Что касается Коплон, то на новой должности она получила доступ ко многим важным документам, в том числе – к секретным отчетам и докладам ФБР.
Как и на прежнем месте, работа Коплон в отделе регистрации оценивалась очень высоко. Так, в феврале 1946 года начальник отдела Джесс Макнайт при очередной аттестации положительно охарактеризовал ее, отметив, что она «проявила себя как способный, трудолюбивый и умный исследователь… Прекрасно владеет французским языком, хорошо знает немецкий и русский». Но, как выяснилось позднее, к этому времени Коплон также работала и на советскую внешнюю разведку.
Когда произошла вербовка Коплон, доподлинно неизвестно. Вероятно, на нее обратили внимание еще во время обучения в колледже, где она активно выступала в поддержку СССР. Но завербовали ее, скорее всего, после того, как она стала работником министерства юстиции и получила доступ к информации о находящихся под подозрением у ФБР советских гражданах. В это же время оператором Коплон становится Валентин Губичев.
Губичев родился в 1916 году в Орле. Позднее он учился в Московском инженерно-строительном институте, после окончания которого был направлен в органы госбезопасности, где начал службу во внешней разведке. В июле 1946 года Губичев был командирован в Нью-Йорк в составе советской делегации в ООН в качестве третьего секретаря. Для того чтобы обеспечить ему «крышу», в его официальной биографии значилась работа в министерстве строительства СССР, руководство уральским строительным трестом и работа в министерстве иностранных дел СССР.
Впрочем, когда СССР была выделена квота в штате Секретариата ООН, Губичев в сентябре 1946 года перешел из советского представительства в штат ООН в отдел архитектуры в качестве гражданского инженера. Его основной работой стало проектирование нового здания для штаб-квартиры ООН на Ист-Ривер, строительство которого уже близилось к завершению. Здесь нелишне будет отметить, что генеральный секретарь ООН Трюгве Ли публично называл Губичева одним из выдающихся проектировщиков и конструкторов нового комплекса ООН. В Нью-Йорк Губичев приехал вместе с женой Лидией и дочерью. Однако в августе 1948 года он отправил дочь в Москву в связи с тем, что ей пришло время идти в школу.
Контакты Губичева с Коплон происходили не чаще чем раз в месяц во время еженедельных поездок Джудит в Нью-Йорк, которые она совершала для того, чтобы навестить своих родителей и друзей. Обычно они встречались либо на улице, либо в небольших кафе, и Коплон передавала своему куратору пачку документов, чаще всего отчетов ФБР относительно советских граждан, попавших под подозрение в шпионаже. Все остальное время Губичев отдавал работе по прикрытию, благодаря чему ни разу не попал под подозрение американской контрразведки.
Провал Коплон произошел в конце 1948 года, но вины Джудит или Губичева в нем нет. Причиной его стала та атмосфера подозрительности и шпиономании, которая с подачи директора ФБР Гувера охватила США после окончания Второй мировой войны. Еще в 1945 году Гувер направил президенту США Г. Трумэну меморандум, в котором нарисовал пугающую картину проникновения «подрывных и нелояльных элементов» в правительство Соединенных Штатов. По утверждению шефа ФБР, безнаказанность, с которой они действуют, создает «серьезную угрозу национальной безопасности и оказывает опасное влияние на правительственную политику в пользу иностранных государств».
Трумэн полностью согласился с выводами Гувера, после чего созданная в январе 1945 года постоянная Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД) палаты представителей конгресса США резко активизировала свою деятельность. КРАД была наделена полномочиями вызывать и допрашивать свидетелей и подозреваемых в антиамериканской деятельности, что превратило ее в бесконтрольный и чрезвычайно опасный для рядовых американцев репрессивный инструмент.
Так, в октябре 1947 года комиссия организовала расследование «подрывной» деятельности в Голливуде. Как писал по этому поводу известный американский публицист А. Кан расследование сразу же приняло «характер какой-то дикой фантасмагории. В зале была установлена целая батарея аппаратов для киносъемки и звукозаписи, которые фиксировали каждый жест и каждое слово свидетелей и членов комиссии, а также специальное оборудование для передачи заседаний по радио и по телевизионной сети… Председатель Томас то и дело прерывал заседание, чтобы кинооператоры могли заснять особенно драматические моменты».
Однако, несмотря на все усилия членов КРАД, подтвердить фактами выдвинутые обвинения комиссии так и не удалось. В результате, чтобы спасти лицо, комиссия отложила завершение расследования на неопределенный срок.
