Здание было построено из белого кирпича, каждое крыло имело собственную, покрытую красной черепицей крышу, по углам которой высились причудливые ярко раскрашенные головы драконов. Темные деревянные колонны поддерживали карнизы, образуя на каждом этаже просторные веранды. Все комнаты отделялись от балконов раздвижными панелями из густо навощенной белой бумаги, и хотя они сохраняли в доме тепло, но не пропускали света. Вот почему, объяснил Сарине Во Шукэн, в доме в любое время дня горят масляные лампы.
Они ненадолго задержались во дворике, где уже зажглось несколько фонарей.
Оглядевшись, Сарина от восхищения всплеснула руками.
– Только подумать, что на свете существует столько замечательных цветов, о которых я до сих пор даже не подозревала! – воскликнула она.
Бриллиантово-зеленые бутоны гранатов в горшках, карликовые апельсины и бледно-розовые олеандры окаймляли дворик, а гладкие белые стены дома украшали китайские розы, пурпурные глицинии и желтый жасмин. Она гордо назвала по имени каждое растение, снискав теплую, одобрительную улыбку Во Шукэна.
– У вас хорошая память, мисс Пейдж, это редкий дар. Но пойдемте… – он сделал ей знак следовать за ним, – вы, наверное, устали и хотите приготовиться к ужину, за которым я буду иметь честь представить вас другим членам моей семьи.
– А для этого нужно как-то особенно готовиться? – удивилась она.
Внезапно его взгляд стал жестким, и Сарина растерялась.
– Вас должно беспокоить только мое одобрение, дорогая леди. Я глава этого дома, и я в нем непререкаемый авторитет. Вы это поймете, как только лучше познакомитесь с нашими обычаями. Возможно, многие из них вам не понравятся, возможно, вы даже попробуете изменить некоторые из них. Но знайте, Сарина Пейдж, наши традиции выдержали тысячелетние испытания и, как и китайский народ, выжили.
Она в смущении искала подходящий ответ на этот неожиданный монолог, но внезапный звук приближающихся шагов избавил ее от необходимости что-либо говорить. Изящный юноша в довольно потрепанной одежде остановился в футе от того места, где стояли Сарина и Во Шукэн. Тяжело дыша, он поклонился Во, и Сарина заметила, как лицо ее спутника потемнело от гнева.
– Я вижу, Чен, тебе больше нравится проводить время вне стен нашего дома, – произнес Во с горькой улыбкой на губах. – Что на этот раз задержало тебя?
– Извини, папа, – все еще задыхаясь, произнес молодой человек, – но сегодня мне весь день пришлось заниматься кормом для шелковичных червей.
– Но почему же, сынок?
– Янь У, который следит за этим, утром заболел и лежит в лихорадке, и мне пришлось работать за двоих. Его жена, На, вот-вот родит, и ей уже трудно наполнять корзины листьями. – Он замолчал, чтобы перевести дыхание. – Поэтому я днем отправил ее домой.
– Но зачем? – грозно спросил Во. – Раньше На, как и другие женщины, работала в саду до того самого момента, когда ребенок появляется из утробы.
– Она уже не так молода, отец, и нездорова.
– Я поговорю завтра с Янь У о его жене, – сказал Во.
– Нет, отец, пожалуйста, он болен, и она…
– Хватит! – Во поднял руку, делая сыну знак замолчать. – Ты позоришь меня каждый раз, когда не соглашаешься со мной. Ты позоришь меня, продолжая перечить мне. Ты позоришь нас обоих, когда споришь со мной в присутствии посторонних.
Юноша озабоченно оглянулся, словно искал, куда бы скрыться от гнева отца.
Во тем временем повернулся к Сарине.
– Этот молодой человек, который оскорбляет меня и своими манерами, и своим видом, мисс Пейдж, – к несчастью, мой единственный сын Во Чен.
Сложив ладони вместе, Во Чен поклонился. У Сарины заныло сердце: этот красивый юноша был явно чем-то очень расстроен. Одетый в выцветшие мешковатые серые брюки и порванную куртку песочного цвета, в разбитых кожаных ботинках на грязных, исцарапанных ногах, он больше походил на простого крестьянина, чем на единственного сына богатого землевладельца.
– Можешь идти, Чен, – приказал отец и сделал повелительный жест рукой, – и появись к ужину одетый, как подобает сыну Во.
– Хорошо, отец, – покорно кивнул Чен и снова поклонился, уже смиренно и даже подобострастно, удивив Сарину внезапной переменой поведения.
Когда он ушел, Во повел Сарину в дом.
– Сыновей с самого детства учат почтительности, – тихо сказал он. – Правильно воспитанный сын с готовностью принимает наказание отца, даже самое тяжкое. А Чен, как норовистый жеребенок, испытывает терпение хозяина и время от времени дергает уздечку. Хоть он и упрямится, но знает, что отец должен управлять семьей, как император нацией.
Его глаза на мгновение расширились, а голос стал суровым.
