Всех их там расстреливали.
Кузнецова снова вызвали в отряд для обмена информацией. Здесь с большим интересом ожидали его сообщения о рейхскомиссаре Эрихе Кохе, который редко бывал в Ровно.
Однажды в доме Померанского Кузнецов как бы ненароком сказал майору Гейнриху:
– Приближается зима. Она у русских очень суровая. Хорошо бы на это время оказаться где-нибудь на юге, например в Одессе или Кишиневе. Я бы, пожалуй, не стал возражать и против Винницы, даже там теплее, чем в этих краях.
– Да, в этом отношении можно позавидовать рейхскомиссару Коху, – поддержал разговор майор Гейнрих. – Он как птица перелетная. Как только ударили морозы – сразу на юг. Вчера утром отбыл в Винницу. Сказал, что едет немного поохотиться на оленей. Говорят, у него великолепная коллекция охотничьих трофеев почти как у рейхсмаршала Геринга. Кстати, поехал он не один, а прихватил с собой шикарную блондинку лет двадцати пяти.
Кузнецов сделал вид, что его мало интересует, что делает и где находится гауляйтер Кох.
В это же время центру стало известно о том, что генеральный комиссар Киева Магуниа и генеральный комиссар Николаева Опперман неожиданно отбыли в Винницу. Это были уже веские аргументы, но и они требовали подтверждения. Дело в том, что Кох нередко проводил совещания генеральных комиссаров не в Ровно, в «столице», а в других городах. Наверняка можно было сказать лишь одно – Кох отбыл не на охоту. Охота – это предлог, маскировка.
Между тем в Центр поступили сведения от украинских партизан – от генерала Сабурова, который сообщал, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер со своим аппаратом находится в Житомире. В Центре сначала решили, что пребывание Гиммлера в Житомире – верный знак того, что где-то в окрестностях этого города находится и сам Гитлер. Но в это время поступила информация от Кузнецова, поставившая эту версию под сомнение.
Один «приятель» Кузнецова, офицер СД, рассказал ему, что на днях ему было приказано явиться в Житомир лично к рейхсфюреру СС Гиммлеру. Но когда майор прибыл в Житомир, он рейхсфюрера там не застал. Офицеру сказали, что рейхсфюрер срочно вызван куда-то недалеко и неизвестно, когда он вернется. Офицер, правда, не называл Кузнецову имени Гиммлера. Но этого и не требовалось, Кузнецов хорошо знал, что в Германии был всего один рейхсфюрер СС – Генрих Гиммлер.
Сразу возникал вопрос: «Кто мог вызвать, причем срочно, всемогущего шефа гестапо?» Ответ мог быть лишь один – Адольф Гитлер. Что касается места, куда его вызвали, то им вполне могла быть Винница.
Центр предложил Медведеву попробовать захватить в Ровно какого-либо высокопоставленного сотрудника рейхсканцелярии. Но осуществление такой операции было связано с немалыми трудностями. А самое главное, это могло насторожить немцев и демаскировать советских разведчиков в Ровно.
По этой причине предложенный Центром вариант был скорректирован. Решили захватить «языка» с помощью подвижной засады, которая должна перехватить где-либо на дороге немца, имеющего доступ в гитлеровскую штаб-квартиру, или информированного о месте ее дислокации.
В последнее время Кузнецов стал чаще встречаться со своими «приятелями» из администрации рейхсканцелярии. Остроумный и симпатичный лейтенант Пауль Зиберт, у которого всегда были при себе свободные деньги, пользовался популярностью среди фашистских офицеров.
Выше уже отмечалось, что по официальной версии Зиберт был сотрудником команды, занимавшейся изъятием материальных ресурсов оккупированных районов в пользу вермахта. Это учреждение предоставляло своим работникам многие официальные и неофициальные источники «личных доходов», недоступные армейским офицерам. Поэтому Зиберт мог позволить себе сорить деньгами, не вызывая подозрений. Не только лейтенанты, но и капитаны и майоры не считали зазорным водить компанию с Зибертом и набивались к нему в приятели.
Особенно «сдружился» с Зибертом ответственный сотрудник рейхскомиссариата майор Гейнрих, рассчитывавший поживиться за счет добряка-лейтенанта. Кузнецов быстро понял тайные мотивы поведения Гейнриха и пользовался ими искусно. Он устраивал разного рода увеселительные вылазки и вечеринки, на которых неизменно присутствовал майор Гейнрих.
В рамках подготовки операции «Охота на индюков» Кузнецов решил завязать с Гейнрихом еще более тесные отношения.
Однажды в офицерском казино лейтенант пожаловался ему, что его угнетает скучная и однообразная жизнь в тылу.
