытянул ее из юбки; снять ее совсем было делом нескольких секунд. На ней осталось лишь атласное белье кремового цвета.
– Ты прекрасна! – прошептал он, глядя на ее грудь, лишь слегка скрытую нежным кружевом. Роум дотронулся до соска и почувствовал мгновенную реакцию ее тела на это прикосновение. Наклонившись вперед, Роум через ткань прильнул к соску губами, чувствуя, как тот твердеет у него во рту, а ее тело выгибается от этой ласки. Не в силах сдерживаться, Роум принялся страстно целовать и ласкать ее нежную и податливую плоть.
Когда наконец он откинулся назад, лифчика на ней уже не было. Голова ее запрокинулась, пальцы судорожно сжимали его плечи.
Теперь уже торопливо, сам воспламененный созерцанием ее полуобнаженного тела, он расстегнул юбку и стянул ее вниз. Лисса переступила через нее и отбросила ногой, оставшись лишь в трусиках и чулках.
Он отчаянно хотел близости с ней, хотел насладиться тем особым ароматом и нежностью кожи, которые были свойственны Лиссе. Роум жаждал доставить ей наслаждение, удовлетворить ее желание, познать все тайны ее тела, ума и души. И если ему не суждено завладеть ею навсегда, то хотя бы в эту ночь он хотел владеть ею всецело.
Роум уже плохо владел собой, сгорая от страсти. Дрожащими руками он стянул с нее оставшееся белье, полностью обнажив ее тело.
К ее собственному изумлению, Лисса не чувствовала никакого смущения, стоя совершенно голой перед одетым Роумом. То, с каким выражением Роум смотрел на нее, наполняло ее уверенностью, что она прекрасна, желанна, любима. Она нежно взяла его лицо в свои ладони и подняла, чтобы слиться с ним губами. Поцелуй разрушил последние преграды, погрузив ее в бездну наслаждения. Обняв Лиссу за талию, он усадил ее к себе на колени, в то время как ее руки обвили его шею.
– Ах, Тыковка, я так тебя хочу!
Его слова упрочили ее уверенность в себе.
– Я твоя, – заверила она. Ее губы, легко прикасаясь к его лицу, остановились на складке у рта, которая так волновала ее, двинулись дальше, к уху, одарив поцелуями шею.
Его руки гладили обнаженное тело Лиссы, лаская нежно и возбуждающе.
Эти руки несколько дней назад творили чудо, массируя ее стопы, сейчас же они властно завладели всем ее телом, даря ему несказанное наслаждение. Огненные волны следовали по пути, проложенному его ладонями, и она, затаив дыхание, ждала, чтобы его пальцы снова прикоснулись к ее груди.
Когда ладонь Роума легла на ее талию, Лисса больше не смогла ждать. Слегка повернувшись, она сама подвела свою набухшую, с отвердевшим соском, грудь под его ладонь.
Он доставлял ей огромное удовольствие, играя ее грудью, поглаживая и пощипывая ее, вызывая волны возбуждения, прокатывающиеся по всему ее телу. В то же время его губы исследовали каждый дюйм ее лица, шеи, плеч. Огонь наслаждения разгорался в ней, разливаясь пылающей лавой меж бедер. Она до боли хотела его. И когда его губы покрывали мелкими поцелуями ее шею, она едва слышно прошептала:
– Не заставляй меня ждать. Прошу тебя.
Его глаза, казалось, заглянули ей в самую душу.
– Не спеши, если хочешь оказаться на вершине блаженства. – Голос его звучал хрипло и неразборчиво. – Я хочу, чтобы ты пылала.
– Я уже горю.
Лисса, задыхаясь, произнесла эти слова, когда его пальцы двигались вниз по ее животу к рыжеватым завиткам.
– Подожди. Спешить не надо. Доверься мне…
Быстрым движением он, развернувшись, уложил ее на кровать. Все еще полностью одетый, Роум любовался ее наготой. Лисса беспокойно задвигалась, одновременно и наслаждаясь его взглядом, и желая, чтобы он прекратил это мучение и дотронулся до нее. Его рука медленно двинулась вверх по внутренней стороне ее бедер, побуждая развести ноги, чтобы открыть его пальцам доступ к самому сокровенному.
– Бог мой, как ты прекрасна! – снова проговорил он.
– Нет… – Она не казалась себе прекрасной. Привлекательная, может быть, даже хорошенькая, но не…
– Да, да, – настаивал Роум, склонившись к ее груди. – Ты великолепна! В жизни не видел ничего прекраснее!
И Лисса поверила ему, потому что он доказал ей это. Его умелые руки начали медленно исследовать ее тело, ища и находя эротогенные зоны. Эти медленные, нежные прикосновения все больше возбуждали ее, пока она не почувствовала, что вся пылает. Она потянулась к нему, пытаясь привлечь его к себе, но он снова остановил ее. Его рука легла на треугольник курчавых рыжеватых волос, вызвав мощный прилив желания. Когда же его пальцы достигли самого чувствительного участка ее плоти, жаждавшего этого прикосновения, тихий стон сорвался с ее губ. От его ритмичных нажатий уже не теплые волны, а огненный ураган пронизывал все ее тело, заставляя метаться и извиваться в его руках. Не в силах больше сдерживаться, она застонала. Его руки продолжали возбуждать ее, пока не затрепетал в ней каждый нерв.