Именно в такой атмосфере всеобщей подозрительности и страха в декабре 1948 года в вашингтонское отделение ФБР поступил анонимный донос, в котором говорилось, что самые конфиденциальные отчеты Бюро попадают в советское посольство. При этом аноним утверждал, что в центральном офисе министерства юстиции в Вашингтоне у Советов есть агент – некая женщина, чье описание соответствовало внешности Джудит Коплон.
Тогда же один из непосредственных начальников Коплон, занимавшийся регистрацией иностранных агентов в отделе внутренней безопасности министерства юстиции, сообщил в ФБР, что она обладает сверхъестественными знаниями о коммунистических реалиях и в мае 1948 года получила повышение по службе за подготовку блестящего политического анализа советской действительности. Кроме того, она проявляет повышенный интерес к отчетам ФБР о гражданах Советской России, вызывающих подозрение в шпионаже, а также преднамеренно искажает аналитические сведения и другие материалы в пользу СССР, ругая при этом его врагов и хваля его друзей.
Получив столь неясные и противоречивые сведения, шеф ФБР Гувер решил, что лучше всего будет уволить Коплон из министерства юстиции по соображениям безопасности. Однако его подчиненные предложили не увольнять Коплон, а установить за ней плотное наблюдение, одновременно лишив доступа к секретным документам. Гувер, не особенно разбиравшийся во всех тонкостях контрразведки, в конце концов согласился, после чего за Коплон началась слежка, а ее телефон был поставлен на прослушивание.
Агенты ФБР быстро установили, что Коплон снимает квартиру по адресу 2634, Тунлоу-роад и опросили хозяина и соседей. Однако те отозвались о ней как о спокойной и интеллигентной девушке, которая никогда не приводила в дом мужчин. Но затем Коплон переехала в Джефферсон Холл, Мак-Клин Гарден, где сняла однокомнатную квартиру. В это время, как говорилось в отчетах службы наружного наблюдения ФБР, ее «сексуальный аппетит возрос». Она начала приводить домой мужчин, а однажды агенты ФБР выследили ее в Соутерн Хотел в Балтиморе, где она провела ночь с адвокатом, который работал в министерстве юстиции. Согласно же другому отчету, сотрудники наружного наблюдения «имели возможность созерцать через новейшие системы подслушивания и подглядывания через стены… практическую демонстрацию искусства любви». Позднее, обосновывая такое любопытство, агенты ФБР утверждали, что Коплон спала со многими мужчинами не просто для удовлетворения сексуальных потребностей, но и для получения необходимой ей конфиденциальной информации.
Все это время ничего не подозревающая Коплон продолжала регулярно копировать секретные документы и передавать их Губичеву. В результате 14 января 1949 года агентам ФБР удалось засечь встречу Коплон с Губичевым, во время которой она передала ему очередную порцию материалов. После этого установить личность Губичева им не составило никакого труда, и за ним также было установлено постоянное наблюдение.
Что касается Коплон, то ее было решено перевести в другой отдел министерства юстиции, где она не могла бы иметь доступ к секретным документам. Не зная о причинах перевода, Коплон возмущенно протестовала, но ее протесты не принимались во внимание. Впрочем, она по-прежнему приходила в отдел регистрации иностранных агентов якобы для того, чтобы передать дела своему преемнику, благодаря чему время от времени могла знакомиться с секретными отчетами ФБР.
Тем временем слежка за Коплон и Губичевым продолжалась. Агенты ФБР засекли их очередную встречу 18 февраля 1949 года. А когда 3 марта Коплон попросила у своего начальника Уильяма Фоли предоставить ей для ознакомления секретный доклад ФБР о советском шпионаже, было принято решение об ее аресте.
4 марта после обеда Коплон села в поезд, идущий в Нью-Йорк. Но на этот раз на Пенсильванском вокзале Нью-Йорка ее ждали 20 агентов ФБР на семи радиофицированных машинах. Коплон и Губичев были арестованы в момент встречи и доставлены в штаб-квартиру ФБР. При обыске у Губичева не было обнаружено никаких компрометирующих его бумаг. Обыск Коплон также ничего не дал. Но в ее сумочке сотрудница ФБР обнаружила запечатанный пакет с чулками. В нем оказались 34 секретных документа, скопированные Коплон в министерстве юстиции, и сопроводительная записка, в которой, в частности, говорилось:
«Я не смогла достать совершенно секретный доклад ФБР о советской и коммунистической агентуре в Соединенных Штатах. В подходящий момент я спросила начальника, где находится доклад. Он ответил, что кто-то из руководства министерства взял его, и он не скоро получит его обратно.