– Э, мой дорогой Зиберт, вы большой идеалист и добряк. Или вы не понимаете, что сейчас не время самаритян? В условиях, когда события меняются с такой головокружительной быстротой, никогда не надо упускать миг удачи. Сегодня мед сам течет вам в рот, а завтра вы можете оказаться где угодно: будь то холодные окопы Сталинграда или горячие пески Африки. Вы же совершенно игнорируете возможности, которые вам предоставила судьба. Завтра всего этого может не быть!
– Вот не думал, что я произвожу такое впечатление на окружающих, – прикинулся простачком Кузнецов. – Скажу вам откровенно, что я совсем не чужд радостям жизни. Но они невозможны без денег, вы это знаете не хуже, чем я. Может быть, господин майор знает какую-нибудь золотоносную жилу? Если так, я готов немедленно вступить с вами в долю! – Кузнецов громко рассмеялся и слегка ударил ладонью по столу.
– Под такой жилой я мыслю приятельские отношения, – сухо ответил Гейнрих, прикусывая то верхнюю, то нижнюю губу в ожидании реакции Зиберта на его откровенное предложение.
Предложение майора не было для Зиберта неожиданным. Он помолчал, сколько того требовала учтивость, с тем чтобы затем осторожно задать вопрос по существу.
– Я вижу, что вы от меня что-то скрываете, господин майор. А между тем мы могли бы сотрудничать не только в деле добычи и переработки собственного злата, но и путем изъятия того, что добывают другие, превращая все это в дивные монеты, которые так скрашивают нашу короткую жизнь.
Гейнрих рассказал, что у него есть влиятельный приятель, который связан по службе с многими высокопоставленными офицерами и чиновниками, ведающими снабжением армии. В силу своих служебных обязанностей этот приятель часто посещает различные города на оккупированной территории.
– Когда мы могли бы с ним встретиться? – спросил Зиберт совершенно нейтральным тоном, как бы подчеркивая, что его интересует лишь деловая сторона отношений с будущим партнером.
Гейнрих ответил, что в данное время его приятель должен находиться где-то южнее. Он участвует в работе какого-то важного совещания, после чего заедет в Киев. Оттуда на днях он вернется в Ровно, и Гейнрих их познакомит.
– Познакомите нас прямо на вокзале? – рассмеялся Зиберт.
– Почему на вокзале? Они все следуют автомашинами. Встретимся у меня.
Эту информацию трудно было переоценить. Кузнецов срочно передал ее в штаб отряда и в Центр. Майор Гейнрих в своей погоне за деньгами навел советскую разведку на путь, каким следовало захватывать важного «языка».
Похищение имперского советника
Партизанское движение на оккупированной территории Советского Союза особенно усилилось с лета 1942 года. Это подтверждается тем фактом, что немцы были вынуждены постоянно выделять для охраны своего тыла десятки дивизий. «Летом и осенью 1942 года, – пишет немецкий военный историк Норберт Мюллер, – для обеспечения коммуникаций в оккупированных советских районах и для борьбы против партизан было выделено, по неполным данным, около 350 тысяч немецких солдат».
Советская авиационная разведка и партизаны обратили внимание на то, что особенно сильно охраняется маршрут Киев – Винница – Львов. Повышенное внимание к этому пути можно было объяснить тем, что это была главная артерия снабжения двух наиболее мощных группировок фашистской армии: «Юг» и «Центр». Интересно отметить, что, полагаясь на усиленную охрану дороги, немецкие транспортные автомобили следовали по ним почти без конвоя, не принимая дополнительных мер безопасности.
На этом фоне бросался в глаза строгий пропускной режим, введенный на лесном участке дороги недалеко от Винницы.
Через много лет после описываемых событий Александр Лукин объехал места, где воевал Кузнецов. Побывал он и в Виннице. На восьмом километре шоссе Винница – Киев ему встретилось село Михайловка, расположенное на берегу Южного Буга. Не заезжая в село, Лукин поехал по дороге, уходящей направо, и скоро оказался в прекрасном сосновом бору. Вдали на опушке леса виднелась цепочка приземистых домиков. Внимание прославленного партизана не привлекли яркие рекламные щиты с надписями «Кемпинг» на русском и английском языках. Не остановился он и около источника родниковой воды, где скопилось немало советских и иностранных туристов. Его путь лежал к памятнику, что стоит недалеко от кемпинга.
Монумент воздвигнут над братской могилой, в которой покоится прах тех 14 тысяч человек, что строили из железа и камня гитлеровское убежище «Вервольф» – «Оборотень». В большинстве своем здесь захоронены советские военнопленные, а также поляки, югославы, чехи, бельгийцы, норвежцы. На краю деревни Стрижавка есть еще одна братская могила безымянных строителей штаб-квартиры. Здесь похоронена тысяча человек.
Лукин внимательно осматривал место, откуда на протяжении многих месяцев исходили команды, направлявшие армии вермахта, где принимались решения о том, чтобы стереть с лица земли города и села, ликвидировать целые народы. Таким путем третий рейх пытался установить свое господство над миром.