– Вы знаете, мисс Пейдж, что отец может приказать сыну покончить с собой и его за это никто не осудит?
Испуганная тем, что услышала, Сарина засомневалась, поймет ли она когда-нибудь этих людей и их странные, варварские обычаи. Только что начавший охватывать ее покой разлетелся в клочья, как лепестки цветка под порывом ветра, от этих слов. Так же как она выучила название цветов в саду, ей придется научиться и всему остальному. Слово Во Шукэна – закон, и горе тому, кто пойдет ему наперекор.
Когда они поднялись на второй этаж и остановились у закрытых дверей, мрачное настроение явно оставило Во. Распахивая перед ней дверь, он сказал:
– Меня беспокоит ваше молчание, мисс Пейдж. Если это я поверг вас в уныние, то смиренно прошу простить за то, что мне не удалось выполнить обязанности радушного хозяина. – Он сделал ей знак войти в комнату. – Пожалуйста… – Он поклонился. – Я надеюсь, эта спальня вам понравится. В доме живет только женская прислуга, а рабы и крестьяне имеют отдельные домики неподалеку.
Значит, и она теперь прислуга? Сарина оглядела комнату. Мгновенно была забыта и ссора Во Шукэна с сыном, и ее сомнения по поводу собственного положения в доме Во, потому что раньше она никогда не видела такой большой, богато обставленной спальни.
– Какая красивая комната! – прошептала она и медленно, словно в трансе, поплыла по паркетному полу.
Освещенные четырьмя резными медными светильниками, висевшими по углам комнаты, белые стены и потолок были усеяны крошечными оспинами теней. У дальней стены стояла низкая кровать, покрытая толстым белым одеялом, расшитым голубыми ирисами и розовыми цветками сливы. В изголовье на полу стояло то, что китайцы называют подушкой, – маленькая прямоугольная бамбуковая рама с глубоким вырезом для шеи. Невольно потерев затылок, Сарина подумала: не будет ли слишком неуважительно попросить обычную перьевую подушку?
По обе стороны кровати стояли черные лакированные столики. Строгость черной лакировки смягчали белые, в форме тыквы, фарфоровые вазы с водой, в которых плавали розовые цветки сливы. Два резных стула из красного дерева с толстыми розовыми подушками стояли один напротив другого возле раздвижных панелей, ведущих на веранду, а у противоположной стены находился длинный невысокий, тоже из красного дерева, шкаф с медными ручками на ящиках. Возле двери, где терпеливо ждал Во, стояла черная лакированная, расшитая жемчугом ширма и висело узкое зеркало в раме.
– Вам нравится, мисс Пейдж?
– О да! – еле вымолвила она, расплываясь в улыбке под его понимающим взглядом.
Он едва заметно кивнул, поклонился и направился к двери.
– Когда пробьет гонг, мисс Пейдж, это будет означать, что начинается ужин. Я встречу вас в холле.
Сарина едва успела помыть руки и лицо и поправить прическу, когда услышала звук гонга. Поспешно отбросив гребень, она выбежала из комнаты и, боясь опоздать и вызвать у Во приступ гнева, понеслась по длинному коридору.
– Вы мчались по лестнице, как испуганный зайчонок, – с упреком сказал ей Во, встречая у нижней ступеньки. – Неужели я так напугал вас своим разговором с сыном?
– Я…
– Дорогое дитя, вы вся дрожите. – Он впервые дотронулся до нее, и Сарина чуть не подпрыгнула. – У вас нет причин бояться, – мягко сказал он, все крепче сжимая ее плечо.
Тяжесть его руки наполнила ее тело странным теплом и вернула силу, и, когда он направился по тускло освещенному коридору в столовую, Сарина обнаружила, что может спокойно и уверенно идти рядом с ним. Они остановились перед резными, красного дерева дверями, подождали, пока двое одетых в черное слуг откроют их, и вошли в залу.
В теплом свете ламп расшитый шелк драпировок на стенах казался инкрустированным драгоценными камнями. В каждом углу комнаты на низком из красного дерева постаменте стояли огромные имбирного цвета кувшины с сине-белыми фигурками, а в них – розовые побеги цветущих слив и длинные изогнутые ветви тутового дерева. Вокруг прямоугольного, покрытого черным лаком обеденного стола располагались пять стульев из красного дерева с высокими спинками, и за каждым на почтительном расстоянии стоял молодой слуга. Как и двое слуг у дверей, они были одеты в свободные черные куртки с длинными рукавами, широкие черные брюки, схваченные у щиколотки тонкой полоской ткани, и мягкие черные тапочки.
Лишь когда Во громко назвал ее имя, Сарина пришла в себя и обратила внимание, что три стула из пяти уже заняты. На негнущихся ногах она последовала за хозяином к столу, где, склонив голову и опустив глаза, сидела маленькая робкая женщина.
