День прошел гладко. Ни разу Питер не убежал и не спрятался, только раз заплакал, и это было вполне естественно – он залез на дерево, упал с него и сильно ушибся. Сью крепко прижала мальчика к себе и целовала ушибленные места, утешая его. Наконец он перестал сопеть и продолжил сказку, которую начал рассказывать ей еще прошлым вечером.
Когда Сью шла назад в отель, ее окликнули. Остановившись, она оглянулась. Из дома выходил Энтони, махая ей рукой. Девушка подождала, и он присоединился к ней.
– Как идут дела, мисс Митчелл? – коротко спросил он.
– Хорошо. Гораздо лучше, чем я смела надеяться, – призналась Сью.
– Научили их чему-то? – спросил Энтони. – Кроме пения, хлопанья в ладоши и строительства песчаных замков?
В его голосе прозвучали нотки, напугавшие ее.
– Нельзя действовать в спешке. Сначала я должна добиться их доверия и любви.
– Понятно. Почему вы позволили Питеру плакать? Его следовало отругать. Он не должен был залезать на дерево.
– Он испугался. – Внезапно Сью почувствовала, как ярость наполняет ее душу. – Ему всего пять лет, мистер Берджес!
– Я хочу, чтобы он вырос мужчиной, а не слабаком и нытиком.
– Он не будет нытиком. И не забывайте, что мальчик испытал сильное потрясение, – сказала она и замолчала. Что заставило ее упомянуть об этом и как теперь она объяснит свои слова?
– Какое же?
– Его… его родители… – Сью замялась, боясь сказать слишком много. – Вот почему, рисуя, он использовал так много пурпурного цвета. Это признак…
– Ясно. Значит, вы еще и психолог, мисс Митчелл?
– Не нужно быть психологом, чтобы иметь здравый смысл. Плакать – хорошо. Большинство мужчин доживали бы до ста лет, если бы они не подавляли свои слезы. Это все равно что запечатать крышку котла и позволить ему взорваться. В прежние времена мужчины плакали, и никто их не презирал. Только сейчас возникла эта идиотская идея о… о твёрдом характере, которая все испортила. Питеру всего пять лет. Он… он должен выпускать свои эмоции наружу. Все настоящие мужчины, имеющие здравый смысл, плачут.
– Я не плачу.
– Тогда, вероятно, вы заработаете язву или тромбоз! – почти выкрикнула Сью. – Питеру сейчас нужно много любви. Ни одного человека нельзя чему-то научить, если его не любить с детства. Разве вы этого не знаете?
– Значит, – медленно начал Энтони, – вы думаете, что Питеру нужно позволить плакать? Хорошо. Но он не должен быть трусом. Настало время ему научиться плавать. Почему его так пугает вода?
Сью заколебалась.
– Думаю… я не знаю, но думаю…
– Вы мне уже это говорили, мисс Митчелл. Вы всегда думаете. Теперь я хотел бы узнать о чем.
Она вспыхнула.
– Ну, это не мое дело.
– Согласен. Но продолжайте.
– Это не мое дело, но, думаю, кто-то… кто-то, видимо, сказал ему, что море… Я имею в виду, его родители…
– Короче, вы думаете, что ему рассказали о катастрофе?
Сью пожала плечами:
– Я не знаю, но… но я так думаю. Дважды он убегал, когда… когда мы говорили о море. Сегодня было лучше, но он не хочет смотреть на него.
– Это звучит довольно нелепо.
– Это было бы нелепо для нормального ребенка.
– Значит, вы считаете, что дети ненормальные? Она испуганно посмотрела на него:
– Я этого не говорила!
– Но вы это подразумевали.
– Я просто имела в виду, что они очень сильно скучают по родителям, и поэтому их жизнь сейчас нельзя назвать нормальной. О, почему вы никогда меня не понимаете? – возмутилась Сью. Боясь разрыдаться, она побежала прочь, но вскоре Энтони догнал ее и схватил за руку.
– С чего вы взяли, будто я вас не понимаю? – требовательно спросил он.
– Во-первых, Фергюс. Он всего лишь друг, и ничего больше. Он слишком стар для меня. А еще вы думаете, что я попросила работу потому, что охочусь на вас…
– Я этого не говорил.
– Другие говорят. А… а я вовсе не охочусь на вас. Если бы вы были последним мужчиной в мире…
Вы и тогда не стали бы на меня охотиться, – закончил за нее Энтони, и в его голосе слышались веселые нотки. Он положил ей руку на плечо. – Я приму это к сведению и всегда буду чувствовать себя с вами в полной безопасности. – Он бросил взгляд на часы. – Как насчет небольшой прогулки? По-моему, нам обоим нужно остыть.
И прежде чем Сью успела отказаться, он повел ее в сторону от проторенной тропинки. Взобравшись на небольшую круглую гору, они прошли пальмовую рощу и оказались на склоне, покрытом густой травой.
– Это моя ферма. – Энтони указал на аккуратную группу строений, возле которых стояли в загонах коровы и пара лошадей.