Когда я раньше видела доклад, то смогла только мельком просмотреть его и мало что запомнила. В нем около 115 страниц, и прежде всего там собраны данные о советской разведывательной деятельности… Там также говорится о советской делегации в ООН, но это все, что я могла запомнить. Остальная часть доклада, как я думаю, посвящена польской и другим разведкам».
После ареста Губичева прибывшие в штаб-квартиру ФБР советские представители потребовали его немедленного освобождения, ссылаясь на то, что он пользуется дипломатической неприкосновенностью. Однако штатный юрист ООН Оскар Шехтер заявил, что Губичев обладал иммунитетом, только когда прибыл в США в составе советской делегации. Но в связи с тем, что он перешел на работу в Секретариат ООН, дипломатическая неприкосновенность на него больше не распространяется.
После этого 5 марта федеральный судья Саймон Рифкинд зачитал обвинительное заключение. Джудит Коплон обвинялась в шпионаже и в измене, а Губичев в шпионаже. Была также определена сумма залога: 20 тыс. долларов для Коплон и 100 тыс. долларов для Губичева. Посол СССР Александр Панюшкин направил в госдепартамент решительный протест и потребовал немедленного освобождения Губичева, но американцы отвергли его требование. Тогда 27 апреля 1949 года первый секретарь советского посольства Лев Толоконников внес залог, после чего Губичев был отпущен до суда без права покидать территорию США. Что касается Коплон, то она была освобождена сразу же после ареста, поскольку ее родственники немедленно внесли требуемые 20 тыс. долларов.
Первый процесс над Коплон начался в Вашингтоне 25 апреля 1949 года и длился десять недель. «В период между десятым декабря 1948 года и четвертым марта настоящего года, – говорилось в обвинении, – мисс Коплон брала секретные данные о национальной обороне из дел министерства юстиции. Она делала это с целью получения информации о национальной обороне, отдавая себе отчет, что эти действия наносят ущерб Соединенным Штатам и пойдут на пользу иностранному государству».
Адвокат Коплон Арчибальд Пальмер заявил суду, что его подзащитная имела с Губичевым только любовные отношения. А секретные документы носила с собой по уважительным причинам: во-первых, она взяла их домой для работы, во-вторых, они понадобились ей для сдачи квалификационных экзаменов, которые сдавали гражданские сотрудники, чтобы продвинуться по службе, в-третьих, она хотела использовать их как источник для написания романа «Государственная служащая». Однако присяжные, выслушав показания агентов ФБР о многочисленных встречах Коплон с другими мужчинами, 9 июня признали ее виновной. А на следующий день судья Альберт Ривс приговорил Коплон к 10 годам тюрьмы, заявив при этом:
«Один из величайших солдат Америки Бенедикт Арнольд предал свою страну, и сегодня его имя проклято… Здесь находится молодая женщина, перед которой были открыты безграничные возможности, у нее было большое будущее… но она избрала предательство своей страны».
Процесс над Губичевым и Коплон по обвинению в шпионаже начался в Нью-Йорке 24 января 1950 года. Адвокат Коплон продолжал настаивать на том, что его подзащитную и Губичева связывала только нежная дружба. То же говорил и адвокат Губичева Абрахам Померанц, который при этом подчеркивал, что рассматриваемое дело основано на незаконных обысках и изъятиях, а также свидетельствах, добытых с помощью прослушивания.
После этого заявления суд заслушал 77 сотрудников ФБР, свидетельствовавших по делу. При этом агент Скотт Миллер сначала утверждал, что он ничего не знал о том, что телефонные звонки Коплон и ее адвоката Пальмера записываются на пленку. Но потом он заявил, что он лично видел и устранил магнитофоны, фиксировавшие телефонные разговоры. Агент ФБР Роберт Вирт также подтвердил, что он установил несколько магнитофонов и, хотя он был адвокатом, сказал, что он не знаком с постановлением Верховного суда США, запрещающим использование аудио пленок в федеральных судебных разбирательствах.
Однако несмотря на эти заявления жюри присяжных 7 марта признало Губичева и Коплон виновными, после чего судья Сильвестр Райан 9 марта огласил приговор – 15 лет тюремного заключения каждому. Но при этом он, обращаясь к Губичеву, сказал:
«Генеральный прокурор Соединенных Штатов Америки и государственный секретарь рекомендуют отсрочить выполнение приговора и выслать вас из страны. По их мнению, такой поворот событий лучше послужит интересам Соединенных Штатов и их граждан».
После этого вердикта Губичев 20 марта 1950 года был доставлен из тюрьмы на борт польского судна «Баторий», на котором покинул США.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44