– Моя достопочтенная супруга Сюе, – сказал Во, и женщина еще ниже опустила голову и пробормотала что-то по-китайски. – Она знает по-английски только то, чему я ее научил, – пояснил он, – и страшно смущается в присутствии посторонних. Но она сказала, что рада приветствовать вас в нашем доме.
Женщина на мгновение подняла голову, и Сарина воспользовалась этим, чтобы послать ей теплую улыбку. Круглое гладкое лицо жены хозяина покрывал густой слой пудры, два ярких круга румян только подчеркивали и без того широкие скулы, но рот был удивительно нежен, а глаза чисты. Ее черные волосы были собраны в изящный узор, будто состоящий из узелков и петель, и украшены крошечными, вырезанными из слоновой кости цветами. Одежда Сюе была менее яркой, чем у мужа: бледно-зеленое шелковое платье с длинными рукавами и круглым вырезом, изящно расшитое маленькими белыми цветами магнолии и более темными, чем платье, зелеными листьями.
– А этот изящный цветок, – по голосу Во Сарина поняла, что слишком долго разглядывает его жену, – моя любимая наложница, Ли.
Сарина посмотрела на молодую женщину, сидящую напротив Чена, одетого теперь в торжественный черный костюм.
– Мои дочери от Ли: Лян, Хуэй и Чуй – будут вашими ученицами, мисс Пейдж.
Пораженная сообщением Во и неприкрытым презрением в ледяных черных глазах наложницы Во Шукэна, Сарина машинально перевела взгляд на прическу женщины. Ее блестящие черные волосы были уложены кольцами так, словно в них гнездилась черная птица с пышными перьями. Волшебная черная птица, украшенная бриллиантами.
Сарина с трудом заставила себя посмотреть на ее лицо. Ли, по-видимому, было лет тридцать, но фигурой она все еще напоминала молодую девушку. Лишь чрезмерно большая грудь говорила о том, что перед ней зрелая женщина. Розовое шелковое платье, замысловато расшитое бирюзой, серебряными журавлями и серебряными листьями, было схвачено широким розовым поясом, который подчеркивал изящество талии. Пояс скрепляла огромная серебряная застежка, тоже в форме журавля, голову и хвост которого украшали бриллианты, а вместо глаз сияли две маленькие бирюзинки. В ушах женщины висели тяжелые бриллиантовые серьги, а кольцо на указательном пальце правой руки украшала бирюза размером с перепелиное яйцо. К удивлению Сарины, ногти на обоих указательных пальцах маленьких бледных рук покрывали длинные золотые чехольчики.
Но при всей потрясающей красоте ее платья и украшений они не затмевали красоту изящных черт ее слегка припудренного лица. Ее глаза под тонкими черными бровями, тщательно очерченные черной арабской тушью, сверкали, как горошинки оникса. Изящный нос был надменно вздернут, изгиб верхней губы крут, нижняя же, полная и чувственная, чуть выступала над округлым подбородком. Высокие скулы казались еще выше благодаря еле заметной тени румян, что придавало раскосым глазам Ли странное, кошачье выражение. Сарина представила, как это сверкающее животное царапает ее душу золотыми когтями, и вздрогнула.
Внезапно уголки тщательно очерченного рта женщины потянулись вверх, и от ее улыбки Сарина смутилась еще больше.
– Мы рады видеть вас здесь, мисс Пейдж, – донесся из ее нежных губ тихий голос. Женщина нараспев, но правильно говорила по-английски. – Окажите мне честь и сядьте рядом со мной. – Она взмахнула крошечной рукой и указала золотым ноготком на стул справа от себя.
Сарина неуверенно посмотрела на Сюе, полагая, что это ее обязанность – усадить гостью, но не смогла ничего прочесть в ее опущенных глазах.
– Мисс Пейдж?
Во кивнул Сарине, предлагая последовать просьбе наложницы, и сделал шаг назад, чтобы слуги смогли отодвинуть для Сарины стул. Пока Во шел к своему месту во главе стола, Сарина взглянула на Чена. Он сидел стиснув зубы, и на его щеке билась жилка, но, как только он заметил, что Сарина смотрит на него, его лицо снова превратилось в бесстрастную маску. Сарина нахмурилась и поспешно отвела взгляд. Лишь только Во сел, Сюе взяла со стола обитый кожей молоток и ударила в маленький медный гонг, стоящий перед ней. Двери отворились, и вереница слуг внесла в столовую подносы, полные еды.
Обед проходил в тишине, и Сарина была этому только рада. Процесс еды на этот раз потребовал концентрации всего ее внимания и сил. Слуги поставили подносы с горячими овощами, мясом и рыбой в центре стола, а рядом с тарелкой каждого присутствующего – чашу с горячим белым рисом. Как только слуги отошли, все, кроме Сарины, начали есть.
С помощью пары палочек из слоновой кости, длиною в фут, они ловко хватали с подносов в центре все, что им хотелось, и бросали аппетитные кусочки на горку риса в чаше перед собой. Затем, поднеся чаши к самым губам, ловко отправляли еду в рот, не уронив на колени ни единого рисового зернышка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44