Широко раскрытыми глазами Лисса смотрела ему в лицо и видела, что он возбужден и исполнен желания не меньше, чем она. Единственное, чего она хотела, чтобы он не останавливался.
– Не останавливайся, Роум, пожалуйста, – горячо попросила она. – Не останавливайся.
– Не собираюсь, Тыковка. Не смог бы, даже если бы попытался.
Снова его глаза скользнули по ней, нагой и пылающей желанием. Сейчас она не только не стыдилась его взгляда, а, наоборот, упивалась восхищением, сквозившим в нем.
Его руки властно развели в стороны ее бедра. Лисса должна была бы умереть от стыда, но почему-то даже не почувствовала его.
Она хотела полностью отдасться во власть Роума и не стеснялась этого. Он мог делать с ней все, что угодно, лишь бы это доставило им обоим удовольствие. Никаких табу, никакой скованности и ложной стыдливости!
Лисса закрыла глаза и погрузилась в мир собственных волшебных ощущений, предоставив Роуму полную свободу действий…
Когда она открыла глаза, постепенно возвращаясь к действительности, то увидела, что он наблюдает за ней. Никогда еще ей не доводилось замечать на лице Роума Новака такого выражения. В его глазах одновременно читались нежность и желание, удивление и страсть.
Его рука пропутешествовала по ее телу, остановившись на груди, ощутив мягкую упругость кожи живота, ласково задержалась между бедер. И ее тело тут же воспламенилось от его ласки.
– Ты – чудо! Это что-то невероятное! Никогда не видел, чтобы женщина так трепетала в моих руках. Чтобы женщина настолько соответствовала моим мечтам… Это просто… – Он умолк, не находя нужных слов.
Неспособная думать, пока его руки касались ее, Лисса обеими руками взяла его кисть и отвела от своего тела. Сделав еще большее усилие над собой, она села на кровати и обняла его за шею.
– Тебе не кажется, что на одном из нас слишком много одежды? – лукаво спросила она.
Он поднял бровь.
– Должно быть, ты права, – прошептал он. – И, кажется, я знаю, на ком.
– Знаешь? – Ее руки погладили волосы на его затылке, потрогали мочки ушей.
– Конечно – Его ладони обхватили ее талию и медленно двинулись вверх. По ее телу в ответ на эту ласку пробежала дрожь, спина выгнулась.
– Так на ком же из нас? Неужели на мне? – спросила Лисса, голос ее прерывался в такт движениям его больших пальцев к ее соскам, напрягшимся от его прикосновений.
Роум снова припал губами к ее груди, и волны жаркой неги снова и снова захлестывали ее.
– Ах, Тыковка, на тебе еще надеты… эти… – Его рот, закончив обследование груди, двинулся к ее уху, язык нежно прошелся по ушной раковине и наткнулся на маленькие жемчужные серьги.
– Как это… нехорошо с моей стороны, – задыхаясь, выговорила она, подставляя теперь уже шею его ласке. – И что же мне… теперь делать?
– Об этом я позабочусь, – пообещал Роум.
Осторожно вынув серьги сначала из одного уха, затем из другого, он аккуратно положил их на столик. Затем снова опустился на кровать и удовлетворенно обозрел дело своих рук.
– Ну вот. Теперь твое облачение приличествует случаю.
– Неужели? – Она, как кошка, потягивалась на простынях, выгибала спину и не боялась выглядеть в его глазах бесстыдницей.
– Определенно, – чувственные нотки в его голосе еще больше усилились, глаза стали бездонными. – Думаю, мне следует оставить тебя именно в таком виде. На долгое время.
– Гм-м… Звучит заманчиво. И что же я буду делать в таком виде весь день?
– Ну, думаю, я сумею найти тебе занятие. – Он пристально уставился на ее припухшие губы. – Стоящее занятие, – добавил Роум многообещающе.
Поднявшись, Роум быстро стащил с себя одежду. Когда на нем не осталось ничего, так же как и на ней, он лег рядом, опершись на локоть, и предоставил ей возможность насмотреться на себя вдоволь.
Вся трепеща, Лисса дотронулась до его груди, ощутив под гладкой кожей сталь мускулов, и, повинуясь внезапному порыву, склонила голову и лизнула его сосок. Дрожь, пробежавшая по его телу, даже в большей степени, чем горящий страстью взгляд, дала ей понять, насколько она желанна.
Лисса ласкала своего любимого, желая доставить ему высшее наслаждение, находила его самые чувствительные зоны, и от этих страстных и нежных прикосновений ее собственное возбуждение становилось все сильнее и сильнее.