На холмистой местности имеется немало кемпингов и селений, которые ничем не отличаются от Михайловки. Это Стрижавка, Калиновка, Якушинцы, Кордильевка, Павловка…
Но это подобие исчезает, как только путник входит в лес за деревней Михайловкой. Сначала ему бросается в глаза полуразрушенная асфальтовая дорога, которой, как видно, давно не пользуются. Затем он встречает на своем пути остатки железобетонных конструкций из огромных столбов и мощных перекрытий. Всюду валяются искореженные и порванные рельсы. Здесь же развороченные авиационными бомбами и снарядами бункеры и подземные ходы сообщения. Хочется поскорее пройти это сумрачное место, на котором лежит печать проклятия.
– Жаль, что не схватили его тогда, – с сожалением сказал Лукин своим спутникам. – Но все равно от наказания он не ушел.
* * *
Холодный угрюмый зимний день. Время только что перевалило за полдень. Над поляной, окруженной лесом, повис летний туман. Десятка два людей сгрудились около костра погреться перед дальней дорогой. Светловолосый «немецкий» лейтенант с автоматом в руках командует:
– По повозкам! Поехали!
Из леса, недалеко от большого села Рудня Бобровска, выехали пять длинных конных повозок. Подпрыгивая на неровной дороге, повозки направлялись окружным путем к шоссе Ровно – Киев, а точнее, на участок Ровно – Костополь.
На передней повозке находился «немецкий» офицер. Он был одет в длинную шинель и вооружен автоматом, который висел на ремне, перекинутом через шею, и парабеллумом. Кобура пистолета была расстегнута.
Спутниками Кузнецова были: Николай Струтинский, Михаил Шевчук, Николай Гнидюк, Петр Дорофеев, Алексей Глинко, Валентин Семенов, Виктор Семенов, Сергей Рощин, Николай Бондарчук, Иван Безукладников, Николай Приходько и другие. Они были вооружены автоматами, пулеметами, винтовками, ручными и противотанковыми гранатами. Эти люди играли роль полицаев, сопровождавших «немецкого» офицера. Одеты они были разношерстно: на одних – военные полушубки, на других – украинские куртки, на третьих – немецкие шинели, на четвертых – темные ватники. Одинаковыми у них были лишь белые повязки на левой руке. Они курили махорку и горланили песни. Но в душе побаивались. Нет, не немцев, которые свысока относились к местным «стражам нового порядка». Они опасались, как бы не попасть под удар партизан. Те не станут разбираться, что перед ними свои, а не чужие. Отношение к предателям у них вполне определенное и четкое.
Мороз крепчал. От коней поднимался легкий парок. Деревья, стоящие по обеим сторонам дороги, покрыты густым белым инеем. Небольшая поземка метет жесткие сухие снежинки.
Двое встречных пешеходов торопливо свернули с дороги, подальше от беды, от этих наглых «бандеровцев», которые особенно злобствуют, когда под командованием немецких офицеров разъезжают по деревням, чтобы «навести порядок» или реквизировать продовольствие.
Когда «полицейская экспедиция» достигла шоссе и направилась в сторону Корца, уже смеркалось. Шоссе было покрыто снегом, но ехать было можно. Время от времени мимо проносились, погромыхивая на заснеженном асфальте, грузовики. Иногда встречались и легковые автомобили с небольшим сопровождением. Лейтенант на передней повозке, завидев в автомобиле офицерскую фуражку, резким взмахом руки отдавал честь.
Когда совсем стемнело, Кузнецов приказал восьми «полицаям» остаться в засаде на шоссе, а другим спешиться и пройти немного вперед за повозками. Затем повозки остановились. Операция по захвату «языка» вступила в решающую фазу.
Как назло, целые полчаса на шоссе никто не появлялся. Наконец издалека донесся шум мотора, который быстро усиливался. Судя по звуку, это был легковой автомобиль.
«Полицаи» бросились с шоссе на обочину и залегли в снегу, чтобы не попасть в полосу света автомобильных фар. Через мгновение автомобиль выскочил из-за изгиба шоссе. Кузнецов выстрелил по нему из пистолета, а Приходько бросил противотанковую гранату. Она взорвалась перед самым капотом «опеля», и черный лимузин рухнул с дороги в глубокий кювет. В живых в машине никого не осталось.
– Быстро собрать все бумаги, документы и оружие! – распорядился Кузнецов.
Но в это время из-за поворота появился еще один автомобиль, на сей раз многоместный полубронированный «опель» с желтыми фарами. Его пассажиры, видимо, слышали взрыв гранаты и стрельбу и заметили конские упряжки. Опасаясь засады, автомобиль летел на максимальной скорости, не снизив ее и на изгибе дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30