Им пришлось перебраться через несколько ручьев, и Энтони автоматически брал девушку за руку, чтобы помочь ей пройти по скользким камням. На вершине они остановились и, повернувшись, взглянули на раскинувшийся перед ними Индийский океан.
– Вы можете представить себе, что вот так же все было здесь и тысячи лет назад? – произнес Энтони Берджес, и голос его был необычно мягок. – Для нас наши короткие жизни так важны, но все же мы как муравьи, суетящиеся вокруг в поисках того, что нам нужно. – Он взглянул на Сью. – Возможно, вы правы насчет Питера, а возможно, ошибаетесь. Как мы это узнаем?
– Дайте мне месяц, – пылко ответила Сью. – Держу пари, Питер к тому времени будет плавать!
– Откуда такая уверенность?
– Просто я дам ему понять, что ему нужно уметь плавать, чтобы защищать свою сестру.
– И вы думаете, это сработает?
Сью улыбнулась:
– Я знаю, что сработает, поскольку Питер очень похож на… – Девушка замерла, чувствуя, как краска заливает ее лицо. Она чуть было не сказала «на своего отца», но вовремя спохватилась.
Энтони задумчиво смотрел на Сью.
– На кого?
– На человека, которого я знала, – пробормотала она.
– На вашего друга Хью?
Она покачала головой:
– Нет, не на Хью. О боже! Посмотрите, сколько времени! Мисс Кетчкарт будет в ярости, потому что я опоздала.
– Бедная Урсула! Она любит управлять людьми, как будто это роботы. Лучше нам поужинать вместе. Едва ли она станет отчитывать меня, верно? – заговорщическим тоном проговорил Энтони.
Сью с удовольствием ужинала с Энтони, забавляясь свирепыми взглядами, которые мисс Кетчкарт бросала на нее исподтишка. Странно, но разговаривать с Энтони было очень легко. Он рассказывал Сью о своих планах.
– Конечно, у меня есть и другие интересы, кроме этого отеля. Первоначально он планировался для моей… – Он внезапно замолчал и, повернувшись, подозвал официанта.
Сью тоже молчала. Наверное, он собирался сказать «для моей сестры». Отец Барри считал, что его сын удачно женился на Венеции, как будто Барри выбрал ее по расчету. Сью всегда сердилась за это на дядю Уоррена. Барри был совсем не таким. И теперь ей не хватало мужества спросить Энтони, что заставило его поверить, будто Барри – вор. Энтони казался ей проницательным, умным человеком, хорошо разбиравшимся в людских характерах. Он должен был понять, что Барри не может быть вором. Внезапно другая мысль пришла ей в голову: а вдруг деньги украла Венеция и Барри, решив защитить жену, взял вину на себя?
– Вы знаете, что деревьям, которые мы видели на обратной дороге, уже восемь сотен лет? – продолжал Энтони Берджес, как будто и не было этой многозначительной паузы.
– Мне кажется, что все здесь существовало вечно, – заметила Сью.
– Может быть, и так, – рассмеялся Энтони. – Подождите, пока не увидите черепах! Мы должны устроить путешествие вокруг островов.
– Дети будут в восторге, – с готовностью откликнулась Сью.
– Уверен, что путешествие им понравится, – произнес Энтони странным голосом и взглянул на часы. – Мы с вами припозднились! Боюсь, мисс Митчелл, я заставил вас сегодня работать сверх положенного времени. Надеюсь, это вас не слишком утомило?
– Нет, день был прекрасным, – ответила Сью, улыбнувшись. – И я действительно получила большое удовольствие, особенно от прогулки.
Наступила пауза. Затем Энтони заговорил вновь.
– Тогда мы должны как-нибудь ее повторить, – заметил он.
Эти слова не выходили у Сью из головы, когда она спешила к своему шале. К счастью, Фергюс, как она успела заметить, играл в бридж с другими постояльцами. Ей сегодня не хотелось ни танцевать, ни болтать, хотелось побыть одной и подумать, составить планы на будущее.
Свернувшись в кресле, Сью взяла блокнот и ручку и начала писать. Сначала – сегодняшнюю дату, затем, рядом с ней, фразу: «Я сказала, что Питер через месяц будет плавать!»
Не поспешное ли это заявление? – подумала она. Впрочем, ее не покидало чувство, что мальчик хочет плавать, но что-то его удерживает. Сперва нужно показать ему, что, когда ты хорошо плаваешь, море не опасно – если, конечно, ты сам не наделаешь никаких глупостей.
Сью прищурила глаза и машинально начала что-то рисовать в блокноте, как делала всегда, планируя дела на будущее. Она пригласит профессора на чай и даст ему возможность поболтать о чудесах островов. Может, он даже согласится с ними попутешествовать? Дети должны узнать, что вне их маленького круга существует совсем другой, большой мир. Джоанна быстро согласится, но Питер будет проблемой.