Роум взял ее руки в свои и поднес их к губам.
– Нет, Тыковка, позволь мне взять инициативу на себя.
Слабым голосом она запротестовала:
– Но я тоже хочу доставить тебе удовольствие… Я хочу, чтобы ты был счастлив…
Роум не отрывал от нее взгляда, губы его впитывали вкус и аромат ее кожи.
– Я счастлив, любимая. Ты делаешь меня счастливым. В следующий раз будет твоя очередь, а сегодня позволь командовать мне, – тихо сказал он.
Позже, когда они обессиленные, словно бы опаленные собственной страстью, лежали, тесно прижавшись друг к другу, Лисса почувствовала, что на глазах ее закипают слезы. То, что она испытала этой ночью, было самым прекрасным переживанием в ее жизни.
Миг наивысшего наслаждения и вся последующая волшебная ночь, когда они без устали услаждали друг друга, дали ей урок, которого, как она знала, ей никогда не забыть. Когда-нибудь, неизвестно каким образом, но они обязательно будут вместе. Такая любовь, как у них, была даром небес, который нельзя отвергнуть. Они с Роумом должны быть вместе навсегда.
Осталось лишь убедить его в этом.
8
Роум лежал рядом со спящей Лиссой и пытался обдумать ситуацию. В любовной лихорадке они провели всю ночь, пока, наконец, примерно час назад, она не заснула в полном изнеможении. Они никак не могли насытиться друг другом, утоляя страсть, накопленную за все эти годы.
Вечером это все казалось весьма безобидным: просто двое взрослых, свободных от всяких обязательств людей, мужчина и женщина, решили получить взаимное удовлетворение, чтобы утром разойтись в разные стороны. Он заключил Лиссу в свои объятия с единственным желанием утешить и ободрить ее, а обнаружил, что обнимает женщину, буквально изнемогающую от желания при его прикосновениях. Ее бурный отклик на малейшую его ласку разрушил все преграды его собственной страсти. В то же время ее реакция была столь естественной, что и в голову не пришло сдерживать ее. Лисса не навязывала ему свою страсть, а просто инстинктивно следовала за ним, позволяя ему руководить ее чувствами. Никогда еще не испытывал он такого наслаждения, как от ощущения отклика на его ласки каждой клеточки ее тела.
И она дала ему возможность насладиться.
Он доводил Лиссу до состояния, когда она буквально растворялась в его руках, пылая и трепеща от наслаждения. Как только ей удавалось восстановить дыхание, он начинал снова и снова, доводя ее возбуждение до немыслимых высот.
Он придумывал все новые и новые ласки, чтобы только доставить ей как можно больше удовольствия. Роум не без основания считал себя хорошим любовником, стараясь, чтобы партнерши получали не меньше удовольствия, чем получал он сам. Но никогда еще удовлетворение, получаемое женщиной в его руках, не превосходило настолько его собственное. От одного лишь воспоминания об их взаимных ласках волна желания снова захлестнула его.
Как мог он предполагать, что Лисса окажется воплощением всех его мечтаний?
Как мог он предполагать, что мысль о расставании с ней может вызывать ощущение пустоты в душе?
Сердце его щемило от любви и нежности к ней. Роум никогда не предполагал, что способен на такое чувство. Эта ночь доказала ему также, что она или, по крайней мере, ее чувства безраздельно отданы ему. Оставалось решить только одно.
Как отпустить ее?
Нежно, осторожно он отвел золотистый локон, упавший ей на бровь. Прядь обвилась вокруг его пальца, живо напомнив ему такой же жест Лиссы в самом начале их ночи. В этой ночи не было ни одного фальшивого слова, ни одного неверного жеста. В отличие от других женщин, завороженных в первую очередь его банковским счетом, Лисса была полностью сконцентрирована на нем самом.
«Я мог бы привыкнуть к такой ее страстности», – решил Роум. Какой мужчина не возжелал бы женщину, так чудесно откликающуюся на малейшую прихоть, а затем изобретающую свои собственные утонченные ласки? Какой мужчина не отдал бы собственную душу, лишь бы женщина смотрела на него с нежной жадностью, упиваясь его сексуальностью?
Сердце его снова заныло, когда он смог трезво осознать реалии нынешнего положения. Первоначальный замысел, что эта ночь будет первой и последней, сейчас лежал в руинах у его ног. Заняться любовью с Лиссой было величайшей глупостью и величайшим счастьем. Счастьем, которое он пронесет с собой через всю оставшуюся жизнь. Глупостью, потому что эта женщина оставила незабываемый след в самых потаенных уголках его души. Но уж эту ошибку он никогда больше не осмелится повторить. Лисса ведь ясно сказала, и он согласился, что худшего кандидата на роль отца трудно найти. Действительно, имея в качестве образца собственного папашу, едва ли он, Роум, мог понять, что же такое настоящий отец.
«Но ведь ты видел и отца Джейсона и Лиссы, – тут же подсказал внутренний голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21