Глава 4
Дни пролетали с удивительной быстротой, и каждый из них приносил с собой что-то новое. И хотя Питер не делал попыток научиться плавать, он с удовольствием наблюдал за Джоанной, когда та резвилась в воде. Он даже иногда заходил в покрытую легкой рябью лагуну, делая сложные ирригационные каналы вокруг фермы, выстроенной им на песке. Сью с удивлением обнаружила, что Питер в душе своей фермер. Они провели много часов, делая из подручных материалов фигурки коров и лошадей и расставляя их в миниатюрных загонах. Исследуя береговую линию, они нашли место, где волны, состязаясь в скорости, набегали на пляж и беспомощно ударялись о скалы, отступая и оставляя на песке раковины всех видов и оттенков. Поиск этих даров моря стал еще одним интересным занятием, которому они с увлечением предавались, и Сью с помощью ракушек начала учить детей считать. Даже Джоанна добралась до цифры 20, хотя и была склонна пропускать некоторые числа при счете.
– Это не ее вина, – заметил Питер в своей обычной высокопарной манере. – Она еще очень маленькая, Сью.
Просто «Сью» – еще одно достижение, которое делало ее счастливой. Она ненавидела слово «тетя», «тетушка» ненавидела еще больше, а «мисс Митчелл» не только было долгим по произношению, но и ставило Сью на другую ступень, отделявшую ее от детей.
Единственное, что ее сейчас беспокоило, – это беби. Малютку звали Фантазия, и Сью часто размышляла, кто мог выбрать такое имя. Скорее всего, Венеция, не Барри. Девочка много плакала, и Сью часто хотелось подхватить ребенка на руки, почувствовать прикосновение мягкой детской щечки к своей щеке… но она знала, что не должна этого делать. Если Мария, по-прежнему относившаяся к ней с подозрением, слышала детский план, она сама бежала к кроватке или коляске и кричала на Колетт, очевидно распекая ту. И Колетт что-то бормотала в ответ. Их странный язык зачаровывал, но, на слух Сью, казался совершенно сумасшедшим. Иногда Питер переводил ей некоторые фразы, гордясь тем, что знает больше ее.
– Мари говорит Колетт, что ее нужно отшлепать, потому что малышка не должна плакать. Разве это плохо – плакать, Сью? – однажды спросил он.
Девушка посмотрела на него. Он так был похож на Барри, что ей пришлось бороться с желанием крепко прижать мальчика к себе.
– Я так не думаю, Питер. Иногда это помогает. Плохо плакать, когда ты хочешь сделать что-то, а тебе говорят, что это нельзя.
Питер хихикнул. Оглянувшись посмотреть, не подслушивает ли их Джоанна, он подвинулся поближе к Сью и прошептал:
– Мы знаем, кто так делает, да, Сью?
– Да, знаем, – прошептала она в ответ, приложив палец к губам. И из-за этой маленькой реплики, сразу напомнившей ей о Барри, Сью стало еще труднее контролировать свою нежность.
– Она еще маленькая, – продолжал Питер. – Но она скоро вырастет. – Точно такую же фразу Барри произнес много лет назад, когда Сью рыдала из-за того, что ее приемная мать вышла замуж за дядю Уоррена… «Ты очень мала, Сью, – прошептал тогда Барри, держа ее за руку. – Но ты научишься жить с этим. Только сначала будет тяжело».
Иногда Сью ощущала беспокойство. Она не должна выказывать предпочтение Питеру, это было бы непростительно. Но глубоко в своем сердце она знала, что больше любит Питера. Почему? – часто размышляла она. Потому ли, что он так похож на Барри? Или она просто ставит Питера на место, где хотела бы видеть Барри?
Она никогда не вмешивалась, когда Фантазия плакала. Ей не хотелось возбуждать ревность домоправительницы. К тому же Питер и Джоанна нуждались в ней сейчас больше, чем эта малышка.
Иногда Энтони провожал ее до отеля по вечерам, но Сью по возможности старалась избегать этого. Мисс Кетчкарт была с ней отстраненно-холодна, Фергюс поддразнивал ее все чаще и чаще, миссис Хансон пару раз изрекла довольно мерзкие ремарки, так что Сью благоразумно решила: лучше, если ее как можно меньше будут видеть с Берджесом.
Однажды вечером, когда Сью тихо выскользнула в открытое французское окно, чтобы Энтони не услышал, как закрывается входная дверь, – он всегда это слышал и затем следовал за ней, – она наконец признала правду. Ей вовсе не было дела до того, что думают миссис Хансон, Урсула Кетчкарт, Фергюс и все остальные, просто Энтони постоянно задавал такие вопросы, на которые ей трудно было ответить, не объяснив истинных причин своего пребывания на острове.
Но стоило Сью об этом подумать, как она услышала голос Энтони. Он окликнул ее, и Сью пришлось остановиться и подождать его.
– Как идут дела? – спросил Энтони.
– Отлично, – улыбнулась она. – Просто отлично.
– Я видел, что Питер входил в воду.
– Это была его собственная идея, – сказала Сью, с удивлением глядя на Энтони. Значит, он все-таки интересуется племянником? Люди могли говорить о Берджесе все что угодно, но Сью теперь не было до этого никакого дела. – Я не хочу торопить его. И я знаю, что мне нужно делать. Я собираюсь признаться ему по секрету, что никак не могу научить Джоанну плавать, что, к сожалению, она не доверяет мне так, как ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16